Неразрушимый мир

Автор главы: Rose Ann       Это было больше десяти лет назад…       Мона осторожно приоткрыла тяжелую дверь в лабораторию, высунув из узкой щели зеленый, круглый носик, а затем и сама протиснулась следом… Это нелегко, знаете ли, когда к двери чуть ли не впритык стоит непонятный агрегат, странно, даже опасно искрящийся, со множеством проводов, штепселей, и о боже, что это за чудовище? – Донни… уже давно пора…спать – саламандра кряхтя налегает на дверь, приоткрыв ее еще не миллиметр и наконец пролезает в жутко захламленное помещение. - Это..прямо… ух… АЙ! – не удивительно, что она сумела на приступке запнуться за один из тонких "ниточек" уходящих куда-то в глубины персонального двора чудес умника, и полететь на пол, по птичьи смешно взмахнув руками вверх! - Поймал! – весело, и даже как-то наиграно бодро восклицает гений, возникнув невесть откуда, вернее, как настоящий ниндзя материлизовавшись из тени, и, как всегда, вовремя подхватывая девушку на руки, не давая ей коснуться спиной холодного пола. Некоторое время они молча смотрят друг на друга, после чего Дон с неловкой улыбкой поднимает что-то недовольно бурчащую ящерицу, и смущенно потирает затылок одной рукой, второй все-еще придерживая мутантку за талию. – Прости ради бога… я думал ты спишь. Разбудил, да? - Будешь тут спать. Тебе вообще повезло еще, что это я вошла, – продолжала недовольно бубнить девушка, туже завязывая длинные, мягкие, спутанные каштановые локоны. - А вот если-бы… - Ну не злись… - примирительно, широко улыбается черепашка, поскорее перебив сердитое пыхтение саламандры, осторожно укладывая широкие ладони на вздернутые плечики, и одним мягким нажимом вынуждая мутантку расслабленно опустить руки вниз. Мона запрокидывает голову, с все еще накуксеным выражением мордашки, но не может просто сдержать ответной несколько робкой, улыбки… Донателло всегда так заразительно улыбается. Он просто молча смотрит сверху вниз, щурится, и широко лыбиться, выжидая, когда губы его любимой все-таки дрогнут, и она не выдержав, рассмеется… То давным-давно проверенное средство усмирения маленькой зеленой вредины. И когда этот фокус срабатывает, Дон улыбается еще шире, показав тонкую, задорную щербинку-щель, между верхними резцами, после чего наклоняется, прикасаясь своими губами к щеке сдержанно хихикающей непонятно от чего Моне, и возвращается за свое рабочее место. Теперь он спокоен. Рука юноши уже тянется к ящику с инструментами, но Мона проворным ужом скользит следом, и прежде чем парень захватывает гаечный ключ, тонкий хвост кольцом оплетает широкую кисть, и саламандра отводит его ладонь к себе. - Ну Мона… - тяжко вздыхая, гений послушно опускает руку на стол, в то время, как коварная ящерица уже примостилась у него на коленке, зажав в кулачки потрепанные пурпурные ленты его банданы. - Ну Донни… ну уже три часа ночи… ну пошли спать, а? – мутантка наклоняет голову изобретателя к себе, и шкодливо, слабо дует в усталую физиономию юного мутанта, вытянув пухлые губы трубочкой. Парень не удержавшись, от прилива навсегда поселившихся в глубине него, нахлынувших чувств к этой проказнице, быстро целует в услужливо подставленные "губки бантиком", и все же пытается вернуться к работе. - Подожди... еще немножко. Мне чуть-чуть осталось. - Нет! – уже сурово произносит саламандра буквально отпихивая изобретателя от края стола. – Донни, хватит ломать глаза! В кровать! - Эй, ребята! – оба мутанта шутливо сражающиеся на стуле резко замерли не в самой удобной позе, до этого едва не падая с него, неудержимо заваливаясь в бок, дружно посмеиваясь, и быстро перехватывая друг друга за локти. Заспанная веснушчатая мордаха Микеланджело сладко растеклась по дверному косяку. Забавно отклячив заднюю часть, и волоча по полу своего плюшевого медведя, парнишка смачно зевая утирал кулаком глазки, опасно размахивая старой, потрепанной игрушкой рядом с искрящими проводами. Само собой разумеется, тут же глаза парочки буквально приклеиваются к игрушке – того и гляди неосторожная искра осядет на грязную, бежевую шкуру и плюшевый бедолага вспыхнет, как свечка. - Майки… - Майки! Осторожнее, - Дон ткнул пальцем в сторону того самого "страшного агрегата", - ты сейчас устроишь мне пожар. Да, убери пожалуйста своего медведя, будь так добр? - младший черепашка некоторое время молча смотрит на дымящийся плюшевый хвостик игрушечного медвежонка, затем с широкой улыбкой похлопывает того по.. кхм... мягкому, свалявшемуся месту, прижимая свою игрушку к животу. – Спасибо… чего не спишь? Иди ложись, – Донателло переводит взгляд на мутантку, осторожно спихивая ее с колен, - и я скоро лягу… - Да не спиться что-то… эй, чуваки? А хотите молока? – внезапно оживился паренек, и не дожидаясь ответа выпорхнул за пределы лаборатории, по-боевому размахивая медвежонком. - Я сейчас сбегаю!!! - Ну вот… - глубоко вздохнул Донни, снова опуская обе ладони на талию саламандры и придвигая ее обратно к себе. – И что будем делать? Спать уже, как ты видишь, неактуально, – парень пожимает плечами, с легкой, хитрой улыбкой поглядывая на восседающую у него на коленях маленьким сычом Мону. - Что, что… - она поворачивается к нему, и складывает руки на груди, - без понятия. Говорила тебе, иди ложись! "Я чуточку, я еще чуть-чуть", – смешно передразнила его мутантка, - весь дом перебудил!       В дверях возникает широкоплечая фигура Рафаэля. - Точно весь… - пихает локтем гения в бок саламандра, и потихоньку сползает вниз, ретируясь за стол, великодушно оставив умника без "живой защиты", от своего весьма раздражительного старшего братца. А тот уже грузно вваливается в комнату, едва окончательно не запутавшись в расползающихся по всему помещению проводках. Никто из молодых мутантов не решается перевести все те чарующие заклинания, которые произносит Рафаэль, вращаясь вокруг своей оси, благополучно туго намотав тонкий шнур на мускулистую лодыжку. Впрочем, они и так знают – злой, пыхтящий аки еж разбуженный во время зимней спячки, первый кулак черепашьей команды просто невнятно-неразборчиво проклинает парочку благовоспитанных умниц, так злостно нарушивших его обычно крепкий, поистине богатырский сон. Донни как всегда, сама деликатность… Молча, с минуту-другую смотря на танцы брата вокруг генератора, гений сдержанно кашляет в кулак и делает порыв встать со стула. - Раф, давай я тебе помо… - Себе помоги! Помоги убраться отсюда прямиком до кровати, пока я не распутал эти чертовы провода! – глухое рычание дикого зверя в ответ мигом отбивает похоже желание у внимательного изобретателя помогать брату, и Дон плавно опускает пятую точку обратно, при этом испустив весьма утомленный, печальный вздох. О... а вот и остроносая мордочка Ниньяры выглядывает из-за дверного проема… и через секунду Мона(с риском для жизни между прочим) вместе с лисицей уже бегают вокруг шлепнувшегося на пол с весьма мрачным выражением зеленой физии Рафаэля, освобождая несчастного от пут, а Донни со своего места весьма лаконично, коротко комментирует сложившуюся ситуацию, предпочитая не подходить близко к зыркающему в его сторону с весьма недружелюбным видом Рафаэлю. - Может вынуть штепсели из розеток? - НЕТ! То есть… не надо… Да вы уже почти распутали его… - Дон, иди сюда и помоги.. ай..Раф, убери свою пятку от моего носа! - РАФ, не дергайся… Я СКАЗАЛА НЕ ДЕРГАЙСЯ! - НЕ ОРИ НА МЕНЯ ЖЕНЩИНА! - Ребят! Я принес мо…       Завал из живых тел образовавшийся на выходе из кабинета, увы, не мог вот так запросто пропустить младшего черепашку с подносом во внутрь. А рассеянный Микеланджело, благополучно наткнулся на преграду, взмахнул руками, и блюдо с стаканами совершило под громкий, разноголосый краткий вопль, дугу над головами развалившейся в проводах у порога троицы, и жидкость просто каким то чудом не попала на нервозно гудящий рядышком аппарат... просто потому, что Лео, из ниоткуда возникнув в дверях, проявив просто мастер класс своих до автоматизма отточенных навыков ниндзя, ловко подхватил одной рукой поднос, и поймал