Кровь и шоколад

      Как ни странно, Дориан выспался. Утро весело заглядывало в окна, а день предстоял тяжелый, но юноша был готов ко всему. Потому что весь остаток ночи он провел в объятьях Кеннекса, во сне, конечно же. Пригрезившийся Джон был на удивление нежным, не пытался воспользоваться полученной Дорианом накануне информацией в порочных целях. Бережно обнимая, прятал юношу от ополоумевшего вдруг внешнего мира в обличиях воспылавшего страстью лучшего друга, грубой северянки и недовольной кухонной обслуги.       Его вдвойне радовало то, что сегодня был день работы в мастерских, Дориану предстояло дошить две тонких рубахи для сэра Ричарда и официально закончить работу над гобеленом для комнат лорда Кеннекса. А шпалера получилась просто великолепная: вампир, изображенный на ней, был словно живой, а особенно выразительным получились его глаза. Ткачихи крестились, когда входили в мастерские и дождаться не могли, когда же гобелен отнесут в хозяйские комнаты. Но прежде чем отправиться на работы, Дориан решил поговорить с Микаэлом, нужно было все решить раз и навсегда.       Конюх обнаружился спящим в том самом печально запомнившемся стойле, он был не очень доволен тем, что его разбудили. Еще злее Микаэл стал, когда выслушал все то, о чем поведал ему Дориан. Лорд честно и твердо ответил отказом на все поползновения северянина, признался, что видит в нем только друга и, что есть человек (здесь Дориан скрестил пальцы за спиной), который, кажется, очень Дориану нравится. Микаэл долго молчал, пристально глядя на юношу, а затем отчеканил: «Это все?» — Лорд кивнул в ответ. — «Хорошо, Дориан, это твой выбор. А теперь уйди, пойми правильно, но я не хочу тебя видеть какое-то время». И он захлопнул двери стойла прямо перед носом юноши.       Светало, когда до замка Кеннексу оставалось пару миль пути, но неожиданная встреча задержала его. На очередном повороте дороги он нагнал медленно катившийся по дороге тяжелый дилижанс. Все окна транспорта были затянуты тяжелой темной тканью, не оставалось сомнений, кто-то из высших пожаловал в гости. Возница остановился, повиновавшись движению руки Джона. Кеннекс вплотную подошел к дилижансу и поприветствовал: «Доброго времени сна». Небольшое тусклое солнце родного мира не могло навредить высшему вампиру, но так повелось, что в подлунных землях светлое время суток считалось временем отдыха. Зато ночи, освещенные светом двух больших прекрасных лун, были наполнены жизнью. Из глубины дилижанса раздалось ответное: «Доброе утро, Джонатан». Кеннекс никак не ожидал услышать голос леди Сандры, он был уверен, что ей больше не выбраться из-под «опеки» мужа, но как оказалось, ошибался.       — Лорд Джонатан Кеннекс, я Сандра Мальдонадо официально прошу у Вас убежища и защиты. Мне больше нет пути назад, я отреклась от рода мужа и титула у меня больше нет. Теперь я просто женщина, которой некуда пойти и я преклоняю перед Вами колени и нарекаю своим господином, моя жизнь в ваших руках.       Джон чертыхнулся про себя, только этого ему сейчас и не хватало. Он, конечно, был бесконечно рад за Ричарда, но все происходило как-то не вовремя. Пришлось принять клятву верности и тащиться за дилижансом. Джон старался не показывать своего нетерпения и лениво думал о том, как же трудно будет вампирше в этом мире. И в то же время он восхищался самоотверженностью этой женщины, бросить все, порвать все связи ради того, кого любишь.       Солнце поднималось все выше, и Сандра решила не въезжать в замок до наступления ночи. Не было никакой возможности ввести ее под защиту стен, пока не станет темно, но и оставлять во дворе замка на время отдыха было невежливо, да и Ричарда стоило подготовить. Поэтому Джон предложил Сандре переждать день в небольшой рощице рядом с восточной стеной замка. Под сенью деревьев сохраняется прохлада и дилижанс там не превратится в раскаленную тюрьму. Вампирша поспешно согласилась, складывалось впечатление, что она опасалась того, что ждет ее за стенами убежища.       