Кровь и шоколад

      Вечером Дориан вернулся на женскую половину, попросил прощения у работниц. В наказание за пропущенный день его приставили ткать гобелен, который был предназначен для украшения покоев Кеннекса. Вампиры знали толк в роскоши, поэтому замок обставлялся с шиком. Холод им был нипочем, но красоту они ценили, и стены парадных помещений были увешаны шпалерами, привезенными со всех концов света. Гобелен для лорда Джонатана был последним предметом из ансамбля, сотканного для его комнат. Но работа застопорилась и была готова лишь на три четверти. На картине-образце Кеннекс был изображен в полный рост в интерьере замка. Гобелен ткали с картины, но лицо вампира, мастерски написанное на холсте, у ткачих получаться не желало. Портретную часть распустили, ее Дориану предстояло начать заново. Почему-то юноша был только рад такому наказанию.       На следующий день граф очень удивился, когда не увидел в мастерских Валери. Когда он спросил о ней у старшей ткачихи, она лишь пожала плечами и ответила, что девушку отправили обслуживать воинов-вампиров. Те на днях должны были вернуться из похода, помещения готовили для хозяев и свободных рук не хватало. Дориан не хотел себе в этом признаваться, но он ощутил неимоверное облегчение. Юноша не знал, сумел бы он общаться с Валери после вчерашнего.       День прошел на удивление быстро и незаметно. Дориану нравилась работа, пусть на ее окончание ему понадобится как минимум восемь месяцев. Шерсть и шелк для гобелена были привезены с Востока, никогда юноша еще не видел настолько прекрасных материалов, даже лен самой тонкой выделки не мог сравниться с ними.       Когда солнце начало клониться к горизонту, старшие объявили конец работ, в мастерских остались вечеровать лишь несколько человек. Дориан поспешил к конюшням и так торопился, что не видел ничего вокруг. Когда он пересекал один из темных переходов для слуг, ему поставили подножку. От неожиданности Дориан не сумел сгруппироваться и растянулся во весь рост, пребольно ударившись об пол. В следующий момент юношу дернули за волосы, перед ним на корточках сидела Валери.       — Привет, недоносок. Надеюсь тебе больно, — девушка крепче сжала руку на курчавых волосах Дориана. — Не смей хныкать! Я даже не пискнула, пока меня лупили, как сидорову козу. И все из-за такого ничтожества как ты. Никто никогда еще меня так не унижал. Запомни и передай другим, впредь пусть оглядываются, когда ходят по замку. Я не прощаю своих обидчиков.       — Я не понимаю, о чем ты говоришь? — сглатывая кровь от прокушенной губы, прошипел юноша. От его слов девушка рассвирепела еще больше.       — Не строй из себя идиота. Меня бесят твои наивные щенячьи глазки, твоя смазливая мордашка и пухлый ротик. Так бы и припечатала об пол. Меня высекли в мастерской после твоего драматичного побега. Ты бесхребетный, грязномордый уродец. Ты не мужчина, ты ни на что не способен. Все на что ты годишься — это быть подстилкой. Хоть для тех же вампиров. Валери хрипло рассмеялась, глядя на вытянувшееся от шока лицо Дориана.       — Ах, ты не в курсе. У упырей, знаешь ли, принято спать как с женщинами, так и с мужчинами. Думаю, кто-нибудь из них с удовольствием натянул бы этот рот, или пухлую задницу на свой член. Девушка выпустила шевелюру юноши и, ухмыляясь, скрылась в коридорах.       Дориан еще долго не мог прийти в себя, с трудом поднялся и пошатываясь двинулся обратно в женскую половину. Он понадеялся, что Микаэл не будет сильно волноваться, что он не пришел. Как ни странно, оскорбления Валери его мало задели. Перед глазами, стояла совсем уж непотребная картина, как он на коленях перед Кеннексом, а его рот заполнен… По телу Дориана пробегала нервная дрожь, он не мог понять своих чувств, ему было и плохо и хорошо одновременно. Воображение униматься не спешило, рисуя сцены одну ярче другой. Когда юноша добрался до своих покоев, его колотило словно в лихорадке. Нянюшка, увидев его, ни о чем не спросила, лишь промыла ранки и ссадины и уложила спать, напоив горячим бульоном.       