Только смелым покоряются моря

Эта ночь была необыкновенной. Какой-то преувеличенно синей и холодной. Резко отказали компасы. Все, что происходило дальше, было иллюстрацией к морским байкам, которые издавна травились в кубрике. Замогильный, идущий от воды холод, коварно обступающий туман, опускающееся все ниже суровое небо, неспособные прорезать муть ходовые огни... Все было очень серьезно и опасно, Энглхорн чувствовал, как сходят с ума внутренние аквариумные рыбки — предвестники землетрясения. Теперь Энглхорн укорял себя, что не обратил внимания на попискивающую интуицию раньше, и, обозлившись на них, перестал доверять безошибочным инстинктам. Сейчас же все его нутро дрожало и звенело от напряжения, как сердце антилопы, почуявшей в траве затаившуюся львицу. Энглхорн даже в кой-то веки отпустил из мыслей Джека, до боли всматриваясь в неизвестность. Туман обволок корабль, скверная тишина повисла в воздухе... Жаль, что капитан не видел себя со стороны в тот момент, поскольку вполне мог бы собой гордиться. Он был воплощением отчаянного мужества и морского благородства в борьбе с обезумевшими водами, мечущимися меж огромных черных камней. Проклятых угловатых рифов, будто выползших из преисподней вслед за дьяволом. Они напоминали огромные и кривые колеса адских колесниц, завалившихся здесь и застывших навеки. На корабле началась дикая неразбериха, беготня и паника. Капитан продолжал вести корабль, сам порядком напугавшись, потому что еще никогда не видел, чтобы рифы были настолько коварными и жуткими. - Скалы по правому борту! И по левому! Всюду скалы!!! - надрывался Джимми. Когда все столкновения и метания закончились, и корабль грузно навалился боком на риф, Энглхорн в глубине души поблагодарил Бога, что судно не развалилось, потому что имело к этому все предпосылки. Последний удар об огромный камень был настолько тяжелым, что никто не устоял на ногах. Напоровшись на скалу и сев на мель, корабль застыл. Все облегченно вздохнули и забегали еще быстрее. Следующее утро наступило подозрительно быстро, оно было ярко-белым и слегка туманным. Стали во всей красе видны последствия крушения: покореженные борта, многочисленные пробоины, сломанное рулевое управление и вышедшие из строя приборы... Как бы там ни было, судно было все еще на плаву. В суматохе Энглхорн забыл обо всем. Как ураган он носился по трюму, руководя заделыванием пробоин, когда его позвал Джимми. - Капитан! Идите сюда, скорее! Смотрите! Энглхорн выкатился на палубу, щурясь от яркого света. Неприязненно глянул на огромные черные скалы, прорезающие побережье. И заметил то, на что указывал Джимми. Среди высоких волн быстро пробиралась к острову лодка. Нетрудно было догадаться, кто в ней. - Вернуть их? - деловито спросил Хейз. - Мне плевать на Карла Денэма, - покачал головой капитан. Ему было правда плевать, все равно от съемочной группы сейчас толку не было, даже лучше, если они не будут мешаться под ногами. Но осознание того, что в этой лодке уплывает на встречу нехорошему острову и Джек, тревожно царапнуло сердце. - Я хочу, чтобы судно было отремонтировано и готово к отплытию с приливом. Так что поторопитесь! - прикрикнул Энглхорн, обращаясь к зазевавшимся матросам. Час от часу не легче. - Мы уйдем, мистер Хейз. Разумеется, совесть и благородство не позволили бы отважному капитану уйти без загулявших пассажиров. Он дождался бы их возвращения в любом случае. И без этого с каждой минутой ожидания становилось все сложнее сосредоточиться на восстановлении корабля. Разгулявшиеся инстинкты кричали об опасности. Толкали в спину, на остров, на этот проклятый остров, который Энглхорну очень не нравился. То, что Джек попадет в беду, становилось все очевиднее. Энглхорн и сам не мог заставить себя перестать всматриваться в бухту, где причалила лодка, и прислушиваться. Беспокойство и тревога трепали нервы. Энглхорн опередил события на пару минут. Велел приготовить другую шлюпку и собрать отряд и оружие. А сразу после этого над океаном разнесся преувеличенно громкий крик ужаса, принадлежащий мисс Дэрроу. Этот крик перешел в раскатистый дикий рев какого-то древнего монстра, и стало совсем жутко. Никто не ожидал, что они преодолеют расстояние до острова так быстро. Но пришедший на выручку отряд умудрился переместиться с молниеносной скоростью и прийти на помощь в последний момент. В самый последний момент