How I wish you'd only see How your own choices make your dream Come out shining true before it can leave you I wish that you could see How your own choices make your dream Come out shining true all around you
Майк предвкушающе заулыбался, заслышав возню с внутренними засовами мощной металлической двери, служащей первой и самой основной преградой в их дом. Вон оно, а? Сейчас, как по нотам, разыграется драма, которую он уже несколько раз проиграл в воображении, пока шествовал с Донателло домой. Он точно знал, что Мона Лиза первым делом начнет чуточку сварливо его отчитывать, это так же ожидаемо, как то, что солнце встанет на востоке. Потом она, разумеется, увидит Донателло и потрясенно замолчит, оглядывая гения, может, даже испугается чуть-чуть (он сам ведь испугался), но очень быстро осознает, что это не сон и не обман, и тогда она, конечно же, кинется брату на грудь, счастливая, как никогда. В медовых глазах застынут слезы счастья и печали, и… Дверь отворяется, с трудом толкаемая ящерицей, привалившейся всем телом. Микеланджело и Донателло стоят, терпеливо ожидая. Вот дверь, наконец, распахнута и Мона поворачивается к ним с донельзя решительным лицом. Майк видит, как поднимается ее грудь – перед началом гневной тирады она, как следует, набирает воздуха. И понеслось: - Майки, как ты можешь так себя вести, словно тебе десять лет, да что там, хуже, что я должна не спать всю ночь, думать, что ты там еще себе придумал, прямо как маленький... - дурацкая улыбка на все лицо выдает внутреннее веселье мутанта. Мона Лиза, как всегда, в своем репертуаре. Он никогда не обижался на ее выговоры, напротив, находил их донельзя забавными, хотя и понимал, что лежит под ними. Тревога, волнение, страх. Он не боялся ее сердитых слов или кулачков, он боялся того, то толкало ее так беспокоиться о нем. Того, что крылось в ее душе. Горечь и боль. Он чувствовал себя мерзавцем каждый раз, не потому, что ему это выговаривали, а потому, что вольно или невольно заставлял бояться за себя. С них хватит одной потери, с них хватит этого чумного мира. - Мона... – у Дона прорезался голос? Замечательно! Майк еще шире улыбнулся, хотя, казалось бы, куда. - ... подожди Дон, я еще не закончила... Мужик, тридцать лет уже, должен сообра.. – вот, вот, как он и предполагал, Мону было не так-то просто сбить с пути. Он с веселой жадностью вглядывается в ее лицо в ожидании метаморфоз, но, сожалению, дождался совсем не того, что хотел. Стремительная бледность охватила ставшее вдруг таким беззащитным личико, глаза распахнулись так, словно она увидела призрака. Майк успел ощутить тусклую вспышку страха и раскаяния, как пришлось уже ловить ослабевшую ящерицу, не давай рухнуть на твердый пол. О да, Мона, несомненно, права, тридцать лет мужику, а он все такой балбес, пользующийся любой возможностью устроить себе шоу с помощью окружающих. В самом деле, ведь он сам сильно испугался, увидев Дона, так почему, почему он не подумал о том, каким шоком для нее может стать брат, словно вернувшийся с того света? Ведь и Мона тоже не девочка. Несмотря на панические и по большей части виноватые мысли и чувства, он все же удержал на лице улыбку, может, чуть дрогнувшую при виде обморочного состояния невестки. Мда, немного не то, что он ожидал. Поймав ее растерянный, умоляющий взгляд, он уверенно улыбается и кивает – все правда, детка. Дон снова с нами. И с теплотой в глазах наблюдал за воссоединением этих двоих, за счастье каждого из которых готов сложить свою голову… Он не ощущал себя здесь лишним, но то, что шептала сейчас Мона Лиза, делало ему больно, слишком сопереживающему. Было бы лучше, оставить их наедине. - Эй! – звук легкого, пружинистого приземления позади него не слишком удивил Микеланджело, начавшего ожидать чего-то подобного сразу, как только вскрик Моны Лизы разнесся по дому. С готовностью он чуть повернув голову и увидел Данте, воинственно сжимающего свой Бо, стоя в готовой к схватке позе. Что за поразительный мальчуган. Подмигнув серьезно настроенному племяннику, Майк быстренько вернув все свое внимание на происходящее на пороге, ожидая второго ребенка. А вот и Сандро подбежал, блестя кровью на любопытной и взволнованной мордашке. Майк предпочел молча наблюдать за разворачивающимся перед ним знакомством детей с отцом. В который раз – все