поочередно все три стакана, ни пролив при этом ни единой капли на пол… и на творение гения. Сие пафосное действо вызвало целую гамму чувств со стороны остальных - недовольство, облегчение, благодарность, но ответ холодных, стальных глаз черепашьего лидера был однозначен для каждого... Нехорошо получилось. Майки, добродушно улыбаясь, лежа поверх панциря бурчащего в пол Рафаэля, перевел простой, лучащийся добротой и простодушием взгляд на старшего брата, возвышающегося над всеми величавой статуей… с высоко поднятым над их головами блюдом. Косой взгляд Рафа из-под острого локтя "младшенького". - Официант пожаловал… здрасте… - Я так понимаю, - лежа раскинув руки на спинах девчонок, Майк осмотрелся по сторонам, задержавшись взглядом с робкой, но неунывающей улыбкой на мгновенно ставшим весьма недовольным Донателло, и вернулся к сдержанно-спокойному Леонардо, тот уже к этому времени поставил блюдо на заваленный чертежами и канцелярскими принадлежностями стол изобретателя, - …надо принести еще пару стаканчиков? – навстречу к сумрачно качающему головой лидеру устремилась протянутая раскрытая ладонь весельчака… Ну не обижайтесь ребята? - Мона, ты как? – пока умник выуживает свою девушку из общей кучи-малы, пока Ниньяра поднимает ныне похожего на рождественскую ель за всей разноцветной гирляндой шнуров Рафаэля, пока лидер черепашьей команды ставит на ноги младшего брата, пару раз с доброй, прощающей ухмылкой похлопывая того по панцирю… и какое тут уже "спать"? Не хватает только… ага, а вот и Мастер Сплинтер: пожилой мутант тяжелыми, медленными шагами проходит мимо мгновенно скучковавшихся вместе и бормочущих извинения молодых, качает устало головой, наверное, мысленно укоряя своих сыновей и их подруг, за безрассудное поведение посреди ночи, нарушив общий покой, и его покой в частности… а так же себя самого, за старость, и чрезмерно чуткий сон – хотя пожалуй, при таком галдеже только мертвый разве что не проснется. Им бы, неспокойным, теперь как-раз да и разойтись по комнатам, но отчего-то вся "веселая компания", вкупе со своим наставником, не спешит вернуться под теплые одеяла. Йоши с теплотой затаившейся под вроде бы строго нахмуренными бровями, окидывает взглядом понуривших головы, словно напроказничавшие малыши, юных мутантов, и усмехается в усы. Затем, молча берет принесенное Микеланджело молоко и кивает в сторону гостиной. - Пойдемте дети мои... я расскажу вам... историю... Раз уж никто теперь не спит, - что ж. Черепашки уже давно выросли из того возраста, когда пожилой мастер, рассказывал им перед сном добрые сказки, когда его монотонный, чуть хрипловатый, но приятный голос убаюкивал маленьких черепашат - они обнимали его, засыпали прямо на коленях, хотя перед этим все хором, дружно, отказывались идти в постель. Теперь их семья немного разрослась, но это не помешало, повторить старику старый, испытанный способ уложить ребят. Он заваривает себе душистый, мятный чай, чей запах расплывается по всей комнате, ставит на стол перед телевизором две свечи, их подрагивающее пламя усыпляет ничуть не хуже интересной повести... На пол свалены подушки, прямо вокруг дивана... Мутант медленно усаживается на сиденье, обнимая горячий стакан двумя руками. Он молча ждет, когда остальные покорно расположатся вокруг... Да, что-то изменилось. Значительно. Наверное, он просто видит еще не уже ставших фактически взрослыми юношей, некоторые уже до такой степени выросли, что нашли себе пару, а старые глаза смотрят вперед, и перед ним, все еще те малые ребятишки с большими, любопытными глазами… невольно взгляд Йоши скользит по "парным" головам мутантов, по Рафаэлю, с ехидной усмешкой придвигающему к себе пышнохвостую куноичи, прямо по-хозяйски, но достаточно нежно, крепко обнимая ее одной рукой, и к юному гению, тот с явно нескрываемым чувством вины (разбудил всех, что тут скажешь), пристраивается в уголке и ловит Мону за руку, осторожно привлекая ее к себе и обхватывая рукой за плечи, вынуждая ту откинуться на его грудь. Может быть, не так долго ему придется ждать, чтобы вновь увидеть детский, простые, не обремененные взрослыми проблемами и тревогами большие любопытные глаза.       