События всегда повторяются

Она была бледной, и мертвая кожа уже отдавала синевой. Эффект усиливало белое и длинное платье с широкими рукавами, которые придавали рукам сходство с крыльями. На голове у девушки красовался белый венок и обрывок какой-то ажурной занавески. Лишь спустя пару минут я поняла, что «занавеска» была съехавшей фатой, а белой платье оказалось подвенечным. В деревнях существовал такой обычай - хоронить безвременно почившую девушку в свадебном платье. Панночка медленно приближалась ко мне, протягивая утонченные, бледные руки. Я же все пыталась вытащить свою ногу, которая, казалось бы, уже намертво застряла в дыре. Доски рвали джинсовую ткань и больно царапали ногу. Но сейчас это было самое последнее, что меня волновало. - Господи, помоги… - я начала молиться о спасении своей души; что-то мне подсказывало, что ведьму молитвы сейчас мало возьмут. Но худая девушка опасно приблизилась и склонилась надо мной, мерзко касаясь своими длинными волосами моего лица. - Красивая, – тихо зашипела она надо мной, а потом резко оказалась за моей спиной и больно дернула за волосы. Кружевной платок слетел с моей головы, а я упала на спину и ударилась затылком. Зато ногу освободила. Тут же сев на корточки, я забралась под подставку с книгой и начала отчаянно нашептывать «Отче наш». Молодая девушка снова кинулась ко мне и с противным хохотом потянула меня за ногу. К уже травмированной конечности добавились царапины от мертвых ногтей девушки. Пнув девушку здоровой ногой, я вернулась в свое убежище и стала судорожно думать, что делать дальше. Спасительная идея пришла неожиданно. Глядя на дверь, я вдруг внезапно вспомнила, что в кармане у меня лежит подаренный Марфой мел. Сейчас я не стала себя убеждать, что не верю в магию и мистику. Я вспомнила красивый фильм, снятый по рассказу Гоголя, и других убеждений мне больше не нужно было. Больше не раздумывая, я поползла по полу вокруг треноги с книгой, заключая себя и ее в меловый круг. Все это время ведьма стояла на карачках напротив меня и медленно приближалась, видимо, пытаясь произвести ужасающий эффект. Зря старалась, я и так уже была напугана до припадка. Вот только доползти она так и не успела. Я завершила круг. Соединила линии и, не до конца веря в адекватность и пользу своей задумки, отползла в центр, прижимаясь спиной к дереву подставки. Следующим своим движением девушка уперлась в невидимую стену, чему я бесконечно обрадовалась. Опираясь руками на прозрачную преграду, словно пантомим, она поднялась на ноги и сделала еще попытку пройти вперед. Ее глаза широко распахнулись, а взгляд стал рассеянным. Она шарила руками по воздуху и хаотично вертела головой, пытаясь увидеть меня или словить на ощупь. Если верить написанному, то ведьма меня больше не видела. Я была в относительной безопасности, но так и не смогла в это поверить и окончательно успокоиться. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, в горле пересохло, и голова шла кругом. Ведьма замерла в двух шагах от меловой черты, перестала двигаться. Ветер из дыр и щелей колыхал ее волосы и легкие ткани белого платья, и заодно холодил мне лопатки, что совершенно не придавало оптимизма и радости. С трудом я отвела взгляд от неподвижной девушки и, не вставая с пола, потянулась за книгой. Подогнув здоровую ногу под себя, а травмированную вытянув вперед, я примостила на коленях молитвослов и продолжила свое благородное дело. - Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота вечнаго преставившегося раба Твоего… - но успокаиваться девушка явно была не намерена. В наступившей гробовой тишине она внезапно попятилась. Было такое ощущение, что девушка не могла развернуться и прямо пойти к своей цели. Она пятилась обратно к гробу, натыкаясь спиной на преграду между нами, и выглядело это словно обратная перемотка фильма. В конце концов, девушка поднялась и кое-как легла в гроб. «Неужели все?», - устало подумала я, но где там. Гроб снова взмыл в воздух и на этот раз отправился в полет. Некоторое время он сновал под потолком церкви и наматывал круги по ее периметру. А потом он пошел на таран, стараясь пробить мою защиту. Удар за ударом, гроб врезался в прозрачную преграду с разных углов и ракурсов. Слава Богу, ничего не вышло. Зато в следующий момент, на крутом и низком вираже ведьма умудрилась схватить простенькое кадило и швырнуть его сверху. Пролетев добрых десять метров, оно грохнулось мне на голову, обломив при этом край подставки. Поняв, что меня можно достать сверху, ведьма попыталась проникнуть за круг сама, вот только даже спрыгнув с потолка, у нее ничего не вышло бы. Скорее всего, за меловую