Пьяная вишня

Автор главы: Rose Ann       Когда парень вновь отстранился от девушки, приподнявшись над вжавшейся в кровать ящеркой и осторожно положив ладонь на ее щеку, отрешенный взгляд саламандры резко метнулся к нему, встретившись с темными, как сама ночь, глазами мутанта. Веки Моны приопустились вниз, и прикрыли собой сузившиеся зрачки саламандры.... Бедный Донни, он выглядел не менее испуганно и не в меньшей мере растерянно. А она еще строит из себя капризную особу, когда этот смешной мальчишка и сам бесконечно нервничая, пытается ее успокоить... Перепончатая ладошка мягко накрывает руку черепашки поверх и слегка прижимает к себе, тихонько улыбнувшись одними уголками губ, ящерка немного приподнимается, наклонив голову и пристально глядя в потерянное лицо мутанта. Она чувствует себя совершенно не справедливой к нему. Сколько раз она уже отталкивала от себя бедного, влюбленного юношу, и он покорно брел в свой уголок, бросая на нее оттуда полные боли и невыносимого страдания взгляды. И сейчас глядя в эти бездонные глаза, смотрящие на нее с мольбой и отчаянием, Мона видела, как гений уже готов услышать от нее что угодно, любой удар, толчок, грубое слово, и с достоинством принять это... нет... Нет, этого точно не будет. Одна слабая надежда на то, что сам Донателло опомниться и вовремя сможет себя остановить. Но судя по тому, как тяжело дышал изобретатель, какими жаркими, с каждым разом все горячее и горячее, поцелуями, осыпал он ее плечи, не встречая сопротивления, можно было бы сделать логичный вывод, что закончатся эти лобызания чем-то далеко более нескромным... - Не бойся, - еще раз попытавшись убедить пристально смотрящую на него саламандру в том, что все идет как надо, Дон обдал ее шею своим теплым дыханием. - Не бойся... только скажи - и я остановлюсь, - закусив губу, саламандра вновь откидывается на подушки, закрыв глаза, и глубоко вдохнув в себя душный воздух... Губы черепашки уже жарко приникают к ее светлой чешуйчатой коже, начинающейся от груди и покрывающей тонким слоем живот ящерицы. С испепеляющей страстью Дон обхватывает ее расслабленное тело и приподнимает вверх, отчего Моне приходиться прогнуться назад, прежде, чем найти в себе силы выпрямится, обхватив его за шею руками, но она не успевает этого сделать... На очередном тяжелом вздохе, ящерица осознает, что Донателло только что лишил ее ремня... саламандра ощущает как широкий, кожаный аксессуар проскальзывает у нее под поясницей, и звонко щелкнув пряжкой, отправляется на пол. - "О боже", - хвост ящерицы непроизвольно щелкнул ударившись о спинку кровати, и взметнулся над головой черепашки, который опустив девушку обратно на подушки, теперь с упоением прикладывался к ее телу ниже резко вздымающейся и столь же резко опадающей груди, - "боже, боже, боже," - на саламандру вновь накатило то осоловело безвольное ощущение, бурлящая в венах кровь с силой ударила в голову, как если бы она сейчас дала себе нагрузку, превышающую допустимые пределы. Нескольких поцелуев по очень нежному и очень чувствительному участку кожи в районе нижних ребер, было достаточно чтобы Мона с затихающим вздохом слегка прогнулась назад... и тут же тесно столкнулась с покрытым костяной защитой, пылающим торсом черепашки... - Мона, - что? Опять приготовил новую порцию просьб? Или оправданий? Приподняв ресницы, едва сумев разлепить полные, обожженные поцелуями, иссохшиеся губы, мутантка на выдохе тихо протянула, а вернее, бессвязно промычала: - Мммм? - Ты... позволишь?       Веки резко взметнулись вверх, а свободно скользящие по покрывалу ладони, взметнулись на плечи разгоряченного мутанта. И тут приходит осознание того, что поцелуи в животик - это все цветочки. Рука Донателло осторожно скользит вдоль ее тела, и Мона, прижавшись подбородком к плечу ласкающего ее мутанта, с замиранием сердца ждет, когда же ладонь наконец остановиться... И сердце не просто замирает, а подпрыгивает к горлу, и в какой-то момент, испепеляющий жар накативший стремительной волной, лишает ящерку возможности дышать. Кто бы думал, что Дон на такое способен!? Ладонь останавливается на бедре саламандры, осторожно отодвинув ей ножку, и идет... еще ниже... Это настолько чертовски пугающе приятно, что ящерица едва подавляет в себе желание вцепиться острыми коготками в мускулистые плечи юноши, вместо того, чтобы ободряюще его по ним поглаживать. По телу пробежались мурашки, и она еще сильнее обхватила парня, сжав, на сколько хватало ее слабых, женских сил, в крепких объятиях и прогнув спинку под ним чуть ли не мостиком... Задерживать дыхание больше нет сил, замерев в такой не самой удобной позе под разгоряченным Доном, и она выпускает из себя едва слышный, тихий стон, и тут же прерывает его, до боли закусив нижнюю губу и закатив глаза. Хвост ящерицы вновь просвистел в воздухе, изогнувшись вместе с телом своей хозяйки плавной дугой, и с глухим стуком мягко опустился на панцирь Донателло, свободно соскользнув по нему, словно был не живой, и свернулся калачиком на мятой постели рядом с вконец обалдевшими мутантами.       