Пьяная вишня

Автор главы: SickRogue       Что-то неприятно скрипнуло за плечами Дона — это острые коготки Моны с силой царапнули твердую костяную защиту мутанта, звучно пробороздив ее шершавую поверхность. Все тело девушки напряженно сжалось от боли и новых, непривычных ощущений внизу живота. Жаркие, чуть дрожащие кулачки уперлись в грудной пластрон изобретателя, вынуждая его немного отстраниться, но, в то же время, длинный зеленый хвост саламандры по-змеиному обернулся вокруг бедра ее партнера, не позволяя тому покинуть пылающее лоно. Этот жест был до того милым, что Донателло не смог сдержать короткой, теплой улыбки... однако уже в следующее мгновение его лицо вновь приняло беспокойное выражение. Юноша продолжал пристально наблюдать за реакцией Моны, терпеливо дожидаясь, пока та чуть придет в себя и расслабится. Взгляд медовых глаз казался слегка затуманенным, но, кажется, девушка еще не совсем выпала из реальности. Наградив склонившегося над ней парня слабым подобием ответной улыбки, Мона чуть приподнялась над смятой простыней и ухватила свешивающиеся вниз концы фиолетовой повязки — Дон совсем позабыл ее снять, увлеченный горячими ласками и постепенно открывающимися ему красотами хрупкого девичьего тела. Повинуясь настойчивому порыву ящерицы, юноша покорно приблизил к ней свое лицо и довольно зажмурился, едва ли не урча как огромный зеленый кот, когда теплые губы Моны игриво коснулись самого кончика его носа. Этот жест почти сразу же успокоил его, правда, не до конца: поглядывая на саламандру из-под полуприкрытых век, Дон подметил едва уловимую гримаску, время от времени появляющуюся на румяной мордашке Моны. Очевидно, что первое проникновение по-прежнему причиняло ей определенный дискомфорт, несмотря на все поцелуи и заверения. Донателло вовсе не хотелось, чтобы его подруга терпела эту боль... Теперь все зависело исключительно от действий шестоносца, а конкретно — от того, насколько он будет аккуратен и нежен во время предстоящего им процесса. Сказать, что Донни нервничал — значит, вообще ничего не сказать, но, как это обычно бывало в ответственные моменты, черепашка быстро собрался и постарался максимально сосредоточиться на происходящем. Благо, что это оказалось не так уж и сложно: как бы ни были навязчивы панические мысли, время от время проскальзывающие в опьяненном рассудке гения, охватившее его желание было в разы сильнее.

When darkness falls And surrounds you. When you fall down, When you're scared And you're lost... Be brave, I'm coming to hold you now.

      Склонившись еще ниже к откинувшейся на подушки саламандре, Дон, в свою очередь, наградил ту еще одним нежным поцелуем в висок и негромко выдохнул: — В таком случае... держись за меня, — широкие и грубоватые ладони изобретателя вновь сжались на бедрах девушки, разводя их еще шире прежнего. Устроившись по-удобнее и убедившись, что Мона готова продолжить, черепашка совершил один пробный, неглубокий толчок и почти сразу же замер, прислушиваясь к дыханию своей партнерши — не проскользнет ли болезненного стона, не вырвется ли судорожного вздоха. Но ничего подобного не последовало, и, значительно осмелев, Донателло возобновил свои плавные, неторопливые движения. Для начала этого было вполне достаточно, чтобы расслабить напряженный ход и облегчить дальнейшие проникновения... Закусив губу и чуть прикрыв глаза, юный мутант старался не спешить — Моне требовалось время, и Дон был готов ждать сколько потребуется, до тех самых пор, пока из тяжело вздымающейся груди саламандры не начнут вырываться слабые постанывания. И лишь когда обострившегося слуха парня коснулся первый сладкий вздох, он позволил себе чуть ускориться, теперь уже входя в Мону ощутимо глубже и увереннее. Самое сложно постепенно оставалось позади...

When all your strength has gone And you feel wrong, Like your life has slipped away. Follow me. You can follow me And I will not desert you now.

