Я знаю кто ты, Эмрис.

Первое, что почувствовал Мерлин, когда очнулся, это жгучая боль в районе щиколотки. Может она была бы менее ощутима, если бы на волшебнике оставили обувь, но его ноги остро чувствовали холодный пол под пятками. Он мёрзнул, ежился под давлением мороза, но при этом ничего не предпринимал, чтобы согреться. Ему было все равно. Он хотел лежать, не двигаться, не чувствовать, забыться. Воспоминания нахлынули на него еще при первых минутах сознания, и он помнил, понимал, что все кончено. Столько смерти, столько боли и столько разрушений было в минувшей битве. Картинка, с лежащими на вымощенном камне телами, растекающиеся кровью лужами, оторванными конечностями трупов, не уходила из головы. И его друзья. Он не видел их смерти, не помнил слова, которые он им сказал в их последнюю встречу, но разум и логика упорно твердили ему, что они не выжили. В первую очередь, Моргана избавиться от них. Ей незачем оставлять в живых своих врагов, или как она утверждает «предателей». Гвиневра, Гаюс, рыцари Круглого стола и Артур. Зачем ей они? Столько лет она мечтала о мщении, о смерти когда-то дорогих ей людей, что невозможно представить, чтобы ведьма пощадила их. Или все-таки пощадила? Несмотря на все ее злодеяния, Мерлин до сих пор надеется, что где-то глубоко внутри, где демоны еще не пируют ее развращенной душой, осталась та милая девушка, которая готова была помочь, готова была любить, поддерживать всех друзей. Но надежда на это с каждой встречей с Морганой угасала все сильнее. Нет, добрая девушка, истинная принцесса, подопечная короля навсегда утеряна в осколках прошлого. Для нее имена Гаюса, Гвен и Артура больше не вызывали теплых чувств. Лишь глубокая ненависть. Значит, их больше нет. На закрытые глаза Эмриса невольно навернулись слезы. Эта ужасная фраза, эти слова до боли вдалбливались в сознание Мерлина. Их. Больше. Нет. В глаза ударил яркий свет, ослепивший даже сквозь закрытые веки. Невольно поморщившись, он съежился еще сильнее, все так же, не открывая глаз. Зачем? Какой смысл, знать что-либо, знать, что с ним происходит, если его друзья, его судьба и жизни многих людей обречены? Зачем открывать глаза? - Эмрис, – протянул голос с ноткой искусственной грусти. Такой знакомый голос, голос из прошлого, где все еще можно было спасти, но теперь из-за ведьмы, стоявшей в этой комнате, все рухнуло. Стук каблука разрезал затянувшуюся тишину. Один шаг в его сторону. - Несмотря на твою великую силу, на предсказания судьбы, я победила, Эмрис! – теперь ее тон был ликующим. Он будто хотел заставить мага открыть глаза, посмотреть на ее удовлетворенное лицо, увидеть победу Морганы и признать свое поражение. Но он не даст ей такого удовольствия, потому что он не хотел. - Ты ведь знаешь, что ты являешься моей погибелью. Но, тем не менее, в этой игре выиграла я. Хотя твои попытки были весьма, весьма неплохими. Особенно первая. Дай-ка припомнить… - последняя фраза так и излучала притворство, ведь забыть такое она не могла. – Ах, да, ты предложил мне воды. Ты знал, ты сам туда подлил яд, в попытке избавиться от меня. Я ведь сначала отказалась, но ты упорно, чуть ли не силой вливал мне смертельную жидкость в горло. А что я сделала? Чем заслужила такое предательство? – снова глухой звук отразился от стен и заполнил пространство. Снова шаг в его сторону, но теперь еще и в его сознание, в его память. Ведь ее лицо и отражение понимания от того, что происходит в тот миг, на протяжении жизни будет его преследовать. Хотя его жизнь вряд ли будет долгой. - Ты знаешь, у меня не было другого выбора. – попытался сказать Мерлин, но вместо этого он услышал лишь тихий хрип, в котором с трудом можно было различить слова. Он с удивлением отметил во рту неприятный привкус металла, и теплая жидкость маленькими струйками начала течь по языку. «Кровь» - устало, немного запоздало, подумал маг. - Ах, прости, я забыла. – услышав жалкие хрипы заточенного, сказала Моргана - Ближайшее время ты не сможешь говорить, иначе испытаешь весьма неприятные ощущения. Испытывал ли ты когда-нибудь боль от того, что кто-то воткнул тебе в горло нож, и медленно погружаясь глубоко, словно поросенка на вертеле, начинал его вращать, раскрывая рану и увеличивая кровотечение. По идее, от этого человек умирает сразу, но тебя я сделала исключением: такую боль ты почувствуешь если попытаешься заговорить первые два дня. Но это пока начало, лишь начало. Дальше я позволю тебе говорить, но лишь для того, чтобы в полной мере насладиться твоими криками, твоими мольбами прекратить пытку. А пытка будет, я тебе обещаю. – стука нет. Она к нему не приближалась. Видимо просто стояла на месте, но он не хотел в этом убеждаться. Лучше все так же лежать неподвижно, не открывая глаз. Лучше вспоминать