черту мог попасть только церковный предмет или что-то вроде него. Тогда девушка принялась швырять в меня иконы, тяжелые подсвечники, книги и все, что попадалось под руку. Я сидела на полу ни живая, ни мертвая и из последних сил читала молитвы. Кое-как мне удавалось укрываться и уворачиваться от летящих предметов. Иногда приходилось защищаться книгой. Правда, осколки или углы их все равно задевали меня. Подпрыгивая на месте после каждого падения новых вещей, я уже не смотрела по сторонам, а старалась сконцентрироваться на молитве. Дочитывая последние листы, я боялась думать о том, что будет дальше. Читать молитву сначала, искать другую? Но в церкви вдруг стало сереть, потом светлеть. На улице всходило солнце, и я услышала первый петушиный крик. Следом раздался еще один, но уже от другого петуха. Летающий гроб вдруг замер над моей головой, а потом плавно спустился на свой престол. Панночка, как и подобает, улеглась и благообразно сложила бледные руки на груди. Следом чинно закрылась крышка гроба. Перепуганная, измотанная и уставшая, я прислонилась головой к подставке и еле дышала. Рассвет стремительно разливался по окрестностям, и солнце уже неплохо освещало церковь. Но мне сейчас было абсолютно все равно. Страх и паника свернулись в груди клубочком и ждали следующей ночи, чтобы проснуться и выйти на свободу. На смену пришли спокойствие и отрешенность с приличной долей пофигизма и равнодушия. Я так и сидела на полу до тех пор, пока за мной не пришли те же двое мужчин, что и раньше. От противного и уже знакомого скрипа дверей я вздрогнула и очнулась. Мужчины не рискнули пройти дальше порога. Они с виноватым и перепуганным видом смотрели на меня. Кряхтя и спотыкаясь, я поднялась на ноги и, отряхнув с себя пыль и грязь, захромала в сторону выхода. Не сказав никому не слова, я мрачнее грозовой тучи добралась до своего временного жилища, где в оборот меня взяла Марфа. Охая, ахая и причитая, она усадила меня на стул и принялась осматривать мои раны. Легкая ссадина на щеке, шишка на лбу, пару царапин на руках и разодранная голень левой ноги. Около часа женщина промывала, дезинфицировала и бинтовала мои боевые ранения. Два или три раза она делала попытку расспросить меня о случившемся, но я сидела как аутист. В голове не было ни единой мысли, широко распахнутые глаза незряче смотрели вперед. Иногда на меня наплывали образы из пережитой ночи, и я вздрагивала, но затем восстанавливала ровное дыхание и сердцебиение. А потом Марфа напоила меня каким-то отваром и уложила спать. Несколько минут я упрямо пялилась в пустой побеленный потолок, а затем сознание меня покинуло, и я заснула беспробудным крепким сном до самого вечера. Проснулась я почти к восьми часам, когда за окном уже смеркалось, и стихали голоса. Уставшие от работы люди закрывались в домах и готовились ко сну. Я же только разлепила веки. Не сказать, что встала я счастливой и преисполненной бодростью, но тем не менее чувствовала себя значительно лучше по сравнению с утром. Нога ныла и отзывалась острой болью, голова гудела, а общее состояние по прежнему было неуютным и испуганным. Не особо заботясь о внешнем виде, я выползла из комнаты в гостиную. За столом сидела Марфа и перебирала травы. - Добрый вечер, - я широко зевнула и постаралась улыбнуться. - Добрый, дочка, добрый, - как-то немного обреченно ответила женщина. Собрав весь сухоцвет со стола в небольшую плетеную корзину, она поднялась и стала сновать у печки. - А мне бы… - я хотела заикнуться о водных процедурах, но хозяйка меня опередила. - Уже все готово. За домом будочка дощатая, сверху бочка с горячей водой. Об остальном, думаю, сама догадаешься. Все нужное уже там, – женщина ласково улыбнулась и вновь занялась готовкой. Следующие сорок минут я занималась тем, что приводила себя в нормальное состояние. Выкупавшись и пробежавшись по апрельскому холодку, я очутилась в доме, где меня уже ждал накрытый стол. За ужином я как смогла, пересказала женщине события прошлой ночи. Вспоминать обо всем было жутко, и я нередко вздрагивала во время рассказа. Но так я хотя бы поделилась своими новыми кошмарами, и мне стало немного легче. На вторую ночь в церковь я отправилась раньше положенного. Еще с утра я попросила удвоить количество свечей. У меня абсолютно не было желания рассматривать ведьму получше, но в прошлый раз было слишком темно, и у меня к утру безумно болели глаза. Как и прошлой ночью, меня провожали до самой церкви. Состав почти не изменился. Вот только в этот раз меня уже никто не останавливал у двери и не вручал спасительного подарка. Божий дом встретил меня уже знакомой тьмой и обстановкой. Все