***
Ее очередной раз вывернуло наизнанку. И теперь, когда она сидела, согнувшись в три погибели возле унитаза, не было смысла и дальше себе врать. Никакое отравление и расстройство на нервной почве не могло заставить ее бежать в туалет каждое утро. Этому было всего лишь одно объяснение, и именно оно пугало больше всего. Никита не была из тех, кто прячется от своих страхов, и потому в тот же день, записавшись к гинекологу, подтвердила свою догадку: она беременна. У женщины даже не возникло сомнения, кто может быть отцом, и с тем же пришла уверенность сохранить ребенка. Это была единственная ниточка, связавшая ее с тем, чье имя она боялась произносить даже во сне. Но тут же вставал вопрос: как это сделать? Она, конечно, уже не просто оперативник, а преемница своего отца, и попутно шеф первого отдела, но это не давало ей столько свободы, чтобы спокойно выносить ребенка. Никите нужно было с кем-то посоветоваться, и единственным человеком, которому она могла здесь доверять, был старик Вальтер. Он все так же хозяйничал в оружейке, несмотря на свой более чем преклонный возраст. — Привет, моя сладкая, — радушно поздоровался он с ней, как только она вошла в оружейку. — Здравствуй, — улыбнулась она, последнему своему другу. — Выглядишь скверно, — покачал головой Вальтер. — А чувствую себя еще хуже, — согласно кивнула она, опускаясь на диван. — Не время расслабляться, сладкая, — тихо проговорил старик, — Сейчас будет очень жарко: стая осталась без вожака, и они перегрызут глотки друг другу ради твоего места. — Честно, мне плевать, — фыркнула женщина. Она не просила этого. Все решили за нее. — Это неправильно, — покачал головой Вальтер. Он и сам не раз хотел послать все эту контору с ее правилами и законами, но знал, что после этого дорога ему одна — в «Белую комнату», а оттуда не возвращаются. И меньше всего он хотел такой участи для «своей девочки». — Наверное, ты прав, — вздохнула женщина. — Но все стало так сложно. — А когда было легко? — проворчал старый друг. — Все течет, крошка, все меняется, но это не значит, что мы должны терять надежду, — и тихо добавил: — Ты не должна терять надежду. — Да, все хорошо, — улыбнулась Никита, не решаясь рассказать оружейнику о своей тайне. Вальтер, знавший ее уже не первый год, заметил, что тут нечто иное, чем просто апатия после потери любимого. Мужчина выглянул в коридор, посмотрел по сторонам и, увидев, что он практически пуст, закрыл помещение оружейки. — Рассказывай, в чем дело? — сказал он тут же серьезным тоном. — Ну… — женщина почувствовала себя, как дочь перед отцом, — Я беременна, и — да, это точно, и — нет, я не собираюсь делать аборт, — предвосхитила она его последующие вопросы. — Но как тогда?! — засеменил он из угла в угол, едва не хватаясь за голову. Вальтер уже не первый раз наблюдал такую ситуацию среди оперативников «Первого отдела», и всегда такие истории заканчивались по-разному: от банальной расходной миссии до сделки, как это было с матерью Джейсона и Биркоффа. Ребенок — это слабое место, что подтвердила недавняя история с Майклом и Адамом, благодаря которой Центр и потерял своего главу. Если бы Никита до сих пор оставалась простым оперативником, то ничем хорошим это не кончилось, но она стала шефом «Первого отдела», и это давало один, хотя бы призрачный, шанс на то, что ей удастся сохранить ребенка. Но вот как? Вальтер остановился на середине оружейки и посмотрел на женщину. — Позвони своей сестре, — сказал он тихо. — Мишель? — удивилась Никита. — Ну, возможно, у тебя есть еще какая-то сестра, — саркастично фыркнул старик, такая ирония была ему непривычна, но вся напряженность ситуации требовала хоть какой-то отдушины, пусть даже в виде сарказма. — Из-за меня погиб наш отец, вряд ли она станет мне помогать. Да и чем? — с сомнением отозвалась она. — В гибели Мистера Джонса ты не виновата, — покачал головой старый друг. — И твой отец просил тебя продолжить его дело. — А что дальше? — Никита старалась уловить хоть малейшую ниточку, способную помочь ей, но пока не находила. Она с надеждой посмотрела на Вальтера. — Мишель долго работала с Мистером Джонсом, и должна знать, кто тебе может помочь. Кто захочет тебе помочь. Доводы Вальтера были сумасшедшими, но одновременно самыми логичными. Вечером Никита набрала номер телефона сестры. — Да, слушаю, — прозвучал в трубке как всегда спокойный голос Мишель. Этим она напоминала несгибаемую Мэдлен. Внешне отношение младшей сестры к Никите после произошедшего на мосту никак не изменилось, лишь появилось больше льда в голосе. Хотя Никита не так часто общалась с ней, чтобы судить объективно. — Мишель, мне нужно с тобой встретиться. — Хорошо. Когда? — Сегодня вечером. — Приезжай. Все тот же шикарный особняк, в который Никита проникла меньше года назад. И с приходом в который ее жизнь в очередной раз перевернулась с ног на голову. Мишель вышла к ней навстречу. Как всегда в строгом сером костюме, с волосами собранными в тугой пучок. — Здравствуй. — Здравствуй, — попыталась улыбнуться ей Никита. Уже второй раз за день она чувствовала себя неловко. И это она, которая прошла огонь и воду, прошла все круги ада, а сейчас чувствовала себя растерянной. — Так в чем дело? — сразу прямо спросила Мишель. — Мне нужна помощь, — медленно