Отрицая свою сущность

      Родители забрали меня на машине. Я не смотрел на них. Они знали. Не догадывались, а знали, что я ОМЕГА!!! Отец объяснил все очень просто.       — Сынок, я думал, что ты просто хочешь познать мир не только со стороны цветка в парнике, как мы и все воспитывают омег. Я думал, что жизнь на клумбе среди сорняков покажет тебе, как хорошо в домашних условиях, но видимо я ошибся. Свобода и потакание всем твоим прихотям из прекрасной розы превратили тебя в колючку.       — Верблюжья колючка! Говорил тебе не брать его с собой в походы и в гараж, а ты? Пусть малыш развивается! В будущем мужу не придется тратить на его любопытство время и силы. Вот! Озаботился! Вырастил на свою голову!       Папа и отец очень любят друг друга. По крайней мере, они так говорят. Аргументируя свою взаимную любовь нашим появлением. Но мы с братом единственные дети в семье, так что я не верю в любовь, которая проявляется не количеством детей. Нет любви вообще! Дети появляются только по залету. И не аиста, ни в коем случае! В эту чушь, как и в капусту, я тоже не верю.       Домой вернулись поздно. Я отказался от ужина, с предками не разговаривал. Папа сказал, что мне нужно отдохнуть, позвонил в школу, сказал, что я заболел. В руке я сжимал пачку с таблетками, которыми меня «спасли» старички-фармацевты. Потом закрылся в своей комнате и плакал. Плакал о разбитой мечте и разбитом будущем. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы в спальню не вошёл Эдисон.       — Робин, я тут тебе молочка принёс. С пенкой, как ты любишь! — улыбаясь прощебетал кудряшка-шоколадка и протянул мне чашку с любимым лакомством.       Сам он пенку терпеть не мог, примерно так же, как я ненавидел куриную шкурку, потому-то мы и делили друг с другом эти два странных фетиша. Брат и я — близнецы. Я старший и во всем первый. Даже в скорости созревания. У брата течка началась ночью. Я дал ему таблетку, а утром он ревел, что надул в кровать. Тогда я поделился памперсами. Он не понял, что у него была течка, а родители решили, что он ещё маленький.

***

      До окончания школы я продолжал вести себя, как ни в чем не бывало. Запах от меня не исходил в течку благодаря таблеткам, а позже объемы смазки начали потихоньку уменьшаться. Брата я так и продолжал «дурить». Когда родители стали подозревать, что у младшего первая течка не наступает, а ему уже восемнадцать, я признался, что мой брат принимает таблетки. Сначала родители хотели накричать на меня, но тогда я объяснил, что это для защиты, ведь никто не знает, что может случиться в период первой течки.       — А вдруг меня не будет рядом, чтобы защитить его? Вы же не хотите, чтобы вашего сына трахнула в подворотне какая-нибудь сволочь?       — Робин, ты… Вы оба омеги, как ты можешь его защитить? Ты такой же слабый, как и он…       — Я пусть и не так силен, как альфа, — мой голос дрогнул, ведь в тот день, день своего совершеннолетия, я впервые понял, что моё тело и судьба решили сыграть со мной злую шутку, — но я не позволю сделать из моего брата шлюху. Только не мой брат!       Только не я! Ведь он, это тоже я, только он с самого рождения знал, что ему уготована судьба «женушки» для какого-нибудь… Самца. А я? Я всегда считал, что буду идеальным мужем и отцом, не причиню боль избранному. В нахождение истинного я никогда не верил. Не видел я в жизни идеальной пары. За исключением, разве что, тех аптекарей. Но я их совсем не знал, чтобы судить о них и об их отношениях.