Леонардо садиться на колени ближе всех, расслабленно разложив на них ладони, почти у ног сенсея. Его взгляд очень внимателен, пристален. Юноша молчаливо взирает на своего отца снизу вверх, дожидаясь рассказа. Тот должен включать в себя много смысла, много полезных уроков, мудрости и всего, над чем бы Лео предстояло еще долго раздумывать, осмысливать каждое слово Сплинтера...       Рафаэль... Этот набыченный подросток жаждет услышать о жаркой схватке, о силе главного героя, о его настоящем величии и жажде справедливости. Черепашка сидит чуть поодаль, обнимая широкой ладонью за талию лисицу, та уже лежит на его плече, молчаливо поблескивая ярко-голубыми глазами, терпеливо ждет начала истории. Пожалуй, как и обнимающему ее юноше, ей интереснее всего будет услышать о настоящем, эпическом сражении больше, чем о витиеватости японских премудростей....       Микеланджело зарылся аж в трех подушках, прижимая к себе Кланка - разбудили даже кота. Тот в общем-то и не против похоже, мурча, с растопыренными в стороны лапами, он закатил свои яркие, зеленые глаза, и похоже собрался спать дальше, пускай и не в самом удобном для себя положении. Рядышком сидит и медвежонок, безвольно развалившись, выпятив набивное пузо вперед... Яркие глазенки младшего черепашки из-под апельсиновой тряпицы на его мордахе, блестят энтузиазмом, он ожидает по-настоящему веселой, полной приключений и шуток сказки.       И те, кто подняли на ноги всех членов убежища - Донателло и Мона... Парень скромно устраивается на своем мягком пуфе, где-то за спиной Майки, стараясь особо не мелькать перед глазами остальных, хотя о его присутствии здесь, конечно, никто не забудет. Для умника, и его подружки, примостившейся перед ним, облокотившись плечом о жесткий пластрон, история должна быть достаточно интересной, чтобы не стать простой фантазией и вымыслом, а чем то более реальным, осуществимым... с массой идей для двух любознательных голов в недалеком будущем...       Каким бы оно не было...

***

      Мона задумчиво листает фотографии. В нерешительности мнет альбом в тонких пальцах, раздумывая над тем, а не положить ли его на место. Она слышит, как Майки усаживает брата на диван, рассказывая ему что-то очень смешное… Дон смеется в ответ, в своей обычной манере, сдержанно и мягко. Этот знакомый, родной и близкий ей голос. Но те десять лет не прошли бесследно, даже в плавном течении завораживающего, мягкого голоса черепашки, проявились хрипловатые, низкие нотки – он уже не просто молодая, но весьма рассудительная черепашка, а зрелый, взрослый мутант, отец, старший брат… супруг? Саламандра оборачивается через плечо, ловит пристальный взгляд красновато-карих глаз… и улыбается легкой ответной улыбкой.       Краешком глаза саламандра замечает, как в дверях показывается маленький панцирь сына. Сани крепко держит несколько упирающегося Данте, Мона видит это сразу по неуверенным движениям и тормозящим шаг острыми пятками черепашонка в темной повязке, и по несколько скованному поведению Сандро, тот, о чем-то его тихо уговаривая, подводит старшего к самому дивану. Мона молча наблюдает за процессом укрощения маленького упрямца, все еще прижимая к животу плетеную книжицу, едва скрывая свое напряжение, но предпочитая не вмешиватся. Как и остальным, ей очень не нравится поведение Дани по отношению к новообретенному отцу. Да, конечно саламандра осознавала, что сын обижен на него, Дани крайне расстроен. Он не знает Дона и совсем не видит в нем кого-то, кому он смог бы доверится. Сыграла роль не простая, даже для всегда прячущихся мутантов непростая, жизнь в такое суровое время. В отличие от Сани, спасающегося тесным общением с Микеланджело и перенявшего от него довольно многое, впитавшего безоблачный, веселый характер и любовь к шуткам, но это граничило с тем, что малыш знал во всем