Танцуй на лезвии ножа!

Диалоги на украинском выделены курсивом. Приятного прочтения.       — Украина, — растягивая каждую букву, Ярослав сделал осторожный шаг в коридор подозрительно тихой квартиры Ольги. — Оля, ты дома? Мы тебе сувениров с открытия Олимпиады привезли... Зря ты не поехала.       Владимир, подавив смешок, со всей серьёзностью дал ему пинка, чтобы тот наконец ввалился в квартиру и перестал паясничать, стоя посреди прохода. Однако Крым не собирался останавливаться, что стало ясно после его фразы: "Оля, кис-кис-кис". Донбасс не выдержал и рассмеялся.       — Зачем ты её дразнишь? — улыбнулся Владимир. — Она не кошка и тебе по голове даст потом.       Ярослав с искорками веселья в глазах посмотрел на брата. Настроение со дня открытия Олимпиады находилось на отметке "безумно счастливое". Такого зрелища не ожидал никто, даже народ России, что уж говорить об остальных странах. Ну а что, все разумеется ожидали медведей, играющих на балалайке и пьющих водку. Крым помнил всё представление в мельчайших подробностях, удивлённые лица государств и их столиц, счастливую улыбку России, непрекращающуюся болтовню Москвы, которая даже не заметила его и Донбасс — так увлечённо девушка что-то рассказывала Берлину, будь этот чёртов немец неладен. Ярослав чувствовал себя маленьким ребёнком, оглядывая стадион: он то и дело тащил Владимира в разные стороны со словами "смотри, там Иван стоит" или "давай украдём Альфреда, шутки ради". Шарфы, куртки, шапки-ушанки - всё на Ярославе и Владимире было в цветах российского триколора.       Донбасс немного оглох, когда шествие разных команд замкнула команда России: Крым заверещал как ненормальный и запрыгал на месте и замахал руками. Владимир засмеялся и кинул быстрый взгляд на Ивана в компании других государств, который сдержанно хлопал в ладоши и едва заметно изогнул губы в счастливой улыбке. Вдруг чья-то рука схватила Владимира за плечо, а в следующий миг его прижал к себе Ярослав и заорал в ухо: "Улыбнись и посмотри в камеру!"       Владимир даже думать не хотел, какое глупое и удивлённое выражение его лица попало в кадр, поскольку Ярослав отказывался показывать фотографию, с еле сдерживаемой улыбкой листая изображения в телефоне и подленько хихикая. Потом Крым впихнул технику в руки Донбасса и попросил его сфотографировать такую картину: сначала крымчанин ткнул большим пальцем в Ивана за своей спиной, затем состроил недовольное лицо и пожал плечами — эти два момента и заснял Владимир.       Фотоаппарат и его телефон — свой Ярослав пока не готов был принести в жертву нескончаемым снимкам — был забит фотографиями стадиона, Олимпийской деревни, Сочи и людей: в общем, лично Крымом заснята была каждая кочка и каждый сантиметр земли, ведь он фотографировал всё, что видел. Владимир даже себя старшим в семье почувствовал на короткий миг, но Ярослав, казалось, прочёл его мысли и дал по шее, чтобы не расслаблялся и "не покушался на место старшего главного вредного брата". Донбасс обиженно отвернулся, но на Крым невозможно было долго обижаться, а особенно после того, как его крепкий кулак превращал причёску на голове в копну сена.       Слушая праздничную речь, Ярослав сидел и с таинственной усмешкой разглядывал страны. Мол, завидуйте и давитесь своим ядом, вы никогда не сможете превзойти это шоу. Какое совпадение...       — Земля вызывает Крым. Это Донбасс, ты слышишь меня? — Владимир пощёлкал пальцами перед носом брата.       — Чего? — отозвался он. — Я ничего делать не буду, не переживай. Наслаждайся праздником.       