Сердца чудовищ

В комнате тихо плавились свечи, капая воском на свои медные постаменты. Молодой человек, сидящий за столом и читающий при их свете какой-то слегка пожелтевший от времени пергамент, время от времени вскакивал, подходил к окну и с нервным прищуром вглядывался вдаль. За окном стояла темная южная ночь, громко пели цикады, и мерцали звезды. Чуть дальше, за пределами дворцового парка, кипела ночная жизнь и изредка выплескивалась из-за запертых дверей на полутемные улицы. Молодой человек тер виски и вновь возвращался за стол. Иссиня-черные пряди падали на глаза, он раздраженно убирал их за уши; он нервничал. Вставал и ходил по комнате, не знал, чем себя занять, в десятый раз перечитывал строки, не вникая в их смысл. Молодой человек был по-своему очень красив. Слишком красив, чтоб казаться мужественным, хотя и недостаточно красив, чтоб казаться развращенным. Он смотрел на людей прямо и искренне, верил в справедливость и тяжело переживал чужую боль. И волновался за друзей. Когда, наконец, за дверью послышались шаги, и кто-то осторожно постучал – три коротких паузы, одна долгая, – он сорвался с места так быстро, что едва не уронил стул, на котором сидел. Подошел, как подлетел, к двери и распахнул ее, впуская позднего посетителя. - Боги и святые, Хайнэ, ну почему так долго-то? – спросил, не удержавшись, и порывисто обнял закутанную в темный плащ фигуру. – Я уже начал думать, что тебя поймали и сейчас волокут на допрос в Канцелярию. Из-под капюшона послышался легкий смешок: - Меня не так-то просто поймать, мой дорогой принц, а если уж ты меня отпустишь, то я даже расскажу, что все прошло удачно. Аслан тоже рассмеялся и отступил на шаг, давая возможность товарищу сбросить плащ и удобно рассесться в кресле. - У тебя, кстати, есть что-нибудь выпить? Нет-нет, воды или чая, - замахал руками Хайнэ, видя, что друг взялся за кувшин с вином. Принц подал ему стакан с водой, и он выпил всю воду в несколько глотков, словно только что выбрался из пустыни или глубокого «запоя». - Рассказывай, - строго приказал Аслан. – У тебя получилось? - Получилось. Конечно, пришлось их немного поубеждать, но я даже сэкономил тебе несколько тысяч… не надо так хмуриться, когда твои братья спохватятся и перекроют нам доступ к казне, лишние деньги будут кстати. Но, в общем-то, гвардия пойдет за нами. Особенно подневольная ее часть. - Ты сказал им, что в конце их ждет свобода? - Так или иначе. Не смотри на меня так. Мы оба знаем, что они будут за тебя проливать кровь, а значит – будут и смерти. Постарайся смириться с этой мыслью, Ас. - Я понимаю, - он ответил и отвел глаза. На самом деле, он не понимал, не хотел понимать и не хотел мириться со смертью. Равно как и с несправедливостью. Проблема заключалась лишь в том, что и то, и другое было неотъемлемой частью его жизни. Хайнэ встал и подошел к другу, обнимая за плечи. - В общем-то, еще не поздно все остановить… - начал он, но Аслан его перебил, расправил плечи, как истинный наследник престола, сбрасывая чужие руки и высоко держа подбородок: - Нет, то, что начато – остановить невозможно. А то я себя чувствую не лучше, чем тот птенец, запертый Алем в четырех стенах: кормят по расписанию, холят, лелеют, но за один неверный шаг – продадут или вовсе уничтожат. - Ты все же обладаешь большей свободой действий… - … и намерен ею воспользоваться, - принц улыбнулся. – Ты посидишь еще со мной или спать пойдешь? - Спааать, - довольно протянул Хайнэ и тряхнул рыжей челкой, отбрасывая ее со лба: - Если ты не обидишься, конечно. - Нет, что ты! У тебя был насыщенный день. И, кстати, могу тебя поздравить: я только сейчас заметил, что у тебя больше нет аркадийского акцента. - Хорош бы я был, если б каждая придворная собака могла распознать во мне агента вражеской империи! Они рассмеялись оба. - Иди уже спать… агент, - сказал, наконец, Аслан, и Хайнэ, коротко поклонившись и пожелав принцу приятных снов, ушел. А тот сложил бумаги на столе, спрятав придуманный ими план действий между рукописями стихов. Хайнэ же, вернувшись в предоставленную ему комнату, достал из стола бумагу и чернила и быстрым, аккуратным почерком написал два письма. Первое было длинным и начиналось словами: «Привет, братишка! Надеюсь, у тебя все в порядке. Я слышал…». А второе – совсем коротким. «Все готово, жду необходимых указаний». В ту же ночь две пестрые птички, дальние родственники привычных розаррийцам голубей, вспорхнули с балкона особняка младшего принца Маргрейсов. И когда проснулись ястребы внутренней разведки, птички были уже достаточно далеко, их отлет никого не заинтересовал. Ведь голуби не летают ночью.