And our freedom's consuming itself What we've become It's contrary to what we want
...трещина росла изо дня в день. Поначалу едва заметная, тонкая как нить паутины, щедро опутывающей посеревшие от многолетней пыли провода, она, тем не менее, настойчиво вгрызалась в толстое стекло, медленно проникая все глубже и глубже — до тех самых пор, пока не опутала весь резервуар кривым, густо ветвящимся зигзагом. Подобно растению-паразиту, она спустилась к самому полу и остановилась лишь тогда, когда ее уродливый конец с едва различимым хрустом коснулся металлического обруча, служащего своеобразным держателем для огромной, вытянутой, полупрозрачной колбы. Этот импровизированный аквариум, наполненный странной, мутновато-зеленой жидкостью, стоял здесь уже очень много лет и, очевидно, был благополучно всеми позабыт... равно как и то существо, что молчаливо плавало в его темных глубинах все эти годы. Рослое, закованное в твердую костяную защиту и полностью обнаженное, оно частично смахивало на обычного человека, но в целом гораздо больше напоминало огромную прямоходящую рептилию, а если быть точнее — черепаху. Несмотря на то, что система подачи кислорода уже давно не функционировала, мутант казался скорее спящим, нежели умершим. Так, по крайней мере, могло показаться любому, кто рискнул бы ступить в леденящий сумрак заброшенного подземелья и посветить лучом фонарика на грязное, мутное стекло... Но лаборатория была заперта уже очень давно, чуть ли не доброе десятилетие тому назад. Все местное оборудование — некогда, безусловно, очень сложное и дорогостоящее, — ныне покрылось толстым слоем пыли и сильно проржавело, окончательно выйдя из строя. Тяжелые операционные столы были хаотично сдвинуты со своих мест; тускло поблескивали забытые кем-то впопыхах инструменты; по стенам и потолку медленно расползались темные пятна плесени. В безлюдном помещении царила могильная тишина, прерываемая лишь гулким эхом срывающихся сверху капель: вода уже давно просочилась сквозь толщу потрескавшегося бетона. Даже заполнившие округу ходячие трупы — и те не заползали в это богом забытое место, не находя здесь столь лакомой им человечины. Только странный мутант безмолвно ждал своего часа в темном резервуаре, ни живой, ни мертвый, да уродливая трещина медленно, но верно разрушала глухие стены его темницы.***
Это произошло очень внезапно — впрочем, равно как и все давно ожидаемое. Казавшееся крепким и надежным стекло попросту не выдержало и лопнуло, да с такой силой, что наполнявшая колбу жидкость шумной волной хлынула в разных направлениях, захватывая и унося за собой многочисленные осколки, куски отвалившейся с потолка штукатурки, скелеты мелких грызунов и прочий непривлекательный сор. Зеленокожее существо, секундой ранее заключенное в плену старого аквариума, грузным мешком вывалилось на влажный, побитый кафель — да так и замерло в полной неподвижности, лежа на боку и неудобно подвернув под себя руку. Вдоль стены с пронзительным писком промчались вспугнутые крысы, зажурчала растекающаяся по лаборатории вода... а затем все снова стихло. Около минуты мутант просто валялся в центре грязной лужи, не подавая никаких признаков жизни и даже не дыша. Та жидкая среда, в которой он пребывал последние десять лет, мешала ему сделать вздох и в какой-то степени "законсервировала" весь его организм, погрузив бедолагу в некое подобие глубокой комы... но теперь она исчезла, и легкие черепашки катастрофически нуждались в кислороде. Ничего удивительного в том, что в какой-то момент все тело мутанта резко содрогнулось, а сам он с характерным звуком выплеснул из себя порцию уже знакомой влаги — совсем как утопающий, в последний момент вытащенный обратно на песчаный берег. С огромным трудом перекатившись на живот, он немедленно зашелся судорожным, выворачивающим наизнанку кашлем. Прошло минут десять, прежде чем он постепенно успокоился и, полностью обессилевший, уткнулся физиономией в пол под собой. Мускулистые, крепкие плечи тяжело вздымались, а воздух с хрипом вырывался из широко распахнутого рта: отвыкшие от работы легкие все еще немилосердно жгло изнутри, как если бы он