Сашка-Ёжик

— Ну вот так они и выкрутились! — рассмеялся Денис, откидывая голову назад. Сидящая рядом Лера тоже улыбнулась, но в глазах ее можно было разглядеть серьезность и тревогу. Брат и сестра сидели в больничной палате, где уже три дня лежал на обследовании Денис. Мальчик был радостен, бодр, выполнял все предписания врача, но все равно было заметно, как часто у него болит голова. Лера старалась как можно чаще заходить к брату и к обследовавшему его неврологу, но новости никак нельзя было назвать утешительными. — Вы сами видите, как неудачно расположена кавернома, — рассказывал ей с утра невролог, показывая снимки. — Подобраться к ней очень сложно. Возможно, конечно, но нейрохирургов такого уровня у нас мало. Скажу честно, лучше ехать в Германию… Да, что касается размера: вы не пугайтесь, что она увеличилась. Мальчик растет, и кавернома вместе с ним. Так, и насчет головных болей. Поменьше компьютера, поменьше напрягать зрение, и боли станут слабее. Однако они никуда не уйдут, пока мы не устраним причину. Такие вот дела, Валерия. Брата вашего выпишем завтра, пусть еще немного отдохнет. — Ладно, Дениска, мне пора бежать, а то, если я опоздаю, Гордеев мне голову снимет, — девушка чмокнула брата и поспешила к выходу, не заметив, что мальчик потянулся за таблетками. Лера в последний момент успела заскочить в аудиторию, прежде чем Гордеев начал занятие… — Все свободны, доктор Чехова, задержитесь! Лера вздрогнула и рассеянно провела рукой по волосам, пытаясь скинуть сегодняшние задумчивость и сонливость. Она не торопилась подходить к столу преподавателя, предпочитая дождаться ухода одногруппников. Девушка подозревала, что Гордеев хочет ее отчитать за рассеянность и невнимательность на занятии. Он всегда был требователен, но, когда его так откровенно игнорировали, приходил в едва сдерживаемое бешенство. Лера грустно вздохнула и все-таки заставила себя подойти к Гордееву, который начал снимать и сворачивать учебные плакаты. — Итак, доктор Чехова, что же так занимало ваши мысли, что вы меня упорно не слушали? — Я слушала, — слабо попыталась оправдаться девушка. — Да ну? И в чем же принципиальное отличие способа Кукуджанова от способа Боссини? — Эм, отличие в том, что… — Лера крепко задумалась, стараясь побыстрее найти правильный ответ. Она как будто физически чувствовала скрип своих мозгов и даже зажмурилась, напрягая память. Дзинь! И Лера, почувствовав странную легкость, сразу же открыла глаза, встретив смеющийся взгляд Гордеева, который с трудом проговорил: — Доктор Чехова, не надо было так напрягаться. Я увидел, как вы стараетесь вспомнить, — и по-доброму засмеялся, заметив, как девушка с удивленной гримаской ощупывает голову. Лишь сняв сломавшийся пополам ободок, она поняла причину веселья преподавателя и присоединилась к нему.Несколько минут комнату наполнял негромкий мужской смех и вторящий ему женский. Потом Гордеев успокоился: — Так почему вы меня не слушали? И Лера, неожиданно для себя, выложила ему все про болезнь Дениса и его неулучшающееся состояние. — Без операции лучше не станет, сами понимаете… — Понимаю. Да и нет у нас здесь нейрохирургов, придется в Москву ехать, а к кому, куда — я не знаю. А Олег Викторович говорит, что узнает, когда придет время, а когда придет это время? Когда Дениска свалится в кому, что ли, — девушка стала говорить все быстрее и быстрее, пока врач не дотронулся до ее руки. — Успокойтесь. Олег Викторович грамотный врач и знает, что говорит. Но если вы так хотите, я могу поговорить со своими знакомыми, хотя мне бы этого не хотелось. — Спасибо, Александр Николаевич, а… можно еще просьбу? А… возьмите меня ассистировать? — Ого, а вы стали гораздо нахальней со дня нашего знакомства. — Это значит да? — Это значит, я подумаю. Идите к своему больному.