Так вот, это самое совпадение заключалось в том, что слева от России сидели только США и Канада, а справа — Евросоюз и остальные страны. Неужто европейцы обиделись на своего господина? Крым злорадно рассмеялся, прикрыв рот рукой. Но его ехидство приглушало только чувство гордости и превосходства над ними, будто это у него Олимпиада проводится. Ярославу до жути нравилось наблюдать, с какими восторженными и шокированными лицами страны обсуждают сменяющиеся сцены самого грандиозного представления года...       — Приехали наконец, — холодный голос украинки вернул Ярослава в реальность, в которой он находился спустя два дня после открытия Игр по прибытию домой, — где шлялись?       Крым остановился на пороге кухни и выставил руку перед Владимиром, предупреждая его об опасности, предсказываемой интуицией. Украина стояла к ним спиной и смотрела в окно, укутавшись в шерстяную шаль. Ярослав медленно осмотрел помещение на наличие в нём Ирины, но не обнаружил её поблизости. Осторожно делая шаги вперёд, Крым подошёл к столу и поставил на него свою спортивную сумку. Решив не испускать саркастический поток насмешек и плоских шуток, он аккуратно подошёл к Ольге и нежно положил руку на плечо:       — Что прои...       В следующий миг Ярослав получил мощную пощёчину: рука у Ольги не просто тяжёлая, а каменная. Владимир вовремя подпрыгнул к крымчанину и уберёг от удара об угол стола. Ярослав пару минут не мог отойти от шока, приложив ладонь к пульсирующей болью щеке.       — Ольга! — рявкнул ошалевший от её поступка Донбасс. — Какого чёрта?!       — Ты мне чуть челюсть не выбила, — прохрипел Крым. — Ты совсем...       Ярослав посмотрел на Ольгу, и неожиданно появившаяся злость в груди уступила место негодованию, отразившемуся на его бледном лице. Он не заметил, что короткие светлые волосы Ольги теперь были каштанового цвета, ясную голубизну глаз сменил красный оттенок. Никакого прежнего дружелюбия и радости. Нет тёплой домашней встречи и приглашения к столу. Крым повнимательнее вгляделся в глаза Украины и, рассмотрев её расширенные зрачки, резко поднялся.       — Ольга, только успокойся, — Ярослав предостерегающе поднял ладони перед собой. - Мы тебе не враги...       — Предатели! — завизжала Ольга сама не своя. — Предатели — вот вы кто! Как вы могли поехать к нему, не спросив меня?!       Крым немного оторопел.       — Так это... Мы же тебя всю неделю уговаривали, — без особой храбрости забормотал Владимир, избегая испепеляющего взгляда Ольги, — ты не маленькая девочка, и мы не маленькие мальчики, чтобы твоего разрешения спрашивать.       Ярослав осторожно отвёл рукой брата себе за спину, следя при этом за украинкой, будто она была готова ядовитой змеёй броситься на них. Крым также отступил назад, стараясь поддерживать безопасную дистанцию и вновь не попасть под горячую её руку: ещё от первого удара перед глазами немного плыло. Пару минут стояла тишина, никто не осмеливался делать шаг навстречу друг другу.       — Екатерина, — на одном выдохе сказал Ярослав, — возьми себя в руки.       — Я держу себя в руках, — брезгливо поморщилась Украина, глядя на Крым сверху вниз.       — Нет, — мотнул головой Ярослав, который даже моргнуть лишний раз себе не позволял, — у тебя поехала крыша.       — Это у тебя она поехала! — едва ли не взахлёб от ярости закричала Ольга. — Какого чёрта ты заявляешься с распростёртыми объятиями к тому, от кого на наши головы свалилось столько несчастья?! У тебя памяти нет?!       — Что ты сказала? — Крым выразительно изогнул бровь.       