Amnesia

Привет, дорогие мои. И вы радуете меня! Спасибо за 100+ я очень рада этому мини юбилею) я не ожидала такого поворота, поэтому пишу с новыми мыслями и чувствами. Жду ваших отзывов и, надеюсь, вам понравится! Следующая неделя стала для меня чем-то необычайным, я даже не мог поверить в счастье, которое навалилось на меня, как первый снег в декабре, покрывающий все сантиметровым белоснежным слоем, превращающимся позже в грязь. Вот и я испугался, что мое везение (больше никак назвать это не могу) пойдет против меня, и случится что-то неладное, но жизнь научила меня, что надо уметь пользоваться случаем. Но я расскажу все по-порядку. В понедельник я решил навестить маму, точнее, я ничего не решал — это она меня попросила, причем она сказала мне прихватить Эль, и я, конечно, был против. Мама любит показывать ей мои детские фото, где я... Голожопик. Она рассказывает Колдер разные смешные истории обо мне, и я чувствую себя не в своей тарелке. Поэтому, когда мы с Эль шли к маме домой, я ничего хорошего не представлял, кроме как домашней стрепни. Мы долго стояли с ней на пороге, не решаясь звонить, Эль вообще стесняется всего на свете и боится любого маминого слова, поэтому поддакивает ей и кивает своей головой, иногда мне кажется, что Элеонор способна говорить только «да». Наконец, собравшись духом, я громко стукнул по двери около трех раз, мама не заставила себя ждать: она встретила нас бурча, хотя после на ее лице вновь появилась улыбка. - Луи, сколько раз тебе говорить, что у нас есть звонок. Не измеряй свою силу на нашей двери, - увидев Эль, мама обрадовалась, она махнула ей рукой и пригласила нас в дом. Я не ошибался насчет готовки — мама испекла прекрасный тыквенный пирог и сварила наивкуснейший суп, мне даже захотелось съесть все это, почувствовав запах. Я очень разочаровался, когда мама прошла мимо кухни, прямиком в гостиную. Гостиная в доме родителей не была сверхъестественной, но меня всегда привлекала книжная полка, на которой я постоянно находил что-то новое. Еще ни разу я не уходил из родительского дома, не держа книгу подмышкой, и вот она опять привлекла мое внимание. Я не заметил, как Эль плюхнулась на диван, выпрямив свою спину, как делали это прекрасные дамы на балах 19 века, а мама убежала на кухню за чаем, сообщив нам о прекрасной новости, которую она нам поведает, если мы попробуем ее имбирное печенье. Я продолжал выбирать книгу, ощупывая переплет каждой, слушая запах: какая-то пахла стариной, другая — пылью, а третья - кофе, пролитым на страницы моим отцом. В итоге я остановился на «Гордость и предубеждение», говорят, хороший роман, поэтому, взяв свою добычу, я расположился рядом с Эль. Она, не стесняясь, положила свою руку мне на колено и поцеловала меня в щеку, прошептав что-то вроде: «Господи, скорее бы домой, я тут меньше десяти минут, а мне уже тошно», и я удивился. - Ты что-то сказала? - спросил я, чтобы убедиться, что мне не послышалось. - Нет, - она резко отпрянула от меня и заглянула мне в глаза, - я молчала. Окей, кажется, я слетел с катушек. Я хотел было открыть рот, как меня прервала мама, несущаяся с огромным подносом, загруженным печеньем и чаем. Из носика чайничка валил пар, готовый согреть любую душу своим теплом и неповторимым вкусом. Несмотря на такую жару, я не отказался от чашечки чая. Мама разлила нам его по красивым чашечкам из ее любимого сервиза в китайском стиле, где преобладали красные тона, и, когда я сделал первый глоток, мама решила действовать. - Сынок, - начала она, отчего я отстранился от трапезы, — скоро каникулы, и я решила сделать вам с Эль подарок, точнее не я, а мы с папой. Я подумал о какой-нибудь вещи или билете на концерт. - Миссис Томлинсон, не стоило тратиться на нас! - возразила Эль, но мама предпочла заткнуть ее вежливость, видимо, иногда она выбешивала и ее. - Эль! Когда я предлагаю, лучше не отказываться, - как можно мягче заметила она, но я понял, что мама на взводе, и мысленно сказал «ес!». - Луи, я очень долго умоляла твоего отца. Аргументы я приводила разные: и твою худобу, и бледность, в