Половинка моей души

Тьяра       Лускан. Сложно объяснить, какие чувства охватили меня, когда я вошла в этот город, на протяжении всей моей жизни бывший символом угрозы и Зла. На первый взгляд он мало чем отличался от того же Невервинтера и выглядел так же мирно, как город Вечного Лета в тот день, когда я впервые прошла по его булыжной мостовой. Узкие улочки, тесно прижавшиеся друг к другу здания со стрельчатыми окнами и шпилями башен, пестрая толпа… Все то же самое, и вместе с тем – чужое…       «Опасность! Опасность!» – так и кричало все внутри меня. Но внешне я постаралась ничем не выдать своих чувств: вдохнула воздух, пахнущий морем и рыбой, и крепче сжала рукоять Бури (меч Гит было решено оставить в Крепости-на-Перекрестке как привлекающий слишком много внимания).       Джелабун Два-Клинка откровенно зевал. Но я знала, что цепкий взгляд наемника не пропустит ни одной, самой мельчайшей детали. Как я и ожидала, мастер клинка ухватился за возможность заработать и вернуться домой, так что у «богатой и влиятельной тэйской волшебницы» Сафии не оказалось проблем с поиском телохранителя – вместо «получившего тяжелую травму в бою». На меня Джелабун особого внимания не обращал, поскольку я сразу сообщила ему, что я – рашеменка из клана Ледяного тролля, а, значит, романы заводить могу лишь со своими. Выяснив, что признать «своим» его могут лишь после часового сидения в ледяной воде, лусканец сбавил обороты. А увидев меня в боевой черно-синей рашеменской раскраске, Джелабун поперхнулся элем и больше уже не пытался «познакомиться поближе с сестрой по оружию».       Сафия свою роль играла достойнейшим образом. Горделиво и надменно взирала она со спины великолепного белого жеребца на лусканских стражников, изучающих ее вверительные грамоты из Академии Тэя. Я и Джелабун, спешившись, замерли слева и справа от волшебницы. А позади нее в повозке, которой управлял нанятый кучер-полурослик, восседал закутанный в просторный балахон астролог богатой наследницы, пустынник из Анавроха.       – Леди, я попрошу вас проследовать в Четвертую башню, – вежливо, но твердо заявил начальник караула. – Только маги могут подтвердить ваше право находиться в городе. Я такого решения дать не могу. Мне жаль.       – Мне хотелось бы отдохнуть с дороги, – произнесла Сафия, обдав воина ледяным холодом, так и сквозившим из ее темных глаз.       Но стражник был не робкого десятка.       – В башне есть апартаменты для гостей и все необходимые удобства, – слегка поклонившись, ответил он. – Уверяю вас, леди Сафия, вас устроят подобающим образом. И ваших спутников – тоже… – внимательный взгляд воина скользнул по моему лицу, бесстрастной физиономии Джелабуна и закутанной фигуре «астролога».       Сафия сдержанно кивнула и сделала нам знак следовать дальше. Я взяла под уздцы свою лошадь и жеребца Сафии и двинулась по мосту, ведущему к центру города. Джелабун прикрывал нас справа.       Когда повозка поравнялась со стражниками, «астролог» что-то прорычал на незнакомом мне наречии и сделал несколько резких пассов в сторону солдат. Те, переменившись в лице, отшатнулись, а один торопливо схватился за болтающийся у него на груди амулет Тиморы. Лусканский офицер, впрочем, и бровью не повел, а лишь пристальнее вгляделся в ту часть лица «астролога», что не была скрыта капюшоном. Я про себя выругалась и пообещала устроить Амону «сладкую жизнь». Вот только доберемся до Четвертой башни!       Я уважала чернокнижника за его непоколебимость в борьбе со злом. И хотя он был виновен в смерти Шандры, я доверяла ему. Он мог без колебаний отдать все, что угодно ради достижения цели. И в этом он был сильнее меня. Я многим могла пожертвовать, но не жизнью человека, которого люблю. Сафия       Мне было очень страшно. Никогда раньше я не проходила проверку на истину у волшебника высшего ранга, и теперь от ужаса и напряженного ожидания меня трясло, как в припадке.       