Неразрушимый мир

Автор главы — Rose Ann       Братья - это крепкое, неразрушимое звено в цепи «семья». Братья могут ссориться, мириться, могут обижаться друг на друга и слать куда подальше, а затем бросаться на шею и стискивать в объятиях, пока весь воздух из легких не выжмут. Что сказать о детях, о братьях, которые жили в полумраке, который никак нельзя было сравнить с сырыми подземельями городской коллекторной сети? У них ничего не было, кроме них самих и их маленькой мутантской общины – мир полностью вымер. И было только одно заветное желание – дожить до того времени, когда Нью Йорк возродиться. Когда родной дом больше не будет в разрухе, и будет… безопасно. И они не могли позволить себе даже мелких склок, а перебранки были настолько редки, что ни один из близнецов не помнит, когда была последняя, и достаточно сильная, чтобы врезаться в память. Дани доверял брату. Целиком и полностью, не боясь того, что Сани не поддержит его идею, ведь тогда они бы смогли найти альтернативу вместе, или он сможет переубедить Сандро на правах старшего. Именно поэтому, закончив уборку, уже складывая окровавленные тряпки в полиэтиленовый пакет, черепашка не спешил покидать гостиную, дожидаясь, когда брат проплывет мимо в очередной раз. - Ну вот, вроде везде чисто! – довольно заявил Сани, пятясь со стороны гаражных ворот, закинув на плечо махровое полотенце. Мальчишка, как и его близнец, был без маски, а без этих отличительных полос цветной ткани ребята вообще были похожи словно две капли воды - один рост, одинаковая комплекция, взгляд, слабые, усталые улыбки, – Данте всегда казалось, что он глядит в зеркало, а любитель перенять шутливое настроение дяди Майка, Сани, удачно пародировал «тень», повторяя за братом все его движения. Но если присмотреться повнимательнее… и дело даже вовсе не в том, у кого из них небольшая щель промеж верхних зубов… Тяжелый, пристальный, всегда чем-то озабоченный взгляд старшего, которому не хватало той толики улыбчивой беззаботности, что присутствовала в его ненастоящем «отражении». Этим они и отличались. Сани принимал этот мир таким, какой он есть, тогда как Дани отчаянно сопротивлялся этой жестокой действительности. Но что может… ребенок? – А мама где? – осторожно спрашивает он младшего брата, медленно завязывая пакет в тугой узел и ногой отпихивая его в сторону. Голос предательски дрогнул. Хотя кого он обманывает? Ящерицы наполовину, близнецам порой чрезвычайно сложно скрыть свои истинные эмоции – хвост начинал маятником ходить туда-сюда, или зло взбивать диванные подушки. С досадой аккуратно подобрав нервозно заметавшийся хвост, Дани вскинул голову, и едва не стукнулся лбом, с бесшумно подошедшим к нему почти вплотную Сандро – темные, внимательные глаза черепашонка с тревогой уставились на старшего. – Ты чего?- Хрипло поинтересовался младший, настороженно взглянув на ерзающую по сидению змеевидную конечность братишки. – Мама заканчивает уборку в лаборатории, - Сандро в недоумении сделал короткий шаг назад, позволяя брату подняться. Младший растерянно махнул тряпкой в сторону, - а папа повел дядю в комнату… все разбрелись… в общем. - Он пожал плечами, чувствуя какой-то подвох, кроящийся казалось бы в совершенно невинном, обычном вопросе. - Я хочу принести его… - весьма конкретно выразил свое желание Данте, с внутренним напряжением дожидаясь реакции брата. Опасался он не зря – идея была донельзя безумной, но… На кого можно было еще понадеяться? Леонардо, Рафаэль… Они слишком далеко, связаться с ними чрезвычайно сложно. Отец… Он сам еще слишком слаб, и даже его маленький сын осведомлен о ситуации в городе гораздо лучше… Мать должна приглядывать за Микеланджело… - Ты о чем? - нахмурился Сани, поднимая с пола мешок забитый растерзанным на лоскуты тряпьем. - Я о лекарстве. Слушай, - Дани одним широким шагом преодолел то небольшое расстояние между близнецами, крепко схватив брата за плечи. В глазах взбудораженного старшего была самая