конце-концов, вспомнила, что ты не был заграницей после... - она запнулась, задумавшись о чем-то на секунду, но потом вернулась вновь с новым потоком слов, - после несчастного случая. И, наконец, Джон сжалился. - Не понимаю, мам, к чему ты клонишь, - я прекрасно понимал, что речь идет о курорте, но мне безумно хотелось, чтобы это сказала моя мама, чтобы я услышал это из ее уст. - Ты и Эль едете в Лос-Анджелес! После этих слов мой мозг совершил сальто в моей голове, я долго не мог поверить в происходящее и миллион раз переспрашивал «Лос-Анджелес?!» и «Мам, скажи, что это не шутка!». Она с улыбкой кивала и говорила, что это наичистейшая правда, но билеты еще не были куплены, хотя это пустяшное дело. Мне было плевать: есть билеты или их нет, меня радовал лишь факт того, что я поеду в город своей мечты номер два(номером один в моей душе навсегда останется Лондон.) Я долго сидел и улыбался, как идиот, я представлял, как буду идти по горящему песку, вдыхая запах моря, который уже обжигал мои легкие, обновляя их. Я зажмурился и услышал голоса торговцев сувенирами, которые будут ходить мимо меня, лежащего на лежаке, и кричать что-то вроде «Ракушки!», а я куплю у них парочку на память. А вечерами я буду пить пинаколаду из трубочки и наблюдать за загорелыми красотками. Из моих грез меня вывел голос Элеонор. - Боже, миссис Томлинсон, мне жаль, что я не смогу... - Ничего, Элеонор, Луи отдохнет один, наверное, у тебя веская причина, чтобы не ехать в Лос Анджелес. И я опять впал в эйфорию. Отныне — это мой лучший день! Я узнал о своей поездке и о том, что заноза в заднице — Элеонор Колдер — не едет со мной. Но третьим ударом случилось следующее предложение мамы. - Кстати, можешь взять своего друга — блондина, ну тот, который вечно съедает мое печенье, не оставляя ни крошки. Конечно же это был Найл, и я был бы счастлив поехать с ним. Следующим днем я стремглав несся к дому Хоранов. Найл встретил меня, укутавшись в теплый плед, хотя на улице было около двадцати градусов, его волосы были всклочены, а глаза слезились и были красными, тогда я без слов понял, что он никуда не поедет, да и сказать Найл толком ничего не мог — у него оказался бронхит. Поражаюсь, как можно заболеть летом? Никогда не завидовал таким людям, тем более не понимал их. Когда я был маленьким, моим страхом была болезнь летом, о температуре я мечтал круглый год, кроме каникул. Тогда я пожелал Найлу скорейшего выздоровления, а о поездке ему не сказал, чтобы не дразнить его. Но если мне не с кем было ехать, это не значило, что я убрал бы чемоданы на верхнюю полку, приказав им долго жить, окруженным одиночеством и пылью. Напротив, в тот же день мы забронировали прекрасный номер в самом подходящем отеле (мама решила потратить на меня всю сумму, поэтому место, где я остановлюсь, будет просто шикарным) и купили билеты. До двух недель моего рая оставалось совсем немного. Мы отправлялись из Лондонского аэропорта, и мне удалось побывать в городе своей мечты номер один несколько часов и даже увидеть Биг Бэн краем глаза. Мама и папа довезли меня до аэропорта. Эль уехала на родину своего отца, навестить свою бабушку; не знаю, почему она мне даже не предложила поехать с ней, я вроде как ее парень, и иногда разговоры заходили о свадьбе (я их не затевал, об этом вечно трезвонила моя мама). Мне было даже немного обидно, что она не просветила меня в проблемы своей семьи. Но я настолько был одухотворен своей поездкой, что Элеонор выскочила из моей головы на две недели, как сделали это воспоминания о Лондоне. Мама расцеловала меня с ног до головы, а папа приказал мне не разгуливаться, на что мама легонько пихнула его громко произнеся его имя. Пока я удалялся от них, со своими сумками, я чуть было не упал пару раз, услышав за спиной крик мамы: « И двух шагов ступить не можешь!». Все-таки иногда мама бывает позитивной. И вот я сижу в самолете. В моих ушах наушники, я смотрю какой-то фильм. Справа от меня сидит старушка, а слева парень приблизительно моего возраста. Полет проходит ужасно скучно, и уже после третьей