Энглхорн, появившись, словно бог из машины, выстрелил в грудь страшного на вид туземца, занесшего палку над головой обездвиженного Денэма. Аборигены, испугавшись выстрелов, быстро разбежались, будто их и не было. Место вокруг было невеселым: одни черные острые камни, устланные костьми и застаревшей грязью. С неба лились потоки солоноватой воды тропического ливня. Оператор съемочной группы лежал, пробитый копьем. Еще одному пассажиру проломили голову. Дождь носил по каменному плато водянистую кровь. - Насмотрелись? - весомо обратился Энглхорн к развалившемуся у жертвенного камня, опешившему Денэму, который, похоже, еще не вполне осознал, что остался жив. Капитан оглянулся в поисках Джека, и только тут заметил, что Дрисколл лежит без сознания. Энн, поднявшись на ноги, всхлипывая, подбежала к нему и стала приводить в чувство. Выяснилось, что у него разбита голова, но рана несерьезная. Спрятав парабеллум в кобуру, Энглхорн взял Джека на руки и сам понес к лодке. Было непривычно видеть Дрисколла без сознания при свете дня. Было непривычно видеть, что он весь мокрый, и что локоть капитанской куртки медленно пропитывается кровью из его затылка. Капитан не оскользнулся ни на одном камне. Не споткнулся. Ни разу даже не пошатнулся, неся свою потяжелевшую ношу. Может, это и показалось странным кому-то из команды, но Энглхорн не доверил бы нести Джека никому на свете. Тем более, что у всех, за исключением самого капитана и, разве что, Хейза, на склизких от дождя и ила камнях разъезжались ноги. Энглхорн держал Джека на руках, уносил из поганого места обратно в теплый трюм и чувствовал себя как никогда успокоенно. Джек был теплым и мокрым, даже лучше, чем по ночам, потому что сейчас, повалявшись в грязи, был немного испачкан и от этого выглядел беззащитнее и безотказней. Энглхорну пришла в голову глупая идея, что он хотел бы носить его на руках всегда. Уже в лодке, смотря на его бледное лицо, капитан подумал, что было бы здорово, если бы Джек очнулся. Если бы понял, что это ему съемочная группа обязана столь оперативным спасением. Но Дрисколл так и не пришел в себя, ни через час, ни к вечеру. Энглхорн самолично донес его до кубрика, где Джека уложили на соединенных столах. Быстро прогнав из головы мысль, что хотел бы поиметь его прямо здесь, на кухонной плите, Энглхорн оставил Джека на сохранение Лампи. У капитана появились занятия поважнее. Дождь усиливался, бушевал шторм, быстро темнело, с острова доносился тревожный гул. Начался прилив, и судно вновь начало швырять по скалам. Это был самый тяжелый шторм на всей памяти Энглхорна, да и всей остальной команды. Он был тяжел тем, что застал не в открытом море, а практически на мелководье, среди скал и рифов. Корабль ходил ходуном и разваливался на глазах. Весь балласт, и нужный, и ненужный, летел за борт. Ливень хлестал как сумасшедший, высоченные волны добавляли, обрушиваясь на палубу водопадами. Энглхорн метался из капитанской рубки на корму и обратно, пытаясь контролировать все сразу. Поскользнувшись и упав, он пару раз ощутимо приложился головой, потерял фуражку, разбил висок и губы, был мокрый с головы до ног, но торжествующий и не верящий всеобщему счастью, как и все остальные, когда корабль все-таки выскользнул из рифовой ловушки. Это дорогого стоило, судно еле держалось на плаву и лишилось очень многих вещей, нескольких людей смыло за борт. Но все было кончено. Под радостные возгласы, свист и остывающий рокот разбивающихся о камни волн, корабль вышел из лабиринта скал. Каким-то невероятным чудом и совпадением. Или невероятным мастерством и умелостью опытных моряков и идеального капитана. - Полный вперед! Обе машины! - с чувством выполненного долга Энглхорн крикнул это и, валясь с ног, облокотился на нактоуз. Рядом цеплялся за штурвал столь же мокрый и потрепанный Хейз. Удивительное спасение не могло не заполнять воздух счастливой, немного оскорбленной благодарностью вперемешку с каплями соли и свежим ветром. Темный океан распахнул было свои объятия... Но голос Джека капитан узнал бы из сотни. А тем более такие интонации, полные отчаяния и ужаса. - Нет! Стойте! - Джек надрывался, перекрикивая весь шум океанов. Энглхорн, сам не отдавая себе в этом отчета, страшно перепугался и быстро выскочил из рубки ему на встречу. Дрисколл вскарабкался по лестнице и поскользнулся, замер за пару ступенек от капитана с отчаянным