настоящая паника. – Ты должен мне помочь. Я вернусь быстро, еще солнце даже на полпути к горизонту не будет, и я уже тут, - пальцы мальчика сильнее стиснули плечи брата, речь сбивчивая, запутанная, кажется, он просто боялся, что Сандро его перебьет. Но Сани лишь ошарашено вытаращил глаза, внимая хриплому полушепоту Данте. Пожалуй, ничего более глупого, более безумного и сумасбродного, он в жизни не слышал. У подростка просто дар речи отнялся – он с минуту молча таращился на Данте, приоткрыв рот и пару раз непроизвольно дернув нижним веком. Что он такое говорит? – Постой, постой! – издав нервный смешок, черепашка вскинул обе ладони вверх в останавливающем жесте, осторожно высвободив свои плечи из цепкой хватки старшего брата. – Знаешь, Дани, это конечно хорошая шутка, ха-ха, но давай лучше продолжим... уборку? – скорчив нарочито деловое выражение лица, подросток решил сделать вид, что просто не слышал этого разговора. Он лихорадочным движением смял пакет, но Данте к сожалению и не думал бросать свою затею. Шутки кончились. Они выросли. Они должны помогать своей семье, защищать ее, как полноправные члены этой панцирной общины – разве не этому их учили с самого рождения? - Да послушай же! – Дани зло, порывисто схватил двумя руками на этот раз пакет с тряпьем, которым от него отгораживался брат, и резко дернул тот на себя. – Я не шучу! Сани… - он швырнул мешок за спинку дивана, и умоляюще заглянул в помрачневшее лицо младшего. – Ты нужен мне… Ты должен прикрыть мой панцирь. Без тебя я не справлюсь… Это очень важно. Ты видел, что случилось с дядей… Я должен… мы должны… - Вот уж что я точно должен, так это похоже привязать тебя к кровати и попросить маму напоить тебя успокоительным. Ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? Ты… хочешь… выйти… НА УЛИЦУ! – картинно всплеснул руками Сандро, состроив донельзя перепуганную рожицу. Нельзя выходить за порог убежища одним. Ни в коем случае. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. С этим были согласны все члены семьи, и кажется, даже старый Кланк, хоть они был всего лишь облезлым глупым котом, и то зорко следил своими зеленущими глазами, чтобы подрастающее новое поколение черепашек не заходило за запретную линию коридора, если рядом не было хозяев. Сани хорошо понимал правила, в отличии от пылкого Данте, зачастую мыслящего, не смотря на показное холоднокровие, горячо и импульсивно. Сани знал брата… он мог его понять… Да что там, он понимал его лучше, чем кто-либо другой, он был тоже напуган случившимся не меньше его. Но лихорадочный блеск в глубоких, темных глазах Сандро отсутствовал абсолютно… Но в них не было и прежнего веселья. – Хватит. Мне так же плохо, как и тебе. – Уже не скрывая раздражения, буркнул Сани, нахмурившись и все же намереваясь продолжить работу, не смотря на упорство Данте. Когда Сандро злился, а это случалось очень редко и было подобно проливному ливню в пустыне, злился он очень пылко, абсолютно в равных пропорциях тому, как и радовался – и даже грозный взгляд янтарных глаз матери, по сравнению с этими угрюмыми серыми тучами, мечущими молнии в бездонных зрачках черепашонка, казался мелким штормом, по сравнению с настоящим ураганом. И постепенно, эти прямо скажем идиотские слова старшего брата открывали скрипучую, тяжелую крышку Ящика Пандоры, в душе мальчика. – У нас куча взрослых. Нам лучше сидеть и не отсвечивать. Тебе в особенности… - косой, сердитый взгляд потемневших до черноты глаз. И это укололо Данте прямиком в самое сердце. Ему… в особенности ему, все верно - неужели все догадываются, что случившееся отчасти было виной Данте? Хотя какая разница, главное, что он сам знает об этом… Он должен исправить свои ошибки, а не прятать голову под костяной оболочкой, как страус в песок! - Ты не понимаешь… это случилось, потому что я умолчал. Я не сказал матери, что у него было кровотечение! - Угу, отлично, и значит, ты хочешь погибнуть, как последний дурак, а я