***
Над Асгардом медленно поднималось солнце, лучи которого пытались просочиться сквозь кроны вековых деревьев. Со спокойной глади Великого моря тянулся туман, окутывая белёсыми клубами каждый прибрежный домик. Из своих укрытий вылетали первые птицы, проносились меж золотых шпилей дворца и пикировали к безлюдной площади. Небесный город просыпался, жители распахивали ставни и потихоньку выбирались на улицы, приветствуя ещё один новый день. В чертоге Тора – бога Бури и сына Одина – стояла гробовая тишина, изредка нарушаемая тихими шагами слуг. Лишь на первом этаже, в западной части замка, слышался грохот посуды и шум воды. «Сегодня» ничем не отличалось от «вчера»: всё та же утренняя ленивая атмосфера, которая вскоре обещала смениться радужным настроением асов и звуком ударяющейся стали на тренировочном поле. Вечером все желающие могут собраться на «Придворной» и устроить скромный пир в честь завершения длинного летнего дня. Светлячки в банках, живая музыка, эль и вино, тусклый свет фонарей, танцы и задушевные разговоры…***
Должно казаться, что в этом волшебном мире не бывает грусти и скорби, но это не так. Везде не так. Не существует во Вселенной такой планеты, жители которой не знали бы печали. Каждый за свою жизнь, короткую или длинную, познает все беды и радости: от маленьких до великих. Любовь, счастье, слезы, обида, злость… Можно перечислять бесконечно. Люди, боги – все умеют чувствовать и размышлять. У каждого в голове вырисовывается образ «идеала», со временем он поддается изменениям и поправкам. В минуту отчаянья мы думаем о том, как жизнь несправедлива с нами или близкими нам людьми. Стоит оказаться счастливыми, и мы позабудем о плохом, полностью отдавшись беззаботному течению времени. Но когда планета совершит один полный оборот вокруг Солнца, всё может измениться, и те вещи, что приносили нам радость и любовь, станут злой насмешкой, напоминающей о глупости и обиде. Так всегда. Я называю это равновесием. Люди не задумываются, что обретя однажды что-то дорогое и важное, можно лишиться этого за мгновения. Ключевое слово – «можно». Отчего так происходит? Почему одних ждёт любимый человек, а других его гниющий труп? Почему кто-то успевает спасти жизнь, а кто-то даже не предпринимает попыток, наблюдая со стороны за невыносимой болью и нависшей смертью? Зачем человек намеренно лишает себя возможности жить, думая лишь о том, что никому не нужен и навечно останется один? Люди запугивают и убивают других, дабы получить то, что им нужно: сексуальное удовлетворение, деньги, свободу, чувство мести и выполненного «долга». Все такие разные: непонятые, брошенные, преданные или же, наоборот, любимые и нужные. Так устроен человек. Так устроен бог. Неужели таков замысел норн? А можно ли ссылаться на них и винить божеств во всех своих неудачах и провалах? Кто-то сказал, что нужно сделать правильный выбор, а пока выбор не сделан – всё на свете возможно. Но это не обозначает, что у тебя нет права на ошибку. Оно есть всегда; просто не злоупотребляй им. Мы должны понять и признать одну простую истину: жизнь – сложная штука, полная неисчислимых возможностей.***
– Никто не видел Фриду? – в дверях раздался уставший и озадаченный голос Локи. Сиф скрыла улыбку за кубком с вином, Вольштагг притворился, что занят аппетитной куриной голенью, а Фандрал тут же завел оживленную беседу с Огуном. Один лишь Тор развернулся на широкой скамье и улыбнулся брату. В голубых глазах громовержца плясали шаловливые бесенята. – Кажется, она поднялась раньше всех или не ложилась вовсе, – царь говорил наигранно-бодро. – Так ты видел её? – Лафейсон нахмурился и потер складку между бровей, будто пытался её разгладить. – Она уплетала цыплёнка на кухне, спрятавшись в один из ящиков с фруктами, – после сказанного, воины не выдержали и рассмеялись, как-то странно покосившись на Локи. Маг закатил глаза и вышел из залы, замечая, что улыбается одним уголком губ. Уже год бог Лжи и юная волшебница Фрида живут в Асгарде. На Флагрейте к власти пришли несколько высокопоставленных лиц из Небесного города. Они подозревают, что их правление временное: вскоре Локи разберется со всеми насущными делами и вернется в мир бушующих вод. Но это лишь предположение, о котором сам Лафейсон задумывается всё чаще, при этом глубже погружаясь в экономические дела Асгарда, изредка показываясь на знатных балах и пирах. Мужчина вернулся к своей прежней жизни, а вместе с этим, к своим