и полубезумным видом. - Мы должны вернуться! Они похитили Энн... - и это было безапелляционно... Это был просто факт, что ты обязан вернутся в гребаную ловушку из острых скал. Они похитили Энн? Кто они? Дикари-туземцы? Похитили? Зачем она им понадобилась? (И Бог с ней?) Что ты теперь хочешь? Чтобы мы вернулись туда? И погибли через одного, спасая твою красотку? Да. Именно это все Джек и заявляет своим требовательным, уверенным и смятенным, все еще немного уплывающим в свете травмы головы взглядом покрасневших, полных воды глаз. И Энглхорн уже знает, что это железно. Теперь им всем не сносить головы, потому что Джек, видите ли, ее любит. Как настоящий рыцарь. Как ангел-хранитель, который ни за что никогда не бросит. Как идеальный герой его собственных пьес... И ведь Джек даже не догадывается, что это его первый, настоящий взгляд на капитана. Взгляд умоляющий, упрашивающий и требующий. «Вы должны! Вам придется, потому что я так хочу». Есть в этом то-то знакомое. И Энглхорн понимает, что ему действительно не отвертеться. Если бы не Джек и не поднятый им шум, Энглхорн, наверное, обнаружив на следующий день пропажу, тщательно взвесив все за и против, деликатно решил бы, что девушка уже мертва. А если не мертва, то ее все равно не спасти, а значит не нужно напрасно жертвовать чужими жизнями. Капитаны ведь так и поступают. Принимают решения. Жертвуют одним ради спасения многого. Но против Джека у Энглхорна нет аргументов. Клетка захлопывается, тонкие веревки туже затягиваются на запястьях и шее. Капитан пойман в бархатную промокшую ловушку, и нет пути к свободе. Джек впервые смотрит на него. Впервые всматривается, ловя на лице эмоции. Впервые... И Энглхорн тонет ко дну океана, разбивается о камни. Безвыходно бросает испуганный ярко-голубой взгляд обратно на остров, где над стеной полыхает зарево костров жертвоприношений. И понимает, что не имеет возможности. Что связан и усыплен. И ожидания Джека нельзя не оправдать. Нельзя в его впервые обращенных на капитана, как на последнее спасение, как на высшую силу, глазах показаться трусом. Или просто рационально мыслящим человеком. А не влюбленным безумцем-романтиком. Ведь в общем-то все так и есть. Энглхорн любит его и пойдет ради него на край света, покуда будет такая возможность. А когда возможности исчезнут, останется преданно ждать у последнего предела, перейти который может только Джек, с его горячим и чистым сердцем. А Джек любит Энн и пойдет за ней на край света. И ничто его не остановит, кроме собственной смерти... И все это принимается как должное. Джек обчитался романтичных геройских произведений и из них знает, как действовать... Все будет как Джек хочет, ведь у него хлороформ его бархатной кожи. И поэтому, не успев прийти в себя после ожесточенной схватки со скалами и штормом, люди вновь забегали. Похватали все запасы оружия, погрузились на лодки и нырнули в бушующие темные пучины. Безумием был один только спуск на воду в такую погоду. Но приказ капитана есть приказ капитана. Джимми вернул Энглхорну его промокшую изгвазданную фуражку, и капитан красивым жестом надел ее. То, что было дальше, происходило в суматохе. Джек паниковал и порывался тут же нырнуть за борт. Пытаясь хоть как-то его успокоить, Энглхорн зажал его в углу ходовой рубки, но говорить было бесполезно. Джек был весь мокрый и дрожал от холода. Капитан силой одел на него одну из своих любимых курток из черной кашемировой ткани. Другая, менее теплая, была на плечах самого капитана. Спустя пару минут, несмотря на безумные скачки по волнам, Энглхорн уверенно стоял на корме, точно ходовой винт первой, пронзающей водную завесу и ветер, шлюпки и командовал гребцами. А Джек сидел на носу этой лодки, будто нетвердый волнорез. Весь подавался вперед, того и гляди свалится, испуганный, но не сомневающийся. Очень смелый. Такой беззащитный в своей безумной храбрости, что Энглхорн, когда смотрел на него, на его немного разбитую голову, на волосы, кровь с которых уже смыла стихия, невольно преисполнялся снисходительным уважением старого солдата к запальчивому красивому новобранцу, рвущемуся в бой. Высадившись на острове, капитану стало не до Джека, тем более что тот, все время бежал вперед, будто был один. Он на самом деле был вечно одинок. А единственную, которая смогла пробиться к его сердцу, у него украли. Энглхорну оставалось только всеми силами