Хуже всего было то, что мне не откуда было ждать поддержки. Даже моральной. Тьяра играла роль моего телохранителя и почти все время молчала, изредка отвечая что-то Джелабуну на ломаном наречии Берега Мечей. Джелабун слишком пылко посматривал в мою сторону (да и в сторону любой женщины моложе шестидесяти), поэтому его я сторонилась. А Амон Джеро как-то не располагал к общению. Поэтому мне оставалось лишь сосредотачиваться, медитировать, вспоминать все, что я знала о защите сознания, и… тискать Каджи.       Мой фамильяр даже не пытался сопротивляться. Он, кажется, понимал, какая буря бушует у меня в душе. И к Тьяре на плечо он тоже не присаживался, сохраняя конспирацию и делая вид, что Тьяра, как Джелабун – лишь предмет интерьера. Зато Амона он облетал стороной: чернокнижник внушал ему безграничный трепет.       «Будь спокойна, дочь моя!»       От внезапно пробудившегося в моем сознании голоса я чуть не подпрыгнула на месте (хотя сделать это в той хитросплетенной позе, в которой я медитировала, было весьма затруднительно). А я-то думала, что с тех пор, как душа Основательницы окончательно соединилась во мне со своими частями, голоса перестанут меня донимать…       «Мы не исчезали! Мы всегда были и будем с тобой!» – печальный голос навевал воспоминания о Лиенне.       «Твою защиту не пробить тупоголовому чародею из Лускана!» – а это уже голос мамы… Нефрис.       Я закрыла глаза, изо всех сил стараясь сохранить присутствие духа.       «Вы мне поможете?» – неожиданно для себя самой обратилась я к тем, кто продолжал жить в моей душе.       «Конечно! Наши знания и наша магия – все к твоим услугам!» – откликнулись сразу трое.       И я радостно улыбнулась. Касавир       Я уже давно не имел ни малейшего представления о том, сколько времени провел в Лускане. Дни сменялись ночами, но для меня единственным признаком наступления нового дня оставалось появление моих тюремщиков. Или палачей.       Надежда на освобождение умерла почти сразу вслед за верой в то, что Тьяра жива, поэтому я не испытывал отчаяния. Трудно причинить боль тому, чье сердце уже мертво. Что же касалось телесной боли – ее я тоже почти не ощущал, несмотря на то, что мои мучители день ото дня делались все более изощренными и жестокими.       И все-таки я страдал. Словно раскаленный кинжал пронзал мою грудь каждый раз, когда лусканцы упоминали о гибели Рыцаря-капитана Крепости-на-Перекрестке.       Тьяра… Моя любимая. Моя солнечная, живая, стремительная. Голубые, ярче весеннего неба, глаза, волосы, отливающие золотом. Улыбка – быстрая, обжигающая то холодом, то огнем. Вкус ее губ и нежность кожи – воспоминания, которые я продолжал бережно хранить в своем сердце с той самой ночи в Крепости-на-Перекрестке, когда сказал ей, что люблю… Она оставалась для меня такой же живой, как в хмурое утро в долине Мерделейн, когда мы вместе входили в цитадель Короля Теней.       Жалел ли я о своей любви к Тиарель Фарлонг? А разве можно сожалеть о том, что тебе подарили жизнь? Лишь одну ночь, выторгованную у судьбы, мы были вместе. Но за возможность провести в ее объятьях один час я без колебаний отдал бы остаток своей жизни. Тем более что эта жизнь уже почти ничего не стоила. Лусканцам я начинал надоедать: я не вопил от боли под пытками и молчал на допросах, лишь закрывая глаза, когда становилось совсем невмоготу. Так что я был уверен в том, что день, когда я потеряю всякую ценность, как заложник, очень и очень близок.       «Лорд Нашер предпочел забыть о тебе!» – любил повторять главный из моих мучителей, магистр Второй башни Флориан.       Что ж, этому я тоже ни капли не удивлялся…       – Я хочу показать вам прелюбопытнейший экземпляр, дорогая Сафия!       Верно говорят: не поминай беса, чтоб не встретить его на пороге! Флориан! Да еще в сопровождении юной волшебницы Тэя!       Флориан, производящий своей неимоверной худобой и мрачностью удручающее впечатление даже на такого отчаявшегося человека, как я, галантно пропустил вперед девушку. Та, подобрав полу просторного алого балахона, вошла в подземелье и поджала губы, оглядевшись. Тэйка составляла яркий контраст магистру – розовощекая, цветущая, с живым взглядом больших темных глаз. Красоту ее не портила даже наголо обритая голова, покрытая татуировками.       – Посмотрите на этого воина, Сафия, – в голосе магистра звучало подобие гордости. – Он совершенно не поддается заклятиям, влияющим на разум!       Волшебница скользнула по мне быстрым отсутствующим взглядом и пожала плечами.       – Ничего удивительного, – равнодушно ответила она. – Это же паладин.       – Разумеется, я знаю, что аура защищает его от страха и оглушения! – с легким раздражением согласился Флориан. – Но тут что-то еще… Все заклинания, наносящие физический урон, он воспринимает. Но когда мои маги пытаются воздействовать на его разум, он сопротивляется так, будто имеет скрытый источник силы!       Тэйка взглянула на меня чуть внимательнее.       – Возможно, вы правы, магистр Флориан, – задумчиво произнесла она. – Этому человеку есть, что скрывать.       Эти слова заставили меня внутренне похолодеть от ужаса. Нет, Тир великий, нет! Не сейчас, когда я так близок к возможности встретить Тиарель в твоем царстве!       – Я могу опробовать на нем заклинание Правды, – сказала юная тэйка.       Она протянула руку ко мне и что-то зашептала. Я сначала забился в цепях, обнаружив, что не так уж и ослабел за время заточения, – оковы впились в руки ледяной хваткой, боль пронзила стертые едва ли не до кости запястья. Но быстро опомнился и попытался собрать все силы, сосредоточиться на щите блокировки сознания.       Нельзя позволить врагу проникнуть в мои мысли! Нельзя! Ради всего святого! Думай, Касавир, думай! О чем угодно, только не о… Нет!!! Колодец Старого Филина… Каталмач и борьба с орками… Отсеченная уродливая башка Лограма Ослепителя… Возвращение в Невервинтер и осуждающий взгляд Нивалля… Служение Тиру… разговоры с Келгаром в «Утонувшей фляге»… Ненависть Бишопа и предательство Сэнда…       И все же я ощутил, что в каждой моей мысли незримо присутствует кто-то еще.       – Расскажи нам, – произнесла девушка мягко, но повелительно. – Расскажи о своем капитане.       – Что… рассказать?       Губы шевелились сами собой, нехотя, а голос звучал с непривычки хрипло – я уже несколько месяцев (или лет?) не произносил ни слова.       – Какой она была?       Какой была Тиарель Фарлонг? Разве можно ответить на этот вопрос одним словом?       – Смелая, – прохрипел я. – Отчаянно смелая. Упрямая. Честная и преданная. Она всегда защищала тех, кто ей верил.       По лицу тэйки проскользнула странная гримаса.       – Неужели она действительно надеялась одолеть Короля Теней? – в голосе юной волшебницы звучали плохо скрываемое презрение и насмешка.       – Нет. Мы шли в долину Мерделейн на смерть. Мы не верили в победу, но не могли иначе. К тому же шанс все-таки был. Ведь капитан… – все-таки споткнулся перед словом «была». – Капитан была избранной. Ей подчинился даже меч Гит.       – Меч Гит?! – бесцветные брови Флориана взлетели куда-то на сморщенный лоб. – Рыцарь-капитан владела Серебряным мечом Гит? Это многое объясняет… Демоны крови! Нам нужно отправить в руины изыскателей и все там осмотреть еще раз! Меч Гит… Это волшебное оружие, ему нет цены!       Сафия улыбнулась Флориану со сдержанным пониманием.       – Да, магистр, вы совершенно правы. Этот меч необходимо найти.       А я про себя вздохнул с облегчением. Разговор ушел из опасного русла. Флориан будет думать теперь лишь о том, где отыскать магический меч. Но тут я поймал взгляд непроницаемых темных глаз тэйки – он был странным и пугающе острым. Будто она хорошо знала, о чем я думаю.       – Идемте, дорогая Сафия, вы нам очень помогли! – затеребил волшебницу Флориан, которому явно не терпелось уйти. – И ему – тоже! – магистр многозачительно усмехнулся в мою сторону. – Выходит, паладина рано сбрасывать с доски! Он еще может нам пригодиться…       Отчаяние навалилось на меня гранитной плитой. Если бы я мог убить себя, то не колебался бы ни мгновенья. Из меня пытались сделать оружие против Тьяры и Невервинтера. А этого допустить я не мог.       