Владимир сделал два шага назад и наткнулся на хитрый взгляд Ирины. Девушка, вероятно, тихо зашла прямо за ними и теперь стояла с широкой самодовольной улыбкой, сложив руки на груди. Вновь два осторожных шага назад — и вот Владимир упёрся спиной к спине Ярослава. Если бы Ольга и Ирина не были бы женщинами, они не раздумывая разукрасили их лица в синий оттенок и вбили в головы истину. Но ни Ярослав, ни Владимир не могли позволить себе ударить их.       — Это у меня-то памяти нет?! — В тот же миг завёлся Крым. — Да что ты несёшь? Забыла, как нас всех ненавидит вся Европа во главе с Америкой? Как они всю свою историю пытались уничтожить Россию?!       — Ира, ты же у себя под ладонями ножи не прячешь? — Спросил между тем Владимир у девушки. — Вы же не убьёте нас?       — Ну, это как посмотреть, — уклончиво ответила Галиция, рассматривая свой маникюр.       — Вот и правильно делали! — завизжала Украина.       Однако через секунду она сообразила, что сказала. Схватившись за голову, Ольга с надеждой и искренним сожалением посмотрела на Ярослава, но поддержки в нём не нашла. Его лицо исказилось ужасом, а в глазах читалось негодование. Всё в голове Крыма перемешалось, он с огромным трудом пытался найти выход. Лихорадочно соображая над тем, в какую сторону отступить, Ярослав не сразу заметил, как к нему двинулась Ольга. От паники в ней не осталось и следа, о чём говорил уверенный ледяной взгляд.       — Донбасс? — протянул Крым. — Пора делать ноги.       — Никуда вы не пойдёте! — прошипела Украина. — Даже не думайте о том, чтобы пойти и нажаловаться моему брату.       — А вот пойду и нажалуюсь! — выплюнул Ярослав.       Владимир вздохнул, мысленно извинился перед Ириной и пошёл вперёд. Он не собирался упрашивать её пропустить их, понимая, что либо сейчас его и брата положат на лопатки (не сразу, но они, женщины, сделали бы это, даже если бы им пришлось разбить о голову Ярослава вазу), либо они уйдут прямо сейчас и не вернутся, пока этот балаган в Киеве не окончится. Девушка встала в боевую стойку, но Владимир был быстрее: он сделал выпад и молниеносно схватил её за запястье. Владимир аккуратно заломил руку ей за спину, и пока Ирина брыкалась и проклинала его, пропустил Ярослава вперёд.       — Надеюсь, мы больше не увидимся! — гаркнул Крым. — Если ты не позволишь России помочь себе, я вернусь в свой истинный дом!       Когда Крым схватил Донбасс за шкирку и повёл от греха подальше вон из квартиры, последний выпустил Галицию, а затем, вывернувшись из-под руки старшего брата, побежал с ним вниз по лестнице.       — Попробуй! — кричала им вслед Ольга. — Никто не позволит ему вмешаться!       — Да пошла ты! — орал в ответ Ярослав уже на седьмом этаже. — Считай, что меня с тобой никогда не было, а ты меня временно оккупировала!       — Что?!       Ярослав больше не стал пререкаться с Ольгой и просто бежал по лестнице вниз, слушая эхо своих шагов и перепрыгивая через две ступеньки. Кажется Владимир что-то кричал и даже пару раз дёрнул брата за плечо, пытаясь сбавить его темп ходьбы хотя бы чуть-чуть. Наконец, Ярослав выскочил на улицу, покрытую мраком, и глубоко вдохнул, пытаясь привести свои мысли в порядок. Когда кровь отлила от головы, Крым, уперевшись ладонями в коленями, уставился в асфальт.       — Ярослав, в сторону! — заорал Донбасс и оттащил его вовремя вправо.       В следующую секунду на его месте вдребезги разбилась ваза, которую Ольга всё-таки выбросила в окно, явно рассчитывая одним выстрелом убить двух зайцев сразу. Крым поднял совершенно ошалевший взгляд на окно квартиры украинки и закричал во всю силу голоса:       — Больная дура! Убить нас решила?!       