Обмани, но останься

— У тебя руки холодные, Джейн, — нахмурившись, пожаловалась Ренесми, впервые ощутив на себе прикосновения Вольтури. Легкая дрожь прошла по всему телу, отчего кожа покрылась мелкими пупырышками. — Разве твоя мать никогда не купала тебя? — Купала. Но ее прикосновения не были такими. Холодными. Чувствительными. Они были родными. — Тогда не вижу оснований для жалоб. Так точно, сэр! Спорить с Джейн занятие бесполезное и утомительное. Интересно, будут ли прикосновения Алека столь нежны и ощутимы? Одна лишь мысль о том, что на месте Джейн сейчас мог бы быть ее брат-близнец, приводила сердце Ренесми в священный трепет. Чтобы это ни было, мимолетное увлечение или первая любовь — Алек Вольтури был ей не безразличен. Он красив, умен, бессмертен. О чем еще может мечтать девушка, обреченная просуществовать вечность? Словно желая напомнить о своем присутствии, Джейн без предупреждения вылила на голову Ренесми кувшин теплого молока перемешанного с водой. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты ужасная помощница? — фыркнула Ренесми, убирая прочь прилипшие к лицу намокшие волосы. В том, что Джейн сделала это нарочно, у нее не было никаких сомнений. — Говорили. Лукреция Борджиа перед своей смертью. — Ты знала ее? — Ренесми с недоверием посмотрела на Джейн. Лукреция Борджиа – средневековая Лолита. Дочь понтифика и самая известная распутница в истории Европы. Трудно поверить, что Вольтури снизошли до знакомства со столь... порочной особой. Вольтури усмехнувшись, взяла в руки флакон с цветочным мылом. — Она была моей любимицей. К сожалению, она не знала своего места, — без тени сожаления произнесла Джейн. — Знаешь, ты мне ее немного напоминаешь. Такая же нежная кожа... и волосы... как шелк... Странно, ведь она была человеком, ты же наполовину вампир. Иногда я ей завидовала. Ведь, как бы я не хотела, я не могла изменить себя. Стать взрослее, чем я есть сейчас. — Мне трудно в это поверить, — пробормотала Ренесми, пораженная откровениями Джейн. — Твое недоверие просто оскорбительно, Каллен, — наигранно обиженно, проговорила Джейн. — Неужели так трудно поверить в то, что у такой, как я, могут быть свои слабости? — Трудно понять, зачем тебе ими с кем-то делиться. Ренесми нерешительно заглянула Джейн в глаза, надеясь увидеть в них честный ответ. Вольтури лишь усмехнулась и, склонившись, прошептала ей на ухо: — Я знаю, что ты никогда не осмелишься предать меня, Ренесми. Ренесми почувствовала исходящий от Джейн холод и невольно вздрогнула. — Вода остыла, — опустив глаза, пробормотала Ренесми. Она отшатнулась от Джейн, словно от огня. — Думаю, на сегодня достаточно. Джейн достала из шкафа махровое полотенце и халат. — Увидимся позже. Вернувшись в комнату, Ренесми увидела на своей кровати спящего ребенка. Та самая девочка. Они нашли ее. Они убили ее? Ренесми боялась пошевелиться. Негромкое сопение явилось неоспоримым доказательством того, что девочка еще жива. Она спит. Просто спит. Как она оказалась здесь? Ренесми нерешительно приблизилась к кровати. Там на подушке, рядом с подкидышем лежала небольшая по своим размерам записка. Мы в ответе за тех, кого приручили. Ренесми не составило особого труда распознать владельца каллиграфического почерка. Аро. Что он на это раз задумал? В записке слова из известной сказки Экзюпери. Она спасла эту девочку от смерти, и теперь она в ответе за нее. Ренесми безвольно опустилась на кровать. Проснувшись, девочка резко распахнула глаза. Их цвет изменился со времени последней встречи смертной и полукровки. Тогда они были ярко-зеленые. Теперь это была глаза, заглянувшие смерти в лицо. Этим лицом было дьявольски-прекрасное лицо Аро Вольтури. — Мне очень жаль, милая. Девочка не произнесла ни звука. Она больше не плакала, не звала на помощь свою маму. Она знала, что ее мама никогда не придет на ее зов. Ренесми была абсолютно уверенна в том, что Аро позаботился об этом. Теперь у этой девочки нет никого. Никого кроме нее.