надышался угарного дыма. Хотя нет, эти ощущения были в стократ хуже. Сейчас черепашка больше всего напоминал только что родившегося младенца, делающего свой первый вздох. Не хватало только пронзительного, утробного вопля, исполненного агонии... Да и сознание мутанта, как ни странно, оказалось сознанием взрослой, половозрелой особи, способной думать, анализировать и строить логические выводы на основании получаемого опыта. Хотя, конечно, какие-то внятные мысли пришли ему в голову далеко не сразу, а лишь спустя определенное время, когда бедолага более-менее продышался и отчасти восстановил свои силы. "Где... где же я?" — содрогаясь от холода и боли, мутант предпринял неубедительную попытку приподнять голову... и тут же с тихим стоном уронил ее обратно на руки, борясь с тошнотой и головокружением. Так, хорошо, у него еще будет возможность узнать, что это за место и как он здесь очутился... Гораздо важнее было вспомнить, кто он и как его зовут. Донателло... Да, он Донателло, подросток-мутант-ниндзя-черепашка, как любил скороговоркой представляться Майки... Майки... где он? Где его братья? Он здесь... один? И где же, панцирь его дери, это пресловутое "здесь"? С трудом разлепив веки, Донни медленно обвел взглядом помещение, но это мало что ему дало: зрение после пережитого шока оказалось ни к черту, да и темно было хоть глаз выколи. Напрягшись, Дон все-таки оторвал голову от пола — о, господи, как бы он хотел вечно прижиматься виском к этому чудесному ледяному кафелю! Хотя, конечно, лежать так было ну очень холодно. "Мое тело... оно совсем меня не слушается," — в тихом отчаянии подумал изобретатель, силясь шевельнуть рукой или ногой — но те были как чугунные. Странно... Несмотря на ужасную боль и ломоту в мышцах, Донни не ощущал себя тяжело раненным или даже жестокого побитым. То есть, он, конечно, чувствовал себя так, будто его как следует прополоскали в сточных водах канализации, но, в целом, он казался самому себе просто сильно ослабевшим и, вдобавок, очень долго пробывшим в неподвижном состоянии. Раны, царапины и ушибы отсутствовали; панцирь вроде как был цел, кости тоже... Только легкие и горло по-прежнему страшно саднило, да в голове царил полный сумбур. Вдобавок, он был невообразимо голоден... и хотел пить. И, кажется, у него была температура... или, наоборот, он сильно замерз? Кто угодно растерялся бы от такого количества неприятных ощущений. Все еще тяжело дыша, Донателло предпринял еще несколько попыток встать или хотя бы принять сидячее положение, но в итоге ему удалось лишь перекатиться обратно на спину и слегка опереться на локти, невысоко подняв налитую свинцом, гудящую голову над полом. Перед глазами по-прежнему все плыло, но, напрягшись, Дон все-таки сумел выхватить из темноты силуэты ближайших к нему столов и приборов. Это место, где бы оно не находилось, больше всего смахивало на чью-то лабораторию... очень старую и грязную лабораторию. Почему здесь никого не было? Дон в глубоком смятении прислушался к давящей тишине, но не различил в ней ничего, кроме тихого копошения мышей в дальнем углу комнаты. Так... ладно, похоже, что он и вправду здесь совершенно один. Неважно, почему, главное, что он жив, а следовательно — должен поскорее выбираться из этого зловещего места. Его братья, наверно, с ума сходят от беспокойства... и Сплинтер... "И Мона," — сердце мутанта сжалось от острого чувства вины. Если бы он только смог вспомнить, что с ним произошло... как он вообще здесь очутился. Коли уж на то пошло, Донни даже не был в состоянии воскресить в своей памяти события последних дней. Как много времени он здесь провел? Ночь, сутки? Неделю?... Рука мутанта машинально скользнула к бедру, ожидая нащупать корпус черепахофона — но вместо этого сжалась в пустоте, не отыскав знакомого кармана. Опустив взгляд, Дон не нехотя заключил, что вся его одежда (если, конечно, можно было считать за одежду тяжелый кожаный пояс, ремни и защитные напульсники) куда-то исчезла. Не было с ним и его верного посоха-бо. Вновь подняв голову, черепашка еще раз огляделся по сторонам, впрочем, уже без особой надежды. Даже если его обмундирование