Ангел-хранитель

Она безвольно, словно кукла, висит между двумя крупными мужчинами, которые снова тащат её в комнату допроса. Привычный серый коридор с несколькими массивными металлическими дверями, как и всегда крутится перед глазами, будто Инди усадили на безумную карусель. Действие ядов и препаратов, которые ей подмешивали в еду и вкалывали на допросах, казалось, имели постоянный эффект. Бешеное вращение окружающего мира не останавливалось ни на секунду, доводя мозг до полного исступления. Слабость в теле была попросту непреодолимой, и именно поэтому ноги сейчас безвольно тащились по полу, будто парализованные. Она едва ли чувствовала исходящий от линолеума холод, касаясь босыми ногами пола. Покрытые синяками плечи сильно сжимали два любимчика Гадюки со шрамами на щеках. Голова безвольно моталась, будто шея была на разболтавшихся шарнирах. Вправо-влево. Вправо-влево… Снова и снова. Безвольная марионетка, у которой отрубили все ниточки. Не без труда Инди заметила, что из двери в другом конце появился человек. Силуэт его раздваивался в глазах, дрожал и снова становился одним целым, прятавшим металлическую ладонь в кармане. Ей стоило больших трудов усмехнуться уголком губ, исподлобья оглядывая спокойное безэмоциональное лицо. Неужели сегодня все её пытки и допросы окончатся, и она умрет от рук безвольного палача, слыша, как крутятся механизмы в его руке, сжимая металлические пальцы на тонкой шее? Рот Грин наполнился слюной, которую она даже сглотнуть не смогла, и та тонкой нитью стала стекать с приоткрытых губ. Зато она, наконец, перестанет быть овощем, которого таскают из карцера в комнату для допроса. Тихий булькающий смех сорвался с её губ. Неожиданный, странный. Безумный. Смех безумца, ожидающего свободы. Даже если свобода равносильна мучительной смерти. Но вопреки её ожиданиям Солдат не ждал у комнаты допроса. Он двигался им навстречу, направлялся к кабинету Гадюки, который находился в этом же коридоре. На его лице не дрогнул ни один мускул. Стальной холодный взгляд скользнул от пальцев ног, едва касавшихся пола, к лицу, закрытому спутанными волосами. Он видел её стеклянные глаза, кривую ухмылку на дрожащих губах. Видел тонкую кожу, которая приобрела зеленоватый оттенок, лицо с серьезным отеком на левой части лица. Видел следы от инъекций на её шее и сгибе локтя. Солдат сильнее стиснул зубы так, что заиграли желваки, но не более. Он прошел мимо, не повернув головы, будто в его голове кто-то отчетливо отдавал приказ. Шаги конвоиров Грин отчетливо и гулко слышались за его спиной, но он не оборачивался. Да и зачем было смотреть на неё. Она никто – лишь приставленный к нему охранник, которого он почти не знал. Зато она знала его – знала, как никто другой, потому что словно шавка шаталась за ним последние несколько лет. Солдат был её заданием. Его жизнь была мерой её необходимости. Его ранения были свидетельством её непрофессионализма. Её промахи становились его болью. Зимний Солдат значил для неё слишком много, слишком многое от него зависело. Только вот он не знал, что восемь лет за его спиной стоял ангел-хранитель с винтовкой за спиной, готовый положить свою жизнь на его спасение. Ему было абсолютно плевать на её преданность, с которой она снова и снова выслеживала его убийц и совершала выстрел раньше, чем они успевали вставить патрон. Её зависимость стала слепым чувством восхищения. Зимний Солдат был идеальным убийцей с безупречным послужным списком. А она, как и любая женщина, видела за его непроницаемой черной маской лицо мужчины, скрывавшего проблески памяти в остервенелых ударах, которые он обрушивал на противника. Инди сама создала себе легенду о рыцаре, будто напрочь забыв о том, что он на самом деле давно растерял свое благородство и превратился в монстра, с которым раньше вел неравный бой. Это настоящее сумасшествие - влюбляться в человека, наблюдая за тем, как он хладнокровно сносит человеку половину черепушки одним ударом, как медленно разжимает металлический кулак, наблюдая за стекающей по пластинам кровью. Но кто сказал, что люди, идущие на работу в Щ.И.