Пустота - моя свобода

Дежа-вю — обманчивое чувство; оно как счастье: исчезает, стоит его распознать. - Быть этого не может...- сорвалось с ее губ, когда она увидела ярко-красный костюм скомороха, что стоял возле сломанной телеги - Агх! Горе-злосчастие! Застрял! Застрял тут! В этой дыре! Мать! Бедная моя матушка. Не шевелиться. Почила, но слишком глубоко! - Звонкий высокий тенор, немного искаженный, словно его владелец специально делает его таким. И манера разговора. Нет, этого просто не могло быть. Не бывает такого совпадения. Не бывает! Именно это твердил разум, глядя на шута, который был так похож на ее старого друга. Но душа, душа искренне надеялась, что это правда, что ее друг жив, что это он. Он сейчас стоит перед ней с печальным выражением лица и восклицает о чем-то. "Но...нет...это не он. Он умер. Я ведь...ведь видела. Он не мог выжить" - Твердила она сама себе, пытаясь понять, правда ли это или очередной сон, но такой реальный. Эвилин сидела у койки отца, которого уже почти неделю лихорадило от болезни. Малышка не раз бегала за врачом, даже пришлось продать почти все вещи и попрошайничать на сырых улицах Бравила. Тот день был особенно дождливым, но вполне привычным для этого города, не считая того, что весь тот день Эви не отходила от отца ни на шаг. Тот выглядел измученным и истощенным болезнью. Его кожа посерела, казалась тонкой, даже вены были видны, а еще он был очень грустным. Мужчина чуть сжал ручку дочери и грустно улыбнулся ей. - Эвилин...знаешь...твоя мама была очень необычной... особенной...ты такая же, я в этом уверен. Хоть она и не была рядом с тобой все это время, но она очень тебя любила, и я люблю...Я знаю ты сильная девочка...Ты справишься со всеми трудностями, которые выпадут на твою долю...Никогда не сдавайся...хорошо? - Его голос был тихим и хриплым, и казалось, что слова даются ему с небывалым трудом. - Хорошо, но...ты ведь поправишься правда? - Она внимательно смотрит на него, чуть сжимая руку отца, словно та могла исчезнуть в любой момент. Мужчина слабо ей улыбается, как-то натянуто. - Конечно милая. Я просто немного посплю и буду как новый, - он тяжело вздохнул, почти простонал от слабости. А потом он закрывает глаза и засыпает, но в этот раз уже навсегда. А Эви сидит с ним до самого рассвета. Ждет его пробуждения, не смыкая глаз из которых давно уже текли слезы. Она знала, что отец больше не проснется, но до конца отказывалась в это верить. И лишь когда солнце озарило уже почти охладевший труп, она зарыдала в голос, прижимая руку отца в своей щеке, моля богов, чтобы те вернули его. Просила его вернуться. Но ничего не происходило. И лишь один человек видел это, но не смел прервать последнее прощание. Даже его бубенцы на колпаке не смели нарушить плач и мольбу девочки. Лишь когда ее слезы закончились, и она сидела, опустив голову и руку отца, Йорик все же подошел к ней и положил свою руку на ее маленькое плечо. - Тебя я бросить не могу, поэтому с собой возьму, - грустно пропел он и взял малышку на руки, которая была словно бездушная кукла с остекленевшими, красными от слез глазами. Скоморох жил на окраине города, в маленьком домишке из камня и дерева. Но зато здесь было уютно, светло и царила атмосфера творческого безумия: везде валялись листы, исписанные нотами и стихами, лежали музыкальные инструменты, а в воздухе витал запах меда и специй. Имперец занес свою хрупкую и ценную ношу в дом и уложил в кровать, гладя по голове и напевая кукую-то успокаивающую песенку, которая постепенно погрузила Эви в сон. Эвилин молчала двое суток, почти не ела и не спала, но ее верный друг пытался всячески ее расшевелить и привнести радость в ее горестную жизнь, пока и сам не начал сдаваться. - Моя милая леди! Как?! Как я могу вновь заставить тебя улыбнуться?! Как бедный дурак червей будет без твоей улыбки?! Прошу очнись! Я ведь тут! Я! Твой друг твой милый Джокер! Ах прошу! Прошу! Не молчи! Не своди меня в могилу безумия как все! - Его голос то взлетал ввысь, то почти стихал на безумный шепот. Он держал ее за руки и пытался вновь увидеть искорки в ее глазах. Эвилин взглянула на его грустное, полное боли и отчаяния лицо и поняла. Она не одна. Не одна! Ее друг, ее шут, ее защитник все еще с ней. Он не оставил ее, не бросил, а протянул руку, как она когда-то протянула ему. Эвилин слабо улыбнулась и обняла его. - Я здесь...