пытаться уберечь свой экипаж, словно курица выводок, взывая к тому, чтобы были осторожнее и держались друг друга. Матросы палили во все стороны, не жалея пуль на туземцев. Аборигены разбегались, бросая свои барабаны и палки. Джек все время маячил где-то далеко впереди, выкрикивая что-то невнятное. И тут над каменными трущобами разнесся тот же самый, что и утром, невероятнейший звериный рык, от которого разило бурей. - Что это такое, Боже правый?.. - капитан действительно никогда такого не слышал. Но по слышанному ранее, мог судить, что зверюга, издающая такие трели, не менее десяти метров размером и сильнее всех пуль и крюков, что у них есть. Подобный рев не мог не испугать даже отважного капитана, чего уж говорить о пригнувшемся к камням Джимми. Но только не Джека. Вслед за воплями Энн, Дрисколл метнулся к источнику звука, перепрыгивая через камни и рытвины, взбираясь по отвесной лестнице... Такой храбрый, такой стремительный и одинокий. Энглхорн краем замороченного сознания немного позавидовал его глупой храбрости. Той молодой и восторженной храбрости, что всегда приводит к многочисленный жертвам. Через минуту Джек с абсолютно потерянным видом торопливо сбежал обратно с лестницы, ведущей на стену. - Она исчезла, - беспомощно констатировал он. Команда замерла на несколько секунд, переваривая случившееся. Но постепенно все до единого лица обернулись в сторону капитана. И на каждом было написано решительное требование указаний. И Джек тоже. Перебросившись с ошарашенным Карлом несколькими фразами, он нетвердым шагом пошел к Энглхорну. И остановился в метре, смотря на него взглядом, не терпящим отказа. Требующим и в то же время умоляющим. Только Джек мог напустить на себя такой отчаянный и благородный вид. Только Джеку не нужны были никакие слова, кроме «Мы должны, пожалуйста, капитан». Энглхорн не смог выдержать его взгляда. Это было тяжело и утомительно. А Джек был слишком красивым, родным, изученным до мельчайших подробностей и в то же время покрытым тайной благородных помыслов, знакомым и неизвестным. Слишком хорошо Энглхорн изучил его брови, его открытую шею и линию губ. Настолько хорошо, что от этого знания теперь было больно. Покоренно, словно море перед смелым, Энглхорн опустил голову. И велел собираться в поход. - ... Берите Хейза и еще пятнадцать человек... Остальные будут ждать у судна! - последнюю фразу Энглхорн увещевающе выкрикнул прямо в спину Джека, когда тот проходил мимо. Но Дрисколл и ухом не повел. Как и все остальные, он нагружал рюкзак, однако к оружию не прикоснулся. Капитан попробовал было всучить ему томпсон, но Джек, извиняясь, отодвинулся и промямлил, что все равно не умеет стрелять. Однако, уже спустя минуту, принял оружие из рук Лампи. Капитан не стал разбираться. Он и так очень нервничал. Он отпускал добрую половину своих бойцов в кишащие опасностями джунгли и заранее знал, что очень немногие из них вернутся. А ответственность за их жизни всецело лежит на нем, на капитане. За каждого, кто погибнет там. Из-за Джека. Из-за того, что Джек избегает смотреть ему в глаза кроме тех случаев, когда ему что-то надо. Энглхорн чувствовал, что ему очень хочется сказать что-то лично Джеку. Но возможности остаться наедине не было. Да и что это было? Как заключить в одной емкой и меткой фразе, все то, что капитан чувствовал? Что именно за это Джека и не получается не любить. За его требовательность к себе и к остальным. За его одинокое самопожертвование, которое захватывает всех вокруг и тащит за собой в пропасть. И это нечем крыть... Что поделать? Надо спасти красотку... А иначе как сможет Джек дальше жить с нечистой совестью?.. - Я выставлю караул у ворот до вашего возвращения, - обращаясь ко всем, продолжал капитан. Сам он идти не собирался. Он бы вообще никого не отпустил, будь его воля. Он уплыл бы сегодня же. А тащиться в лес, чтобы искать следы неведомых огромных чудовищ... Зачем? Один из самых сильных - инстинкт самосохранения еще никто не отменял. Да и не капитанское это дело — ползать по траве. Это дело всяких героев-романтиков. А дело Энглхорна — просто ждать. Пока Джек уснет. Пока Джек вернется. Если вернется... Капитан заранее знал, что его ожидают веселые часы, полные терзаний, метаний и тревоги. И скорее всего, придется идти следом, но пока об этом думать не хотелось. - У вас есть оружие, еда, патроны и двадцать четыре