было спрятано где-то поблизости, он вряд ли бы сумел отыскать его в кромешной тьме. А значит, он остался совершенно безоружным и, что хуже всего, полностью отрезанным от своих родных. "Скверно," — Дон, не удержавшись, поморщился — больше от досады, нежели от боли... хотя, он по-прежнему чувствовал себя ужаснее некуда. Но, он должен был двигаться, куда угодно, как угодно, лишь бы поскорее найти выход и вернуться домой. Глубоко вздохнув истерзанными легкими, гений предпринял еще одну попытку встать с залитого водой пола... На сей раз дело пошло несколько успешнее, но до предела истощенное тело настолько плохо слушалось своего обладателя, что ему пришлось чуть ли не ползком подобраться к ближайшему столу. С огромным трудом дотянувшись до одной из его ножек, Дон поочередно подволок к себе обе ноги и, чуть отдышавшись, начал медленно подниматься — сначала встав на оба колена, затем уже опираясь только на одно из них. И лишь с горем пополам приняв стоячее положение, Дон неподвижно замер на одном месте, решая, сумеет ли он самостоятельно преодолеть оставшееся расстояние до дверей. Пожалуй, он смог бы это сделать, двигаясь вдоль стены и опираясь о нее плечом... О том, как он будет двигаться дальше, очутившись за пределами комнаты, Дон пока что предпочитал не думать вовсе. Нервно сглотнув, изобретатель осторожно оторвал одну из ступней от пола и сделал неуверенный шаг вперед, медленно перенося свой вес... Хорошо, что он все еще держался за край металлической столешницы, иначе бы он с воплем полетел обратно в лужу. Коротко охнув, черепашка несколько мгновений отплясывал вялое подобие лезгинки на отчаянно подгибающихся ногах — и в итоге с донельзя усталым и мрачным видом замер там же, где он стоял до этого. "Еще раз... надо пытаться," — довольно жестко обратился мутант к самому себе и, немного передохнув, предпринял повторную попытку сойти с места. На сей раз он, к счастью, не упал, но был весьма близок к этому. Вдобавок, голова отчаянно кружилась: попробуй, пройдись по комнате в таком состоянии!... "Ну же, Донни, шевелись... одной ногой, теперь другой... это проще простого," — то и дело подбадривал себя гений, по мере того, как он коротенькими шажками перемещался по направлению к дверям лаборатории. Слепо нашарив рукой стену, черепашка издал короткий облегченный вздох: теперь он, по крайней мере, мог не бояться потерять равновесия. Бледно-зеленое лицо мутанта казалось до предела напряженным и сосредоточенным; капельки холодного пота скользили по сморщенному лбу, затекая в глаза, отчего изобретателю то и дело приходилось вытирать их рукой — зрение и так сильно его подводило... "Ну, наконец-то," — мысленно проворчал Донателло, добравшись-таки до тяжелых металлических дверей. Петли сильно проржавели, и мутант потратил добрых минут пятнадцать только на то, чтобы приоткрыть их хотя бы на пару десятков сантиметров. Главное — суметь пролезть в образовавшуюся щель и не застрять при этом... Учитывая, что за спиной выпячивал массивный черепаший панцирь — задача не из легких. "Давай, давай, давай..." — крепко стиснув зубы, Дон медленно и осторожно втиснулся в проем, игнорируя неприятный скрежет железа о его твердую костяную защиту и отчаянно помогая себе обеими руками. Пожалуй, это был один из тех астрономически редких моментов, когда шестоносец благодарил судьбу за то, что ему повезло уродиться самым худым и стройным из всей четверки... В какой-то степени, удачному прохождению данного препятствия сопутствовала и значительная потеря массы вследствие длительного заточения в водяном резервуаре, но разве Донни мог об этом знать? "Есть!" — чуть ли не мешком вывалившись по другую сторону дверного проема, мутант устало сполз на пол... и скорбно смерил взглядом длиннющий темный коридор, который ему, по всей видимости, еще только предстояло пройти. Глубоко вздохнув, Донателло заставил себя вновь подняться на ноги: некогда было отдыхать, нужно было искать выход. "Здесь тихо... слишком тихо," — испачканная, мокрая ладонь медленно скользила по шероховатой стене, подстраховывая мутанта от внезапного падения, а заодно помогая ему сориентироваться в