Сердца чудовищ

- Итак, господин Дюрандаль, Вы ничего не хотите мне рассказать? - Прежде я хотел бы узнать, что мне инкриминируют, - посол держался прямо до неестественности. Спокойный взгляд, расправленные, несмотря на скованные запястья, плечи. Это несколько выбивало из колеи: Баш ожидал от аркадийца истерики, угроз, паники, никак не этого спокойствия… и даже – благожелательности. - Что-что? – спросил недоуменно. Мерзавец вздохнул: - В чем меня обвиняют? Этот показательный арест… должна же быть некая серьезная причина для него, верно? - Вот об этом я и хотел с Вами поговорить… - снова начал заготовленную фразу рыцарь, но его опять перебили: - Простите, Вы хотели, чтоб я сам Вам рассказал, в чем меня можно обвинить? Баш скрипнул зубами: - Вы подделали документы с предложением от Вашего сената. - Я этого не совершал, - Гилберт дернул плечами. – У Вас есть доказательства против меня? Глава ордена удивленно посмотрел на него. И даже в какой-то момент почти поверил. Почти – потому что был твердо уверен: аркадийцу нельзя верить. Ни на гил. Вот такой вот забавный каламбур получается. - У нас есть документы. Этого достаточно. - О. Понятно, - посол выразительно покачал головой. – Очень… разумно. А почему тогда Вы не предъявили мне обвинения непосредственно при получении писем, при свидетелях, а выждали некоторое время, чтоб неожиданно нагрянуть вечером и привести в Ваши казематы? Чтоб успеть создать подделку? - Что? Ты хочешь сказать, что… - от подобной наглости Баш растерял все желание соблюдать этикет. - Что я передавал Вам предложение о заключении договора на торговлю. Оформленное согласно всем правилам и абсолютно официальное. И я понятия не имею о том, в чем Вы пытаетесь меня обвинить. Желтые глаза – действительно желтые, только что зрачки круглые, а так точно ведь нелюдь! – смотрели сейчас на рыцаря строго и укоризненно, как будто Баш был мальчишкой, пытающимся втянуть взрослого в нелепую игру. - Отпираться глупо… Дюрандаль изобразил на своем лице ироничное удивление. - … в любом случае, ты нам скоро все расскажешь, - рыцарь старался сохранять спокойствие. В конце концов, что он, не ожидал что ли, что дипломат ни черта не признает добровольно? - И о подделках, и об эльфийской цацке, которая тебе зачем-то понадобилась. У нас есть способы разговорить тебя, о которых ты и не догадываешься… - А, - понимающе кивнул аркадиец. – Вы, вероятно, имеете в виду, что наконец-то начнете думать. У Баша фон Ронсенберга с самоконтролем все было в порядке. Но в этот момент ему ужасно захотелось врезать по самоуверенно ухмыляющейся посольской роже. Еле удержался. - Послушаем, как ты запоешь чуть позже, - мрачно изрек и вышел из камеры. Повернулся к стражнику на вахте: - Наручники не снимать, еды не давать, разговоры не разговаривать. Тут ему, - он вспомнил разговор и мстительно, намеренно громко произнес: - … казематы, а не курорт. Аркадиец в камере фыркнул издевательски и прислонился к стене.