часа. Завтра в это время мы поднимем якорь, - стоя в воротах Энглхорн бессильно цеплялся взглядом за каждого мимопроходящего, искренне опасаясь того, что видит в последний раз. Джек шел, разумеется, первым. Энглхорн позволил себе немного похлопать его по плечу, а Джек позволил себе этого не заметить, тревожно вглядываясь в темноту ночи. И потянулось мучительное время. Адски медленно пасмурная ночь сменилась дребезжащим рассветом, и затем - ярким солнечным днем. Стало очень жарко. Оставшаяся у ворот команда развлекалась тем, что выуживала из какой-нибудь щели забившегося туда туземца и издевалась над ним. Энглхорн поначалу вступался, но потом оставил это занятие. Он поднялся на стену и из-под руки осматривал окрестности. Оставалось только диву даваться, как такой большой и густонаселенный остров — кусок удивительного древнего мира до сих пор не открыли. От чащи то и дело доносились всевозможные вопли и рыки неведомых животных. Несомненно, здесь было на кого поохотиться: полно невиданных зверей, за которых можно выручить неплохие деньги, но Энглхорну хотелось только одного — поскорее убраться с острова и никогда сюда не возвращаться. Всё и везде было пугающим и зловещим, начиная камнями в форме разверзнутых пастей и заканчивая бессчетным количеством человеческих черепов в городе аборигенов. Городе, который построили явно не дикари. Дикари просто заселили его, понаставив везде острых палок. Мысль о погибших цивилизациях капитана не прельщала. Ближе ко второй половине дня из джунглей напротив ворот выбежали несколько человек в полнейшем смятении и ужасе. Заикаясь, ругаясь на все лады и путаясь, они наперебой стали вещать о кошмаре, который ждал их на острове. Лучше всего формулировать свои мысли получалось у мистера Брюса Бекстера, основного актера Денэма. Переходя на крик и спадая до шепота, однако не выходя из образа голливудского ковбоя, он рассказывал о невероятных чудовищах, каких и представить не мог, о динозаврах, каких видел только на картинках, об огромных насекомых и прочих тварях, для описания которых ему не хватало слов. На вопрос «Где остальные?» удалось ответить не сразу. В конце концов, выяснилось, что эти храбрецы просто постеснялись идти дальше и повернули назад, посчитав, что с них достаточно впечатлений. Несколько человек погибло, но большинство двинулось дальше через жутко воняющее болото. - И что будем делать, капитан? - спросил кто-то из заскучавших матросов, жаждущих приключений. - Я думаю, они уже все погибли... Но пойти за ними стоит. Я пойду, - авторитетно заявил Бекстер, глянув на капитана. - А вы пойдете? Энглхорн тяжело вздохнул. Он уже несколько часов как знал, что делать. Идти следом и снова стать богом из машины. Спасти тех, кто выжил. Ведь должен же выжить Джек? То, что он мертв, казалось немыслимым. И должен же выжить Карл? Этот котяра из любой заварушки выберется. И Джимми — он и не через такое проходил. И Лампи — старый вояка. И Хейз. Своего верного помощника Энглхорн хотел вернуть не меньше, чем Джека. Капитан собрал вокруг себя команду и сухо объявил, чтобы собирались в путь. И они пошли, несмотря на то, что скоро должно было вечереть, и по расписанию якорь должен был быть поднят этой ночью. Энглхорн шел первым, за ним след в след, то и дело натыкаясь на его спину, петлял Бекстер. Капитан шел по натоптанным всюду следам первой группы. Следопытом и охотником Энглхорн был идеальным, тем более что тут грех сбиться с пути. Пути, устланного мертвыми тварями, примятой травой, человеческой кровью и затоптанными динозаврами. Энглхорн шел первым и ни разу не произвел ни единого выстрела. Его отряд был удачливее, следовал интуиции, не глупил и не шумел, и капитан каждый раз выбирал подходящий момент, чтобы прокрасться незамеченными мимо очередного монстра. Всего через час они подошли к болоту. До сих пор на его мутной поверхности плавало несколько трупов, ставших жутковатыми островками для причудливых маленьких птичек-падальщиков. Команда капитана быстро соорудила плот и пробралась через водную гладь осторожно и тихо. Никто не умер и не утонул, никого не съели. След тянулся дальше. Но тут, перейдя через очередной косогор, Энглхорн всем своим нутром, по которому заскребли египетские кошки, почувствовал, что время на исходе. Что еще немножко - и будет непоправимо поздно. Он знал, что нужно довериться инстинктам, и доверился