***

Время обходов Гордеев не любил. Не любил, потому что в это время он постоянно натыкался на бездельничающих студентов. Он их отправлял и в процедурную, и в приемный покой, но они, сделав необходимый минимум, приходили обратно под лестницу, предпочитая практике книги, сон или разговоры. Гордеев злился на них, но ничего поделать не мог: они выполняли порученную им работу, но не более. Единственным человеком, не тратящим время зря, была доктор Чехова, которая все время пропадала у больных. Часто Саша видел ее у поста Галины Алексеевны, когда она помогала сортировать истории болезней, или около Лебедевой, разносящей капельницы или перевязывающей больных. И вот после обхода он неспешно проходил по первому этажу больницы, попутно заглядывая во все двери. За приоткрытой дверью приемного покоя он увидел Ковалец, сидящую за столом и заполняющую какую-то историю, и хотел уже заглянуть к ней, как заметил доктора Чехову, склонившуюся над кушеткой. Девушка осторожно пальпировала живот больной и что-то говорила внимательно слушающей ее Ковалец. — Боль в правом подреберье. Говорит, потеряла в весе и по ночам боли мучают. Я бы сделала бактериологическое исследование на хеликобактеры и рентген, но на девяносто процентов уверена, что у нее язва желудка, — доктор Чехова, не замечая притаившегося за дверью преподавателя, уверенно высказывала свои предположения Ирине Васильевне. Сама женщина, услышав непонятный шорох за дверью, нашла глазами своего коллегу и чуть ухмыльнулась ему, кивая на девушку, мол, смотрите, какая умная студентка вам попалась. Саша ответил на улыбку и отправился дальше по своим делам, но перед внутренним взором все стояла тоненькая фигурка.

***

— Смотрите-ка, кто у нас здесь. Неужели решила почтить нас своим присутствием? — неустойчивая, чуть пьяная речь послышалась за спиной у Леры. Она резко развернулась и оказалась нос к носу с Аллой, которая несмотря на достаточно раннее утро была уже подшофе. — Алла Евгеньевна, мне кажется, вам лучше пойти к себе. Мы просто забудем о произошедшем, — девушка была само спокойствие в отличие от женщины, которая только что пришла с каких-то посиделок с подругами. — Не-ет, Валерия, сейчас самое время для ра-разговоров, — Алла покачнулась и схватилась за стол, едва не сбив пару чашек. — Я уже давно хочу тебе сказать, что ты нас не уважаешь. Меня, Олега и Глеба тоже… не уважаешь. Мы тебе дали в-все, — она сделала выпад и снова едва не упала, — мы дали тебе кров, а главное любовь и ласку, а… а чем отвечаешь т-ты? Вечно угрюмая, мрачная, всех нас игнорируешь! Ты не ценишь заботу! — Алла сделала шаг к Лере и схватила ту за ворот блузки. — Ты неблагодарная дрянь! — пьяно воскликнула она, встряхивая девушку, которая молча пыталась освободиться, не сводя наполненных ужасом глаз с женщины. А Алла все продолжала сыпать глупыми обвинениями, не обращая внимания на прибежавших на шум со второго этажа мужа и сына. Наконец, Олегу Викторовичу удалось оторвать жену от девушки и увести ее в спальню. А Глеб обнял сестру, которую била крупная дрожь, и сунул ей в руки крепкий чай. — Лер, не обращай внимания. Она не осознает, что говорит… У мамы какие-то проблемы на работе, а тут… — парень крепче обнял сестру, замечая, как из ее глаз полились слезы. — Лерочка, пожалуйста, постарайся ее простить. Мама уже вечером будет сожалеть о том, что наговорила тебе. — Глеб, ты же знаешь, что у… на языке, то у трезвого на уме, — всхлипнула Лера, прижимаясь к парню. — Ну почему она так со мной? Что я сделала? Но Глеб не мог ответить. Он просто посильнее сжал ее в объятиях, надеясь, что сильная Лерка скоро оправится.