Я тут мой бедный шут. Ты же знаешь, я бы никогда не бросила тебя - ее шепот звучал слишком спокойно и слишком глубоко, для одиннадцатилетнего ребенка. Йорик вздрогнул и взглянул на нее и оцепенел, увидев не детскую мудрость в синих, похожих на сапфир глазах. Его подруга вновь была с ним, но она изменилась - к лучшему или худшему должно было показать время. - Улыбнись, - она погладила его по щеке - Ты помнишь, ты обещал мне всегда улыбаться, - она поправила его шутовской колпак и мягко улыбнулась. И он сам не смог сдержать грустной улыбки и не обнять своего маленького ангела, которого все прочие зовут ребенком ведьмы. С тех пор она жила у него. Он научил ее играть на флейте и готовить, а она выступала вместе с ним при дворе графа и просто на улицах города. Денег хватало на спокойную и вполне безбедную жизнь для двоих изгоев общества. Порой Эви оставалась дома и наводила порядок, а потом встречала Йорика теплыми объятиями и расспросами о событиях в городе. А были моменты, когда она ходила на могилу отца с букетом цветов и говорила с ним до самого позднего вечера. В один из таких вечеров она забежала в замок, где выпросила сладкий рулет для Йорика. Но когда она вернулась домой, то тот выпал из ее рук. Ее дорогой друг... Ее лучший друг лежал в луже собственной крови, а на его бледно-серых губах была улыбка. Эвил кинулась к нему, приподняла его тело и прижала к себе. Он еще был теплым, но с каждым часом холодел, глядя мутно-зелеными глазами сквозь Эвилин. А она плакала, рыдала и выла в голос как раненый и одинокий волк. Она прижимала его к себе, покрывала поцелуями его лоб и скулы, убирая пряди каштановых волос и молила всех богов, чтобы проснуться от этого кошмара. Но боги отвернулись от нее в очередной раз.

***

Эвилин все еще не могла отвести глаз от шута, но пригляделась, всматриваясь в черты лица повнимательнее и увидела отличия. Он был на пол головы ниже Йорика, и волосы у него были ярко-рыжие, как пламя, а глаза такие же безумные, но цвета меда. Черты лица тоже были похожи, только у этого скомороха они были более резкими, а губы не такими тонкими. "Это не он, но так похож", - наконец-то оцепенение сошло, и она слезла с телеги, после чего подошла ближе к бедолаге. - Что случилось? - почему-то ничего кроме этого не пришло ей в голову, видимо сказывалось переживание дежа-вю. - Цицерон застрял. Видишь? - он показал на отлетевшее колесо и продолжил - Я вез мою бедную любимую маму. Ну, не ее. Ее труп! Она совсем мертвая, - воскликнул он, всплеснув руками. Взгляд девушки скользнул по деревянному ящику от которого веяло чем-то странным - от чего по ее телу пробежались мурашки. - Я везу мамочку в новый дом. В новый склеп. Но…ах! Колесо сломалось! Проклятущее колесо! Сломалось!! Ты не понимаешь? - Воскликнул он еще громче, от чего его голос стал совсем писклявым и немного резал уши. - Могу я чем-нибудь помочь? - почему этот вопрос сорвался с ее губ непонятно, может жалость, а может свою роль сыграл и факт схожести внешности с Йориком. - О! О да! Да! Ты нам наверняка поможешь! - Его лицо озарила широкая улыбка, а от радости он даже стал пританцовывать и хлопать в ладоши. Снова. Ей снова показалось, что перед ней Йорик, но она тут же отогнала эту мысль прочь. - Иди на ферму Лорея. Вон там она, в стороне от дороги. Поговори с Лореем. У него есть инструменты. Он может мне помочь. Но не хочет! Отказывается! - пока он говорил о Лорее, лицо его исказилось гримасой злобы и ненависти, даже глаза потемнели, и в них плескались недобрые искры, которые явно не сулили ничего хорошего, но потом он вновь улыбнулся - Убеди Лорея починить колесо! А бедный Цицерон тебя наградит. Деньгами! Блестящими монетками! - последние слова он пропел, широко улыбнувшись и вновь подошел к деревянному ящику, где судя по всему был труп его дорогой матушки. Эвилин тяжело вздохнула и расправив плечи, направилась в сторону фермы, которая была напротив сломанной телеги. Как удачно! И даже не надо никуда тащиться, просто поговорить с этим фермером и все. Она поспешила к этой ферме, ведь ей нужно было добраться до Виндхельма к закату, а тут такой странный подарок судьбы. Ванций Лорей тем временем подметал крыльцо своей хижины и выглядел немного раздраженным. Когда девушка подошла к нему он вскипел: - Ох, милосердная Мара. Что теперь?! - он злобно зыркнул на незнакомку, явно ожидая увидеть вместо нее рыжего шута, но увидев девушку, чуть смягчился и даже, кажется, почувствовал себя неловко. - Этот...хммм...Этот маленький человечек нуждается в твоей помощи...