Всю ночь Дориану снились темные глаза, было нестерпимо жарко и мучительно хорошо. Утром он впервые проснулся на мокрых простынях, его щеки заливала краска стыда. В свои пятнадцать юноша с нетерпением ждал и все никак не мог дождаться того, о чем шептались девчонки в мастерских. Того о чем у них был сложный разговор с нянюшкой, когда ему исполнилось одиннадцать, тогда, когда у нормальных мальчишек и случается первая поллюция. Почему сейчас? После вчерашних шокирующих откровений Валери? Быть может она просто пыталась смутить его, и это выдумки ее больного воображения? Юноша попытался выбросить тревожащие его мысли из головы, и, пока не пришла нянюшка, убрал все свидетельства случившегося.       Работа помогла отвлечься, и утреннее происшествие уже не казалось таким шокирующим. Вечером он с легким сердцем отправился к Микаэлу. В конюшнях кипела работа, часть отряда вампиров прибыла раньше, и нужно было расседлать и устроить двадцать пять норовистых коней. Дориану пришлось подождать конюха у обнесенного высоким забором плодового сада, в котором наливались спелостью ранние яблоки. Этот садик был тайным местом мамы Дориана, там она любила побродить в одиночестве и выращивала лечебные травы, привезенные с родины. Сейчас сад стоял закрытым, и не находилось рук, чтобы ухаживать за ним.       — Жалко мне эти яблоки, сгниют, как в прошлом году, — задумчиво глядя поверх забора, проговорил юноша, заслышав шаги подходящего со стороны конюшен Микаэла. Конюх устало улыбался, во взгляде направленном на Дориана читалось восхищение, которое он попытался скрыть, как только граф повернулся к нему.       — Ну, так давай сорвем. Думаю, никто не будет против, тем более, если никто ничего не заметит.       — Ты шутишь? Это высоко, да и влетит нам, если заметят. Несмотря на некоторую боязнь, предложение Микаэла показалось юноше заманчивым.       — Не переживай, ты легкий, я тебя подсажу. Конюх воровато огляделся и, подойдя вплотную к ограде, сложил ладони лодочкой.       — Давай же, Дориан, не дрейфь!       Дориан легко с рук Микаэла вскочил ему на плечи, но до самых нижних яблок все равно не дотягивался. Тогда конюх начал подталкивать его под ягодицы руками, граф был так сосредоточен, что не замечал, что подталкивания стали больше походить на поглаживания.       — Чем это вы тут заняты? — холодный голос раздался как гром среди ясного неба. Микаэл от неожиданности отпустил протеже, и тот свалился бесформенным кулем вниз, беспощадно отбив себе копчик.       Перед юношами, уперев руки в бока, стоял сам лорд Джонотан Кеннекс, сердце Дориана пропустило удар, а затем забилось в бешеном ритме. Вампир усмехнулся, наверняка, услышав ток крови парней.       — По-моему, на конюшне сейчас аврал, а кто-то прохлаждается? А ну-ка марш работать! — Микаэл, виновато опустив голову, исчез в направлении конюшен.       — Кто это тут у нас? — темные глаза с интересом оглядывали юношу, до сих пор сидящего на земле.       — Маленький лорд белошвейка? Я смотрю, ты подрос с нашей последней встречи? — вампир подошел и с легкостью поднял на ноги ойкающего юношу. Падение не прошло бесследно, парень с трудом стоял, лишь сильные руки мужчины поддерживали его. От Кеннекса пахло лошадиным потом, полынью и ветром, Дориан не мог понять, отчего у него так кружится голова. Упал-то он вроде бы на задницу? Мгновенно всплыло вчерашнее общение с Валери и утренний сюрприз. Щеки юноши заполыхали жаром.       — Ты окреп, как я погляжу? Руки вампира прошлись по ногам и рукам, как тогда, в семь лет, но теперь Дориан чувствовал не прохладу от прикосновений, а обжигающий жар, растекающийся по телу.       — Но все такой же «разговорчивый», жаль, — Кеннекс отпустил юношу. — Сам дойдешь?       — Да, спасибо, — просипел Дориан и медленной ковыляющей походкой направился в замок. Джонотан Кеннекс провожал смуглокожего юношу долгим взглядом, пока тот не скрылся из виду.