меру и искал в любой шутке или истории логику и смысл(стоит сказать, малышня никогда не смотрела мультики, хотя Майки и пытался занять племянников своей коллекцией дисков и кассет). Но не Данте… Данте был сосредоточен слишком часто наедине с собой, не даром любимое место одиночества и тишины, это крыша дома, где в сарае малыш прятал многое, с чем не делился ни с кем из членов своей семьи. И опять же в отличие от Сани, который зачастую тихонечко пытался хвастаться своими изобретениями, и искренне радовался, когда кто-то мог оценить его идею. Мона хмуро наблюдает, как младший черепашонок затаскивает брата на кресло… тот бурчит что-то в ответ, и сердитым ежом сворачивается на сиденье повернувшись ко всем спиной. Мутантка тихо вздыхает, и возвращается к собравшейся перед телевизором компании, зажимая подмышкой альбом. Как мать, саламандра чувствует что с черепашонком что-то не так… Мона видит на сморщенной в печеное яблоко зеленой мордашке не просто недовольство, но и тщательно скрываемую под этой маской тень страха, с которой он смотрит в сторону Донателло. Чего он так в нем боится? Им предстоял вскоре с сыном очень серьезный разговор… непременно… - Итааак… - предпочитая оставить эту тему на потом, Мона усаживается прямехонько между "главными мужчинами", едва-едва виднеясь между могучими телами черепах. Уже и забыли каково это. - О нет! – шутливо таращит шоколадные глазенки Сани, возникнув за плечами дяди и перевесившись вперед. - Мама! Мама срочно убери этот ужас! Не вздумай показывать папе! Па! Не смотри! Мам, отдай! Я там УЖАСЕН! – хихикает парнишка, пытаясь выхватить у матери альбом. - Дядя! Дядя срочно спаси мою гордость! - Ничего не ужасен! Как любой ребенок очень даже мил… - Мона быстренько сунула книжечку в руки Донателло, отодвигая хвостом улыбающуюся мордашку мальца. - Особенно до того времени, как ты стал корчить такие рожи! Ну-ка сядь! – требовательно произносит она, ткнув пальцем на пустующее место рядом с дядюшкой, и поворачивается к Дону, с невозмутимым видом открывая журнал с фотографиями, под шутливое щебетанье сына. – Во во, смотри… Правда симпатяжка? – хихикает мутантка. - Майки, помнишь, тогда Сани загнал Кланка под стол и ты туда полез их доставать, а я это все засняла? Такой бутуз… - Да я там… - начинает было непоседа. -… так на меня похож, – перебивает его Дон, тихо посмеиваясь. – Ну, в детстве, разумеется. - А… да… правда? – расплывается в счастливой улыбке Сани, оглядываясь на дядю. Они всегда ждали от него какого-то подтверждения. Вместо ответа Майк громко хохочет, сграбастывая рукой неугомонное дите и привлекая того к своей жесткой груди. Мона осторожно придвигается ближе к Дону, мягко обхватив его рукой под локоть, подальше от кучи-малы устроенной сыном и его дядюшкой. – Не то слово похожи, - тихо говорит она, аккуратно, двумя пальцами ухватив страницу за уголок и перевернув ее, - Вот, посмотри… - на этом фото прямо в объектив улыбается… Данте. Пока Донни еще ни разу не заметил на мордашке своего сынишки хоть какого-то намека на улыбку, эти плотно сжатые в легкой недовольной гримаске губ не позволяли увидеть маленькую, едва заметную отцовскую щербину "настоящих умников-гениев", где-то промеж верхних резцов. Почти сам Донни, если бы не темная ткань накрывающая лицо малого, и не как-то чересчур длинный для черепашки хвост, завернутый в колечко рядом с скрещенными вместе толстенькими ножками. Здесь ему лет шесть и он не выглядит пока таким мрачным и настороженным, как сейчас… сидя на кресле совсем рядом со своей семьей. Услышав, что говорят о нем, Дани демонстративно закрылся книжкой, отгородившись от всех в своем собственном мирке. Когда брат задорным голосом потребовал от него продемонстрировать улыбку и сравнить, веселья ради, черепашка в черной бандане долго крепился, невозмутимо пялясь в пустые страницы, а затем, не выдержав подобного натиска и дружного водопада шуток со стороны родственничков(преимущественно Майки и Сани, поддразнивающих вредину), он приопустил обложку тома и молчаливо, пристально взглянул из-за ровных краев книги на притихших шутников… а затем с чувством, зажмурившись, показал им язык и вернулся к чтению, поудобнее устроившись панцирем на подушках. На эту проделку Мона лишь коротко вздыхает, слегка поморщившись, и поворачивается к противному мальчишке спиной, вновь обратив все свое внимание к Донателло.       