с повозкой, - Эвилин постаралась сделать лицо как можно более жалостным и грустным. - Этот Цицерон. Хмф. А новенького ничего не расскажешь? Этот псих меня уже пять раз просил. Вроде не нравится ему мой ответ. Да что же он нам покою-то не дает? - Мужчина усмехнулся и закатил глаза, словно Эви говорила ему о какой-то гадости. Это разозлило ее. Так же когда-то говорили о ней и о Йорике люди. Девушка сжала руки в кулаки, но не стала высказывать все, что было у нее на уме. - Так в чем проблема? Он, наверное, тебе заплатит... - Заплатит говоришь? Думаешь, это из-за денег? Только посмотри на него! Он совсем свихнулся! Шут? Тут, в Скайриме? Тут скоморохов уже не было лет сто. И он везет огроменный ящик. Говорит, что это гроб и он хочет похоронить свою мать. Мать-перемать. У него там что угодно может быть. Оружие, контрабанда, скума. Не хочу я в это дело ввязываться, - Он взмахнул рукой в ту сторону, где была повозка Цицерона, передернув плечами и продолжая свое занятие. У Эви возникло желание вонзить нож ему в глотку, чтобы он не смел так говорить. Что он знает?! Как он смеет так говорить, даже не вникнув в саму суть. Люди все имеет странности, а если их нет, то человек странный. Она глубоко вздохнула, подавляя гнев, бушующий у нее в груди, но глаза ее заметно потемнели, хотя лицо оставалось невинным и печальным. - Этот незнакомец которому нужна твоя помощь. Пожалуйста! Соверши благое дело и боги не оставят это в стороне. Разве не лучше если ты ему поможешь, и он спокойно уедет? Ты даже и не вспомнишь о нем. Неужели вам хочется слышать его плач под окнами до глубокой ночи и до раннего утра? - Кажется от переизбытка чувств у нее даже покатились слезы, но это лишь сыграло ей на руку. - Да кто ты вообще такая?! Хммм? Приходишь сюда, командуешь. И зачем? Чтобы помочь...ну...дураку? -Он взглянул в ее глаза и замялся, даже вся его злость в миг испарилась, а значение слов сказанные девушкой дошли до холодного разума. - Слушай, я...Я...Верно. Твоя правда. Может, он чокнутый, а может и нет. Но ему и вправду нужна помощь. Если я откажу, какой же я буду человек, а? - его губы чуть дрогнули в улыбке, а после он добавил - Послушай...Спасибо. И мне стыдно, не по-соседски я поступил. Иди и скажи Цицерону, что я скоро приду и помогу ему. Вот, что делают мудрые слова и девичьи слезы. Женщины, умеющие управлять своими эмоциями, могут крутить людьми, как им вздумается. Даже самого черствого и злого человека можно сделать добрым и покладистым, просто нужно знать верный подход к такому делу. Эвилин улыбнулась и поблагодарив Лорея, пошла обратно к чудному шуту, так похожему на ее покойного друга. Цицерон все еще причитал по поводу своей матушки. - Бедная мамочка...Ее новый дом так далеко...- он перевел взгляд на девушку и немного напрягся, ожидая худшего. - Мы поговорили, и Лорей согласился починить колесо, - она лучезарно улыбнулась ему и, наверное, сейчас напоминала солнышко, которое все светилось от счастья и собственной гордости. - Что...что? Согласился? - кажется скоморох не поверил своим ушам, но потом его лицо озарила такая же яркая и счастливая улыбка, как и у Эвилин. - О, счастье! Цицерон так рад! Он в восторге, в исступлении! Нет, больше. Много больше! Моя мать, благодарит тебя! - он потянулся к поясу и достал оттуда мешочек с деньгами - Вот, бери. За труды! Яркое, звонкое золото! Денежки за доброе дело! И спасибо! Спасибо еще раз, - наверное она никогда не видела столько счастья на чьем-либо лице. Разве что у ее друга, когда тот получал сладкий рулет или видел улыбающуюся Эви. Девушка не сразу смогла оторвать взгляд от шута: от его яркого костюма, столь редкой и необычной внешности и такой родной манере разговора. Лишь когда тяжелый мешок упал ей в руку, она опомнилась, и, кивнув в знак признательности, забралась на свою телегу и погнала старушку Гаигим по дороге. По дороге она успела пересчитать монеты и была несколько удивлена тем количеством золота, которое было в мешке. Двести пятьдесят золотых септимов. Это была огромная по ее меркам сумма. Можно было снять дорогую комнату в таверне, купить новый более теплый костюм, да и много других вещей. Она прижала драгоценный мешок к груди и счастливо улыбнулась. Похоже наконец-то Девять улыбнулись ей... а может это был кто-то другой? Может по чьей-то другой воле она встретила этого загадочного скомороха по имени Цицерон? И тот сон? Все это явно было не спроста, и кто-то вел ее по определенной тропе, но вот верная ли она или нет - покажет время.