Т., нормальные? У всех за душой была какая-нибудь мрачная история, долг, кровь, чей-то крик, от которого они просыпались ночами. Солдат остановился напротив массивной двери и все же повернул голову на бредущий по коридору конвой. Её подтащили к комнате допроса, и один из мужчин сильно встряхнул её, будто это приведет Грин в чувство. Голова Инди безвольно откинулась назад. Бледная линия будто бы изломанной шеи отчетливо выделялась на темном фоне формы приспешников Гидры. Один из конвоиров протолкнул её за дверь. Из комнаты доносились звуки падающей мебели и сдавленные грубые ругательства. Джеймс тряхнул головой, сбрасывая неведомое наваждение, и открыл дверь кабинета. Гадюка что-то обсуждала с одним из своих помощников, но, заметив Барнса, она указала собеседнику на дверь. Тот понятливо кивнул и спешно покинул помещение, боязливо оглядываясь на массивную фигуру Зимнего Солдата. Тот остановился посреди кабинета, заложив руки за спину, и коротко спросил: - Вызывала? Женщина кивнула, обходя стол, и встала напротив Джеймса, скрестив руки на груди. Она чуть наклонила голову, будто так сможет лучше рассмотреть непроницаемое лицо Солдата. Он никак не реагировал на её движения, хотя его и раздражала неспешность начальницы. Её подчиненные видели в торжественной медлительности какой-то объект культа. Гадюка стремилась сделать из себя символ, которому смогли бы покланяться отверженные и сломленные. Убийцы, мошенники, мафиози, киллеры видели в ней угрозу. Взгляд Гадюки поражал не хуже припрятанных на поясе кинжалов. Он вызывал страх. А её методы работы – ужас. Никто и никогда не желал бы умереть так, как умирали предатели Мадам Гидры. Они сходили с ума от поражавшего их яда и самолично дробили себе кости или раскраивали череп о ближайший угол. Показные казни были одним из атрибутов её власти. Только вот на Джеймса дешевые трюки Гадюки никакого впечатления не производили. Он видел её жестокость и воспринимал её как должное. Он не испытывал страха, потому что не раз доказывал, что он сильнее, чем она. Без своих ядов Гадюка была не так страшна, как он без излюбленной винтовки. Шрамы на лице женщины были тому прекрасным подтверждением. - Отличная работа с Бартоном. Знаешь, кем он был? – спросил Гадюка, оглядывая кончики заточенных ногтей. - Мне плевать. - Он был любовничком твоей подружки, - растягивая слова, произнесла она, пропуская реплику Солдата мимо ушей. Глава Восточной Гидры ждала от Джеймса какой-то реакции, но его лицо осталось неизменным, только чуть дернулись мышцы лица, показывая раздражение. Гадкая ухмылка сползла с лица Гадюки. Ей нужна была более живая реакция, по крайней мере, она надеялась увидеть удивление Джеймса, а может быть даже и злость. Но лицо Солдата оставалось непроницаемым, только вот теперь он смотрел на Мадам Гидру с большей неприязнью. - Мне плевать, - снова повторил Барнс, дернув плечами. Гадюка только пожала плечами, вынимая тонкую сигарету из портсигара. Джеймс ждал, пока она картинно прикуривала сигарету, а затем выпускала изо рта слабый зеленый дым. - Мне нужно, чтобы ты поговорил с ней. - Судя по её состоянию, ты и так вытянула из неё все, что тебе было нужно. - Ты заметил? – удивилась Гадюка, делая очередную затяжку. Тонкая сигарета качалась между пальцами. – Мне не нужны больше данные, мне нужна её реакция. Я должна понять, насколько она предана. - Кому? – усмехнулся Барнс. – Щ.И.Т.у? Гидре? Она не встанет на твою сторону, даже не пытайся. - Ох, Джеймс, мы оба знаем, что легко сменить одну сторону на другую. Все зависит лишь от предложенных… хм… условий, - улыбнулась женщина, приближаясь к Солдату. – Мне важно знать, насколько она предана тебе, - она постучала пальцем по его груди. Солдат удивленно посмотрел на Мадам Гидру снизу вверх. Та не смотрела на него одним из своих пронзительных соблазняющих взглядов – на Джеймса с атрофированными чувствами это все равно никак бы не подействовало. Она была абсолютно спокойна. - Что? - Просто поговори с ней. Вызови на эмоции. Она сама тебе все расскажет, - Гадюка выпустила дым ему в лицо, заставив Джеймса, поморщившись вдохнуть зеленоватую муть. – Считай это очередным заданием. - Я разве похож на майора Серова? – спросил он. При упоминании старого майора НКВД, от имени которого Красные комнаты содрогались в ужасе, Гадюка улыбнулась. Старик отлично знал свое дело – натренировался