не так, как он планировал, но в целом, тоже очень даже забавно выходило. По крайней мере, он себя успешно в этом убедил, продолжая лучиться улыбкой всем, кто желал глянуть на него для оценки приходящего. Все хорошо, говорит его лицо, все в порядке, не стоит волноваться. Кажется, члены его небольшого семейства быстро приходят в себя, мальчишек не так то просто смутить. Правда, из глаз Моны текут слезы, да и вся она содрогается телом, заставляя однорукого мутант изнывать от сочувствия и вины. - Это определенно не дядя Раф... – начинает Данте, не слишком-то обрадованно глядя на Донателло. Микеланджело же, наконец, начинает искреннее забавляться. - И не дядя Лео, - живо отзывается его близнец, проходя ближе к незнакомому им мутанту-черепахе. - В точку, ребята, - Микеланджело переводит дыхание и сжимает пальцами собственное плечо сильными, массирующими движениями – оказывается, он невольно напрягся, и сейчас мальчишки разбавили обстановку, позволив ему обратить внимание на спазм в покалеченной конечности. Он чуть забеспокоился, когда Сани приблизился к Донателло, но дальше не произошло ничего криминального. Донни ничем не испугал ребят, позволив мальчику изучить себя. А вот Мона разволновалась гораздо сильнее, тревожась в первую очередь за своего мужа. - Сани. Иди сюда. Майки... он... - Да, да, Дон в курсе, что у него два пацана, - Он бы и сам обеспокоился за рассудок брата, не сообщи он ему заранее о его детях. Но этот самый шокирующий момент был сглажен, как надеялся все же весельчак. Дальнейший ход беседы он, разумеется, так же предоставил Моне, это касается только их двоих. Их семья и их дети. Только ее слова сейчас нужны Донни. Поэтому, внимание его переключилось исключительно на мальчишек, оставив волнения за брата его жене. Оглядывая растерянных и по-разному показывающих свои чувства по отношению к неожиданно вернувшемуся родителю племянников Майк ощутил, что если кому и требуются его слова, так это им. Если в Сани он еще был уверен на все сто, то вот реакция Дани чем-то его тревожила. Мона так же обратила внимание на несколько агрессивное поведение сына и отослала его в дом, подросток подчинился, напоследок угрюмо глянув на отца. Ой-йой. И разглядела мордашку Сани, отправив того лечиться к дяде. - Пойдем, Сани, - Майки благодушно положил ладонь на плечо племянника и подтолкнул вглубь дома, на кухню, - Маме вряд ли понравится, если ты продолжишь поливать пол своей кровью, - он с осторожностью протиснулся мимо брата и Моны Лизы, тревожно окинув обоих быстрым взглядом. Главное, что Мона вроде бы оправилась, и за Донателло он так же был спокоен. В верных и любящих руках эта черепаха быстро встанет на ноги. - Значит, так спешил, что протаранил носом шкаф? – он улыбался, но взгляд его был рассеянным, когда он усадил мальчишку перед собой на табурет, а сам принялся осторожно протирать смоченным перекисью водорода бинтом место травмы. Крови натекло будь здоров, но, к счастью, она уже начала сворачиваться. Очистив порез и чуть подув, чтобы досушить от антисептика края раны, лениво наполняющиеся бордовым, он быстро залепил его заранее вскрытым Сани пластырем. – Вот так лучше, а? – он с усердием принялся тереть все тем же влажным бинтом по зеленым щечкам Сани, стирая засыхающую кровь с чешуйчатой кожи, весь сосредоточенный на этих нехитрых действиях. Несмотря на приподнятое, странно бодрое состояние, мутант волновался и прислушивался к происходящему неподалеку. Наверняка мальчишку так и раздирали вопросы, но он пока помалкивал, недовольно кривя лицо и пару раз айкнув. - Ну вот, другое дело! – мутант поднялся с корточек, сжимая в пальцах розовый бинт. – Маску постирай, пока кровь не засохла. Под холодной водой, - он потрепал ребятёнка по макушке и отпустил на водные процедуры. Выбросив в мусорное ведро бинт и убрав аптечку, он с энтузиазмом принялся за свое любимое – за готовку – брату нужно хорошее питание, помимо лечебной помощи. Вытащил средних размеров блестящую кастрюлю и поставил на дно раковины, открывая сразу же кран. Набрав чуть больше половины воды, что удивительно, но чистой, без усилий поднял кастрюлю одной рукой, упираясь двумя пальцами в ее бок и удерживая на третьем за ручку. Привычно, ничего особенного. Включил плиту и принялся выкладывать на стол приправы и соль, чтобы все было под рукой. Пока вода потихоньку начинает греться, достает, с некоторой неловкостью, кухонный комбайн. Времена, когда он мог сам быстро резать овощи, увы, прошли. На этом этапе в кухню пришел Данте, и Майк, подключая прибор к сети, заметил, что племяннику, на его взгляд, не хватает искренней радости на лице. Впрочем, в какой-то степени Микеланджело мог понять чувства мальчика, и намеревался деликатно выяснить, что с ним не так. - Дядя, давай помогу? Ему надо бы суп сварить...