      Немного приподняв веки, Донателло со смесью нежности и любопытства наблюдал за лицом возлюбленной. Ему было очень сложно представить, что именно та сейчас испытывала и насколько велико было ее наслаждение, однако он чувствовал, что происходящее доставляет ей не меньшее удовольствие, чем ему самому. Дыхание подростков, поначалу относительно спокойное и глубокое, уже давно сбилось, в разы утяжелившись. Было довольно непросто сохранять в легких достаточное количество кислорода, чтобы совсем уж не запыхаться... Стараясь дышать ровнее и не прекращая мерно работать бедрами, изобретатель склонился ниже к распростертой на постели девушке, едва ощутимо касаясь губами ее шеи, груди и плеч. Юноше отчего-то казалось, что совершаемых им толчков все-таки недостаточно, чтобы Мона окончательно забылась в объятиях партнера, и инстинктивно стремился приласкать каждый сантиметр, буквально каждую доступную ему клеточку разгоряченного, изящно выгибающегося под ним тела. Пускай даже это было не слишком удобно для него самого, уж он-то мог немного потерпеть — в конце концов, ему и без того было хорошо... В том смысле, что ему не требовалось ничего сверх того, что он уже получал от Моны. Выпустив стройные бедра ящерицы и позволив той самостоятельно обхватить его панцирь, как она это делала раньше, Донателло почти что улегся на девушку сверху, однако, по-прежнему оставляя между их телами небольшой зазор. Руки мутанта заскользили выше, принявшись увлеченно оглаживать плоский, но мягкий животик и гладкие бока возлюбленной, наслаждаясь каждым мигом прикосновения к тонкой, приятной на ощупь чешуе. Поцелуи изобретателя не прерывались ни на секунду, а, напротив, становились все более жадными и горячими. Создавалось впечатление, что Донателло все никак не может до конца насытиться своими ласками — те как будто бы распаляли в нем все больший и больший голод. В какой-то степени, так оно и было.

Follow me, You can follow me, I will keep you safe. Follow me, You can follow me, I will protect you...

      Если какая-то частичка помутненного страстью рассудка гения все еще была в состоянии трезво оценивать сложившуюся ситуацию, то в данный момент она, должно быть, беспорядочно посылала панические сигналы своему владельцу, быстро и неминуемо теряя последний контроль над происходящим. Мутант был до крайности растерян и сбит с толку, но, в то же время, у него, наверное, впервые в жизни не возникало ни малейшего желания взять себя в руки, дабы прекратить все то безумие, которому он сам же и положил начало. В самом деле, зачем? В первые за долгое время, Донателло чувствовал себя по-настоящему счастливым... Хрипло переводя дух, юноша вновь и вновь прижимался губами к пышущей каким-то первобытным жаром коже Моны; втягивал в легкие запах ее разметавшихся по одеялу волос, не в состоянии надышаться им вдоволь... Крепкая ладонь мутанта порывисто перехватила хрупкое запястье сладко стенающей под ним саламандры, а затем плавно сместилась чуть выше, стиснув тонкие когтистые пальчики. Постепенно, слияние двух распаленных тел становилось все более хаотичным и практически неконтролируемым, но никто из них даже не задумывался над тем, чтобы хотя бы немного успокоиться или уж тем более остановиться. О какой остановке могла идти речь, когда им было настолько хорошо друг с другом?...

When your heart is breaking You can follow me, You can follow me, I will always keep you safe. Follow me, You can trust in me... I will always protect you, my love.

— Мона... — этот едва слышный, но от того не менее отчетливый стон прозвучал над самым ухом напряженно изгибающейся ящерки, на краткое мгновение выдернув ту из иной реальности. Но Донателло даже не заметил того, что произнес имя возлюбленной вслух: зарывшись лицом в густую каштановую шевелюру, мутант продолжал быстро и увлеченно овладевать крепко обнимающей его в ответ девушкой. Вот теперь-то между ними фактически не оставалось ни единого лишнего миллиметра свободного пространства: обхватив талию Моны свободной рукой, мутант с такой силой прижимал ее к своему пластрону, что им обоим постепенно начинало не доставать воздуха. Миниатюрная и худенькая Мона практически полностью скрывалась под широкими плечами и массивным панцирем изобретателя, и поневоле создавалось впечатление, что он пытается закрыть ее собой от всего окружающего мира. В какой-то степени, так оно и было... "Я клянусь тебе, Мона... больше никто не осмелится даже пальцем тебя тронуть. Я всегда буду защищать тебя. Всегда..."

Feel my love Feel my love...