Половинка моей души

Ганн       У нее было неулыбчивое, строгое лицо и сердце, скованное льдами. По крайней мере, в те первые мгновения нашего знакомства я не нашел ни искорки теплоты ни в ее душе, ни в глазах цвета весеннего неба. Но она смотрела на меня хотя и сурово, но прямо, искренне, и уже за это я был готов отнестись благожелательно ко всему, что она намерена мне сказать.       – Ты – мой новый тюремщик?       Сам не знаю, зачем задал этот вопрос. И без того было ясно, что к рашеменцам незнакомка имеет такое же отношение, как форель – к пустыне Анаврох.       – Нет, но есть шанс, что я окажу тебе услугу.       Ровный спокойный голос. Приятный, но все-таки прохладный. Мне почему-то подумалось, что сюда, в городское узилище Мулсантира она пришла не потому, что ей это было необходимо, а для того, чтобы отдать дань прошлому. Эта мысль меня заинтриговала.       – Тогда расскажи мне о том, что я получу, о, благодетельница! – я улыбнулся, постаравшись вложить в интонацию максимум иронии.       Если будет пытаться произвести на меня впечатление, шагу не сделаю из камеры!       – Судя по всему, перспектива получить свободу тебя не воодушевляет… – заметила она без всякого удивления, слегка приподняв левую бровь.       – Свобода… – повторил я. – Свобода – понятие слишком относительное, чтобы ради нее утруждаться.       – Тем более что ты скорее прячешься здесь, чем заперт, – неожиданно сказала незнакомка, окинув взглядом пол моей камеры. – Руны подправлены, причем очень умело…       Стоявшая за ее спиной стройная смуглолицая девушка удивленно воскликнула:       – Ты права! А я даже не заметила…       Я широко ухмыльнулся. Дело приобретает интересный оборот. Передо мной женщина, несомненно, прошедшая огонь, воду и медные трубы. Разбирающаяся в магии и знающая, за какое место держат меч. Путешествовать вместе с такой незаурядной личностью мне, пожалуй, понравится. И ее сны, уверен, необычайно занимательны…       Но так хотелось, чтобы она проявила хоть немного заинтересованности!       – Почему ты здесь оказался?       – Потому что я слишком красив… – я тряхнул головой, отбрасывая с лица длинную челку. – Мулсантирские папаши прячут меня здесь от своих распаленных эротическими снами дочек.       – И ты к этому, конечно, не имеешь никакого отношения? – спросила женщина, не отводя взгляда от моего лица.       К ее чести, она и глазом не моргнула. Хотя поняла, что перед ней – каргово отродье. Она прекрасно рассмотрела мою голубовато-серую кожу и кошачьи искорки в глазах. Еще одно очко в ее пользу.       Я подарил ей ленивую и самодовольную улыбку.       – Разве солнце виновно в том, что посылает лучи всему Торилу? Я – сноходец. Я дарю людям грезы, после которых реальная жизнь становится для них скучной и плоской, как ярмарочная картинка. Можно ли упрекнуть людей в том, что они хотят постоянно наполняться волшебными снами? Но меня на всех не хватает…       В ее глазах мелькнуло что-то вроде усмешки.       – Что ж, ты достаточно красив, чтобы потрясти воображение армии духов. Правда, с ними придется сразиться. Если, конечно, пожелаешь…       – Я – шаман духов! – я развел руками. – Тебе не кажется, что просить меня драться с духами – несколько… неправильно?       – Может быть. Но в случае победы ты прославишься на весь Рашемен.       Я почувствовал, как меня охватывает азарт и восторг. Она принимала игру!       – Так ты взываешь к моему тщеславию? О-о-о… Тут трудно устоять! А как ты планируешь поступить со мной после битвы?       – После битвы? – «благодетельница» снова сдержала усмешку. – Если останешься жив, можешь идти, куда захочешь. Можешь присоединиться ко мне или вернуться в свою… – она окинула мою камеру выразительным взглядом, – в свою тихую обитель.       Я поднялся и протянул ей руку. Она сняла со своей руки латную перчатку и сжала мою ладонь. Я воспользовался этим коротким контактом, чтобы попытаться еще раз заглянуть в ее мысли. Но не получилось: она лишь посмотрела мне в глаза своими – чистыми, как горный лед, – и я вновь ощутил холод и твердость щита.       – Как твое имя, командир? – поинтересовался я, не выпуская ее руки.       – Тиарель Фарлонг.       – Звучит, как песня… А я – Ганнаев. Ганн-из-грез. Каэлин       Как долго можно переживать крушение надежд? Дни? Месяцы? Годы?       