им. Понесся, не разбирая дороги, сквозь поредевший лес, перепрыгивая через корни и завалы. Он бежал так быстро, как только мог. Сорвал горло и, упав в каменистом овраге, сильно повредил плечо. Но успел. Успел в самый последний момент открыть огонь по мерзким гадам, окружившим всего нескольких выживших на дне глубокого тенистого ущелья. К удивлению капитана Брюс Бекстер показал себя с лучшей стороны, бесстрашно спрыгнув на веревке в расщелину. Энглхорн даже отметил про себя, что тот переходит в разряды горных соболей и снежных барсов. Тех, на которых запрещено охотиться по причине их несвоевременного бесстрашия и уютной мягкости меха. Спасенных было совсем мало. Среди них были еле живой Джимми в фуражке Хейза, немного поехавший крышей Денэм и Джек. Джек, минутой позже выползший по лиане на другую сторону ущелья. - Слава Богу! - отпыхивался Карл, выбравшись на край. - Благодарите не Бога, а мистера Бекстера, - уверенно произнес Энглхорн, мимолетно бросив одобрительный взгляд на ловко поднимающегося по веревке Брюса. - Он настоял на спасательной экспедиции... Я-то знал, что вы и так обойдетесь, - голос Энглхорна так и вскипал презрением, пока он приближался к запыхавшемуся Карлу, который был просто отвратителен и жалок. - С тараканами всегда так. Сколько не спускай этих мерзких тварей в унитаз, они все равно вылезают обратно, - капитан всем своим тоном давал понять, кого именно считает здесь тараканом. Он вообще испытывал желание взять и скинуть Карла обратно вниз. - Да, приятель! Я не только вылез, я уже ползу по крышке, обсушивая свои крылышки! - весело, на грани истерики с гонором высказался Дэнем. Не успел Энглхорн придумать, что бы поуничежительнее ему ответить, как поймал взглядом стройную фигуру Джека на другом краю. В одно мгновение сердце неприятно скользнуло ко дну желудка. Казалось бы, рад видеть... Но он на другом берегу. Опять. - Дрисколл, не валяйте дурака! Бросьте, это бесполезно. Она погибла... - капитан, сам понимая, что с головой раскрывает все свои тайны, мучительно вглядывался в по-прежнему недосягаемую фигуру напротив. Сейчас, наверное, сильнее, чем когда бы то ни было. Именно сейчас. Только сейчас, пожалуйста... Энглхорн так хотел, чтобы Джек был на его стороне. Просто на его стороне, а не на той. Джек... Усталый. С растрепанными волосами. Расцарапанными тонкими безвольными руками... Белая испачканная рубашка... А куртку потерял. Серая майка, облегающая его ребра... Он тяжело дышит. Ладонь правой руки окровавлена... И Энглхорн все на свете отдал бы, чтобы, если уж Джек не может, то самому перенестись на ту сторону. И пойти за ним, куда бы он ни пошел. Нет. Наоборот. Схватить его покрепче и унести в трюм. Или в одну из освободившихся кают. И быть с ним. Или без него, но ради. Жить его помыслами. Исполнять его мечты. Беречь для него мисс Дэрроу. Греть для него куртку... Энглхорн согласен на самое малое. И сейчас может с полной уверенностью сказать, что сердце его, слепое, безнадежное, глупое, нежное, рвется на куски и скулит, как побитый пес. И все это — в одном печальном, тоскливом взгляде. Чуть приоткрыв рот и ощупывая языком разбитую губу. Взгляде, полном преданности, болезненной привязанности и стремления идти вслед. «Не уходи... Пожалуйста... Только не сейчас...» Но Джек стоит боком в нескольких непреодолимых метрах. Устало свесив руки, тяжело дышит и даже не смотрит в сторону зовущего и любящего его человека. Не замечает. Или замечает, но ему это не нужно... Рубашка его развевается на ветру, бархат шкуры запылился, но как и раньше магнитом притягивает невидимых мотыльков. Энглхорн готов чуть ли не перепрыгнуть эту пропасть... Если бы это что-то дало. Но ничего не изменится. Джек уйдет, вот он — последний предел, за которым и разверзается его одиночество. И ведь не вернется. Оттуда — не вернется, погибнет, потеряется, окончательно воссоединится с мисс Дэрроу в зашкаливающем любовном треугольнике, там его уже не спасти... - …Она не погибла, - проворчал из-за спины Карл. Чувствуя, что на глаза предательски наворачивается что-то вроде слез, Энглхорн, не в силах больше мысленно умолять Джека вернуться, обернулся к Денэму. - Джек приведет ее назад, - с каждым словом в осипший голос Карла возвращалась прежняя залихватская отвага карточного шулера. - А за ними пойдет обезьяна... И мы вернемся домой с победой, - на физиономию Денэма