Затем решительно развернулся на пятках и, схватив Владимира за локоть, повёл в неизвестном последнему направлении.       — Мы уезжаем, — сказал сквозь зубы Ярослав, — сегодня же. Крайний случай - завтра.       — Что?! — удивился Владимир. — Мы не можем...       — Да послушай же меня! — гаркнул Ярослав не своим голосом, который срывался в нескрываемой панике.       Его руки задрожали, а сердце так сильно заколотилось в ушах, что он не слышал громких криков, прославляющих Украину и лживых героев, с соседней улицы. Страх просто выбивал из него способность адекватно мыслить.       — Просто послушай, — хрипло выдохнул Крым. — Мы потеряли едва ли не всех в Великой Отечественной, да и... Нет, и Россия тоже. Сталинград, Одесса, Херсон, Севастополь - все умерли. Все! А теперь, — он нервно засмеялся, — она прославляет тех, кто их убил. Нет, я на такое не подписывался. И тебя в землю закопать не позволю.       Донбасс больше не открывал рта, пока они шли в банк тайными тропками и обходными путями. Все свои гривны Крым поменял на рубли, причём подозрительный взгляд девушки старательно проигнорировал. С ехидной усмешкой поблагодарив её на русском, Ярослав вызвал такси и вместе с Владимиром поехал на вокзал.       — Два билета до Сочи, места не важны, — отчеканил он у кассы и отдал паспорт.       — Всё же два? — Владимир, казалось, пытался протестовать, но не решался сделать это в открытую, поэтому покорно отдал и свой паспорт.       — Да, два, — сурово сказал Крым, будто родитель ребёнку, — а есть возражения?       Повисла тишина, которую Донбасс не смел нарушить. Спорить с Крымом себе дороже, поскольку когда у него заканчиваются аргументы (но таков весьма редок), в ход идут ругательства и кулаки. Тем более, он сейчас явно не в духе.       — Поезд прибудет в обед завтра, билетов на сегодняшний рейс нет, — женщина далеко не молодых лет протянула Ярославу билеты.       — Хорошо, спасибо, — быстро сказал он и помчался в зал ожидания. Владимир уныло поплёлся за ним.       Купив себе пару пирожков с картошкой, Крым сел в самый дальний угол зала и натянул капюшон куртки до подбородка, обняв еду. Донбасс плюхнулся рядом и развалился на своём месте, сунув руки в карманы джинс.       — Мы тут до завтра? — спросил Владимир.       — Да, прямо до прибытия поезда, — сухо ответил крымчанин.       Владимир опять вздохнул. Он всю свою сознательную жизнь гадал, в кого Ярослав был таким упёртым и взрывным. Конечно, пока все жили рядом с Россией, даже Крым придерживал свой бешеный характер, жаждущий сражений. Всё-таки даже он не способен был переболтать Ивана или же выиграть у него в сражении, тем более когда Россия стал империей и оттачивал свои боевые навыки в войнах с Турцией, Пруссией и Швецией. Но сколько бы сарказма, злости и ехидства в Ярославе ни было, его тяга к знаниям была удивительна для всех. Он шесть раз заканчивал медицинский институт, и если бы кому-то это показалось безумным и надоедливым, то только не ему. В те времена все полки в комнате Крыма были заставлены книгами по медицине, они лежали даже в его кровати — он был не в состоянии прибираться в ней, поэтому Москва постоянно жужжала у него над ухом по этому поводу.       Владимир вздрогнул и нервно выпрямился; русский едва не уснул. Он сонно оглянулся: в зале ожидания было также пусто и тихо, как на кладбище. Ярослав, запрокинув голову назад, тихо храпел с раскрытым ртом. Донбасс достал телефон, поставил будильник и приметил на часах второй час ночи. Закутавшись в куртку, он снова закрыл глаза.       