произнесла Никита, решив тоже не тянуть кота за хвост: — Я беременна. И хочу сохранить ребенка. На лице младшей сестры появилось удивление. — И что ты хочешь от меня? — спросила она Никиту. — Сказать, кто может мне помочь, — подавшись вперед, ответила женщина. Мишель задумалась, перебирая в памяти всю верхушку Центра — Совет, которым раньше руководил ее отец. Мысль об отце тонкой иглой вошла в сердце, заставив задохнуться и почувствовать подступающие к глазам слезы. Следом за болью пришла злость на старшую сестру. Ведь из—за ее ухажера… Девушка остановила себя и заставила эти два чувства скрыться в самом дальнем уголке души. Отец хотел, чтобы Никита стала его преемницей, а, значит, она должна помогать новообретённой сестре и присматривать за ней, как раньше за ним. — Я не знаю, — покачала головой Мишель. Никита отвернулась к окну, чтобы собеседница не увидела наполнивших глаза слез. «И на что я надеялась, дурочка? — ругала себя женщина, — Столько лет уже живет в этом мире призраков. Уже перестала мечтать о свободе и нормальной жизни. А тут — ребенок… — Никита грустно усмехнулась. — Бред. Блажь». Она уже повернулась, собираясь уходить, как голос сестры остановил ее: — Я устрою тебе встречу с Мистером Дрейком. Он был другом мо… нашего отца. Возможно, он сможет помочь. — Спасибо, — улыбнулась Никита и повторила: — Спасибо. — Не за что еще благодарить, — покачала головой Мишель и предупредила: — Если он согласится помочь, то это тебе будет дорого стоит. — Я знаю, — кивнула Никита, — в этом мире за все нужно платить, особенно, за чужую жизнь и чужое счастье. Через два дня Никита зашла в кабинет с угольно-черными стенами. За длинным стеклянным столом сидел седовласый мужчина лет шестидесяти. Он чем-то напоминал Пола Вульфа, но только глаза цвета темного шоколада казались добрее. — Никита, здравствуйте, — поднялся он ей навстречу, протягивая руку для приветствия. — Здравствуйте, Мистер Дрейк, — попыталась улыбнуться в ответ женщина, и протянула свою, подрагивающую от волнения. Эти два дня она была как на иголках: нервничала, плохо спала, да и вообще чувствовала себя как в первые дни в «Отделе». Хотя, даже тогда она чувствовала себя уверенней. Списав свое состояние на гормональные изменения, неизбежные в ее положении, она все-таки постаралась взять себя в руки. — Присаживайтесь, — он указал на кресло у стола. Никита не стала отказываться, так как чувствовала, что ноги начинают подкашиваться, что было непростительно. — Я очень сожалею о гибели вашего отца, — с искреннем сожалением произнес мистер Дрейк. — Он был моим другом. — Спасибо, — кивнула Никита, ожидая, когда с официальной частью будет покончено, и они смогут перейти к делу. — Ну, вы пришли ко мне с каким-то делом? — он, скорее, утверждал, чем спрашивал. — Да, очень деликатным делом, — подтвердила Никита. — Это сложно, — признал Мистер Дрейк после того, как Никита рассказала о своем положении и желании оставить ребенка. — Так вы мне поможете? — ее голос дрогнул, как ни старалась она скрыть волнение. — Ну, дорогая, — мужчина накрыл ее ладонь, со сжатыми в кулак пальцами, — вам нельзя нервничать. Никита лишь молча кивнула, соглашаясь. Беременность действительно сделала ее более сентиментальной, даже слабой. Нет, нельзя было этого показывать, иначе… конец. — Это сложно, но я не сказал, что не могу это устроить, — продолжил он. — Только у меня будет условие. Никита вся напряглась в ожидании. — Я, как и ваш отец, считаю, что лучшего кандидата на пост главы «Центра», чем вы, не найти. И также я знаю о вашем нежелании принимать эту должность. Даже после тех событий на мосту. Пока вас спасает только ваша молодость, но пройдет время, и, когда уже я уйду на покой, вам все же придется сделать это. — А вы так уверены, что его займете? — не удержалась от сарказма женщина. — Уверен, — спокойно ответил Мистер Дрейк. — Так же, как и в том, что после меня его займете вы. Именно это будет моей ценой за жизнь вашего ребенка. Мужчина навис над ней, сверля глазами, которые уже не казались такими добрыми: — Ну, что, вы согласны? Никита поняла, что, наконец, та ловушка, в которой она находилась со смерти отца, захлопнулась. Ребенок, который еще даже не родился, уже стал надежным рычагом для управления ею. Что же будет дальше? «Я уже потеряла свободу, жизнь, друзей, отца, любимого человека, — взвесила она все за и против, — но у меня есть единственный шанс подарить, а не отнимать, жизнь. Ради этого можно отдать себя в рабство». — Согласна, сэр, — произнесла она. — Вот и хорошо, — улыбнулся мужчина. — Пока ваше положение стало не настолько очевидно, закончите самые срочные дела в отделе и найдите себе преемника. — Конечно, — со всем возможным спокойствием сказала она, — спасибо, сэр. — Не за что, дорогая, — улыбнулся ей мужчина. — Берегите себя. Через пять месяцев ее отправили в Швецию в частную клинику, под фальшивым именем. Еще через три с половиной месяца она родила здоровую, красивую девочку, которую назвала Моник, и которая была так похожа на своего отца, всем, кроме цвета глаз.***
Звонок мобильника заставил отвлечься от воспоминаний. Никита нажала кнопку вызова: — Да, Мишель? — Мы выяснили, кто был кротом. — Хорошо, уже еду. Положив трубку, женщина вдавила педаль газа.