Коронованный наемник

Снег сухо скрипел под сапогами, сзади рвано дышал, всхрапывая, конь, и Рималлу казалось, что ноги отяжелели от бремени сомнений, а в спину дышат назойливые непрошенные мысли. Он был прав. Эру, он, бесспорно, был прав, но отчего же тогда плечи сгибались под гнетом гнусного чувства собственного ничтожества? К Морготу… Целитель распрямился, откидывая с лица наспех заплетенные, заиндевевшие волосы. Это естественные сомнения. Привычная потребность следовать за командиром и не отбиваться от своего отряда. Именно она гонится за ним, сковывая ноги властной хваткой. И она же застит здравый смысл всем тем, кто остался позади, в дебрях этого страшного княжества. Ведомые ею, они не умеют сбросить с глаз пелену мелочной повседневности, где на первом плане всегда стоят преданность сюзерену, воинская честь и личная отвага. Громкие слова, простые правила, удобные рамки… Да как же вы не понимаете, безумцы… Принц уйдет, придут и уйдут другие. Не стоит обольщаться, всякого эльфа тоже в свой час настигнет смерть… Но останется раса, останется кровь, останется племя. Не это ли вечно, незыблемо, священно? Не за это ли тысячи Квенди во все времена складывали головы на бесчисленных полях брани? Так как же вы не хотите понять… Здесь, за рекой, среди этих неприветливых лесов разверзается зловонная бездна. И в ней таится смерть эльфийского рода. Не та чистая, достойная смерть, о которой после поют менестрели. Отвратительная, позорная гибель… С дерева ссыпался снежный намет, потревоженный случайной птицей. Рималл машинально отряхнул плечи, чувствуя пробирающиеся под воротник холодные капли тающих снежинок, и зябко передернул плечами. Вы все видели Леголаса… Эру, вы все осуждаете меня, вы думаете, что я равнодушно отшатнулся от принца. Откуда вам знать, какой болью заходится мое сердце, стоит мне лишь вспомнить звериный оскал его лица… Оно прячется здесь… Оно таится за стволами, хоронится в оврагах, это проклятие, бесчестящее, уродующее, губящее чистоту нашей расы. И потому здесь не место ни одному эльфу… Рималл часто задышал, не замечая, как прикусывает до крови губу. В горле клокотала злость, в глазах стояли слезы, и эльф был счастлив, что идет во главе колонны, и некому видеть его перекошенное внутренней борьбой лицо. Они идут за ним… Молча сверлят его спину колючими взглядами, и все же идут. Малодушные мерзавцы… Он готов поклясться, что все они попросту трусили сказать эти слова: «Я хочу уйти». А бояться тут нечего, олухи… Ничто не может уравновесить на чашах весов важность сохранения своей эльфийской сущности. Да, считайте его ничтожеством, отступником, предателем. Но он один нашел в себе смелость честно заявить о своем уходе, и тем самым проложил тропу прочим. Те же, оставшиеся… Помоги им Элберет. Сарн, морготов выскочка... Он всегда был безрассудным идиотом, всегда первым лез под стрелы, и сейчас тоже с готовностью сует голову Мелькору в пасть, затягивая за собою остальных. Рималл резко выдохнул, подавляя жгучее колотье едкого чувства неприязни, всегда всколыхиваемого одним воспоминанием о Сарне. И тут же новая мысль всплыла на поверхность забродившего раздражения: не этим ли Сарн ему так непереносим? Именно этим умением безоглядно идти вслед за своими убеждениями и приоритетами? Рималла занимает судьба будущих поколений эльфов, которым угрожает страшное проклятие, поразившее принца… А Сарн не думает об этих безымянных грядущих Квенди. Он предан самому принцу и готов идти за ним на смерть, здесь, сейчас, немедля… Целитель стиснул кулак, бессознательно обрывая с края плаща галуны. Едва ли в мире найдется кто-то, готовый так же пойти на край света за него, за Рималла. Так что же это, правота дальновидного ума или банальная зависть? Моргот… Рималл почувствовал, что размышления заводят его в тупик, где вскоре останется лишь с бессильной яростью биться лбом в стену собственных бесполезных сомнений. С отвращением сплюнув кровь, сочащуюся из прокушенных губ, он обернулся: - Прибавим шагу! Тучи сгущаются, не иначе, быть непогоде! …Они были в пути два дня. Сначала утоптанная дорога гладко стелилась под ногами лошадей, и впереди ждал дом, и даже