Донбасс не мог припомнить даже приблизительную дату своего рождения: он просто уже был тогда, когда Россия возился с ним и учил разным наукам. Владимир всегда улыбался, вспоминая своё детство. У него было всё, чего бы он ни пожелал, но капризным или избалованным ребёнком не был. Если в один день Владимир при всех соблюдаемых манерах ужинал во дворце за дорогущим столом самыми изысканными блюдами, это не значило, что завтра он не мог поехать в казармы драить полы и смеяться от души с простыми офицерами. Он часто стрелял из лука и занимался фехтованием, пока Москва спорила с Петербургом на тему того, кто из них лучшая столица, пока Минск отдельно ото всех сидел под деревом и читал книгу, пока Тифлис трепала нервы Сибири или Киев рассказывал о чём-то вечно скучающей Варшаве, пока Казахстан стоял прямо за спиной России, будто личный адъютант, и с молчаливой улыбкой смотрел в небо. Сам Иван мягко направлял Владимира по нужному пути везде, куда бы тот ни пошёл. Вечно хнычущих и жалующихся на плохой воздух Литву, Латвию и Эстонию Донбасс предпочитал не вспоминать. Украина и Беларусь обычно сидели неподалёку, читая и вышивая, а Армения, которая поначалу стеснялась даже самой себя, стояла в сторонке и теребила цветы на клумбах. Финляндия частенько крутился рядом. Крым всегда занимал роль наблюдателя в тени, что было странным для многих, но только не для России. Почему? Никто не знал.       Были и плохие времена. Покушения, отравления, похищения — всё это преследует любую страну. Сколько раз стреляли в Ивана? Отравляли Казахстан? А похищали Ольгу? И не сосчитаешь. Эпидемии редко подкашивали здоровье Брагинского, но всё же они были. Из-за одной из них у всей семьи России едва ли инфаркт не случился, поскольку он лежал в кровати почти три месяца.       — Эй, подъём! — Ярослав едва ли не столкнул Владимира с его места. — Оглох, что ли?! — ощутимый толчок в плечо заставил младшего брата вздрогнуть.       — Да нет же! — Владимир забарахтался спросонья и судорожно потёр глаза.       Зевнув, Донбасс выпрямился и с огромным удовольствием потянулся, размяв затёкшие кости. В руках Крыма он обнаружил новую порцию пирожков и почти удивился тому, что брат думает только о еде, когда нервничает.       — Вставай и тащи свою тушу на перрон, — скомандовал Ярослав. — И купи воды.       У Владимира нервно дёрнулась бровь. Что-то братец разошёлся.       — Ради всего святого, закрой рот, Ярослав, и возьми себя в руки, пока я тебе в морду не дал! — гаркнул Донбасс и нахмурился, потерпев переносицу.       Вообще-то он редко злился, но иногда Крым реально перебарщивал с тоном своего голоса и наглыми намерениями. По характеру Владимир был спокоен, как удав, не то что Ярослав, однако сердить его всё же не стоило. Крым это знал, только часто забывал.       Ярослав только хмыкнул и гордо пошёл на перрон. Покачав головой, Донбасс поднялся с кряхтением старика и поплёлся к ближайшему ларьку. Цены неприятно удивили, и пока Владимир ждал несчастную бутылку воды, его взгляд упал на маленькую аптеку. Зарыв пальцы в волосах, Донбасс едва ли не рассмеялся от простоты и безумности пришедшей в его голову идеи. Владимир только помолился за то, чтобы Ярослав потом не придушил его голыми руками.       — Снотворного мне, пожалуйста, да посильнее, — тихо сказал Донбасс, склонившись к аптечному окошку.       