кромешной тьме. Осторожно ступая по безлюдному коридору, Донни без особой надежды прислушивался к царящему в здании безмолвию. До чуткого слуха изобретателя не доносилось ни отзвуков чужих голосов, ни мерного гула работающих электроприборов, ни даже характерного шума проезжающих мимо здания автомобилей. Что ж, последнее, вероятно, было вызвано тем, что лаборатория находилась несколькими ярусами ниже уровня земли... Достигнув конца погруженного во мрак прохода, Дон толкнул очередную скрипучую дверь и неожиданно пребольно врезался во что-то ногой. Поджав ступню и крепко схватившись рукой за ноющие от удара пальцы, Донателло попытался разглядеть, что за предмет столь негостеприимно поприветствовал крадущегося в темноте мутанта. Ступенька... значит, он отыскал лестницу. Неплохо... очень неплохо. Взбодрившись, гений с великой предосторожностью начал подниматься вверх, не забывая крепко держаться за покосившиеся поручни. Интересно, сколько здесь было этажей? Дону казалось, что вокруг стало значительно светлее; по крайней мере, теперь он хотя бы мог разглядеть, куда ему ставить ногу. Да и воздух казался гораздо более сухим и теплым — хороший знак. Похоже, что ему все-таки удалось выбраться из подвальных помещений... Поднявшись еще на один пролет, умник остановился напротив еще одной тяжелой металлической двери, за которой, как вскоре выяснилось, находился очередной коридор, идентичный тому, что он миновал ранее. Ну, с тем значительным отличием, что здесь было значительно светлее, чем внизу: тусклые пучки солнечного света косо лились сквозь годами немытые окна, пятнами ложась на грязный пол и частично освещая дорогу. Дон, впрочем, не спешил идти дальше. Восхождение по лестнице отняло у него те жалкие остатки сил, которые оставались у него после взлома дверей лаборатории. Пошатываясь, изобретатель приблизился к одному из окон и, тяжело опершись руками о подоконник, мутным взглядом уставился наружу. Сквозь пыльное стекло мало что можно было понять и рассмотреть, но, судя по темным, приземистым силуэтам ближайших домов, здание, в котором находился сейчас Дон, располагалось где-то на окраине города... наверно. Мутант в очередной раз поразился царящей за окном тишине. Куда, черт подери, могли подеваться извечные нью-йоркские пробки? Нахмурившись, Донателло ухватился за потрескавшуюся, пыльную раму и резко дернул ту на себя. Непривычно яркий свет пребольно резанул чувствительные, воспаленные глаза; черепашке понадобилась минута или две, чтобы суметь отнять ладонь от лица и, отчаянно морщась и гримасничая, вновь выглянуть наружу. Прохладный, ласковый ветерок приятно остудил его пылающую, влажную от проступившего пота кожу и показался на удивление свежим, фактически полностью лишенным столь привычных обонянию выхлопных газов. Странно... На совершенно пустой улице действительно не обнаружилось ни одного автомобиля — за исключением тех нескольких древних развалюх, что одиноко ютились вдоль обочины. Которая, к слову, как-то совсем уж густо поросла травой... Вздрогнув от леденящей душу догадки, мутант поднял взгляд выше — и медленно попятился прочь от подоконника, не желая верить зияющим провалам пустых окон в здании напротив. Создавалось впечатление, что чуть ли не вся улица попросту вымерла... нет, это слишком нехорошее слово — как будто люди в спешке покинули родные дома, причем уже очень давно. Донни заставил себя вновь приблизиться к распахнутому окну, теперь уже куда внимательнее изучая открывающуюся ему панораму. Близился вечер: солнце уже наполовину скрылось за крышами домов, и длинные, холодные тени перемежались с ярко-золотыми, хорошо освещенными участками, контрастными полосами рассекавшими безлюдную улицу. Черепашка молчаливо повел головой, скользя взглядом по тротуару... и настороженно замер, выхватив чей-то темный, медленно движущийся силуэт у ближайшего перекрестка. Секунду-две Донни разрывался между желанием громко окликнуть незнакомца и банальной осторожностью. В конце концов, он же мутант, и неподготовленный человек наверняка до смерти испугается при виде огромной вопящей черепахи, отчаянно размахивающей руками в оконном