излюбленным хитростям и лазейкам. За столом переговоров он является главным, Тор лишь наблюдает со стороны и, время от времени, замечает очередной обман брата, которого не заметили послы из других миров. Громовержец понимает, что советники не узнают о подвохе, а в казну Асгарда упадет пара монет: обе стороны останутся довольными, и никто не пострадает, как физически, так и духовно. Братья пришли к некоему договору: один не грозится темницей, другой обещает не ходить войной на любой из существующих миров Вселенной. Фрида нравится многим жителям. За прошедший год она очень изменилась: выросла на дюйм, коротко остригла волосы, выучила все местные обычаи и познакомилась с историей девяти миров. У неё появился верный друг – Стиг, имя которого обозначает «странник». Он сын миловидной женщины, отвечающей за готовку десертов в замке. Они часто убегают в горы, проводят там всё свое свободное (и не только) время, наблюдая за местными животными, дурачась и играя. По вечерам Локи обучает дочь магии, даёт несколько рун на повторение и уходит в свои покои. Что он там делает? Изучает ли что-то новое или корпит над государственными делами… А может, продумывает очередную пакость? Никто этого не знает. И все-таки «сегодня» отличалось кое-чем от «вчера». Его Высочество ходил по всем коридорам и спрашивал каждую живую душу, но Фриду не видели с самого утра. Подперев спиной стену вестибюля, Локи закрыл лицо ладонями, а затем с силой потер глаза. – Отец, ты искал меня? – посреди комнаты раздался девичий голос. Одинаковые – зелёные и уставшие – глаза встретились. Бог тяжело выдохнул, развернулся и вышел из дворца. Фрида, не мешкая ни секунды, поспешила за мужчиной. Они вошли в Королевский сад, миновали знакомый трикстеру лабиринт и остановились перед небольшим кленовым деревом с кроваво-алыми листьями. Солнечные лучи просачивались сквозь пышную крону, подсвечивая каждый листок. Казалось, что боги стоят в самом сердце древа, рассматривая тёмные жилки, напоминающие сосуды, по которым течет кровь. Каждый погрузился в свои собственные воспоминания, не желая нарушать тишину. Фрида долго хмурилась, а затем, не выдержав, развернулась к отцу. – Зачем мы здесь?! Какой от нашего прихода толк? – Она любила красный клён… Видела в нём что-то такое, чего не замечали остальные. – И что с того?! – по лицу девочки покатились слезы, а в глазах застыла ненависть и боль. – Твоей матери бы понравилось, – Локи понимал, что чувствует ребенок, поэтому оставался спокойным. – Но её нет рядом! Мы даже не знаем, что произошло! Она растворилась! А глупое дерево – чертова символизация, не больше! Кейли мертва, слышишь? Никто бы не выжил после падения с такой высоченной скалы! – Ей однажды удалось, – приподняв уголок губ, асгардец повернулся к дочери и испытующе посмотрел ей в глаза. – Когда-то давно твоя – надеюсь, что покойная – тётушка столкнула её вниз, прямиком в обрыв. Год назад ситуация повторилась… Воплощением чего или кого она теперь стала – неизвестно. По крайней мере, мне. – Ты говоришь о невозможном! – В наших мирах возможно всё. Например, Тор разделил своё счастье со смертной, связав свою жизнь с её. Так почему ты, обладательница прекрасного дара, исключаешь мысль о том, что мама жива? Магия окутывает весь Иггдрасиль и не только его, – закончив говорить, Локи направился прочь из Королевского сада. Он нашел в себе силы остановиться у калитки. Мужчина смотрел, как Фрида подбегает к нему и крепко обвивает его руками. Девочка от чего-то запрещала себе говорить о той, кто воспитывал её на Земле. После смерти богини Холода изменилось почти всё. Каждая вещь казалась другой – чужой, напоминающей о чем-то плохом. А сейчас мысль о том, что её мама может быть всё ещё здесь, рядом: на этой планете, Вселенной, в любом существующем обличье, не оставляла её в покое. – Что же мне теперь думать? – Всё что захочешь… Но не позволяй слепой вере завладеть твоими сердцем и разумом. Живи, храня память о матери. Вспоминай её сапфировые глаза и добрую улыбку, надейся, что Кейли счастлива… где бы она ни была. – Я такая глупая! – всхлипнула Фрида и, бросив вымученный взгляд на отца, выбежала из сада. – Все мы такие, – отстраненно произнес Локи и, прежде чем покинуть сад, обратил взор к древу, издалека казавшимся маленьким кустиком. Она улыбалась, держа в руках кроваво-алый лист, а рядом парили сотни маленьких снежинок, будто вальсируя вокруг женской фигуры в голубом платье.Конец