Тир, великий! Почему ты не хочешь принять мою душу?       Дубовая дверь захлопнулась гулко и со скрипом, а я откинулся на стену и закрыл глаза. Слезы сами собой текли по моим щекам, жгли глаза, не давали вздохнуть. Тиарель, солнце мое! Неужели я предал тебя? Неужели теперь из-за меня твое тело достанется магам Лускана, а твой меч будет служить Злу?!       Легкий, почти беззвучный шорох заставил меня насторожиться и поднять взгляд к потолку. Сверху, отлепившись от мрачных каменных сводов темницы, спикировало странное существо – похожее на мефита Земли, но более уродливое и громоздкое. Крылатый уродец сделал круг в воздухе, а затем неожиданно уселся на пол напротив меня и, слегка подавшись вперед, окинул меня внимательным взглядом.       Что это за существо? Зачем оно здесь? Еще один трюк лусканских магов? И чего они ждут? Что я испугаюсь этой твари из преисподней?       Я усмехнулся и расправил плечи, не отводя глаз под задумчивым взглядом нелепого создания, чтобы показать, что не боюсь его. Тому, кто все потерял, бояться нечего. Даже смерть кажется сестрой милосердия…       – Ка-са-вир… – отчетливо произнесло существо. – Тьяра…       Холод сковал мое сердце. Заглушенная силой воли боль вскинула голову и с радостным рыком запустила в мою душу свои ядовитые клыки, терзая и разрывая ее на клочки. То, чего безуспешно пытались добиться заплечных дел мастера Лускана, удалось крылатому уродцу, проскрипевшему самое дорогое для меня имя во всей Вселенной. Имя, что звенело во мне каждую секунду весенними колокольчиками.       Голова закружилась. Я, наверное, сильно побледнел, потому что уродец вскинул лапу, будто призывая меня к молчанию и спокойствию, и оглянулся.       – Не бояться… – прошептало существо. – Помощь рядом. Тьяра придет.       – Тьяра? – машинально повторил я, чувствуя, что схожу с ума.       Что это значит? Я увижу Тьяру? Меня сегодня казнят? Или…?       – Тьяра здесь, близко…       – Ты видел ее? – слова сорвались с моих губ быстрее, чем я успел подумать.       Что я несу? Тьяра мертва…       – Видел, – ответил «мефит». – Тьяра – друг Каджи. Она не ругать Каджи и называть его умницей.       – Каджи?       – Я – Каджи, – существо прижало когтистую лапку к груди.       Я насторожился. А вдруг это ловушка? Нет на свете страшнее муки, чем муки человека, которому сначала вернули утраченную надежду, а потом отняли ее снова! Но что-то внутри меня нашептывало мне, что странное создание, называющее себя Каджи, не лжет. Он смотрел на меня своими крохотными, но ясными глазками спокойно и прямо. И я улыбнулся ему.       Чего мне опасаться? Пыток, которым подвергнут меня лусканцы, если узнают, кем для меня была Тиарель, и последующей казни? Но я сам лишь минуту назад хотел умереть! А новые муки… Их я не боюсь.       «Не бойся» – произнес тихий голос. Это пробудилась надежда, спящая так крепко, что я считал ее умершей.       Мне нечего терять. А значит, я могу позволить себе поверить в чудо. В то, что она жива и по-прежнему любит меня…       Я снова взглянул на Каджи. Тот сидел на полу, аккуратно распластав крылья по каменным плитам, и выжидающе таращился мне в лицо.       – Ты пришел, чтобы передать мне весть? – спросил я.       – Нет! Каджи должен был узнать, жив ли Касавир! И где его заперли! – тут же отозвался «мефит». – Каджи узнал! Теперь – к Тьяре. Передать ей слово?       Я задумался.       – Скажи, что я всегда буду с нею, – наконец сумел произнести я. – Всегда. Что бы ни случилось.       Каджи что-то проскрипел, подпрыгнул, захлопав крыльями, неровно взмыл к потолку, затем проскользнул сквозь решетку в вентиляционном окошке и исчез.       