Следующие картинки оказались далеко не столь радостными, как фотографии близнецов. Целая история посвященная судьбе их небольшого, скрытого от чужих глаз, семейства. Семейства без одного очень важного члена их маленькой общины. Без него она была неполной, разлаженной… рассыпалась на крупные куски, теряя свой нерушимый образ настоящих героев, которых ничто не могло сломить. Без одного звена крепкая цепь разорвана, и все беды потоком ворвались в их окружение, оказались рядом, слишком близко - и как они позволили этому свершится? Саламандра напряженно вглядывалась в родные и любимые черты того, которого она считала если не без вести пропавшим навсегда, но потерянным, и ловила каждый жест, каждую морщинку пересекающую лоб мутанта. Все, что он теперь видел, было нелегко принять, и ящерка это прекрасно понимала… Понимали и притихшие "бесенята". Однако Дон молодцом, принял все перемены, новый образ своих братьев, с самым суровым, но старательно спокойным выражением. И лишь когда перелистывая страничку взгляд гения наткнулся на потертое фото своего отца, его сосредоточенные глаза заволокла влажная пелена, а меж надбровных дуг возникла глубокая морщинка уходящая к переносице. Мутантка незамедлительно придвинулась к нему вплотную, чуть сильнее сжав жесткий локоть, прижав его к своему боку. Все хорошо, мы все по нему скучаем Донни. Перепончатая ладошка осторожно прикасается к плечу черепашки, стараясь немного приободрить его, и незаметно, Мона оглядывается на Майки. Хорошо, что Донателло не знает на самом деле, насколько на самом деле его пропажа затронула здоровье Йоши. И никто ничего не смог для него сделать, как бы ящерица не старалась поддержать жизнь пожилого сенсея, будучи сама в положении скажем так незавидном – попробуй что-то поделай, побегай, когда у тебя такое быстрорастущее внушительное пузо навыкат. Девушка как могла ставила старика на ноги, тянула его до последнего, заставляя его сыновей обегать все окрестности не только в поисках брата, но и лекарств, требующихся умирающему. До последнего – это до родов. Потому что на оставшихся сроках ей и самой требовалась помощь, причем не малая.       Но Мастер дожил до того момента, когда смог лицезреть двух полненьких, здоровых ребятишек, очень похожих на его пропавшего мальчика.       Это ведь он им традиционно дал имена.       Но вот Дон листает альбом дальше и натыкается на свою собственную фотографию. Удрученное выражение сменяется несказанным удивлением. О… если бы он знал, что его фотографии, все его фото просто волшебным образом перекочевывают в комнату близнецов, в личный ящичек его младшего сына, наверное, он бы вдвойне удивился тому, на сколько на самом деле идолизирует его личность черепашонок. И если они, братья Дона, его любимая, отец, просто надеялись, разглядывая умника с фотокарточки, что он снова окажется с ними – его младший сын безоговорочно верил в его возвращение, и ждал, когда же широкоплечий силуэт изобретателя появится на пороге их скромного пристанища. - Спасибо.       