Джон поспешил в замок, подзывая мальчишку-конюха он опасался увидеть на его лице признаки скрытого триумфа. Но парнишка был на удивление хмур и как обычно невежлив, оставалось гадать, что же такого страшного произошло. Кеннекс отослал двух отроков охранять дилижанс, и попытался было рвануть на поиски Дориана, но тут его взяли в оборот, за восемь месяцев накопилось столько неотложных дел, что они грозили погрести Джона под собой. Он понял, что до вечера ему не вырваться и смирился со своей участью — столько ждал, подождет еще немножко.       Ричарда увидеть ему удалось лишь ближе к вечеру, тот весь день объезжал дальние поля и загоны. Джон медлил с разговором, ждал, пока совсем не стемнеет, вот тогда он послал за вампиршей, а сам призвал Ричарда в свой рабочий кабинет.       Старший вампир плакал, когда Кеннекс соединял их с Сандрой руки. Джон думал когда-то, что ничто в мире не сможет заставить вредного, острого на язык помощника пролить слезы, Ричард Пол держался, когда покинул родной мир, выдержал, когда потерял Сандру в первый раз, но когда обрел ее навсегда не смог сдержать чувств. Кеннексу неловко стало смотреть на расклеившегося друга, и он поспешил оставить влюбленных вдвоем, здраво решив, что и свою судьбу пора устраивать. Но далеко уйти ему не дали, Сандра нагнала его в одном из коридоров и кинулась на шею, шепча: «Спасибо! Спасибо! Спасибо!» И тогда до Джона дошло, чего так опасалась вампирша, она боялась, что Кеннекс оставит ее себе. Он неловко прижал хрупкое тело к своему, что же пришлось пережить этой женщине, если в ней совсем не осталось веры своим соотечественникам?       Дориан не мог прийти в себя от открывшегося ему зрелища. Незнакомка в объятьях Кеннекса, судя по необычному наряду и нечеловеческой изящности — вампирша. Юноша, прослышав о возвращении господина, отправился бродить по замку после окончания работ. Он надеялся хоть краем глаза взглянуть на Джонатана, но увидеть такое никак не ожидал. В голове сразу всплыл разговор с Микаэлом, о госпоже, которая сбежала в наш мир к любовнику. Конечно же, как он мог быть таким глупым и не понять, кем был этот самый любовник. В королевстве, кроме послов из подлунного мира при Дворе, был только отряд вампиров лорда Кеннекса.       Юноша развернулся и неслышно скрылся в коридорах для прислуги, день, начавшийся так чудесно, закончился полным фиаско. На что он вообще рассчитывал? Обида горьким ядом разливалась в душе, Дориан понимал, что не должен этого чувствовать, что Кеннекс ему ничем не обязан, но ничего не мог с собой поделать. И еще было стыдно, каким бы дураком он выставил себя перед лордом, узнай тот о его симпатии. Эта женщина такая красивая, изящная, благородная, юноша знал, что сам был сыном графа, но сейчас-то он никто, кухонный слуга, белошвейка, еще и парень, да и внешность у него ужасная. Чересчур большие губы, кожа цвета коры дерева, жесткие непослушные курчавые волосы, нескладное тело, только глаза нравились в себе Дориану, но в целом картинка выходила удручающей. На глазах закипали злые слезы, юноша так накрутил себя, что сделал самую дурацкую вещь, на которую только был способен, он отправился к Микаэлу. На конюшне парня не оказалось, в числе нескольких слуг его отправили в замок для подмоги.       После недолгих скитаний Дориан все-таки нашел конюха, схватил за руку и утащил в полутемный переход.       — Я согласен! — решительно выдал Дориан.       — На что? Или с чем? — Микаэл явно был озадачен.       — Что ты там хотел сделать со мной? Ну, это, целовать, раздеть, тра… тра… трахнуть, — Дориан выдавил это через силу, предательские слезы во всю сбегали по лицу и неприятно щекотали кончик носа.       У Микаэла пропал дар речи, он стоял с открытым ртом и удивленно выпученными глазами и в полутьме очень напоминал вытащенного на берег сома, Дориан посмеялся, если бы мог. Немая сцена продолжалась, юноши смотрели друг на друга и не видели, как неподалеку от них загорелись алым светом две точки, а затем замершая черная фигура, развернулась и исчезла в глубине коридоров.