Он говорит

Ханты-Мансийск, 2000 год. Он говорит: - Я на тебе женюсь. ** - Главное, не струсить, - вздохнула в темноте Слепцова, и повернулась на бок, если судить по скрипу пружин, - остальное – фигня. Прикольно будет завтра. Спишь что ли? - Неет, - зевнула Даша, думая о завтрашнем дне, - уж я точно не струшу. А ты? - Не знаю, - замялась Светка. – Посмотрим, как будет. Даше подружкины сомнения были чужды. Она ждала этого дня, ведь завтра… она увидит его. И не испугается, вот еще! Когда вновь судьба ее сведет с самым лучшим в мире Свеном Фишером? Конечно, Даша даже в свои тринадцать лет знала, что непременно станет хорошей биатлонисткой, но ведь Свен не будет выступать вечно. Очень жаль, но это спорт. Так что не стоит упускать момент, пока он есть. Тем более, вдруг она понравится? А что? Ей уже почти четырнадцать и грудь – Дарья мерила сегодня лифчик – развивается. Она взрослая девочка, а не какой-то ребенок. Тем более, она не с кем – помидор и собственную руку считать глупо - еще не целовалась, и хоть бы Фишер ее поцеловал! Даша мысленно представила себе размытую картинку личного счастья – поцелуй и признание в любви. Да, было бы неплохо. - Свет, а ты целовалась? – спросила Даша, внезапно заинтересовавшись: в аутсайдерах быть не хотелось. - А как же. Да сто раз! – в голосе Слепцовой слышались хвастливые нотки. - Когда это? - Да с пацанами нашими летом, - хмыкнула Светка. Даше оставалось верить на слово: летом она уезжала. - Ну и как? – спросила Домрачева, поборов зависть. - Фу, противно. Мокро так. Я тебе другое скажу, - таинственным шёпотом поведала Света, - не, лезь сюда, на ухо скажу. Устоять перед таким обещанием тайны было решительно невозможно, поэтому Даша быстро сиганула в подружкину кровать, которая была напротив. - Ваську помнишь? Того, белобрысого? - Ну. - Баранки гну. Он мне, - Светка наклонилась к уху, и от шепота стало щекотно до мурашек по шее, - порнуху дал посмотреть. Даша покраснела в темноте, но интерес к неизведанному был сильнее. - И как? - Да как… Как сказать. Иногда так ниче, но в целом тошнит прям. Представляешь, - Светка быстро зашептала на ухо, пересказывая увиденное. К концу рассказа у Даши горели и уши, и щеки, и все лицо. Но все равно было интересно. Как другой мир открылся. - В общем, такие дела. – Закончила Светка, - а ты завтра к Свену своему? - Он не мой, - смутилась Домрачева, все еще думая об услышанном. Нет, у нее все будет по-другому и только после свадьбы, чтобы ее будущий муж ценил ее и уважал, и таких гадостей тошнотворных – надо же в рот засовывают - с ней не делал. Она пошла спать на свою кровать, представляя перед сном свадьбу. Белое платье, розы и жених – его лицо было размыто – преклонил перед ней колено. А потом их брачная ночь – без подробностей, только с поцелуями - со свидетельством ее невинности и признания мужа. На десятом признании в любви Даша заснула. Следующий день обещал быть, и был суматошным. Им, юниорам, обещали общение с грандами биатлона, что на деле означало «успеть сфотографироваться со всеми». Дашу эти «все» мало интересовали, ну только, чтобы было. Она не разделяла общего восторга от Рафаэля, хотя и сфотографировалась с ним. Честно говоря, ей вдруг даже стало жалко француза: девчонки атаковали его как стая касаток, и отбиться у него не было шансов. Пуаре пользовался такой популярностью, что когда подошла очередь Даши – это Светка ее уговорила – в глазах Рафаэля застыла смертная мука и безмерная усталость. Отбившись, наконец, от Светки с ее «планом действий», Даша отправилась на поиски того, ради кого и пришла – Свена Фишера. Продираться сквозь множество людей и выискивать Свена оказалось нелегким делом. Она даже столкнулась с каким-то спортсменом, но в суматохе даже не посмотрела кто это, просто наскоро извинившись. Он, наверное, не понял, потому что спросил что-то на незнакомом Даше языке, но девочка, не глядя и не отвечая, побежала дальше искать Фишера. Дарья была как Герда. И она нашла своего кумира. Людей около него было меньше, чем у Рафа, что ободряло. Даша шмыгнула носом, утерлась рукавом и с уверенностью торпедного катера пошла к Свену. Сердце билось все быстрее по мере уменьшения расстояния, поэтому около своего кумира Домрачева не могла говорить несколько секунд, пока более-менее не успокоилась. - Автограф? Как тебя зовут? – спросил Фишер на английском, поняв и без слов, что Даша пришла именно за этим. Вернее, это он так думал. А Дарья смотрела на Свена, как на полубога и не могла надышаться одним воздухом с ним. И сам холодный воздух Хант казался упоительно сладким рядом с Фишером. Даша понемногу учила английский, лелея честолюбивые спортивные планы, и уже понимала простые фразы. Она задумалась, как бы попроще объяснить, как пишется ее имя. - Говоришь по-английски? Немецкий? – спрашивал Свен, пока она тупила как сибирский валенок. Скоро он потеряет интерес и останется Даша вовсе без автографа. Вот черт! Девочка закусила губу и выдавила: - Даша… - Как? Этоо она тоже поняла. - Не надо имя, - сложила Даша по-английски и показала в воздухе подпись. – И фото. Они сфотографировались. Фишер склонился над протянутым фото самого себя, пытаясь расписаться на весу, когда к нему со смехом подошли другие биатлонисты. Даша их знала. Особенно одного – Уле Эйнара Бьерндалена. Он не был ее кумиром, не был таким классным как Свен или красивым как Раф, но было в нем что-то… его невозможно было не заметить. Норвежец о чем-то поспорил со Свеном и тоже поставил подпись на фото Фишера. Даша открыла рот от изумления. Какой наглый! - Ты спортсмен? – с сильным акцентом спросил Бьерндален, передавая фото в руки Даше. Она схватила бумагу дрожащими руками и кивнула. - Если станешь хорошим спортсменом… Его глаза смеялись, притягивая к себе как магнит. Улыбка была открытой и располагающей, и Даша вдруг поняла, что разучилась дышать, внимая каждому слову. Она никогда не смотрела на Уле так, как сейчас. Как будто ей открылось нечто тайное. - Я на тебе женюсь, - внезапно и самым серьезным видом закончил Бьерндален. Дарья переваривала услышанное, чувствуя себя как в замедленной съемке. А потом грянул смех. Смеялся Фишер, смеялись другие биатлонисты, смеялся и сам Уле Эйнар. Даша вспыхнула как мак, и убежала от биатлонистов с их непонятными и злыми шутками. Вот дурак норвежский! Девочка нашла укромное местечко, чтобы перевести дух. Домрачева сжала кулачок, пригрозив мысленному Бьерндалену. Испортил ей все! «Я на тебе женюсь». Она знала эти слова из фильмов. Идиотская шутка! Даша задумалась. А если… нет? Ее сердце вдруг понеслось вскачь, припоминая детали короткой встречи. Как он смотрел, как сказал, как смеялся, какой он необыкновенный… И не важно, что не такой прикольный как Свен. Бьерндален лучше. Лучше их всех. И.. вдруг он выполнит обещание?