на немецких шпионах. После пяти минут с ним в одной комнате люди сливали всю известную информацию, а затем бились в истерике, лишь бы их выпустили из помещения, в котором находился этот псих. – Или на одну из твоих шавок? Ты сама можешь вытянуть всю нужную информацию, - он забрал сигарету из пальцев женщины и выбросил ее. Обхватив её рукой за талию, он достал с её пояса несколько склянок с растворами. Затем он оттолкнул Гадюку прочь и, зажав нос рукой, разбил одну из ампул перед её лицом. Тягучая жидкость после контакта с открытым воздухом мгновенно превратилась в пар, который тут же окутал лицо Гадюки. Но когда едкое зеленое облако растворилось, Мадам Гидра только пронзительно рассмеялась, облизнув губы. - Знаешь ведь, что на меня ни один яд не действует! – продолжала смеяться женщина. – Но попытка была хорошей, - вмиг её голос приобрел стальные нотки. – А теперь иди к своей подружке и поговори с ней, иначе… - Даже не думай мне угрожать! – рыкнул Солдат, сжимая руки в кулаки. – Это всегда плохо для тебя заканчивалось. - А ты помни, что кроме меня в этом мире, ты не нужен никому. Я даю тебе работу – единственное, что держит тебя здесь, так что будь любезен выполнять мои приказы, иначе рискуешь закончить жизнь, захлебываясь в луже собственной блевотины, - Гадюка говорила тихо, шипя, растягивая слова, при этом, не сводя единственного не закрытого волосами глаза с лица Зимнего Солдата. Она провела ногтями по стальной руке медленно, будто наслаждалась резким протяжным скрипом, резавшим слух. Барнс резко схватил женщину за плечо, заставляя посмотреть себе в глаза. - Это замкнутый круг, Джеймс. И я всегда знала, что тебе из него не выбраться, - ядовито улыбнулась она. Она сидела на стуле, положив голову на холодную металлическую столешницу. Руки безвольными плетьми свисали вдоль сгорбленного туловища. Глаза закрыты. Вместо дыхания – краткие свистящие хрипы, вырывавшиеся из застуженных легких. Её оставили одну. Да и как она сбежит, если ноги почти не двигались? Дверь со скрипом открылась и с громким грохотом закрылась. Инди, пересилив себя, оторвала голову от стола, чтобы посмотреть на вошедшего. Массивный силуэт Зимнего Солдата казался галлюцинацией. Яркая звезда на руке – пятном крови. - Боже, надеюсь, ты пришел меня убить, - прохрипела она, поднимая голову, которая тут же откинулась назад, будто в шее не было никаких костей, которые помогали бы удержать её прямо. В ярком свете лампа её кожа казалась еще тоньше, еще бледнее, на ней резко выделялись пятна подсохшей крови с отметинами синяков, по форме напоминающих чью-то ладонь. Была отчетливо видна сетка вен, обвивавшая руки. Она выглядела так, как выглядел бы любой, попавший в лапы Гадюки или Золы. Оба неутомимые экспериментаторы, которые обычно не испытывали недостатка в подопытных кроликах. - Нет. - Жаль, - протянула Инди, подпирая голову рукой, чтобы не терять зрительного контакта с Джеймсом. – Значит, информацию будешь выбивать. Хотя… я и так все им рассказала. Даже то, что сама уже не помнила. Слова, которые она произносила, напоминали кашу. Её бормотание было похоже на бред сумасшедшего, и мужчине чудом удавалось различать в потоке звуков какие-то слова. - Оу, и теперь я отлично тебя понимаю, Джеймс. Это невыносимо, когда через мозг проходят тысячи вольт. Зато все воспоминания вспыхнули, как яркие лампочки. Пам-пам-пам, - она засмеялась, переводя стеклянный пустой взгляд на Солдата. – Я даже сейчас не могу заткнуться, будто начался словестный понос, - раздраженно сказала девушка, сморщив нос. Барнс сел напротив неё, ожидая, что она сама продолжит говорить без наводящих вопросов, выдаст всю нужную Гадюке информацию, а его быстро отправят на новой задание, которое подходит ему гораздо больше. Например, застрелить главу какого-нибудь государства на Ближнем Востоке. - Как работа с Гадюкой? Уже утонул в крови невинных людей или все еще держишься на поверхности? – спросила Грин, откидываясь на стуле. - Я лишь выполняю приказы. - И ни разу не задумывался о том, к чему приводит их исполнение? – Инди усмехнулась. – Не верю. Неужто ты настолько безвольная кукла? Может, и мне стоит подергать за твои ниточки? - Я не знаю другой жизни. - Лжешь, - тихо шипит