проеме... С другой стороны, с городом явно творилось что-то неладное. То, что (или кто) вынудило обычных горожан в панике покинуть их жилища, в любом случае должно было быть в разы страшнее большой зеленой тортиллы... Словом, Донателло счел ситуацию достаточно, гм, нестандартной, чтобы наплевать на скрытность и таки попытаться привлечь к себе внимание. Улегшись пластроном на замызганный подоконник, изобретатель набрал в грудь побольше воздуха, готовясь достаточно громко крикнуть... да так и замер с широко распахнутым ртом, чувствуя, что в данный момент он не способен не то, чтобы заорать — даже просто сказать хоть что-нибудь. Голосовые связки совершенно не реагировали на посылаемые мозгом нервные импульсы, лишь слабо вибрируя при попытках издать как-либо звук. В результате, из горла вырывалось лишь жалкое, глухое сипение. А замеченный им ранее человек, тем временем, медленно и неуклонно двигался дальше, совершенно не подозревая о бедном мутанте, чуть ли не в панике смотрящем ему вслед. Определенно, если Донни хотел выяснить, что приключилось с городом за время его отсутствия, то ему следовало как можно быстрее выбраться на улицу и броситься вдогонку незнакомцу, пока тот окончательно не скрылся из виду. Сжав руки в кулаки, Донателло рывком отстранился от подоконника и чуть ли не вприпрыжку рванул по коридору, наплевав на слабость, головокружение и неукротимую дрожь в коленях. "Пожалуйста, только никуда не сворачивайте!..."***
К тому моменту, когда изобретатель, наконец-то, оказался снаружи, солнце уже полностью исчезло за высотками, и большая часть улицы погрузилась в прохладный сумрак. Донни буквально вылетел через парадные двери, так и не встретив на своем пути ни единой живой души, и, шумно отдуваясь, замер на самом краю проездной части, непривычно тихой и безлюдной. Ему потребовалось немало времени, чтобы отыскать верный путь наружу, и теперь гений совершенно справедливо опасался, что замеченный им человек уже успел скрыться в сложном лабиринте городских проулков... что, к счастью, было совсем не так. Оглядевшись, Дон обнаружил, что его "жертва" не успела уйти достаточно далеко: как раз в этот момент она медленно, шаркающе переходило пустынный перекресток. Торопливо утерев рукой свежую порцию выступившего на лице пота, мутант бегом устремился следом за незнакомцем, игнорируя колющую боль в правом боку: как-то не до того было. "Мистер!... Эй!..." — хотел было крикнуть он, но, понятное дело, сумел извлечь из себя только череду невнятных хрипов. Тем не менее, человек впереди замер и вроде как напрягся, услыхав подозрительные звуки у себя за спиной. Донни усилием воли заставил себя замедлить бег: он всерьез опасался, что случайный прохожий придет в неописуемый ужас при виде стремительно летящей в его направлении и жутко грычащей при этом рептилии. Как плохо, что на нем нет никакой одежды... Так бы он, хотя бы, спрятал от незнакомца свою необычную глазастую физиономию. "Только... только не бойтесь меня... я могу не найти никого другого, кто смог бы объяснить мне, что произошло с этим городом!" — мысленно взмолился инженер, окончательно переходя на шаг и теперь уже медленно приближаясь к мужчине со спины. Да, похоже, что это был мужчина, причем какой-то потрепанный: в дырявом, заляпанном грязью плаще, наполовину босой и весь какой-то всклокоченный... Уже оказавшись от него на расстоянии в примерно десять шагов, Дон отчего-то притормозил, а затем и вовсе остановился, держась одной рукой за дергающийся от напряжения бок. "С вами... все в порядке?" — этот вопрос так и вертелся у него на языке, но черепашка знал, что он все равно не сможет задать его вслух. К слову, ему следовало подумать, как он вообще сможет переговорить с этим горожанином, будучи не в состоянии выдавить из себя ни звука. Мда, осечка. Донни шумно вздохнул, как-то устало и беспомощно сверля взглядом лысеющий затылок мужчины и терпеливо дожидаясь, пока тот медленно обернется. Ох, лучше бы уж не оборачивался вовсе. Первые несколько мгновений Донателло просто молча смотрел в лицо незнакомца: заостренное, осунувшееся, с запавшими щеками и... одним отсутствующим