А спорим, что...?

POV Китнисс Яркие вспышки воспоминаний и рой мыслей не давали мне уснуть всю ночь. Я то и дело ворочалась в кровати, пытаясь найти удобное положение и наконец попасть в царство Морфея. Однако сон все не шел, и видимо малютка Прим как-то почувствовала это, потому что вскоре она очутилась на пороге моей комнаты: сонная, с взъерошенными волосами, да еще и с Лютиком на руках. - Китнисс, можно к тебе?- лицо моей сестренки приобрело умоляющее выражение. - Конечно. У меня вызывала отвращение мысль о том, что ненавистный кот будет так близко, но отказать сестре я не могла. После смерти отца Прим часто прибегала ко мне ночью в слезах, сетуя на разнообразные кошмары. Удивляло, что она шла не к нашей матери, а именно ко мне, будто интуитивно чувствуя – я никому не дам её в обиду. Хотя, скорее всего это можно было объяснить тем, что после смерти мужа наша мать пыталась справиться с болью от потери дорого человека и поэтому замкнулась в себе, целыми днями не выходя из комнаты, в то время, как мы с Прим остались без присмотра и даже бывало, что голодали. Так что, мне пришлось взять на себя обязанности главы семьи (и это в 11 лет!). Мама начала приходить в себя только после того, как я принесла домой подгоревшую буханку хлеба, которую мне подбросил Пит. К слову, мне так и не удалось простить её за этот период нашей жизни. Я подвинулась к краю кровати, освобождая место для Прим. Она сразу же забралась под одеяло, уткнувшись своим носиком в моё плечо, словно ища убежища. Лютик оказался зажатым между нами, но он особо не возмущался, разве что жалобно мяукнул и сразу же притих. Ага, пусть только попробует показать свой характер, мигом вылетит из моей комнаты. - Снова кошмар приснился, Утенок? Девочка моментально напряглась и я сразу обо всем догадалась. - До Жатвы еще целый месяц, тем более это твой первый год. Значит, в корзине будет всего одна записка с твоим именем. По щекам сестры катились слезинки, я бережно вытирала каждую из них, стараясь не зарыдать самой и полушепотом повторяя одну и ту же фразу: "Все будет хорошо". Не знаю, кого из нас двоих это должно было убедить, но Прим вскоре успокоилась и мирно засопела. Я же думала о Гейле. В глубине души мне давно хотелось все бросить и убежать от ненавистного тоталитарного режима Сноу, но как? Не бросать же Утенка и маму одних, а на побег они вряд ли согласятся. Хотя, нельзя с уверенностью утверждать, что они бы отказались или согласились – мы никогда не обсуждали это. Поэтому я и разозлилась, когда Гейл озвучил то, в чем мне не хватало смелости себе признаться. И вообще, парень не виноват в моей неспособности быть честной даже с самой собой, нечего было на него обижаться, да еще и уходить, когда он пытался извиниться за то, в чем собственно не провинился. Теперь чувство вины, будто миллионы крошечных пираний, вгрызалось мне в самую душу, наказывая меня за несправедливость к моему лучшему другу. Остаток ночи я мысленно бежала навстречу Гейлу, чтобы объясниться с ним, попросить прощения, сказать, как мне жаль, но захочет ли он меня слушать теперь? Когда на улице начало светать, я тихонько, стараясь не разбудить спящую Прим, выползла из кровати. На улице было еще холодно: солнцу только предстояло согреть наш Дистрикт. Так что я оделась потеплее и поспешила выскользнуть из дома. Утро встретило меня морозным воздухом и густым туманом: на расстоянии одного метра уже ничего нельзя было разглядеть. Однако мне в голову пришла "гениальная" идея: направиться к дому Гейла, дождаться пока он проснется и поговорить с ним. Я поспешила исполнить задуманное. И вот, почти на полпути к дому друга, я заметила вдалеке мужской силуэт, который показался мне знакомым. К несчастью, из-за плохой видимости разобрать, кто это не получалось. Но с каждым шагом мы становились ближе друг к другу, а значит, теперь у меня появилась возможность понять, кто же это все-таки был. И вот, наконец, прямо передо мной остановился юноша. А я просто смотрела в его небесно-голубые глаза, что принадлежали мальчику с хлебом - частому гостю моих воспоминаний.