лица друзей, не слушая, что говорит Моргана. Пусть делает с ним все, что захочет, главное - не забыть товарищей. Недовольная отсутствием реакции на ее слова, Моргана предприняла новую попытку раззадорить мага: – Знаешь, тот артефакт, что покоится у тебя на шее, было очень трудно достать. – Мерлин слегка улыбнулся: будто он не знал, что его заковали, как собаку. Будто он не догадывался с первых минут сознания, что на нем за предмет. Будто он не ощущал тесную, ужасную пустоту, как только очнулся. Будто он не понимал, что его магию забрали. - Ты, верно, догадываешься, что на тебе. Но знаешь, я его немного изменила, для твоего же удобства. В отличие от других магических ошейников, этот сделан из кости Гиникана, существа вытягивающего магию. А семь глаз феникса лишь усилят страдания… – наслаждение, которое она испытывала при такой ситуации, ясно читалось в ее тоне. Снова молчание, снова она ждала его эмоций, которых он не собирался показывать. Торопливые шаги, стук каблуков и резкая, внезапная боль на щеке, от звонкой пощечины. Темнота, которая позволила глазам отдохнуть от яркого света, нависла над ним тенью. Ее тенью. - Ты меня слушаешь? – тихий, но пропитанный гневом шепот заставил лишь на секунду, лишь на миллиметр приоткрыть глаза, но тут же закрыв снова. Он не даст ей ответ, пусть хоть пытает его. Он не будет ей подчиняться. Тень ушла, и под веками снова заиграли желтые пятна. Маг нехотя немного зажмурился, в попытке ослабить яркий свет. Моргана отошла на несколько шагов. Полы ее платья тихо зашуршали, собирая пыль пола. - А знаешь, что самое веселое? – смешливый, почти добрый тон, заставил мага вздрогнуть. – Ты ведь предал Артура. Столько лет ты был ему слугой, столько лет притворялся непутевым болваном, а на самом деле колдовал за его спиной. Ты убил его отца. – Моргана наслаждалась тем, как на полу напрягся Мерлин. От ее слов ему, наконец, стало плохо. Наконец, он ее слушал. - Он не простил бы это предателю. Он никому бы это не простил, тем более тебе: грязному лжецу, лицемеру, чародею! – безжалостно продолжала Моргана, с удовольствием наблюдая, как на глазах валявшегося под ногами мага, выступили слезы, готовые стечь по щекам. Плечи дрожали, ноги плотнее прижались к телу, а голова слегка наклонилась вперед, словно прячась от слов, что заставляли его мучиться. Вот теперь пора. Мерлин непроизвольно вздрогнул, как только услышал звук закрывающейся двери. Свет исчез, оставляя за собой лишь темноту. Моргана ушла, оставив его тихо рыдать и страдать на холодном полу, который он остро чувствовал своими пятками. - Мерлин…– удивленный, почти неслышимый для уха шепот заставил Мерлина распахнуть глаза. Слипшиеся из-за слез ресницы не дали ему это сделать с такой легкостью, с которой он рассчитывал и мрак в первые секунды оглушил его, как от удара. Пару раз моргнув, чтобы окончательно привыкнуть к темноте тюрьмы, он медленно приподнял голову и начал озираться по сторонам. Пару секунд назад ему казалось, что здесь и так очень холодно, что здесь и так присутствовала ночь с ее леденящей тишиной, но когда его взгляд наткнулся на ржавую решетку, разделяющую его с соседней камерой, когда он увидел, кто за ней был, его на мгновение, может немного больше, охватила радость. Там, по другую сторону заклятой решетки, сидели рыцари, которые с непониманием, а некоторые с ужасом смотрели на мага. Они слышали разговор с Морганой. Они все знают. Глаза мага обвели взглядом Персиваля, сидевшего в самом дальнем углу камеры который упорно прятал глаза в пол, Леона, с ужасом уставившегося на него с немым вопросом на лице, некоторых других рыцарей, имена которых он не знал, Гвейна, который и позвал Мерлина шепотом, прислонившегося к решетке в пол-оборота, и с любопытством смотрел на мага… А рядом с ним , тоже у решетки, сидел Артур. Голубые глаза короля встретились с взглядом слуги. Сердце Мерлина пропустило удар, как только он увидел выражения лица короля. Презрение и гнев. Больше ничего. - Ты - маг. – пробормотал Гвейн, заставляя Мерлина снова посмотреть на него. Теперь он понял, какие пытки имела в виду Моргана. Никакие физические увечья, никакие ножи с зазубринами, страшные ранения, лишения еды и воды не могли сравниться с презрением, отвращением в глазах, отражавшихся на лицах рыцарей. Ведь они не знают магии, не смогут его понять, простить, если он не расскажет им в полной мере, какая она на самом деле и кем являлся сам Мерлин. Два дня, чертовых два дня, он не сможет им объясниться перед ними, а за это время их мнение о магии и его предательстве станет тверже гранита. Он не сможет объясниться перед ними, у него не будет шанса оправдаться, потому что, если он попытается, то он умрет. И возможно не только он. Теперь здесь стало по-настоящему холодно.