Ярослав стоял у самого края перрона, пытаясь высмотреть вдали хоть намёк на подъезжающий поезд, и каждые три минуты смотрел на наручные часы. Вот, ещё немного, поезд прибудет и увезёт его с братом подальше от взбесившейся Ольги, от бессовестной Ирины и от невменяемого Киева. Ярослав вдруг вздрогнул, выронив пакет с едой: как можно забыть, Богдан!..       Крым резко развернулся, схватил Киев за руку и заломил за спину.       — Ха, а вот и шпион нашёлся! — зашипел Ярослав. — Вырубить меня хотел и в подвале запереть?! Или сразу на рельсы?       — Да пошёл ты! — прошипел Богдан и дёрнулся, пытаясь вырваться. — Куда намылился? Бежишь, как крыса!       Ярослав ударил парня в живот и сделал долгий выдох, посмотрев по сторонам. Владимира пока не было на горизонте.       — Держи свой гнилой язык за зубами! — процедил крымчанин. — Ты не в том положении, чтобы задавать мне вопросы.       — Ублюдок!...       Киев не договорил. Ярослав спрыгнул с перрона, стащив за собой проклинающего всё на свете Богдана, и положил его голову на рельсы. Украинец хохотнул:       — Что, с катушек слетел?       Крым молчал некоторое время.       — Надо же, там поезд едет! — вдруг весело свистнул он. — Ну? Поболтаем?       Киев утробно зарычал.       — Поболтаем, — кивнул крымчанин. — Теперь скажешь, зачем пришёл? Ольга приказала?       — Тебе какое дело?! — рявкнул Богдан.       — Хорошо, — сказал Ярослав, — я так и думал. Так передай ей, что я не вернусь. Никогда. Духу моего здесь не будет, как и Владимира. Чёртовы предатели! Самая большая наша общая глупость — мы ничему не учимся, сколько бы войн ни прошли. Ни люди, ни страны, никто... Убирайся с глаз моих и не смей показываться! И ещё... Не подкрадывайся так, атаковать неожиданно у тебя не получается.       Выпустив Богдана, Ярослав плюнул в его сторону и запрыгнул на перрон. Наблюдать за тем, как Киев на всех парах помчался к Ольге ему было противно. Крым со вздохом поднял пакет; поезд через пару минут заскрипел перед его носом. Наконец, подошёл Владимир.       — Да неужели! — скептически сказал Ярослав. — Тебя только за смертью посылать!       Донбасс молча кинул бутылку в руки брату и зашагал к своему вагону. Вдоволь напившись, Крым в прекрасном настроении пошёл следом за ним, и вскоре они разместились в самом конце вагона. Ярослав сразу же прилип к окну (он очень любил наблюдать за тем, как проносились мимо степные пейзажи), пока Владимир в полной тишине разглядывал свой телефон. Крым подставил под щёку руку: спать захотелось ужасно. Возможно, действительно стоило прилечь?       — Знаешь, Ярослав, — сказал Владимир, заметно нервничая, — после того, что я сделал, ты меня точно убьёшь! — он грустно рассмеялся.       — А что ты сделал? — Крым, не способный уже удивляться и соображать, прислонился к стенке.       — Вот это, — сказал Донбасс. — Я никуда не еду. Это грязный, но вынужденный ход, извини. Пожалуйста, передай это России, — он вложил в карман куртки брата ровно сложенную бумажку. — Я... Как сказать... Не могу отступить. У меня за спиной Россия и Москва. Надеюсь, мы ещё встретимся.       Владимир поднялся и решительно сделал пару шагов к выходу.       — Владимир, мелкая ты сволочь! — еле ворочил языком Ярослав. — Подожди...       Сил поднять руку или шевельнуть пальцем, чтобы остановить младшего брата, не осталось совсем. Веки, как и всё тело, налились свинцом, от собственного бессилия Крым хотел кричать. Но ничего не вышло.       Мутным взглядом он с огромным трудом рассмотрел за окошком Владимира, который сначала помахал ему рукой, а затем медленно побрёл ко входу на вокзал...