Я не знала точно, сколько простояла перед запертой дверью в святилище Миркула. Сколько раз я рассматривала фреску, которая рассказывала о походе Акачи Предателя. Бывший жрец Владыки смерти Миркула восстал против своего бога и попытался разрушить главную несправедливость всех миров – от высших до низших. Стену Неверующих. Тяжелые кованые двери – черные, чернее дна самой злобной души – искрились слабым, еле уловимым магическим блеском. Только особый ключ мог разомкнуть эти створки. Только совершенно особый человек мог решиться войти сюда. Повторить проваленную попытку Акачи. Но этим человеком не могла стать я…       «Хватит, Каэлин! Пора убираться отсюда! Ты не можешь вечно стоять, уставившись на эту черную дверь…»       Я соскучилась по свету и голосам родных. И по ветрам, гуляющим над горой Целестией, где наш Зверинец радовался жизни. Место, где я была так счастлива и свободна – до того дня, когда перестала поклоняться Келемвору и отдала свою душу Илматеру, Страдающему богу.       – Каэлин?       Шаги за своей спиной я услышала почти сразу, как и почувствовала присутствие посторонних в заброшенном святилище. Но эти трое не несли в душах зла, и я не сочла нужным подготовиться к их приходу. Пока они не приблизились и не остановились у меня за спиной, я продолжала в отчаянии смотреть на черную фреску, отыскивая в ней разгадку секрета Акачи.       – Да, это я… – ответила я после долгого молчания. А затем обернулась.       Молодая женщина с печальными глазами, облаченная в тяжелый доспех. Смуглая девушка в просторной мантии, прячущая лицо под глубоким капюшоном. Юноша с явными признаками родства с каргами. Все трое смотрели на меня, но разговор продолжила женщина-воин.       – Твои близкие беспокоятся о тебе. Они просили отыскать тебя в Тени.       Наверняка Сьюза и Эфрем. С ними я была наиболее близка из всего Зверинца. Неужели брат и сестра покинули Целестию, чтобы отыскать меня – отступницу и изгнанницу? Ведь наш дед ясно дал понять, что пока я вновь не склонюсь перед величием Келемвора, мне на гору дорога заказана. А это значит, что я никогда не вернусь домой…       Но и торчать здесь, во тьме, мне тоже надоело!       – Что ты тут делаешь, небожительница? – спросила женщина в тяжелой броне.       Вместо ответа я в сотый раз провела рукой по изображению сражающейся армии Предателя. Однорогий дракон, падший ангел, огромный лич, толпы демонов…       Незнакомка приблизилась и тоже посмотрела на фреску.       – Мой меч… – вдруг прошептала она.       Ее рука коснулась фрески, легла на изображение центральной фигуры – Акачи, вздымающего над головой изогнутый серебряный меч.       – Твой? – удивленно уточнила смуглая девушка с аурой тайной магии.       – Да. Или точно такой же… Это меч Гит, у него особые свойства. Он может рубить нити, связывающие путешествующих по Планам с их мирами.       Мое сердце стремительно и взволнованно заколотилось. Неужели, это произошло?! Я нашла того, кому передана ноша Акачи! Того, кто сможет разбить Стену Неверующих и освободить уничтожаемые, растворяемые в безвестности души!       – Я стосковалась по голосам и свету… – пробормотала я, говоря сама с собой.       Но незнакомка, явно предводитель этого маленького отряда, мне ответила:       – Тогда идем с нами!       Я, помедлив, покачала головой.       – Не думаю, что вы явились в теневой Мулсантир только ради моей незначительной персоны!       – Нет, конечно, – с легкой усмешкой согласилась она. – Но ты – одна из основных причин. Мне нужны воины, чтобы сразиться с армией бога-медведя Окку. Твои сестра и брат обещали мне поддержку…       Я повернулась и заглянула в искренние светлые глаза предводительницы.       – Нет! – горячо возразила я. – В бой с тобой пойду я, а не мои близкие. И даже дальше – до самого конца твоего пути, если ты этого пожелаешь… Я вижу на твоем челе знак предназначения, созвучного с моим собственным.       В ее взгляде отразилось легкое недоумение.       – Я хочу разрушить Стену Неверующих, – пояснила я в ответ на безмолвный вопрос. – Но для этого мне нужен тот, кто сможет поднять меч Акачи. Меч Гит. Тьяра       Армия Окку, наверное, внушала трепет – кому-то, но не мне. Я не боялась огромного медведя, чья шкура отливала всеми цветами радуги. Мы уже бились с ним и одержали победу. Мне просто не хотелось бессмысленной бойни…       – У Окку хорошая поддержка… – над моим ухом прозвучал вкрадчивый голос Ганна.       – Я победила его однажды, – равнодушно отозвалась я, глядя на долину, где теснились телторы, элементали, дриады и прочие помощники бога-медведя.       – Поэтому сегодня он не один, – шаман повернул меня за плечо лицом к себе. – Я не шучу, Тьяра, эти духи здесь неспроста!       – Так объясни мне, ты же шаман духов.       