Грин, роняя голову на грудь. – Самому себе лжешь, Баки. Названная кличка заставляет Джеймса вздрогнуть. Каждый раз, когда она произносит это имя из далекого прошлого перед ним встает лицо Роджерса. Сейчас - искаженное гримасой отчаянья. И его протянутая рука обтянутая красной перчаткой из грубой кожи. Ледяной ветер, обдувающий лицо. Собственные слабые пальцы, отчаянно цепляющиеся за металлический поручень, который грозит оторваться под весом тела. Он уже видит, как оторвалось одно крепление. «Баки, держись! Руку давай!» И он протягивает руку, хотя отлично понимает, что это его конец. Но все же старается схватить друга за руку, понимая, что эта протянутая ладонь лишь иллюзия его спасения. Поручень отрывается. И его захватывает ощущение невесомости свободного падения. Пальцы пытаются ухватить воздух. «Баки! Нет!» Его собственный крик, многократно отражающийся от каньона, тонет в свисте ветра в ушах. Грохот поезда исчезает, едва тот скрывается за поворотом, и он остается наедине с ощущением полной безнадежности. Он закрывает глаза. Удар. - Ты ведь мог убить их всех тогда. Перерезать мне и Гадюке глотку и спокойно уйти. Никто бы не стал искать тебя. Кроме Роджерса, - Солдат перевел взгляд на мрачное изможденное лицо девушки. – А ты остался. Почему? - Как ты не понимаешь, - Барнс ударил по столу кулаком, оставляя в нем вмятину, - я борюсь за свое право на существование! - Я тоже, - коротко вскрикивает она, пересиливая действие наркотика, поднимается со стула, нависая над Солдатом. Её руки дрожат от перенапряжения, но она упорно стоит на подгибающихся ногах, глядя на него сверху вниз. В глазах злость. Но на лице Джеймса не дрогнул ни один мускул. Он снова спрятался за непроницаемое выражение лица, хотя в глазах все еще оставался огонек ярости, от которой буквально секунду назад пострадал стол. – Я тоже, Баки. Только, как видишь, мы с тобой оказались по разные стороны баррикад. Ноги предательски подгибаются, и девушка падает на стул, больно ударяясь о спинку стула лопатками. Руки, не привыкшие к такой нагрузке, дрожат, выбивая дробь о прогнувшуюся столешницу. Инди тупо смотрит на сбитые костяшки, кожа на которых хоть и загрубела, но все равно постоянно сдиралась, стоило ему вступить в рукопашную схватку. - Я монстр? - А я? Ты что, действительно считаешь, что если я девушка, я святая? На каждого убитого тобой человека, приходится два-три наемника или охранника, которых убивала я, чтобы ты остался жив. Мои руки тоже в крови. - Из-за меня. - Из-за Гидры. Мы просто оружие. Ты еще можешь остановиться, Джеймс. Беги прочь отсюда. Выбери наконец сторону сам! Сделай свой выбор! - Я заработал себе репутацию безжалостного убийцы с тысяча девятьсот пятьдесят третьего. Разве ты считаешь, что такой, как я, может измениться? - пальцы правой руки обвиваются вокруг её запястья, прерывая дробь. Тонкая нить пульса слабо стучит под теплыми пальцами. - Да. Инди говорит это так тихо, что Солдат скорее читает ответ по губам, нежели действительно слышит её голос. Джеймс шумно вдыхает воздух, стараясь сохранить спокойствие и безучастность на лице. Она верит лишь в ту сказку, которую сама себе придумала. Верит в иллюзию, которое ей подкинуло собственное сознание. Его ангел-хранитель будто не видит очевидной истины – он чудовище.

***

Гадюка повернулась к сидевшему рядом помощнику. - Мэм, вы правда, считаете, что нам стоит обнулить и девчонку? Не проще убить её? Женщина ткнула ему в экран, указывая на сидевших в комнате допроса людей. Он держал её руку, пока конвоиры не подняли её на ноги и не увели прочь. - И потратить еще лет пять, чтобы воспитать ту же собачью преданность? Нет, у меня нет на это времени. Пирс создал прекрасный тандем: она готова умереть за него, а он не знает о её существовании. - Но… если мы столько времени потратили на то, чтобы восстановить её память… - И одного щелчка хватит, чтобы стереть все снова, - грубо отозвалась Гадюка. - Вы думаете, это сработает? Женщина схватила помощника за шею и провела заостренным ногтем указательного пальца по выпирающему кадыку. Мужчина коротко вскрикнул и зажмурился. - Это зависит от вас, доктор Эсмер! И постарайтесь сделать все, чтобы у этих двоих больше не было проблесков в памяти.