должен умалчивать о том, что вот так же отпустил тебя, как ты истекающего кровью дядю? Заранее зная о последствиях?! – Сандро резко развернулся к брату, едва не столкнувшись с ним лбами, аки два молодых бычка на одном мосту. Слова сами срывались с губ... резко, обидно, ладони сжатые в кулаки скрипели кожаной обмоткой кистей и мелко дрожали. – Порой ведешь себя, как дядя Раф! Может ты просто хочешь, чтобы тобой отобедали прямо на соседней улице, лишь бы тебя больше никто не трогал?! Приди в себя уже! - Не трогай дядю Рафа. Он хотя бы был всегда рядом с нами, - теперь подростки, сами того не замечая, медленно кружили друг напротив друга, скалясь и глухо рыча, сверкая серебристыми огоньками глаз, агрессивно зажегшихся в предзнаменовании грядущего взрыва, от которого наверняка сотрясется все убежище. – И если бы ему только дали шанс… Сани, неужели тебе все равно?! Дядя… наш дядя умирает! Ты не знаешь, сколько он еще продержится, его организм может отторгнуть кровь отца, точно так же, как и нашу! Ему хуже, видишь же, и если никто не вернет рюкзак… Сани отпусти меня. Ты же понимаешь, что я прав! - Прекрати… - черепашка недобро сощурил глаза, бегло оглядевшись по сторонам – во время пылкой беседы братьев, они и сами не заметили, как мелкими шажками, почти вальсируя посреди просторной гостиной, переместились к двери в убежище. Решетка была распахнута, а внешние двери, как обычно плотно закрыты на множество железных засовов. Вокруг подростков царил привычный полумрак с размытыми очертаниями расставленных по углам коробок с развалом различных инструментов и железного мусора. Краем панциря Данте задел гремящий короб, и автоматически выбросил руку назад, предотвращая неминуемое падение Пизанской башни из картона за спиной. Совсем рядом была дверь, за которую он так стремился. Взгляд скользит по ряду замков и ребром ладони мальчик поддевает ближайший к нему, едва помещающийся в его ладони, умоляюще глядя на брата. Но суровый взгляд Сани, который уже дошел до своей точки кипения, достаточно ясно говорил о том, что терпение у младшего однозначно подходит к концу, - Дани, хватит! Остановись. – Младший тянет руку вперед, чтобы схватить крутящегося перед входом брата за плечо, сжать его крепко, сжать больно, чтобы он наконец «проснулся» и понял, насколько глупо выглядит его поступок. – Подумай о маме, подумай о дяде, что будет с ними, если ты не вернешься? Что будет со мной? - уже намного тише добавил он, почти ухватив Данте за локоть… Видя, что кажется старший колеблется, Сандро значительно воспрянул духом, искренне надеясь, что здравомыслие переборет страх за родных, и заставит близнеца рассуждать более трезво. Любовь… Она действует на каждого по-своему. Но одно остается неизменным - готовность отдать жизнь за тех, кого ты любишь. Нельзя упрекнуть Сани в бесстрастном хладнокровии по отношению к родным – он любил их так же сильно, как и брат, и если бы ему сказали, что ради них нужно выйти прямо в центр толпы живых мертвецов, или сделать какую-нибудь другую смертельно-опасную глупость... он сделал бы это не задумываясь. Но сейчас, от него требовалось совсем другое… И это оказалось гораздо сложнее, чем пожертвовать собой на закуску монстрам.       Событие само по себе странное, для братьев ни разу не ссорящихся, а удары друг от друга они принимали лишь на тренировках, или же это была безобидная возня, никогда не оборачивающаяся чем-то столь серьезным - никто из них не был готов к такому.       Все случилось внезапно.       Всего секунда, жалкая секунда и Сани растерянным взглядом взирает на свой собственный кулак…       Стершаяся, серая обмотка костяшек, сохранившая не смывшиеся в мыльной воде бурые пятна чужой крови, въевшейся в ткань, неожиданно украсилась несколькими свежими, пронзительно-яркими, алыми горошинами… Данте просто замер изваянием напротив, зажав обеими руками нос и неверяще выпучив глаза на брата – тот только что его... только что ударил?       