Альфа омеге... Друг?

После звонка с уроков парни отправились в столовую, в которой и проходил их обед. Артем кушал быстро, но аккуратно, успевая делать еще и замечания своим парням, которые как малые дети собирались поиграть едой. Успокоив их и взяв поднос с едой, он подошел ко мне. - Учитель, приятного аппетита, все еще в силе? - Да, спасибо Артем, подходи к моему кабинету, я скоро тоже подойду, и вот, на, если я задержусь, - засовываю ему вторые ключи от кабинета в карман. - Хорошо, Вы тоже не торопитесь, - он ушел с подносом к Стасу. Перед тем, как звать его к себе, я почитал его дело. Жизнь мальчика была весьма жестокой, но помимо всего написанного там была особая пометка – «Расстройство психики» диагноз был поставлен былыми врачами, но я бы сказал, что это невосприятие жестоким обществом. К делу были приложены фотографии его рисунков на стенках, и описаны его действия в стрессовой ситуации. Он замирает, но совсем не замечает этого. Захожу в свой уже открытый кабинет и вижу его на диванчике. - Учитель, я отнес ему еду и принес нам вкусное какао, - он показал на 2 чаши на столике.- Я готов открыться перед Вами полностью, только пообещайте всем не рассказывать обо мне, – он скромно опустил глаза. - Я клянусь тебе... Садись удобнее, можешь даже прилечь, - беру одну чашку и сажусь за свой стол. - Спасибо, учитель. - Можешь называть Марком, если так удобнее тебе, только наедине, договорились? Ты доверяешь мне, а я доверяю тебе. - Да конечно, - он выпил немного и лег. - Я рос с одним отцом, жизнь была не лучшая, единственное, что я помню об отце то, что он жутко пил и винил меня за то, что я родился и разрушил его счастье со вторым отцом. Я родился с плохим зрением и болезнью на глазах, так же мне приписывали разные отклонения. Отца лишили родительских прав, да и он умер, отравившись водкой. Меня отдали дяде, а он жил со своим другом. Они были подельниками. Когда я оказался у них, то пропитался надеждой на новую жизнь. Они оплатили мне операцию, но быть омегой они мне не дали. Дядя учил меня выживать, учил мелким махинациям. Эти двое были классными парнями, но их посадили за грабеж. Не все преступления раскрыли, так что я остался наследником их денег, которые они спрятали подальше. Шрам у меня от кастрюли, которая перевернулась на меня. Я сам подлез, типично для детей. Не так ли? - Да, ты прав, продолжай. - Шрамы... Когда их посадили, я понял, что жизнь закончена и вскрыл вены. Я не хотел опять начинать с нуля. Попал я сюда в 11 лет. Пришел скромным мальчиком в очках, хорошей одежде, но меня не приняли здесь. После того как мне сломали очки и избили, я понял что меня не зря учили дядя с другом. Я выбил себе место, а скоро стал вожаком. Кстати я плохо вижу и полосатик я из-за вен, - он задрал рукав и нормально показал мне руку. - Расскажи мне о том, как ты относишься к альфам? – делаю глоток и снова опираюсь о стол, продолжая внимательно его слушать. - Как к братьям, но не как к людям, с которыми я должен спать. Во время течек я не так страдаю как другие омеги. Это ужасное ощущение, но рабом оно меня не делает. Я ни раз ни с кем не встречался. - Тебе сейчас нравится хоть одна альфа? - Сейчас сложно сказать. Я доверяю только Вам, Вы прекрасны, с этим сложно спорить. - У тебя есть ко мне интерес, я тебе нравлюсь? Тогда почему ты не хочешь показать себя как омега? - Вы мой учитель, я не хочу, чтобы Вас из-за меня лишили работы. Да и я наивно верю, что и такого меня когда-нибудь полюбят, - он тяжело выдохнул и сжал сильнее глаза. - Ты бы хотел иметь семью? - Только если встану на ноги, но я так боюсь, что повторю судьбу отца. Я переживаю, что останусь с ребенком, другое дело, если я заведу его для себя. - Знаешь, - подхожу к изголовью и глажу волосы. - Заканчивай возиться с ними как с детьми, и не бойся ничего. Все у тебя будет, да еще и лучше чем у всех. Он поднялся и посмотрел на меня. Подхожу ближе и обхватываю его плечи, он кладет свое худощавое лицо мне на плече, прижавшись сильнее. - Спасибо Вам, учитель, - он дышит мне в шею и щекочет своими ресничками кожу на ней. – Я ведь отсталый. - Нет, ты особенный. Ты творческая личность, просто ты держишь свое истинное я в оболочке страха. Тебе в детстве много что внушали, вот ты и закрыл себя сначала от происходящего рядом, а потом и от слов и действий, которые ранили в сердце, - глажу его спину и затылок. – Я очень хочу помогать тебе, давай мы теперь с тобой будем друзьями? Ты мне будешь все говорить, а я тебе, - целую его в макушку и пытаюсь успокоить. Он замер прижавшись ко мне. Аккуратно усаживаю его на диван и укутываю пледом. Он сидит, не двигаясь, минут 17, а потом встает и кладет плед на диван. - Спасибо, учитель, я пойду, – он забрал опустошенные стаканы и вышел.