А я вновь обратился к Тиру. Впервые за много дней и ночей я молил его не о смерти. Тьяра       Я изо всех сил старалась сдерживаться, чтобы не начать метаться по комнате для охраны, как загнанный в ловушку зверь. Я уже точно знала, каков размер комнаты, где я и Джелабун каждый день ожидали Сафию, пока волшебница постигала секреты своих лусканских коллег. Двадцать шагов в длину и шестнадцать в ширину. Я всегда гордилась своим самообладанием, но сегодня мне казалось, что оно вот-вот даст сбой. Сафия успела шепнуть, что сегодня магистр Флориан собирается сводить ее в казематы, а это означало, что я смогу узнать хоть что-то о судьбе Каса…       Джелабун демонстрировал куда лучшее владение собой: наемник дремал, сидя на скамье и привалившись спиной к стене. На его коленях лежал обнаженный меч, и я знала: в случае опасности из спящего увальня Джелабун в мгновение ока превратится в смертоносный смерч. Но пока все было спокойно, он отдыхал. А я никак не могла найти себе места от тревоги.       «Кас мог сотню раз умереть в застенках! – нашептывали мне отчаяние и страх. – Или сойти с ума от пыток! Или ему удалось сбежать, и он скитается где-то по Берегу Мечей, преисполненный горя, потому что верит в мою гибель…»       Тяжелая дубовая дверь натужно заскрипела, отворяясь перед входящими в комнату охраны стражниками. Один из них мрачно посмотрел на меня и кивком указал себе за спину. Это означало, что нам пора присоединиться к нашей «работодательнице». Почему-то охранники предпочитали общаться со мной, хотя явно были убеждены в том, что я ни слова не понимаю из языка Берега мечей. Джелабуна они старательно игнорировали. Я, конечно, понимала, почему, но для конспирации донимала наемника расспросами до тех пор, пока он не сказал, что отношение лусканцев к нему испортилось из-за службы у погибшей Героини Невервинтера. Поскольку он перешел на сторону леди Фарлонг исключительно из соображений ее платежеспособности, в предательстве лусканца обвинять не собирались, но и особой любви в родном городе к Джелабуну не испытывали даже нищие попрошайки.       Мы вышли во внутренний дворик башни, где буквально через несколько мгновений после нас появились Сафия и сопровождающий ее тощий седой маг. Волшебница обменялась с коллегой сдержанным, но учтивым поклоном и подошла к нам.       – Анна! – холодно окликнула меня тэйка (мы решили, что меня будут называть этим распространенным в Рашемене именем). – Нам пора в гостиницу!       – Идти, – я согласно кивнула. – Я – вперед! Джелабун – назад!       Лусканец пожал плечами и, подождав, пока я, а за мной и Сафия, пройдем к выходу, пристроился позади.       Мы вышли за обитые сталью высокие ворота, прошли по каменному мосту через один из многочисленных каналов и зашагали по улице, направляясь к центру. Меня раздирало от желания спросить Сафию об успехе ее посещения казематов, но я кусала губы и молчала. Только в комнате Сафии, где Джеро установил магический барьер, защищающий от любопытных глаз и ушей, мы могли говорить без опаски.       Девушка-полурослик в грязных обносках, сонно провожающая взглядом прохожих, вдруг встрепенулась и кинулась мне под ноги.       – Госпожа, дайте монету! – заголосила она писклявым голосом. – Медячок, госпожа! Всего один!       Я машинально сделала шаг назад, чтобы быть ближе к Сафии. Боевой опыт говорил, что полурослики – слишком хитрый и ловкий народ, чтобы заниматься попрошайничеством. Как правило, они являются ворами или убийцами. И шестое чувство меня не подвело…       Краем глаза я успела заметить быстрое движение на соседней крыше. Одним прыжком я подскочила к Сафии и прикрыла нас обеих щитом. В следующий миг о тяжелую сталь звякнул умело брошенный кинжал. Почти в ту же секунду в воздухе свистнул метательный нож, и незадачливый убийца, коротко застонав, покатился по скату крыши – в бой вступил Джелабун Два-клинка. Впрочем, как показала практика, клинков в запасе у лусканца было гораздо больше, чем два.       Девица-попрошайка, пытавшаяся отвлечь мое внимание, с яростным воплем кинулась к нам. В ее кулачке сверкнул длинный тонкий нож, вроде стилета. Я уклонилась от удара, отступив в сторону и зацепив ее ногу носком своей ноги. Девчонка кубарем полетела на булыжную мостовую. Стилет выпал из ее руки, и я этому внутренне порадовалась: на клинке еле заметно блеснула зеленоватая пленка, намекающая на наличие яда.       