глазом. Второй, уцелевший глаз казался подернутым трупной пленкой и смотрел куда-то вверх, в темнеющее небо, а сквозь лопнувшие на подбородке кожу и плоть отчетливо проглядывал желтоватый строй гниющих зубов. Вдобавок, одно плечо уродца было вздернуто чуть выше другого, а ступни заплетались не хуже, чем у самого Дона... Последний не мог даже закричать от охватившего его животного ужаса — да и куда ему, без голоса-то! Так что, бедолаге только и оставалось, что в полном шоке разевать рот, не веря собственным глазам и напрочь отказываясь искать разумное объяснение происходящему. Этот мужчина... этот человек... он был мертв, это все что Донни мог о нем сказать. И черт его знал, как он умудрялся все еще держаться на ногах и вообще двигаться. Донателло даже думать об этом не хотел. Это было слишком уж далеко от пределов его понимания. Это просто было... слишком. Еще пару секунд оба существа немо взирали друг на друга, причем для того, чтобы увидеть Дона, ходячему трупу пришлось крутануть "здоровым" глазом вниз — и, наверное, именно это кошмарное зрелище выдернуло бедного гения из охватившего его оцепенения. Как хорошо, что Дон не мог завопить от ужаса — иначе бы на его душераздирающие крики непременно сбежался еще целый район точно таких же мертвяков. Резко отшатнувшись, Донателло инстинктивно загородился от мертвеца обеими руками, причем как раз в тот момент, когда последний, наконец, "ожил" и с глухим рокотанием двинулся точно на невесть откуда взявшегося позади него мутанта, вполне себе живого и тепленького, а следовательно — очень сытного и наверняка очень вкусного. Этого угрожающего движения оказалось более чем достаточно, чтобы Донни резко крутанулся на пятках и из-за всех сил помчался в обратном направлении, стремясь во что бы то ни стало оказаться как можно дальше от безглазого страшилища. Панцирь, как будто бы ему было мало болезненного пробуждения на холодном полу заброшенной лаборатории!... "Бежатьбежатьбежатьбежать..." Поравнявшись с уже знакомым ему зданием, Донателло дернулся было в его сторону, желая вбежать в те же самые двери, из которых он вывалился всего пару минут тому назад, но в последний момент передумал и понесся дальше, лихорадочно выискивая взглядом канализационный люк. Даже несмотря на охватившую мутанта панику, он все-таки умудрился сообразить, что ему будет гораздо правильнее вернуться в родное — и безопасное! — убежище, чем невесть сколько времени прятаться в заброшенном доме, в котором, вероятно, могли находиться и другие ходячие мертвецы... Ну почему, почему это обязательно должен был быть зомби-апокалипсис! Почему не нападение орды ниндзя Клана Фут, почему не инопланетное вторжение кренгов?!... Где-то далеко за спиной шумно хрипел и пристукивал зубами преследовавший Дона труп — похоже, последний не желал вот так запросто расставаться со столь радушно пожаловавшим к нему черепашьим деликатесом. Мысленно проклиная весь этот спятивший свет, Дон стремительно нырнул в ближайшую к нему подворотню, где ему, наконец, повезло натолкнуться на старый канализационный колодец. Упав на колени рядом с ним, Донателло из-за всех сил рванул тяжелую крышку и, выпрямившись, несколько раз крутанулся вокруг оси, держа импровизированный снаряд на вытянутых руках. Выскочивший из-за угла мертвец не успел уклониться от летящего в него металлического диска и в итоге бесформенной кучей рухнул на мокрый асфальт. Оторванная голова с неприятным стуком откатилась мимо замершего у дыры мутанта, вызвав у последнего сильнейший рвотный позыв. Донни торопливо прижал ладонь ко рту, беспокоясь, что его вот-вот вывернет наизнанку (хотя рвать ему все равно было нечем), и как-то неуклюже скользнул, нет, сиганул прямиком в зияющий чернотой провал — у гения не было ни малейшего желания проверять, в каком состоянии находился его преследователь. Чуть ли не кубарем скатившись по старой, шаткой лестнице, Дон шумно приземлился на самое дно колодца и, отчаянно спотыкаясь, отшатнулся на пару шагов назад, до тех пор, пока не врезался панцирем в каменную кладку — стену канализационного тоннеля. Ноги отказывались держать своего владельца, и