***

— Александр Николаевич, а можно уточнить один вопрос? — Лера едва поймала убегающего после занятия врача. — Вам, доктор Чехова, можно все, — улыбнулся мужчина, замедляясь и позволяя студентке догнать его. Он с каким-то удовольствием наблюдал, как после его слов она начинает смущаться. — Кстати, скажите-ка мне сначала, что вы делали в приемном покое вчера? — Помогала Ирине Васильевне. Мой больной выписывается через два дня, с ним уже скучно, вот я и решила немного потренироваться в диагностике. Ирина Васильевна была рада, а… вы против? — робко спросила девушка, заглядывая в его нахмурившееся лицо. — Так-так-так, значит, полезли не спросившись, — он специально нахмурился еще больше, внутренне посмеиваясь над испугом в ее глазах. — А на самом деле я рад, что вы проявляете инициативу в отличие от своих коллег. И что же вы надиагностировали? — Да там в основном были пациенты травматологического, — Лера ощутимо расслабилась, догадавшись, что преподаватель не будет ругать ее за самовольство. — К нам поступила только одна больная, турчанка, кажется, Айгуль Аюхан. Да и то, потому что в гастроэнтерологии мест нет, а Ирина Васильевна опасается обострения ее язвы. Гордеев глядел на довольное лицо девушки, увлеченно рассказывающей о симптомах Аюхан, и вспоминал такую же любознательную девчушку. — Александр Николаевич, операционная уже готова, — крикнула издалека Тертель. — Доктор Чехова, что вы там хотели уточнить? И, выслушивая вопросы и ответы девушки, он в который раз за последнюю неделю поймал себя на мысли, что не против проводить с ней время подольше и почаще.