Прекратив оглаживать низ тела гибко извернувшейся под ним ящерки, парень неожиданно резко вновь поднялся на уровень лица девушки, которую похоже, уже никакие неожиданности теперь не пугали - настолько безумно блестели янтарные глаза дикими огоньками из под полуприкрытых век. Моне пришлось немного приподняться на локтях, расцепив затекшие от пылких объятий ладони и сжав их в кулачки. Мутная голова уже отказывалась воспринимать действительность, и все происходящее между ними сейчас, было таким... таким нужным ей, и таким правильным, как ей казалось. Почему она пыталась упираться? Почему она едва подавила в себе желание сбежать, выскользнуть из под парня и покинуть его апартаменты? Не понятно... - "Ты вполне заслужил быть счастливым..." - сухая ладонь осторожно обхватывает ее ручку, и медленно тянет к себе, - "Наверное и я такое заслужила?" - ящерица с готовностью позволяет мутанту сделать подобное странное движение ее рукой, хотя и не совсем понимает, в чем заключается этот его жест... Кончики пальцев скользят по пышущим жаром пластинам на теле умника вниз, ведомые его им, и тихонько скребут пласт, оставляя за собой небольшие, тонкие бороздки. - Пожалуйста, - только теперь Мона понимает, прикасаясь к горячим на столько, словно Дон только что отошел от печи, костяным наростам по низу тела гения, что он едва терпит. Их руки замирают на этом уровне, и ладонь ящерки в нерешительности едва прикасается костяшками пальцев к светлой поверхности пласта. - Если ты веришь мне...       На какое-то время в комнате наступает удручающая тишина... прерываемая лишь тяжелым дыханием напряженной донельзя парочки. Они таращатся друг на друга, и выжидают... чего-то... Вот-вот должен наступить переломный момент, который опять предлагают сделать Моне Лизе. Это очень ответственный, очень стремительный... нет, не шаг, настоящий прыжок навстречу неизвестному. Она даже себе представить не могла, чем выйдет эта невинная шалость, простая, крутящаяся бутылочка... И что она ее подведет к самому краю пропасти, не менее страшной, чем когда она ее скинули с высоты двадцатиэтажного дома. Но где-то внизу стоит Дон и уверенно ждет, когда она спрыгнет... и непременно ее поймает, как бы далеко она не летела, как бы не боялась, а от нее требовалось лишь совсем не многое, только сделать это - прыгнуть! Кулачок саламандры неожиданно прижимается к горячему пластрону, мягко и осторожно, а затем она расслабляет руку, разложив по содрогающимся от тяжелого дыхания пластинам ладошку, растопырив пальцы, и мягко улыбается, глядя в погрустневшее лицо изобретателя. Болезненное и сдержанное выражение на зеленой физиономии ее пылкого приятеля, наполняет душу неудержимой нежностью, с каплей сожаления за все то, что пришлось полюбившему ее юноше претерпеть из-за нее. Мутантка склоняет голову, - Донни, - негромко шепчет саламандра, осторожно скользя ладонью по черепашьему пластрону вверх, а другой рукой осторожно обвивая шею мутанта... тот поднимает свой страдальческий, напряженный взгляд к окликнувшей его полушепотом девушке, и саламандра ловко ловит его губы своими в быстром, просто огненном поцелуе... - Все хорошо... - на выдохе отстранилась Мона, касаясь ртом подбородка юноши... Назад пути нет - она только что преступила самую запретную, самую жирную черту, и знала, что может и будет сожалеть о своем поспешном решении потом, но в душе то она понимала - да, все так. Все правильно... - Я люблю тебя, - наконец произносит мутантка, оставляя еще один нежный поцелуй на скуле изобретателя и несильно, аккуратно захватив коленками напряженное, жесткое тело Дона... Сама она достаточно расслаблена и счастлива, чтобы позволить тому сделать все, что только захочется. Как резко порой может поменяться положение вещей... И как неустойчива может быть природа в своем изобилии. И такое "изобилие", вроде готовой к серьезным действиям черепашки, возвышающейся над ее хрупкой фигуркой, необъяснимо притягивало к себе, и конечно, слегка пугало своей необычностью.