Мона слабо улыбается на эту простую, но искреннюю благодарность. Без объяснений было понятно – за что благодарит их гений. Думаешь, можно было вот так просто забыть о тебе? Даже не смотря на все, что произошло за все это время, и дня не проходило, чтобы кто-нибудь, да не произнес твое имя… Чувство переполняющей ее тоски рвется наружу, но пресекается, не позволяя вырваться порывистыми объятиями… У саламандры только вздрогнули руки, и она тут же опустила их вниз. Она просто затылком чувствовала возмущенный донельзя взгляд Данте – попробуй тут пообнимайся. Словно угадав мысли матери и ее едва заметное движение рук, тоже не было проигнорировано, юнец чуть ли не книжкой стал швыряться… По правде говоря, он и сам плохо понимал, что побуждало его с такой агрессией относится к этому мутанту сидящему в окружении его родных. Черт возьми, а ведь парнишку прямо досада за все это брала. Неужели во всем повинны эти проклятые сны?! Ревность к матери? Обида? – Я пойду спать! – Довольно жестко, если не сказать грубо, буркнул он, вставая со своего места, и шлепнув на подлокотник книгу. Демонстрация собственного панциря очевидно была более чем красноречива – никаких "доброй ночи мамочка, я люблю тебя папочка, и тебе сладких снов дядечка", банально даже "до свидания" подросток не сказал. Теперь уже на него смотрели четыре пары недовольных глаз. Чувствуя себя букашкой под подошвой занесенного над ним великанского башмака, паренек был готов голову в панцирь втянуть, и ползком убраться прочь с места этих лобызаний, признаний в любви и сюсюканий… Ох и это вовсе не значит, что черепшонку не нравилось быть в кругу семьи и наслаждаться теплом любви и чьей-либо заботы…       Просто… просто…       Не в силах толково объяснить свою непонятную, бурлящую злость внутри, Дани до скрипа стиснул зубы, поглощенный своими мыслями, и уже направлялся на выход, когда Мона перехватила своего несмышленыша за руку и притянула его обратно. С минуту саламандра молча смотрела сорванцу в угрюмую мордаху, чуть наклонив голову, и изогнув бровь дугой. - Как насчет пожелать всем приятных сновидений, юноша?       Дани ответил весьма недовольным взглядом, сверкнув глубоко посаженными темно-красными огоньками, сильно оттененными черным фоном его повязки, но тут же скис – корчить морду перед матерью, это себе дороже. Поэтому с тяжелым вздохом, сцепив руки вместе за своей спиной и рассматривая собственные пальцы на ногах, Данте выдавил из себя вымученное "доброй ночи всем", и потихонечку слинял, на пол-пути еще раз обернувшись, растянув губы в страдальческой кривой усмешке и неопределенно махнул рукой. Адресовано это было скорее к дяде, чем ко всем остальным. Вряд ли они еще увидятся с ним до завтра – сейчас Микеланджело требовался длительный, хороший отдых и это все прекрасно понимали. Мама наверняка сейчас загонит весельчака в постель…       Добредя до своей постели, Данте сел на ее краешек, прямо на незаправленное одеяло, кучей валяющееся на матрасе, и накрыл двумя ладонями гудящую голову. Когда же это все пройдет? Почему… при взгляде в глаза отца, его пробивает крупная дрожь, что-то обрывается внутри и покрывается ледяной коркой страха. – "Я хочу, чтобы все это прекратилось," - он сжимает руку в кулак и сумрачно утирает тыльной стороной нос. О да, разревись, как девчонка, этого тебе для счастья не хватает, правда же! – "Я так устал…" - юный мутант рухнул лицом в раскиданные на простыни подушки. - "Меня так это все достало…" - Дани свернулся калачиком, не глядя, натянув на себя край клетчатого пледа. Черепашонок слышал тихие шаги взрослых за дверью и лишь крепче жмурил глаза, зарываясь с головой под одеяло – не думай, не думай ни о чем, иначе ты опять будешь ночью во сне все это… То, что заставляет тебя трястись в лихорадке и проспаться в холодном поту.       Уже потихоньку проваливаясь в сладкую дремоту, паренек спокойно вздыхая высунул из-за спутанной кипы покрывал зеленую мордашку… и сонно почувствовал легкую щекотку, а затем грудное, несколько сиплое мурчание. Сонно приоткрыв слипшиеся веки, мутант молча сграбастал одной рукой рыжий, потрепанный ко шерсти с двумя зелеными полосками подсвечивающихся в темноте глаз. Кланк: старенький, с облезлой, пожелтевшей шерстью, не изменял своей привычке щекотать усами мирно спящих черепах. Предоставив успокоения ради обнять себя, подобно плюшевой игрушке, кот довольно сопя уткнулся мордой в грудь мальчику… он же и согревал его большую часть ночи, намурлыкивая мальчонке свою кошачью колыбельную.       А когда старый хвостатый друг покинул мирно сопящего мутанта - пришли кошмары.