***

Гордеев плюхнулся на диван, с наслаждением откидываясь на мягкую спинку. Сегодняшний вечер не предвещал ничего экстраординарного, поэтому мужчина мог немного расслабиться. Вообще-то сегодня дежурил Степанюга, но Саша предпочел остаться в больнице. Здесь он чувствовал себя нужным, да и дел с бумажками и историями болезней было полно. — Тэк-с, значит, сначала чай с «Хирургией», потом займусь историями, может, даже статью закончу и баиньки, — сам себе пробормотал под нос Саша, протягивая руку к медицинскому журналу и чашке с чаем. Глотнув горячего напитка, он чуть ли не замурчал от удовольствия — давно не выдавался такой замечательный вечер. Мужчина полностью погрузился в статью, отключившись от внешнего мира, когда в ординаторскую ворвалась Лебедева с сообщением об ухудшении состояния Айгуль Аюхан. Гордеев ругнулся и быстрым шагом направился в палату. Девушка металась по кровати и тихо стонала, лоб ее был покрыт испариной, а глаза закрыты. Врач пропальпировал ее и отрывисто приказал готовить операционную. — Степанюгу звать? — деловито осведомилась медсестра. — Я бы ему едва аппендицит доверил, куда уж язву, — мрачно ответил Гордеев. — Готовьте, бегом! Саша вышел в коридор. Ему страшно хотелось на кого-нибудь накинуться и отчитать, но все пациенты были на ужине, студенты и половина персонала уже ушли домой, поэтому он понесся в ординаторскую, надеясь застать там Сенечку и оторваться на нем. Но в комнате было пусто, и Саше пришлось допить свой остывший чай, раздраженно поглядывая по сторонам. " — Если они еще не готовы, пусть пеняют на себя!» — мужчина хлопнул дверью и направился в операционную. Его мысли и полет по отделению прервали четверо мужчин, выросших словно из-под земли перед операционной. — В чем дело? — рявкнул Гордеев. — Мы вас туда нэ пустим! — категорически заявил один из мужчин. — Вы с ума сошли? — заорал Саша, выплескивая, наконец, свою злость наружу. Он был зол на медсестру, испортившую чудесный вечер, на девушку, посмевшую заболеть так не вовремя, на этих идиотов, загораживающих ему дорогу. — У меня там пациентка с острой язвенной болезнью! Я сейчас охрану вызову! — Уважаэмый, мы защищаэм чэсть сэстры и дочэри. Мы нэ можэм позволить, чтобы эё в обнажэнном видэ увидэл мужчина. — К каком-каком виде? Я врач, мне вообще наплевать, девушка она или нет! Я выполняю свой долг, а не любуюсь на тела, — яростно выплюнул Гордеев, пытаясь обогнуть мужчин. — Нэт! Моя дочь нэ будэт осквэрнэна взглядом чужого мужчины! — снова преградил ему путь пожилой отец, а по бокам встали сыновья, образуя крепкую непроходимую стену. — Да какой я ей мужчина? Я, как врач, вообще существо бесполое!!! — Да? — переспросил молодой Аюхан, выразительно поглядывая на мужскую фигуру Саши. — Да! — рявкнул Гордеев, примеряясь, где в живой стене наислабейшее место. Он уже был готов сделать рывок к двери операционной, но заметил любопытных пациентов, высыпавших из своих палат, и угрюмые лица турков, явно настроенных защищать честь сестры до последнего. — Да черт с вами! — Саша резко развернулся и понесся дальше по коридорам, распугивая пациентов одним своим видом. От души подергал ручку двери заведующей хирургией и полетел дальше. — Галина Алексеевна, вот ответьте, что посторонние делают в отделении и где Ковалец? — Ковалец уже часа четыре как в Горздраве, — спокойно ответила медсестра, давно привыкшая к бешеному нраву лучшего хирурга, — а над устранением этих турков я работаю. — Плохо работаете! Гордеев был в ярости. У него в операционной лежала пациентка, а четверо ее родственничков-идиотов перекрыли вход. Мужчина прокручивал в голове различные пути решения этой ситуации: от вызова нескольких нарядов милиции до вскарабкивания по стенам в окно операционной. Внезапно в глаза ему бросилась одинокая тоненькая фигурка, стоящая возле темного окна. — Ага, доктор Чехова, вы-то мне и нужны! — впервые за последние пятнадцать минут по-настоящему обрадовался Гордеев. — Идемте! Вы нужны мне как женщина. И, не дожидаясь ответа, от схватил девушку за руку и ринулся обратно, не обращая внимания, успевает ли она за ним. Испуганная и растерянная Лера едва касалась ногами пола, следуя за Гордеевым, который протащил ее по коридорам под удивленные взгляды медсестер и пациентов. В пустом коридоре врач резко остановился, так что Лера врезалась в него и едва не упала. Однако мужчина подхватил ее и