***

Ренесми позволила себе несколько часов беспокойного сна. Все это время, она старалась быть как можно ближе к «своей» малышке, укрывая ее своим одеялом, и изредка поглаживая по шелковистым золотистым волосам. — Мы справимся как-нибудь. У нас все получится. Ренесми не имела ни малейшего понятия, что из себя представляют дети смертных. Конечно, в резервации Ла-пуш она не редко встречала детей возврата равного возрасту «ее» малышки и была свидетельницей того, как Джейкоб нянчится с племянниками, но самой остаться один на один с ребенком... Задача не из простых. — Хочешь есть? Девочка отрицательно мотает головой. — Пить? И снова нет. Ренесми садится на стул прямо напротив своей капризной малышки. — Может быть, ты хочешь играть? На секунду Ренесми верится в то, что ее предположение, наконец, оказывается верным. Молчание. Усталый взгляд девочки не выражает абсолютно никаких эмоций. — Решила поиграть в дочки-матери? — в голосе Джейн звучали нотки недовольства. Ренесми не имела ни малейшего понятия, как долго Вольтури наблюдает за ней и ее малышкой, но очень надеялась, что не слишком долго, чтобы увидеть всю безнадежность ее положения. Аро решил над ней позабавиться. Нужно признать, что он знает толк в этих вещах. — Пытаюсь довести дело до конца. Джейн закатывает глаза и садится рядом с Ренесми. — Тогда почему она все еще жива? — Вольтури укоризненно смотрит на малышку. — Ума не приложу, зачем Алек притащил это жалкое создание в замок. Мог бы просто разорвать ей горло подальше от городских стен, и дело было бы доведено до конца. — Алек привел ее сюда? Ренесми почувствовала болезненный укол. Слова ранят в самое сердце. — Я лишь выполнял приказ. От звука его голоса маленький комок перекачивающий кровь по венам и артериям предательски пропускает удар. Пульс учащается. ЕГО запах заполняет собой помещение, отодвигая все сущее за задний план. — Алек, — вздыхает Ренесми. Часы вынужденной разлуки, показались ей вечностью. Когда и почему он стал так нужен ей? Возможно, каждая девушка, попавшая в беду, мечтает о рыцаре. О том, кто придет и защитит ее от всех невзгод и печалей. Алек ее рыцарь. Ее принц. — Аро хочет видеть тебя, Джейн, — обращается к сестре вампир. Джейн невинно улыбается. По опыту прошлого Ренесми прекрасно знает, что означает эта улыбка. Джейн что-то задумала. Возможно, прямо сейчас она собирается сделать что-то ужасное. Например, убить малышку. Но нет. Она этого не делает. Проходя мимо своего брата, она вдруг останавливается. Ренесми пристально следит за каждым ее движением. Рука Джейн осторожно касается подбородка ее брата-близнеца, заставляя его смотреть ей в глаза. — Будь хорошим мальчиком, Алек. Джейн целует Алека в губы. Непонимание. Шок. Ненависть. Ревность. Ренесми стиснув зубы, до боли сжимает кулаки. Как смеет она? Отвратительно. Противоестественно. Ренесми отворачивается не в силах больше смотреть на пару близнецов, разделяющих отнюдь не братский поцелуй. Он длится всего несколько секунд, после чего улыбка Джейн становится еще шире и ярче. — Что ж, не буду вам мешать, веселитесь.