тот немедленно сполз вниз по стенке, плюхнувшись задом в куда-то в грязную лужу. Сердце колотилось так, что, кажется, грозило вот-вот выскочить из горла... Тяжело переводя дух, изобретатель какое-то время неотрывно смотрел на постепенно тускнеющий круг света у себя над головой: спустится ли мертвец за ним, сможет ли двигаться без головы? Минуты текли одна за другой, но никто не торопился сунуть нос в канализационное отверстие... В конце концов Дон устало выдохнул и накрыл глаза ладонью, силясь хоть немного успокоиться. "Это просто какой-то кошмар... Этого просто не может быть!..." — рука гения с тихим плеском упала в воду, а сам он бессильно откинул голову назад, уже будучи не в состоянии даже просто пошевелиться. Этот безумный рывок окончательно подорвал его силы, а ведь их и так было немного. Крупно дрожа от нервного и физического перенапряжения — шутка ли, с размаху метнуть тяжеленный канализационный люк! — Донни надолго замер в одной позе, практически не подавая признаков жизни. Похоже, что сознание надолго покинуло изнеможенный рассудок мутанта, а иначе бы он уже давно сошел с ума от пережитого им стресса.***
Когда изобретатель вновь пришел в себя, небо над его головой уже окончательно стемнело, и теперь Донателло вновь оказался в кромешной тьме. Чуток поморгав, гений зябко поерзал на месте, осознавая, что большая часть его тела уже давно закоченела от промозглого холода. Сколько... сколько же он здесь просидел? Может, час, может, больше — сказать точно не представлялось возможным. Все тело страшно ломило, а в голове царил какой-то тягучий туман. Прижав ладонь ко лбу, Донни едва не обжегся о собственную кожу: кажется, у него был жар... Что неудивительно. Определенно, ему следовало как можно скорее выбраться из этой чертовой лужи и отыскать дорогу к убежищу. Кто мог знать, как много ходячих трупов наводнило заброшенную канализацию... Донателло аж передернулся при воспоминании о недавней встрече с одноглазым мертвяком. На самом деле, это было не столько страшно, сколько просто очень внезапно и омерзительно. Донни вот уже в который раз пожалел, что у него нет с собой хоть какого-нибудь оружия... или хотя бы карманного фонарика. Перспектива на ощупь пробираться по темному подземелью ничуть его не радовала, но что поделать — не лезть же обратно в ту подворотню. Тем более, что гений не представлял, как он будет карабкаться в таком состоянии по этим ржавым, ненадежным ступеням. Он и стоять-то мог с огромным трудом, лишь опираясь рукой о скользкую стену... Черепашка снова тяжело вздохнул, осознав, что он не имеет ни малейшего представления о том, куда нужно идти. Прекрасно... Блуждать ему по этим лабиринтам до самого скончания веков. "Или до первой встречи с местными зомби," — эта простая, но жуткая мысль вызвала очередной приступ неконтролируемой нервной дрожи. Ничего не попишешь — надо хотя бы попытаться. Прихрамывая, изобретатель медленно и осторожно двинулся вперед, стараясь при этом не думать о том, что он будет делать, если вдруг окажется, что все его родные тоже превратились в ходячих мертвецов. "С ними все в полном порядке," — довольно жестко одернул себя Донни, продолжая слепо вышагивать в полной темноте. — "Чтобы уничтожить твою семью, нужно что-то сильно покруче, чем просто орда голодных мертвецов... Не думай об этом, просто иди вперед. Давай, вот так..." Рука мутанта, дотоле скользившая по шероховатой кирпичной клади, неожиданно провалилась куда-то в пустоту, и Дон по инерции пошатнулся следом, теряя равновесие. В первый миг он вообще ничего не понял, но затем смекнул, что тоннель просто свернул куда-то в сторону. Выпрямившись и заново отыскав себе опору, Донателло покорно развернулся на 90 градусов и двинулся дальше, чувствуя, как лужи под его босыми ступнями потихоньку мельчают. Хороший знак... Еще примерно полчаса мутант все также монотонно шлепал куда-то вперед, пока, наконец, не приблизился к очередному колодцу, ведущему на поверхность. Сквозь крупные отверстия в люке тускло струился лунный свет, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Дон смог оглядеть доступную ему часть тоннеля и, к