королевский гнев не мог затмить радости ожидания встречи с родным лесом и семьями. И принятое решение казалось единственно, несомненно правильным. И мысли катились по такой же гладкой и утоптанной колее: они шли на войну с орками, а оказались завлечены в западню неведомой, чудовищной опасности, угрожавшей не смертью, а намного худшим несчастием. Обманутый ничего не должен лжецу. А потому они вправе уйти, покуда еще можно вырваться из ловушки недоброго княжества. Печаль по принцу тяжелым камнем лежала на каждом сердце, и в споро двигавшейся колонне всадников не слышно было ни песен, ни смеха, что всегда сопровождают возвращающийся с войны отряд. Но принц утратил благословенный огонь, зажженный Эру в своих первых детях. А потому о нем оставалось лишь скорбеть, памятуя, что простому эльфу не дано вновь разжечь это пламя. Слишком хорошо в Лихолесье знали старинные легенды о первых орках… Но Тон-Гарт остался далеко позади. Там же остались утоптанные дороги, проложенные ногами охотников и лесорубов, двадцать семь соратников, презревших здравый смысл… и ровно ложащаяся в строку уверенность в собственном благоразумии. Теперь лес был укрыт толстым слоем слежавшегося снега, там и сям скрывавшего предательские узлы корней и пни. Давно не хоженые тропы бугрились рыхлыми сугробами, где вязли ноги коней, и эльфы спешились, чтоб не обременять и без того уставших продираться сквозь снег животных. Двое скакунов поранились о прячущиеся в снежном колобродье коряги и теперь прихрамывали. По сторонам дороги, то там, то здесь встречались брошенные деревни. Крыши провалились под тяжестью снега, стены и частоколы потемнели от дождей, и эти селенья казались тронутыми тлением трупами, брошенными неведомым убийцей в лесу. Чем дальше уходили эльфы в лес, к границам княжества, тем тягостней был этот путь… Эти занесенные тропы, эти молчаливые руины деревень безмолвно напоминали им, что не победителями они уходят из Ирин-Таура. Они бежали, бросив все на полдороге, спасаясь от того, от чего еще недавно защищали обитателей этих покинутых селений. Они не привыкли сбегать с поля боя… Но страшное лицо принца, недавно боготворимого ими, а ныне павшего жертвой худшего из недугов, неотступно стояло перед глазами. И они шли вперед, продираясь сквозь бурелом, ведя в поводу хрипящих коней, отряхивая обтрепавшиеся плащи от налипшего снега и украдкой опасливо бросая беглый взгляд друг другу в лицо. И ни один не мог сказать наверняка, что высматривал он в чужих чертах. Отражение собственных сомнений и страха? Тень поддержки? Или первые ужасные признаки неведомой болезни? Я могу долго шагать рядом с этой тихой, усталой колонной, равняясь то с одним, то с другим, взглядывая в их глаза. Мне трудно поведать вам, что скрывается за сумрачным фасадом обожженных холодом лиц, сжатых губ, покрытых изморозью прядей, что выбились из кос и падают теперь седыми лоскутами на воротники камзолов. Каждый думает о своих заботах, должно быть. Но за одно я могу вам поручиться – ни одного из них не оставляет ощущение неправильности происходящего. Они несколько месяцев сражались, то с реальными врагами, то с призраками, они, казалось, были готовы стоять насмерть. А сейчас они просто уходили, никем не остановленные, никем не окликнутые, будто брели с поля боя, помилованные врагом, разжав пальцы и безвольно уронив клинки. Странно, но многих из них пуще всего жгло не ощущение предательства, не трепет перед гневом короля, чьего сына они покинули на милость мелькорову. Последний взгляд Сарна, сухое «доброго пути» - вот, что ржавой иглой сидело в душе, не давая отшвырнуть сомнения прочь. Сарн не был таким… Он не умел молча злиться, он вспыхивал яростью, охотно лез в драку, сыпал бранью и так же быстро отходил. И потому это короткое прощание и тень разочарования на дне глаз донельзя обидно всплывали сейчас в памяти… …Окрик Рималла заставил эльфов встрепенуться. Да, тревожная тишина больше не окутывала лес плотным ватным покрывалом. Ветер, поднявшийся где-то в выси, протяжно стонал в верхних ветвях деревьев, раскачивая застывшие кроны, отрясая вниз тяжелые снежные осыпи и со звонким хрустом обламывая промерзшие сучки. В