победно наползла привычная улыбка наглого авантюриста. - Обязательно... Подумайте сами. У нас полный трюм хлороформа, мы можем его использовать. - Вы думаете поймать обезьяну? - от подобной наглости и самоуверенности Энглхорну, несмотря на трагичность ситуации, стало действительно смешно. И откуда, черт возьми, Карл прознал про хлороформ? Неужели Джек разболтал? Впрочем, неудивительно, что Денэм знает то, чего ему знать не следует. - Едва ли удастся. - Разве это не ваша работа? - с вызовом спросил Карл, мигом завладев ситуацией и перейдя на требовательный, почти командный тон. А ведь Энглхорн зарекся еще хоть раз позволить Денэму что-то провернуть. Это каждый раз выходит боком. Это очевидно, что любая его блестящая затея с треском провалится, утаскивая на дно всех, кто сглупил и доверился режиссеру-неудачнику. - Это вы ловите зверей! Я слышал, вам нет равных. Энглхорн давал себе обещание не доверять речам этого кота-таракана, но последние слова каким-то волшебным образом и особенностью интонации все-таки задели его. Задели, да так, что он и впрямь допустил в голову эту сумасшедшую мысль... Но это безумие... Это невозможно. И это - еще пара десятков погибших. Погибших потому, что Денэм — наглец и ловкач, и потому, что отважный капитан снова проявил бесхарактерность и пошел у него на поводу... Но с другой стороны... Энглхорн задумался, забыв даже, что Джек на другой стороне, и прощание с ним мерцает надрывным сиянием последнего раза. - Джек! Смотри будь осторожнее! - браво выкрикнул Карл. И это был чертов обман, использование и подлость - каждый воспроизведенный им звук. Капитан снова почувствовал прилив отчаяния и желания сбросить режиссера в ущелье. - Не закрывайте ворота... - изможденный голос с другой стороны обрыва окончательно добил Энглхорна. Значит, Джек собирается вернуться. Значит, капитану придется ждать и прикрывать пути отступления. Как же иначе? - Само собой! Удачи! Энглхорн, абсолютно уничтоженный, все-таки позволил себе последний гвоздь в крышку гроба — краем глаза мимолетный взгляд на ту сторону, на расплывающуюся в закатной прохладе и пении райских птиц фигуру Джека. Вот теперь точно все. Капитан опустил голову и пошел, не разбирая дороги, через лес. Кто-то ласково и понимающе хлопнул его по ушибленному плечу, Энглхорн скинул чужую руку. Хотелось взвыть от обиды. Хотелось реветь, подобно льву в клетке, подобно чертовой обезьяне. Вот только в отличии от обезьяны Энглхорн умел расставлять приоритеты. И мог понять, что именно он является лишним. И отступить. Джек и Энн, только они двое. А капитан в роли монстра, который хочет и не может забрать себе красоту. И эта красота его уже погубила. *** Энглхорн ждал его. Его, мисс Дэрроу, на которой мир клином сошелся, и обезьяну. Всех троих. Это было даже забавно — такой узор из треугольников. Капитан решил, раз уж на то пошло, помирать — так с музыкой — попытаться и правда поймать чудовище. Чем черт не шутит. Тем более, Энглхорн чувствовал, что после приключений в джунглях рисковать собственной жизнью стало как-то подозрительно легко. Но только не в тот момент, когда предрассветные сумерки над капищем прорезал далекий рев Конга. Настолько мощный и сокрушительный, что даже за несколько километров воздух наполнился дрожью и благоговением. Кровь стыла в жилах, и так и хотелось прижаться к камням, ища защиты. По полному звериной злобы и бешеной ревности невероятному рыку можно было с уверенностью сказать, что Джек все-таки добрался до Энн. Выцарапал ее из лап нового приятеля. И теперь возвращается, ведя на хвосте неугомонного преследователя. Всем, за исключением только восторженного величием момента Карла, стало страшно. Даже Энглхорну стало не по себе. Однако ящики с хлороформом стояли наготове, сетка ловушки была натянута, затихшие матросы крепко сжимали крюки и перебирали в руках веревки. Все напряженные взгляды были устремлены на последнюю преграду — на прохудившиеся от сотен лет высокие ворота. Прошло совсем мало времени, прежде чем из-за стены донеслись суматошные крики Джека и мисс Дэрроу. Денэм все чего-то ждал, выдерживал театральную паузу и не торопился опустить мост. К счастью у его помощника нервы не выдержали раньше. Он метнулся к веревке и перерубил ее, при этом схлопотав острым концом каната по щеке. Джек и Энн через мгновение просочились в щели ворот, оба еле живые от сумасшедшего