Половинка моей души

Каэлин       Поистине Эшенвуд был тем местом, куда Тьяру должна была привести нить ее судьбы. В израненном, напоенном безумием лесу все было не так, как должно было бы. Этран, помощница хатран Даленки, которая руководила охраняющими лес берсеркерами, замыслила взбунтоваться против своей наставницы. Из родников текла отрава, рощи пылали, по лесу разгуливали последователи кровавого Малара… В общем, магическая защита Эшенвуда пала, а Лесовик затаился с тем, чтобы сохранить свою жизнь, так что поговорить с ним не представлялось возможным.       К чести Тьяры, она не пала духом. Вместо того чтобы рыдать и стенать, она взялась за дело: решила излечить в Эшенвуде все, что возможно.       С ледяными гигантами, захватившими святой источник, близ которого ранее обитала хранительница леса дриада, мы разобрались достаточно быстро. Тьяра просто бросила вызов их эрлу и, победив великана в поединке, приказала всему клану убираться подобру-поздорову.       Огненного духа тоже удалось одолеть без особых проблем. Тьяра после боя горячо благодарила Сафию за чары холода, которые волшебница наложила на клинок жрицы Тира. Тэйка смущенно махала руками, хотя похвала ей явно была приятна. Окку довольно усмехался и преданно косился на Тьяру. А вот чувства Ганна оставались для меня загадкой…       Шаман духов присоединился к Тьяре не просто так. Я не знала всех подробностей, но была уверена, что он пошел не за идеей, а именно за Тиарель. Чем-то жрица Тира его заинтриговала. Но чем? Явно не тем, что владела серебряным клинком Гит (это было причиной, по которой за Тьярой шла я). Не сидящим внутри нее пожирателем духов. И не своими прекрасными печальными глазами. Я не была уверена в том, что желания Ганна совпадают с целью самой Тьяры, но его блуждание по ее снам хотя бы улучшило положение: Тьяра начала отдыхать. А это было на руку всем нам, поскольку силы телесные и духовные жрице Тира были нужны, как воздух.       После той ночевки в лесу я начала пристально наблюдать за Ганном. Не знаю, почему, но я ощущала безотчетное недоверие к шаману. Может быть, потому, что он следовал лишь собственным желаниям, не задумываясь о том, каковы будут последствия его поступков для других. В том числе и для Тьяры.       Как пояснил нам больной энт Гналторн, отравленные источники должны были быть очищены жертвой, принесенной Шантии, богине живой природы, у священного дерева в долине Иммар. Сама я служила брату Шантии по пантеону Порядка, Илматеру, а потому не сочла зазорным поклониться этой богине созидания. Тьяра – тоже. Окку поддержал наше решение, Сафия и Ганн не высказали ни несогласия, ни восторга, поэтому в долину Иммар мы отправились без ссор и споров.       Странности начались уже на месте. Началось все с того, что нам пришлось перебить целое полчище вивернов – тварей, которых в Рашемене не так уж часто можно встретить, тем более в таком количестве. Затем выяснилось, что долину охраняют телторы – духи умерших хатран, сестер помощницы Даленки Надай. И они, хотя и позволили принести жертву Шантии, отнеслись к появлению пожирателя духов без особого энтузиазма. Мы уже засобирались обратно в Эшенвуд, когда Ганн неожиданно потащил Тьяру к замшелому камню, от которого за лигу веяло магией духов, с предложением поспать.       – Здесь тонка грань между реальностью и миром духов, – заявил шаман Тьяре. – Ты сможешь войти в грезы и найти там ответы на свои вопросы. Если решишься…       И Тьяра, разумеется, решилась! Тьяра       Я начинала привыкать к тому, что меня окружает призрачный мир. Сначала – мир теней и логово их Короля. Потом – Мулсантир с его тайной жизнью. Теперь – сны, по которым я разгуливала с Ганном.       Сноходец пообещал мне ответы и слово сдержал. Я лицом к лицу столкнулась со своими предшественниками в шкуре пожирателей духов. Они, правда, в отличие от меня, своим проклятьем гордились и даже именовали его Даром. Все, кроме странной женщины, стоявшей в отдалении и со сдержанным интересом наблюдавшей за тем, как протекает наша беседа с пожирателями духов.       Снова пришлось сражаться. Но при поддержке Ганна выстоять в бою против пяти противников мне было не так уж трудно. А когда мы остановились и огляделись в поиске новых врагов, таинственная незнакомка в красном приблизилась. И я замерла, пораженная, глядя в ее темные глаза, печально взиравшие с тонкого смуглого лица.       – Сафия? – прошептала я.       – Нет! – она чуть улыбнулась. – Но я помогу тебе преодолеть твое проклятье.       – Почему?       – Потому что это проклятье было наложено из-за меня… – в глубоких глазах цвета антрацита заплескалась уже не печаль, а дикая боль.       Она протянула руку и вложила в мою ладонь какой-то предмет.       – Возьми. Это поможет тебе снять проклятье и освободить того, кто был проклят первым… Иначе вы или оба погибнете, или окажетесь связанными навеки.       – Поясни…       Она лишь качнула головой.       – Пока – не могу. Но ты все узнаешь в свое время.       – От тебя?       – Возможно. В любом случае, мы еще встретимся…       Все вокруг завертелось стремительно и пестро, сливаясь в поток неясных образов и звуков. В следующий миг я снова оказалась в долине Иммар. Я по-прежнему сидела, прислонившись спиной к странному валуну, окутанному аурой силы. А в руке у меня был предмет, подаренный незнакомкой, что так напоминала Сафию. Осколок, вроде того, что уже лежал в моем вещмешке. Черный с белым орнаментом, похожим на тот, что украшает перья хищных птиц. Я попыталась сложить два осколка вместе, и они вроде неплохо подходили друг другу, но я так и не придумала, как их скрепить. Ганн, с иронией наблюдавший за моими деяниями, заметил, что обычно такие маски изготавливают мастера-волшебники, так что шансов соединить части целого самостоятельно у меня не очень много. Подумав, я решила оставить решение этой проблемы до лучших времен.       В Эшенвуд я возвращалась с сомнением в сердце и неясной надеждой. И хотя события, в которые мы тут же были вовлечены, не давали повода для оптимизма, я не уставала успокаивать себя словами незнакомки в красном: «Ты сможешь снять проклятье…» Я верила в это. Я почти убедила себя.       А мир вокруг все сильнее сходил с ума. Даленка и Надай устроили выяснение отношений, поддерживаемые каждая своим отрядом берсеркеров. В конечном счете большинство берсеркеров было перебито, хатран погибла, этран устремилась в лес, а мы бросились догонять спятившую девицу в маске.       У большого ясеня, в котором, как пояснил Окку, дремал дух Лесовика, мы и нашли Надай. Впрочем, ту девушку, что встретилась нам в первые часы посещения форта, этран уже не напоминала. Ее голос звучал хором призрачных голосов, а глаза светились неестественным фантастическим светом.       – Это уже не Надай, – шепнул мне Ганн. – Это лишь оболочка, захваченная духами.       – Ее можно спасти?       Шаман лишь покачал головой.       Надай тем временем что-то лопотала о том, что духи уничтожат меня, а со мною и проклятье.       – Девочка, если я умру, проклятье лишь перейдет к другому! – попыталась увещевать ее я. – А этот другой может оказаться не столь доброжелательным.       – Например, я! – тут же встрял шаман духов.       Окку свирепо зарычал и заявил, что слушать выжившую из ума бабу – пустое времяпровождение. А затем на нас обрушилась целая армия: взбесившиеся энты, элементали, духи… В центре этого хаоса стояла, раскинув руки, Надай с фанатичным огнем во взоре, а с губ ее слетали непонятные слова о предназначении и убийстве Того-Кто-Приходит-В-Разных-Лицах.       Сафия первая догадалась, что победить армию леса мы сможем, только уничтожив зачарованные деревья, окружавшие огромный ясень. Она, задыхаясь, прокричала несколько слов, но этого хватило, чтобы я ее поняла, ударила клинком Бури по ближайшему стволу, светящемуся серебристым призрачным светом, и деревце погасло. Каэлин уже лупила булавой по другому стволу, пока Окку, Ганн и Сафия сдерживали натиск противника.       А потом все как-то сразу закончилось. Настала тишина, прерываемая лишь нашим тяжелым дыханием. Вокруг громоздились трупы – в том числе и незадачливой Надай. А перед нами стоял телтор, похожий на высокого старого энта.       – Снова ты… – в его глубоком голосе звучали усталость и тоска. – И снова я слишком слаб, чтобы сопротивляться. Но на этот раз ты убьешь меня, потому что защитить меня некому.       Я вложила меч в ножны и склонилась перед Лесовиком в почтительном поклоне.       – Приветствую тебя, Хранитель Эшенвуда! Прости, что пришлось убить твоих слуг, но они не оставили мне выбора.       – Они не были моими слугами, – проскрипел Лесовик. – Они пытались ослабить меня и убить, потому и держали в плену… Но почему ты медлишь? Разве твоя цель – не моя смерть, как и у этих несчастных?       – Уверяю тебя, я здесь лишь для того, чтобы поговорить.       – Поговорить? – с недоверием и иронией переспросил Хранитель. – С пожирателем духов? Забавное предложение… Но если ты хочешь поиграться со мной напоследок, я тебя разочарую. Ты ничего от меня не добьешься, Проклятье Рашемена!       Я невольно вздохнула. Примерно этого я и ожидала – недоверия, страха и нежелания идти навстречу. Лесовик был слишком истерзан борьбой за собственную жизнь, чтобы пытаться убедить его. Вот если бы восстановить его силы…       Я вздрогнула всем телом от внезапного прозрения. Если я могу забирать силу, значит, могу поступить и наоборот? Ведь меч служит не только для убийства, но и для защиты. Нужно только попытаться…       – Окку! – негромко позвала я.       – Что, малыш?       Я поморщилась от такого обращения, но решила оставить претензии на потом.       – Наблюдай за мной. Будь рядом, и если что-то пойдет не так, просто двинь мне по голове.       – Хорошо, – спокойно согласился бог-медведь, хотя было ясно, что он ни демона не понял.       Я глубоко вдохнула, собираясь с силами, а потом мысленно потянулась к сущности, сидящей внутри меня. Та с готовностью откликнулась, ожидая кормежки. Но ее ждало совсем другое: я воспользовалась внутренним каналом, по которой в эту дрянь втекала жизнь, для того, чтобы выдрать уже всосанную энергию обратно. И передать Хранителю Эшенвуда.       Когда пожиратель духов сообразил, что именно я задумала, он рассвирепел. Меня пронзила жуткая боль: пожиратель рвал и метал, пытаясь вырваться из-под контроля. Но я из последних сил напрягала свою волю, свое нежелание становиться такой, как мои предшественники. Я лишь повторяла про себя: «Нет! Никогда!» – и тварь смирилась. Жизнь потекла к Лесовику. Я чувствовала, что сама слабею и вскоре уже не смогу прервать эту странную связь с Хранителем. Но на помощь пришел Окку: могучая лапа медведя мягко (для него, конечно) обрушилась на мой затылок, и я провалилась во тьму.       Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу у подножия ясеня, мою голову держит на коленях Каэлин, а остальные, включая Лесовика, с беспокойством заглядывают мне в лицо. Вид был такой забавный, что я фыркнула.       – Ей лучше, – констатировала жрица Илматера и помогла мне сесть.       – Спасибо тебе, смертная, – несколько смущенно произнес Лесовик. – Ты помогла мне. Я не ожидал такого от пожирателя духов… Меньшее, что я могу для тебя сделать – ответить на твои вопросы. Что ты хочешь узнать?       – Проклятье пожирателя духов, – тут же отозвалась я. – Есть ли от него спасение? И откуда оно взялось?       Хранитель смотрел на меня с сочувствием и печалью.       – Боюсь, что я не смогу тебя обнадежить. Я не знаю средства избавления от проклятья, – сказал он. – И о пожирателях, которые смогли его победить, я тоже не слышал. Конец один у всех – и у тех, кто борется с голодом, как ты, и у тех, кто позволяет себе раствориться в нем, считая его даром. Голод поглощает душу, а следом за душой умирает и тело…       Я лишь пожала плечами. Женщина в красном с лицом Сафии говорила обратное, и я почему-то ей верила.       – А о природе проклятья ты знаешь? – спросила я.       Лесовик чуть приободрился.       – Об этом мне кое-что известно! Подобное проклятье слишком сильное и страшное, чтобы его мог наложить маг или вообще любой, кто по природе своей смертен. Это под силу лишь богам, и обычно те, кто наложил проклятье, могут и снять его. Достаточно лишь пользоваться благосклонностью нужного бога и воззвать к нему… Но именно это проклятье страшно тем, что тот, кто наложил его, уже мертв.       Я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок.       – Мертв? Разве боги могут умереть?       – Да, дитя, умирают, – Хранитель развел руками, и его большие глаза грустно блеснули. – Но проклятья и благословения, оставленные ими, продолжают жить.       – Какой же из мертвых богов проклял меня? И за что? – я изо всех сил удерживалась, чтобы не сорваться на крик отчаяния.       – Не тебя, а первого из пожирателей, – со вздохом поправил Лесовик. – А почему именно тебя сочли достойной нести эту ношу, тебе нужно спросить у тех, кто ее на тебя возложил.       «Лиенна! И ее двойник в красном. Во имя любви…»       – К сожалению, это невозможно… Одна из них мертва, другая – неизвестно где…       – Мне жаль, – по голосу Хранителя чувствовалось, что он искренне расстроен тем, что не смог мне помочь.       – Но ведь ты говорила, что Лиенна с подругой спрашивали совета у Дремлющего шабаша! – неожиданно воскликнул Ганн. – Может, карги скажут тебе то, что сказали им?       И надежда вновь засияла в моем сердце.