- определенно, шкет грустил. Майк кивнул, принимая предложение помощи и сразу же приготовился перечислить то, что, по его мнению, мог бы сделать для него Данте с братом. Сани тоже нечего отлынивать и приставать к отцу, что Майк как чувствовал, тот сделает всенепременно. - Вот мы с вами этим и займемся, - он включил чайник, - тогда принеси из морозильника тушку, а увидишь Сани, гони его сюда. Поможете мне с овощами, – Пока Дани выполнял его просьбу, Микеланджело вытаскивал из нижнего шкафа морковку и лук. Конечно, для Донни сейчас лучшим будет простой пустой куриный бульон, но Майк планировал просто выловить сваренные овощи и при необходимости сделать крем-суп, перемолов куриное мясо в труху. Судя по тому, что брата все же не стошнило шоколадом, но ел он мало, его желудок требует катастрофически деликатного обращения. Если бульон пойдет хорошо, в него можно и еще что-нибудь добавить, и тогда он предложит ему крем-суп. Пожалуй, неплохой план. Пришли мальчишки и занялись мытьем и чисткой овощей, несколько молчаливее, чем обычно. Мутант несколько минут ждал вопросов, но, так и не дождавшись, начал болтать сам, запихивая в рычащий комбайн морковку. Замороженная тушка курочки уже нежилась в ванне-кастрюле, оттаивая вместе с нагреванием воды. - Что-то вы тихие, испугались, что ли? – он добродушно усмехнулся и открыл крышку, намереваясь вытащить порезанную тоненькими кружочками морковку. – Донни немного не в форме, но вы уж мне поверьте, через пару дней его просто не узнать будет. Высокая выживаемость в нашей крови! – он гордо поднял целую руку, напрягая бицепс и подмигивая близнецам. Разница в их взглядах его не смутила, как и некоторая неестественность собственного голоса. Конечно, он свято верил в то, что говорил, но волнение и тревога гнездились и в его сердце тоже. - Вы завтракали? – пока племянники задумчиво мялись или не спешили ответить, он обратил внимание на яйца, все еще лежащие на столешнице без дела. Непорядок. Вода с куриной тушкой только начинала неуверенно побулькивать, и, сыпанув туда соли, Майк прикрыл ее крышкой и сделал огонь слабее. На соседнюю конфорку легла сковорода, на которую мутант положил щедро отрезанный кусок сливочного масла и так же включил огонь. Масло такое у них было предметом роскоши, но благодаря старшему брату, роскошью, которая нет-нет, а появляется на их столе довольно регулярно. Помогающему властям мутанта много чем обеспечивали, порой чрезмерно щедро, видимо, опасаясь за его лояльность. А может, просто не зная, как правильно рассчитать рацион. Благо, не весь мир кругом был заражен, и не целый штат вымер. - Нет, дело не в том, что я... то есть ...мы испугались, просто... Дядя, где ты его нашел? В мусорном контейнере?! – Первым голос подал Данте, обернувшись, Майк увидел характерную нахмуренность и упрямо поднятый подбородок. Возмущение так и плескалось в нем, чем Микеланджело был изрядно удивлен. Единственная рука замерла, покоясь на наполовину освобожденному от моркови комбайну. Из-под крышечки с куриным бульоном начал потихоньку вырываться пар и глухое бульканье, конденсат стекал на горячую конфорку с характерным шипением. Мутант, к счастью, не успел ответить, потому, как на недовольство Дани среагировал его брат, предоставив дяде узнать обе точки зрения на внезапные перемены в их жизни. - Данте, ты говоришь странно. Наш отец, живой, здоровый, вернулся, наконец, домой, а ты как будто даже не рад, - Сани, казалось, сам не может поверить в то, что говорил его брат. - Ты угадал - я не рад. Совсем не рад! – Майки вытаращил глаза, это последнее, что он ожидал услышать от племянника. Крышка на кастрюле подпрыгнула, выпуская пену прямо на плиту, и, одновременно с этим буйством по кухне заметался старший отпрыск дома Хамато. Обычно такой спокойный и тихий, собранный Данте сейчас сильно