бега. Энглхорн за секунду успел рассмотреть, что оба не ранены, разве что голые ноги мисс Дэрроу все изрезаны и исколоты. Капитан, не теряя времени, перенес поближе ящик с бутылками хлороформа. Все до единого люди безмолвно сосредоточились, вслушиваясь в то, как обезьяна рвется сквозь ворота. Энглхорн почти не отдавал себе отчета в том, что это его самая грандиозная охота и самая эпичная схватка с самым большим и опасным зверем, на которого он когда-либо охотился. Сейчас было не до этого. Энглхорн уверенной рукой взял за горлышко одну из бутылок и смело вышел напротив ворот. И вот, ставни разлетелись по светлеющему небу, и монстр ворвался в город. Огромная черная обезьяна остановилась, ища маленькими, но умными глазами Энн, и, найдя, на мгновение замерла. Этого мгновения хватило Энглхорну, чтобы осознать невероятные размеры и величие твари, отбросить ужас и собраться с мыслями. - Давай! - срывая горло, крикнул Энглхорн, и понеслась атака. Люди по бокам набрасывали на Конга крюки и веревки, тянули к земле, Энн истошно вопила, требуя прекратить. Огромный монстр метался и рычал. Капитан выждал момент, когда черная морда оказалась ближе к земле, и швырнул бутылку, метко попав Конгу прямо под нос. Надежда на то, что горилла вырубится, растаяла в одну секунду. Вдохнув полной грудью ядовитые пары, Конг только чуть пригнулся. - Не дайте ему подняться! - осознавая, какая же это была все-таки безнадежная затея, Энглхорн отдал приказ скинуть со стены сеть. Конг вновь припал к земле, но понятно было, что и это его не остановит. Капитан схватил следующую бутылку, но тут на его руке повисла Энн, крича и молотя невесомыми кулаками. Энглхорн быстро заключил, что девушка помешалась от пережитого. - Убери ее! Уведи отсюда! - Энглхорну наплевать было в тот момент и на Энн, и на Джека, перед ним, как в старые добрые времена, был только его враг — огромный и завораживающий, враг, который вот-вот попереубивает их всех. Джек кое-как справился с Дэрроу и оттащил ее в строну, капитан разбежался и под истошные крики Карла «Бросай!» кинул бутылку. И вдруг, на пару секунд всмотревшись в то, как Джек утаскивает верещащую Энн вниз по тропе, Конг взметнулся с невероятной силой. Крепчайшая сеть из корабельных канатов порвалась, точно паутина, люди, которые не отпустили веревок, взлетели выше стены. Обезьяна в момент освободилась и стала расшвыривать все, что попадется, со своего пути. - Стреляйте!!! - Нет! Нет! Нет! - протестовал Денэм, не зная, что делать, но не желая отступать. - Все кончено, чертов идиот! - понадеявшись, что Карл тут и останется, Энглхорн тоже побежал вниз из города. - Всем отступать! Все понеслись разрозненной гурьбой к скалам. Тем, кому не посчастливилось оказаться ближе монстру, пришлось остаться с переломанными костями под грудами каменных обломков. Если бы не узкий тоннель сквозь черные скалы, через которые обезьяна прорывалась с трудом, никто бы не выбрался. И так каждый второй остался там. Добежав до лодок, люди быстро попрыгали в них и стали отчаливать. Но заминка с вновь принявшейся вырываться Энн стоила того, что Конг догнал их. - Пустите меня к нему! Пустите! Ему я нужна! Я его остановлю! Конг схватил и разбил одну из лодок о свод пещеры. Люди из нее посыпались в воду. Энглхорн взялся за последнее оружие. За китобойный гарпун, который, к счастью, не поленился взять. Вновь на нем повисла рыдающая Энн. - Нет! Нет! Не трогайте его! - Не мешайте! - капитан грубо ее оттолкнул в руки Бекстера. С элегантным свистом точным выстрелом Энглхорн проткнул зверю ногу. Конг взвыл, но намерений не оставил, продолжая с ревом ползти по каменистому мелководью. Но похоже, хлороформ начал, наконец, действовать, движения обезьяны стали не такими стремительными, его валил с ног тяжкий сон, которому он не переставал сопротивляться. Энглхорн зарядил следующий гарпун, но на его спину вновь навалилась Энн, мешая прицелиться. - Стойте! Не нужно, прошу Вас! Последний выстрел не понадобился. Успевший вылезти на скалу Карл, разбил новую бутылку с хлороформом прямо о морду обезьяны. Это было нокаутом. Монстр стал тереть нос, урчать и покачиваться. И через минуту, плавно осел в воду, протянув кожистую лапу к лодке. Энн горько заплакала. Конг медленно уложил могучую голову на камень. Вскоре на этот камень выбрался Карл и завел одухотворенную речь.

Lettermen - Turn around look at me