Следующим участником свары оказался плечистый полуорк с громадной булавой, набросившийся на Джелабуна. Но за лусканца я не переживала, поскольку он давно доказал, что ловкость и мастерство защитят его лучше, чем защитили бы огромный рост или сила. Тем более что у меня было, чем заняться. Из переулка выскочили трое молодцов, вооруженных мечами, и сдуру кинулись к нам с Сафией.       Тэйка среагировала, как надо – ее волшебные стрелы доставили налетчикам массу неприятных ощущений, хотя и не смертельных. Я поняла, что Сафия не стремится убивать злоумышленников, а хочет лишь, чтобы они отправлялись куда подальше – своей дорогой. Я целиком и полностью разделяла мнение волшебницы Тэя, поэтому нападавших просто оглушала щитом или рукоятью меча, не нанося смертельных ран или увечий. К счастью для нападавших, они это оценили. Поняв, что дичь им попалась не по зубам, они отступили по сигналу худенькой девчонки-полурослика (несмотря на ее затрапезный вид, я была готова покляться, что она главарь этой небольшой банды). Мы тоже не стали задерживаться. На месте инцидента осталось лишь тело засевшего на крыше кинжальщика, сраженного Джелабуном. Стилет, смазанный ядом, я на всякий случай забрала с собой…       Едва мы вошли в гостиницу, как в общем зале возник Амон в своем дурацком балахоне. Чернокнижник яростно залопотал что-то на этом демоновом наречии пустынников Анавроха и жестами велел нам следовать за ним в его комнату. Как только за нами закрылась дверь, Джелабун задвинул засов, проверил крепость запора и повернулся ко мне.       – Как это прикажешь понимать?! – гневно спросил он, глядя мне в лицо.       – Что? – удивилась я. – Не понимать…       – Что?! То, что ты жива, Тьяра-мать-твою-Рыцарь-капитан!       Я ощутила, как в сердце вонзилась холодная игла страха. Если Джелабун расскажет лусканцам, кто я…       Но лусканец не дал додумать. Он сгреб меня в охапку, прижал к себе и неожиданно витиевато выругался.       – Что ж ты за сука?! – произнес он сквозь зубы. – Думаешь, я тебе не друг? И не оплакивал тебя, как остальные? А ты вернулась с того света и даже слова не сказала…       Наемник отстранил меня, пристальнее взглянул в лицо и усмехнулся.       – Что ж, маскировка неплохая, – признал он. – Но то, как ты сражаешься… Поверь, я узнал бы эту технику боя даже будучи пьяным вдребезги. Никто не владеет мечом так, как ты, Тиарель!       – Зови меня Анна, – я сдалась и обняла лусканца в ответ. – Если кто-то услышит мое настоящее имя, нам всем крышка.       – Хорошо, Анна… – Джелабун кивнул, и в его темных глазах зажегся озорной огонек. – Так что мы здесь делаем? Спасаем Касавира?       Я беспомощно посмотрена на Джеро. Чернокнижник махнул рукой и откинул капюшон плаща.       – Вся наша маскировка – фуфло! – заявил он.       Наемник покачал головой.       – Ничуть, – возразил он. – Все отлично. Только я один мог узнать бы Ть… Анну. Торио Клевен до сих пор в темнице у лорда Нашера, а больше никого их тех, кто видел… Анну в бою, в Лускане нет… Я думаю, таких вообще нет среди живых – она плохо действует на людей, после встречи с нею они, как правило, умирают…       Сафия вдруг звонко рассмеялась. Каджи, устроившийся на плече тэйки, с любопытством заглянул ей в лицо.       – Такая конспирация… – еле выговорила девушка. – И все насмарку из-за обычных налетчиков.       – Не думаю, что они были обычными головорезами, – возразил Джелабун, а я согласно кивнула. – Эти ребята явно не новички в своем деле. А мы совсем не похожи на богатых клиентов.       – Тогда почему они напали? – озвучила Сафия вопрос, донимавший всех нас.       – Не знаю, – я достала отравленный стилет налетчицы и пристально осмотрела клинок. – Но я выясню… Так как ты провела день?! – я вдруг вспомнила, что самый важный вопрос, который мучил меня все это время, я Сафии так и не задала.       Волшебница широко улыбнулась.       – Я видела его, – просто сказала она. – Он жив.