разволновался и мерил шагами кухню, под аккомпанемент шипения. Майк схватил крышку и осторожно поставил ее на столешницу, пытаясь осознать тот факт, что Дани не спешит принять Донателло в семью. К этому черепаха был не готов. Ну, что бы вот так. Ему казалось, он смог привить обоим племянникам хорошую память и любовь к их отцу. Он думал, они будут счастливы, как и они с Моной. - Где его целых десять лет шатало по Вселенной?! Почему сейчас, когда все так... так... - Остынь братишка! Ты не знаешь, где он был, и что с ним делали! Нельзя так отзываться о своей семье! - Он - не моя семья... - Хватит! – голос Микеланджело, до этого сохранявшего молчание, был непривычно резок. Звучно швырнув кухонное полотенце на убежавшую воду-бульон, он развернулся к братьям, мрачный и нахмуренный. Последняя фраза была далеко не тем, что он мог бы простить запутавшемуся племяннику даже в такой непростой для всех момент. Он может дуться на Дона сколько ему влезет, но отказываться от него.. - Никогда не отрекайся от своей семьи! Это последнее, что можно сделать! Нет ничего важнее семьи, никто не поможет тебе, кроме твоей семьи! – возмущенно сверкая глазами он смотрел на Данте. – Мы не знаем, почему пропал мой брат, - он специально назвал Дона именно так, - но, зная его, я могу с уверенностью утверждать, что сделал он это не по своей воле! Мальчик, не решай раньше, чем будешь знать наверняка. – Данте потрясенно молчит, глядя в пол, а Микеланджело отвернулся, и с остервенением принялся возить горячей, обжигающей тряпкой по плите, собирая убежавшую воду. Кожу жгло, и он в пару широких шагов прошел к раковине, кидая мокрое полотенце туда и включая холодную воду. - Вы не видели его тогда, - глухо, нависая над раковиной, произнес он, упираясь ладонью в ее дно, под плотной струей ледяной воды. – Я думал, он мертвец. Совсем как те, кто бродят по округе. Я думал, мой брат стал зомби. Он не мог даже говорить, а как ходил..не в мусорном контейнере, а в нашем старом убежище! – он поднял голову. На глазах ощутимо выступила влага от одних воспоминаний о том отчаянии, что он пережил тогда. - Понимаете? Где бы он ни был все эти годы, он вернулся домой. В единственный дом, о котором он знал. В таком состоянии…чудо, что я оказался там. - он все еще был возмущен словами Дани. Как он может сомневаться в собственном отце? Испуганный, гордый мальчишка! - Сомневаться в нем, значит, сомневаться во мне, сомневаться в Лео или Рафе. Сомневаться в вашей матери. – Он судорожно сглотнул и стиснул зубы. Вот только своей собственной истерикой детей и осталось пугать. Хватит. Закрывает глаза и разворачивается, стряхивая воду с руки. - Нам нужно как следует позаботиться о вашем отце. Когда ему станет лучше, мы, наконец, узнаем, что произошло десять лет назад, – он вернулся обратно к плите, проверил состояние кипящего бульона, вновь изменил температуру накаливания, и принялся тряпочкой протирать плиту от остатков пены и воды. – Тогда и сможешь его судить, Данте. – Он не видит племянника, но казалось, чувствует все смятение, охватившее мальчика, и всю его боль и сожаление. - Прости меня, дядя... Наверное... наверное, мне просто нужно привыкнуть, что он с нами... Я наверное пойду... На крыше буду, если что... – Он слышит, как тихо ступают прочь с кухню легкие ноги старшего племянника и только кивает, запоздало принимая извинение. Блуждающий взгляд натыкается на сковороду, с начинающим закипать маслом. Вот дело, он совсем забыл о своем намерении сделать близнецам на завтрак омлет. Он выключает эту конфорку и достает глубокую миску, в которую быстро разбивает принесенные кем-то из ребят яйца, сыпет соль, перец красный и черный, и уже собирается начать взбивать массу, как к нему подходит Сани и мягко, успокаивающе касается его руки. Теплая щека доверчиво жмется к его плечу, и Микеланджело с теплотой смотрит на сочувствующую мордашку племянника. - Да он успокоится. Дядя, все хорошо. Он успокоится, привыкнет. Я уже почти привык, - он ободряюще улыбается своему дяде и тот возвращает улыбку сторицей. - Спасибо, Сани. Зря я все-таки нашумел на него… давай сделаем омлет, и я схожу к нему наверх. Не должен мутант быть голодным!My worth is the look in your eyes My prize the smile playing tricks on your lips and I wonder again Do you ever dream of the world like I do