Ганн бросил на меня взгляд, полный превосходства.       – Армия делает Окку могущественным. Поэтому начать нужно именно с нее. Как только ему неоткуда будет черпать силу, он снова превратится в того противника, которого ты знаешь.       – Спасибо за совет, я так и поступлю.       Шаман немного смешался – кажется, он не ожидал, что я так легко соглашусь с его мнением. Я усмехнулась. Те дни, когда я считала, что знаю все лучше всех, и действовала исключительно так, как считала нужным, давно прошли. Все мои амбиции умерли в долине Мерделейн…       – Я подам тебе знак, когда можно начать атаковать Окку, – сказал Ганн.       – Хорошо…       Несмотря на предупреждения Ганна, с армией духов мы справились довольно легко. Небожительница Каэлин сражалась яростно, как демон, почти не отставая от меня, Сафия плела чары, то защищая нас, то нападая на приспешников Окку, которых в свою очередь сдерживал шаман. В итоге бог-медведь сам признал поражение и склонил голову, когда я приложила острие меча к его могучей шее.       – Я не смог… – простонал он. – Убей меня, дитя, чтобы избавить от страданий и позора!       – Чего ты не смог? – я опустила оружие. – Не бойся, я не желаю твоей смерти, Окку!       Но тут случилось что-то странное и страшное. Внутри меня словно зашевелилось чуждое мне сознание, и меня пронзила острая боль и всепоглощающий, дикий голод. С жутким ревом создание тьмы ринулось из моей груди, пытаясь добраться до медведя, схватить его, сожрать…       – Нет!!!       Я все еще держала в руке меч. И когда меня скрутило от боли и жажды убийства, я с размаху вонзила его в землю, упала на одно колено, не отпуская рукояти, и закусила губы, чтобы не орать во всю глотку. В глазах у меня потемнело. Единственное, что было реальным – рвущееся из меня на волю существо.       «Тир всемогущий, сила твоя велика… Покажи мне дорогу к твоему свету среди тьмы, дай силы не отступить и сдаться…»       И обезумевшая голодная тварь внутри меня поддалась. Она нехотя сжалась в комочек, снова спрятавшись в самый потаенный уголок моей души. А я с трудом расцепила стиснутые на рукояти меча пальцы и прижала ладонь к прокушенной губе.       – Что… Как?! – у Ганна не хватало слов, чтобы выразить эмоции. – Что это было?! Будто все духи Рашемена разом испуганно завыли…       Я подняла голову и посмотрела в маленькие глазки Окку. Медведь выглядел печальным, но вовсе не удивленным.       – Ты удержала его! – пророкотал бог-медведь. – Ты смогла! Я не ожидал найти столько силы в таком маленьком существе…       Это я-то маленькое существо? Впрочем, по сравнению с гигантом-медведем, пожалуй, да…       – Что это? – спросила я, выпрямившись перед Окку во весь свой рост.       Он испустил глубокий вздох.       – Проклятие пожирателя духов. Я должен был охранять свой курган, где оно спало много лет. Последний пожиратель духов победил меня, но пощадил. Он попросил моей помощи, потому что желал избавить от проклятия Рашемен. Я согласился. Он вошел в пещеру и сам замуровал в ней себя с помощью мощных заклинаний. После его смерти проклятье осталось там – бесплотное, неспособное вырваться и причинить зло…       – То есть ты не выпускал меня из кургана, потому что оно перешло ко мне? – уточнила я, чувствуя, что сердце мое зимней стужей сковывает страх.       Окку утвердительно наклонил свою огромную голову.       – Но как я там оказалась? Почему я теперь проклята?! – я схватилась за голову, не в силах поверить в происходящее.       Тир великий, за что? Почему я? Разве я плохо служила тебе и Торилу?       Окку неожиданно коснулся моей щеки носом. Прикосновение оказалось влажным и чуть прохладным.       – Я не знаю, малыш, – сочувственно произнес медведь. – И я не знаю, есть ли способ избавиться от проклятья. Но ты пощадила меня и обуздала свой голод – как и тот человек, которому я принес клятву верности. Теперь я считаю, что мой долг – исполнить эту клятву в отношении тебя.       – Ты хочешь пойти со мной? – изумилась я. – Но я же – пожирательница духов! Разве я не опасна для тебя?       Окку фыркнул, что можно было счесть коротким смешком.       – Мне не привыкать к опасности, малыш. К тому же я вижу, что ты искренне желаешь победить проклятие Рашемена.       – Что ж, дело твое, – я чувствовала себя слишком усталой и опустошенной, чтобы спорить. – Но если ты намерен странствовать вместе со мной, хочу тебя предупредить: меня зовут не «малыш», не «детка» или «крошка», а Тьяра.       На этот раз медведь рассмеялся по-настоящему, почти по-человечески…