просмотренной мною картины, чтобы хоть как-то разбавить обстановку, я поворачиваюсь к парню и толкаю его. - Привет, я Луи. - Джек, - улыбается он, я делаю тоже самое. - Ты один, Джек? - Нет, я и моя подружка совершенно в разных местах, но вон там, видишь? - он указал, на одну из многочисленных голов, я долго всматриваюсь, перед тем как вижу блондинистую копну волос. - Это моя Рейчел, - с гордостью произносит он. И тут я в первый и последний раз своего отпуска вспоминаю Эль, я думаю о том, как бы я гордо объявил, что моя девушка сидит справа от меня, рядом, не то что его блондинка. - А ты? - Я один, - грустно произношу я. - Что же так? - Моя девушка уехала к своим родным, но я ее понимаю, а мой единственный друг заболел. - Не хочу вмешиваться в ваши отношения... Но пригласила ли она тебя поехать с тобой? - Нет. - Значит не так уж ты ей и дорог. Моя мама живет в Лос Анджелесе уже как двадцать с лишним лет, я родился там, и Рейчел едет туда только ради того, чтобы познакомиться с ней, она, кстати, боится самолетов. Прости, но мне надо отойти к ней, — вспоминает он, посмотрев на часы. - Каждый час я хожу к ней и спрашиваю как у нее дела. - Джек с такой любовью сказал о ней, что я даже завидую ему, что у него есть чувства к этой девушке. Он встает с кресла и, поправив ремень, идет к светловолосой. Я же думаю о том, что Эль совсем не доверяет мне: я ничего о ней не знаю. Когда Джек возвращается, он жует мятную резинку и улыбается, как каждый влюбленный мальчишка после удачного свидания. - Рейчел настоящая сплетница! - заключает он. - Она в самолете всего пять часов, а уже знает, что в бизнес-классе едет какая-то шишка. Певец вроде. Почему-то от этих слов у меня пересыхает в горле. Я теряю дар речи от того, что какой-то певец летит со мной в одном самолете. Я засыпаю, а просыпаюсь уже в другом мире, полном счастья, моря и алкоголя. Джек пожимает мне руку и желает удачи, а я вижу его Рейчел. Красотка, честно говоря. Выйдя из самолета, я встречаю целую ораву фанаток этого певца, видимо, слухи вовсе не слухи. Они пропускают меня, а я иду мимо, все они размахивают плакатами с разными надписями, обращенными какому-то Гарри. Уже в конце этой армии одна девочка тянет меня за футболку, отчего я останавливаюсь. - Ты Луи, я тебя помню! - восклицает она, от чего мое сердце пропускает удар. - Можно с тобой сфотографироваться и взять автограф? Киваю и делаю селфи на ее телефон, я выгляжу уставшим, но чертовски красивым, пишу ей свое имя на листочке и прощаюсь с ней. Я пребываю в шоке и гадаю, что я мог такого сделать в своем прошлом, что меня узнает девочка из Лос Анджелеса и принимает меня за знаменитость. Я жду свои сумки, как по громкоговорителю объявляют, что наш багаж прибудет со следующим рейсом, произошла какая-то ошибка и перед нами глубоко извиняются, предлагая нам бесплатную колу и бутерброд. Меня не утешает мысль о халявном напитке, но я не отказываюсь. Поглощая сандвич с курицей, я чувствую ладонь на своем плече и оборачиваюсь. Это Джек и Рейчел, он улыбается и взглядом спрашивает разрешения сесть со мной. Я показываю ему на стул рядом, и первым делом он усаживает девушку, а уж потом ищет место для себя. - Не повезло нам с багажом. - Верно, мне в последнее время совсем не везет, - и тут на меня нападает чувство тоски, я хочу высказаться этому человеку, моя душа так и рвется, чтобы все выплакать за год того, что накопилось. — Да, я неудачник. Год назад я открыл глаза, не помня, что я провел год в Лондоне, в городе, в который я рвался всю свою жизнь, а потом мне сказали, что у меня есть девушка, которую я ненавидел всю свою жизнь, а сейчас целую! Я не учусь там, где учился, и понимаю, что живу не свою жизнь! Они смотрят на меня, как на побитого щенка, но я рад, что высказался. - Знаешь, Луи из Донкастера, — он хлопает меня по плечу. — Рано или поздно все встанет на свои места, все раскроется, и я уверен, что ты все вспомнишь. Объявляют о нашем багаже, и я окончательно прощаюсь с ними. Когда я теряю их из виду — замираю. Я же не говорил ему, что я из Донкастера.