радости своей, признать в ней один из нескольких альтернативных путей, ведущих прямиком к убежищу. Теперь уже даже сильнейший озноб и страшная усталость отодвинулись куда-то на задний план: черепашка ускорил шаг, ковыляющей походкой приближаясь к хорошо знакомому ему коридору. Вот и трубы, маскирующие вход в подземелье: только дерни на себя один из этих металлических клапанов, и часть тяжелой каменной стены с тихим шумом отодвинется в сторонку. Он прекрасно знал об этом, потому что сам же придумал и построил данную систему. Путаясь в собственных ногах, мутант приблизился к стене и чуть ли не всем телом повис на вожделенном рычаге: тот покорно лег в ладонь, приводя в действие хитроумный механизм. Дождавшись, пока дверь откроется, Донателло поспешно скользнул внутрь... да так и замер на пороге, бестолково пялясь в темноту. Обычно под потолком ярко горели электрические лампы, но сейчас в подземелье царили непроглядный сумрак и гробовая тишина... совсем как снаружи. Сердце Донни упало при осознании того, что убежище, возможно, уже давно пустует. Хотя, быть может, ребята просто спали... или что-то случилось с проводкой. Не долго думая, мутант спешно рванул вниз по каменным ступеням и первым делом толкнул в стороны раздвижные деревянные панели, отделяющие комнату мастера Сплинтера от остальной части подземелья. — Ххх... м-мма... — ох уж эти чертовы голосовые связки. Впрочем, он уже и так понял, что здесь никого нет: в комнате сэнсэя было также тихо и темно, как и везде. Гений молча отошел от дверного проема, чувствуя, как его грудь распирает от какой-то необъяснимой, горькой тоски. "Где же вы, ребята?..." Несколько мгновений Донателло просто тихо стоял на одном месте, пытаясь решить, что ему делать дальше... а затем, вздрогнув, медленно обернулся назад: быть может, ему просто почудилось, но за его спиной как будто раздался тихий скрип диванных пружин. Широко распахнув глаза, изобретатель напряженно всматривался вглубь темного помещения, пытаясь понять, с кем конкретно он имеет дело. Было бы очень глупо напороться на мертвяка в собственном доме... или еще на какое чудище. Хотя, Донателло и сам мог напугать кого угодно: хрипящая, неподвижно замершая на одном месте, зловещая тень с тускло поблескивающими во мраке бельмами глаз... Так себе зрелище, одним словом. "Пожалуйста... пусть это будет кто-нибудь из ребят..." — нет, встреча с зомби уже не пугала его... вернее, пугала, но не так сильно, как крушение последней из оставшихся надежд. Подслеповато щуря глаза, Дон молча наблюдал за тем, как от дивана медленно отрывается точно такой же крупный силуэт: определенно, это не был человек, но и ходячий труп — тоже... а значит... "Майки..." — если бы у изобретателя спросили, как именно он догадался, с кем имеет дело, то Донни вряд ли смог бы дать логичный и однозначный ответ. Это было почти на уровне инстинкта. Волна горячего облегчения затопила душу черепашки, и тот как во сне сделал порывистый шаг вперед, готовясь заключить младшего брата в радостные объятия... но Микеланджело так резко отпрянул от него назад, что аж с размаху налетел панцирем на все тот же диван, едва не опрокинув его. Донателло вынужденно остановился, непонимающе глядя в лицо весельчака: что... что не так? Чего он так сильно испугался? Гений нахмурился, не зная, как ему поступить: Майки, кажется, был готов вот-вот грохнуться в обморок от ничем не объяснимого ужаса. Помешкав, гений сделал еще один шаг вперед, намереваясь успокоить невесть с чего разволновавшегося брата... В этот момент владелец нунчак стремительно вскинул обе руки в каком-то лихорадочном, защитном жесте, и Дон немедленно замер как вкопанный. Карие глаза потрясенно округлились при виде уродливого обрубка на месте одной из конечностей брата... Что это такое, черт подери?!... Происходящее явно выходило за рамки его понимания. Чувствуя, что еще немного — и он окончательно слетит с катушек, Донателло как во сне сделал шаг назад и неожиданно пошатнулся, чувствуя, как вся комната плывет у него перед глазами... а в следующее мгновение с грохотом обрушился на пол, вот уже второй раз за вечер потеряв сознание.