поставил около стенки, а сам подошел поближе и, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, прошептал: — Доктор Чехова, вы сейчас пойдете к этим туркам и скажете, что оперировать будете вы, ясно? И постараетесь увести их вниз, чтобы я смог пробраться внутрь. Вам все понятно? Лера сглотнула и помотала головой. Эта безумная гонка по коридорам совершенно выбила ее из колеи, а столь близко стоящий мужчина не помогал ей прийти в себя. Она чувствовала жар его тела и стук сердца; он продолжал держать ее за руку, посылая тем самым необъяснимые волны тепла. Лера всегда считала себя человеком, не способным потерять голову, но сейчас странный шум в ушах заглушал все слова врача, а глаза затуманила непонятная пелена. — Доктор Чехова, вы меня вообще слушаете? — резко встряхнул девушку Гордеев. — А-александр Николаевич, повторите еще раз, — все-таки смогла ответить Лера. Чертыхаясь, Гордеев быстро поведал всю сложность ситуации. — Время дорого, так что действуйте! — напутствовал он ее напоследок, выталкивая на передовую. Нацепив на лицо непроницаемую маску, доктор Чехова подошла к туркам, все так же охраняющим вход в операционную. — Добрый вечер, меня зовут Валерия Петровна Чехова. Доктор Гордеев передал мне ваши слова, так что оперировать Айгуль буду я. Вас это устроит? Мужчины переглянулись и, облегченно заулыбавшись, окружили девушку. — Но у меня есть одно требование, — строго прервала радостные возгласы Лера. — У нас здесь больница, пациенты нуждаются в покое, а вы создаете шум. Я прошу, нет, требую, чтобы вы спустились вниз. Кстати, вам необязательно дежурить тут всем четверым. Оставьте мне свой телефон, и после операции я вам позвоню и все расскажу. Турки переглянулись, перекинулись парой слов и согласно закивали. — Но я всэ жэ останус, — твердо заявил отец. Лера в окружении мужчин что-то успокаивающе им говоря, направилась по коридору к лестнице. Пропуская их вперед, она оглянулась и заметила выглядывающего из-за угла Гордеева. Поймав его взгляд, девушка легонько улыбнулась, а он в ответ хитро подмигнул ей и тихо прошмыгнул в операционную. Проводив шумных турков, которые все же оставили старшего внизу, Лера вернулась в операционную, надеясь хоть из-за двери посмотреть на работу профессионала. Однако в санитарной зоне все еще стоял Гордеев, поэтому девушка предпочла поскорей удалиться. — Куда? — остановил ее грозный окрик. — Но вы же не любите, когда смотрят, — робко попыталась оправдаться вернувшаяся девушка. — Как будто вас это когда-то останавливало, — усмехнулся мужчина, начиная мыть руки. — Тем более вы будете не смотреть, а ассистировать. Ну да, а как вы будете рассказывать об операции этим милейшим людям? — пояснил он, заметив удивленно-радостный взгляд. Дальнейшие события понеслись стремительным потоком, подчиняясь кратким приказам Гордеева. В памяти остались четкие выверенные движения хирурга и его окрики: «Шире! Я сказал, шире!.. Сушите! Доктор Чехова, не спать, а сушить!.. Зеркало держите, а не в печени ковыряйтесь!.. Подарков не оставили? Тогда шьем…» Размываясь после операции, девушка едва не падала от усталости, удивляясь бодрому состоянию преподавателя. — Постарайтесь выпроводить отца поскорее. Да, и думаю, что вы и возьмете курировать Айгуль. Ваш нынешний больной уже на выписку идет, верно? — Угу, — едва слышно согласилась Лера. — Устали? — Гордеев искоса взглянул на бледную девушку. — Ничего, сейчас придете домой, расскажете родным, примете горячую ванну — и завтра как новенькая будете, — тягуче проговорил он. Однако девушка отрицательно мотнула головой, и он добавил: — Правильно, лучше контрастный душ. — Я… не пойду домой… — Вот как? Ну, дело ваше… Доброй ночи, — и, сухо кивнув, врач вышел, оставив уставшую Леру сидеть на табурете. Она откинулась назад, прикрывая глаза. Перед внутренним взором проносились кадры сегодняшнего дня: занятия и разговор, бег по коридорам и теплая рука, удерживающая за запястье, шепот и ободряющее подмигивание, ассистирование, которое стало первым в ее жизни практическим уроком. Лера постепенно стала проваливаться в сон, но продолжала улыбаться, отдаваясь воспоминаниям. Внезапно хлопнувшая дверь заставила ее подскочить и уставиться на вновь вошедшего чуть хмурого Гордеев. — Доктор Чехова, вам все же следует отдохнуть, иначе завтра будете в разбитом состоянии, а мне нужен хоть один адекватный студент. Вставайте!