Дверь гаражных ворот позади мальчика уже была чуть приоткрыта, пустив в темноту прихожей широкий луч света, скользнувший по лодыжке Данте. Один из замков, самый массивный во всей этой системе, оказывается был вообще не закрыт еще с того момента, когда Микеланджело собирался покинуть здание - Сани внезапно вспомнил, что дядя Майк сам отпер его, прежде чем начать одевать снаряжение, а остальные замки, связанные одной цепью, заметно ослабли. Звенья цепи натянулись между приоткрытыми створками и жалобно звенели, свободно болтаясь в своих пазах – надо же, значит стоило только толкнуть ворота плечом и ты уже… не дома… Вряд ли взрослый мутант, тот же Донателло, или Микеланджело, смог бы протиснуться между едва приоткрытыми гаражными дверьми. Помешали бы широкие плечи и массивный, черепаший панцирь, а такому как Данте, это не составит труда. Подросток, уже не слушая дальнейших уговоров со стороны младшего, осторожным движением просунул одну ногу на ту сторону, на улицу, на которой стало будто чуть темнее, чем пару минут назад, и желтая полоса света перецвела в бледно-серую на оливковой коже черепашонка. Именно тогда Сани, совершенно не задумываясь, сделал один широкий шаг ближе к ускользающему брату… и размахнувшись врезал ему своим небольшим но крепким кулаком по лицу. Отвратительное ощущение. Словно сам себя треснул. Данте молчал, зажимая одной рукой кровоточащий нос.       И Сандро молчал, прижимая слегка ноющую ладонь к груди.       Но даже подлый удар не смог повлиять на решение упрямца. Мрачно утерев кровь, тонкой струйкой стекающую на плотно сомкнутые в болезненной гримаске губы, Данте все так же ни говоря ни слова, развернулся, и пригнул голову вниз, намереваясь пролезть в проем. Что называется – от слов к делу. Сандро уже потеряв всякую надежду образумить Дани, решился на отчаянный шаг, схватив края панциря брата, и с силой дернув на себя так, что оба мальчика кубарем покатились по полу. Ответный удар старшего в грудь Сани и его сиплый, злой рык… – Слезь с меня, дурак! – …никак не подействовали на прижавшего его к полу мальчишку…       Через несколько мгновений было позабыто все, включая и планы Данте выбраться из убежища за лекарством… Пожалуй ребята сейчас сполна выместили друг на друге весь страх и раздражение, что накопились за эти несколько дней, все обиды… Было слишком шумно, да и мальчишки были слишком заняты, чтобы обратить внимание на выскочившего в зал отца… Грозный, испепеляющий взгляд темных глаз дорого родителя лишь проводил клубок сцепившихся чад, которые с грохотом «докатились» обратно до ворот, и своими панцирями почти протаранили те, не прекращая шумно пыхтеть и неистово беспорядочно тыкать друг друга острыми коленками и локтями в жесткие боковины карапакса… То-то удивился дядюшка Рафаэль, когда малышня «встретила» его на пороге, валяясь в пыли у его ног. Даже когда их резко подняли, мальчишки все еще рычали и зло брыкались, тянув по направлению к своему противнику ладошки, не совсем понимая, что за неведомая сила прервала их жаркую схватку. Правда отрезвляющая встряска Рафаэля, подействовала на разбуянившихся мальчишек благотворно-успокоительно, равно как и басистый рык, лавиной обрушившийся на их провинившиеся безволосые макушки. Ребята так и замерли, подавив в себе желание рефлекторно спрятать головы в глубинах панциря, подальше от праведного гнева вспыльчивого дядюшки. Он еще раз тряхнул тяжело сопящих и пыхтящих, съежившихся племянников - того и гляди все косточки изнутри загремят.       Дани затравлено оглядывается по сторонам. Отлично… Просто замечательно. Теперь, о его поступке узнают все. И вряд ли хоть кто-то одобрит этот порыв… Он оборачивается к аналогично болтающему в воздухе ногами брату, виновато косящемуся на взрослого мутанта снизу вверх, адресуя Сани самый мрачный, самый угрюмый взгляд, на который только способна его детская мордашка… Он никогда не думал, что братья иногда поступают ТАК… по-предательски…