те же дряхлые иконы, такие же полуразрушенные стены, та же запущенность во всем, чего коснется взгляд, и тот самый гроб. Заново обходя церковь и расставляя свечи, я тихо убеждала себя, что второй раз будет не так страшно. - Это я уже видела, пережила раз, переживу и второй, – тихо шептала я себе, критично осматривая результат своих действий. Церковь, озаренная сотнями свечей, вновь приобрела зловещие оттенки, выпуская наружу свои тени. Свечей было вдвое больше, но помогло это не сильно. Церковь по-прежнему наполовину утопала во тьме. Правда, тени стали четче и резче, и казались еще более реальными. Сглотнув и зажмурившись, я прошла мимо остатков кошки, и стала у подставки с книгой. С тихим победным смешком я начертила мелом новый круг. Следов старого не осталось совершенно, словно и не было его здесь совсем. Так же, как и разбросанных по полу церковных принадлежностей и икон. Ничего не напоминало о вчерашних событиях. Ровно в полночь, я открыла книгу и принялась читать. Я четко дала себе установку во что бы то ни стало не смотреть по сторонам. Стоя в кругу, я не чувствовала себя в безопасности, потому как сложно было поверить во все происходящее. Но я точно знала, что за кругом меня не достать. Так же точно, как и то, что и сегодня ведьма снова покинет свое последнее пристанище. С тех пор, как я начала читать молитвы, прошло уже больше полутора часов. Церковь утопала в тишине, нарушаемой лишь моим монотонным шептанием. Голос постепенно уставал, ладони становились влажными и мерзли. Я устало переминалась с ноги на ногу. «Ничего не случится, если я устрою десятиминутный перерыв», - подумала я, и стоило только оторвать глаза от книги, как меня накрыло новой, свежей волной неконтролируемого ужаса. Труп уже стоял передо мной на самой черте и внимательно изучал меня своими мертвыми, позеленевшими глазами. Мне стало ужасно не по себе, ведь я помнила, что за кругом ведьма не могла меня видеть. Словно подтверждая мои мысли, она развернулась ко мне спиной и рваными движениями стала бродить по зале, хватая синюшными руками воздух в разных местах в надежде наткнуться на меня. Несколько минут я в тихом ужасе наблюдала, как Панночка пыталась меня найти, пока она не вытянула руки вперед и не пошла прямым курсом в мою сторону. В этот момент я уже была готова распрощаться с жизнью. Но девушка, как и раньше, слепо ткнулась лбом в прозрачную преграду и замерла. Злобно заскрежетав зубами, она принялась что-то шептать и наговаривать себе под нос, водя при этом руками по незримой преграде. - Придите ко мне… - донесся до меня обрывок фразы, произнесенный тихим, шипящим голосом. Поспешно опустив глаза в книгу, я неистово стала читать молитву. Словно боясь куда-то опоздать, я тараторила слова, сбивалась с дыхания и теряла из виду строчки. Я поминутно сглатывала и вздрагивала от любого шороха. Я боялась встретиться взглядом с ведьмой, боялась тех иллюзий, которые должны были выйти из под ее рук. Но не того я опасалась. Прислонив серо-синюю конечность к воздуху между нами, ведьма замерла, а церковь пошатнулась и наполнилась жуткой какофонией. Кто-то настойчиво старался проникнуть внутрь. По уцелевшим стеклам в окнах скрежетали когти. С улицы было слышно, как хлопают тысячи крыльев неизвестных существ. Содрогались стены под напором неведомых монстров, скрипели железные рамы и петли. Кто-то протяжно завывал, и адский шепот доносился до моего слуха. Забившись под треногу и выкрикивая от туда обрывки молитв, я слышала, как падают осколки выбитых стекол, как с грохотом упали двери, поднимая в воздух многолетнюю пыль, как сотни ног вбегают в церковь, и как хлопают кожистыми крыльями влетающие существа. Так же, как и прошлой ночью, я сидела на полу, очерченная меловым кругом, только сегодня вокруг меня бесчинствовали безобразные монстры. Я не видела всех, но мне хватило мельтешащих перед глазами копыт, когтистых лап, длинных, лохматых и волочащихся по полу хвостов. Серо-черная масса нечисти гортанно завывала, ревела и громила все вокруг. И над ними высоким и пронзительным голосом орала ведьма: - Найдите! Найдите мне ее и приведите сюда! Каждый раз, когда очередная нечистая сила приближалась к моему убежищу, я начинала тихо поскуливать и зажмуривалась. Виски беспощадно ломило от боли, сердце заходилось, и дышать становилось ужасно трудно. Звук доходил словно через толстый слой ваты, в глазах темнело, очертания комнаты поплыли перед глазами, и все потонуло в глухом и беспросветном тумане. Последнее, что я слышала, проваливаясь в обморок, был крик петуха. А значит, закончилась еще одна ночь. И победа в этом сражении осталась за мной.