прорехах лесного полога виднелось небо, грязно-серое, наливающееся густой синевой, словно свежий кровоподтек. Лошади всполошено прядали ушами, фыркали, предчувствуя бурю. - Нужно найти укрытие, - донесся сквозь вой ветра голос Алорна, - падающей сосной по темени схлопотать – невелика радость. Но, будто назло, брошенных деревень по пути уже почти полдня не попадалось, а до ближайшей гряды скал, меж которых можно было переждать пургу, лежало не менее пяти лиг густого леса, заваленного буреломом и худо различимого в поднимающихся первых снежных вихрях. - Держитесь, - отозвался Рималл, - успокаивайте коней, река неподалеку. Если сумеем до темноты добраться до моста – ночь проведем уже в лихолесской крепости. Пурга не теряла времени, и за следующий час разыгралась в полную силу. Ветер завывал оголодавшим волком, толстые ветки обламывались, рушась вниз, ломая на своем пути хрусткую мелочь и тяжелыми массами обрушиваясь наземь. Снег мириадами колких крупиц носился в воздухе, жаля обнаженные участки кожи, врываясь в рот при каждом вдохе, слепя глаза. С пяти шагов с трудом можно было различить ствол, ноги цеплялись за упавшие сучья, а каждое падение грозило ранениями о те же невидимые препятствия, вроде веток и коряг. Пусть эльфийские сапоги не проваливались в глубокий снег, а сильные ноги долго не знали усталости, но лошадям приходилось плохо. Перепуганные кони вязли в сугробах, мотали головами, шарахались от хозяйских рук, и эльфы, невзирая на адскую стужу, один за другим снимали плащи, накидывая их на лошадиные головы и пытаясь утихомирить скакунов. - Держитесь! – снова прорвался сквозь пургу прерывистый крик Рималла, - лес редеет! Скоро мост! Пересчитайте друг друга! - Все на месте, - донесся через четверть часа задыхающийся голос Эвеглира, - Гэлторн ранен, не ускоряйте шаг! Рималл досадливо пробормотал что-то – любая задержка сейчас была совсем не ко времени, но в этой снежной сумятице им еще свезло, что пока что дело обошлось лишь одним раненым. - Я сейчас, погодите! – крикнул он в ответ и побрел назад. Шепча заговорные слова над скрипящим зубами Гэлторном, нащупывая закоченевшими пальцами прямо сквозь сапог неловкий изгиб вывихнутой щиколотки, он беззвучно молился. Старая крепость на том берегу реки, гулкая, вечно холодная, с узкими бойницами для лучников, казалась ему желанней Валинора. - Моргот! – рыкнул Гэлторн, когда Рималл резко повернул ему ступню, а потом осторожно пошевелил ногой. - Идти сможешь? – Рималл потирал ладони, разогревшиеся от врачевания. - Дойду, брат, не тревожься, - эльф поднялся на ноги, припадая на вправленную ногу, - благодарствуй. Еще два часа спустя эльфы вышли на опушку леса, окунувшись в непроглядный разгул беснующегося снежного крошева. Здесь мир терял границы, уже не обозначенный стволами деревьев и не отчеркнутый кронами. Здесь небо и земля, верх и низ слились в общей воющей круговерти, словно неразумные живые существа неосторожно угодили в молотилку, полную визжащей, грохочущей массы истязаемых колосьев, хрупких зерен и соломенных отрепьев. - Ну же, - шептал Рималл, не чувствуя схваченных морозом губ, - еще немного… Ему уже казалось, что это неистовство стихии – последняя подлость страшного княжества, стремящегося не упустить рвущихся на волю жертв. Что стоит перейти на тот берег – и пурга не достанет их там, укрытых защитою родного леса. Еще немного, еще не больше лиги… Кони уже не бились в руках хозяев, они хрипло, со свистом втягивали студеный снежный сумрак, устало выпрастывая ноги из сугробов. Восемнадцать беглецов, полуослепших от летящего снега, продрогших, иссеченных ледяной картечью пурги, рвались сквозь ревущую стыть к берегу реки, светлеющей впереди едва различимой широкой лентой. Ближе, еще ближе… Вот уже берег чуть заметно уклоняется вниз, где-то здесь, совсем неподалеку должен быть широкий прочный мост, обозначенный толстыми резными столбами и гордо называемый Княжьим. Где же он… - Кто-нибудь видит мост? – крикнул целитель, вглядываясь во тьму. Неужели они заплутали и вышли к реке не в том месте. Разделиться, чтоб осмотреть берег? Нет, это опасно, в пурге легко потерять друг друга. - Рималл!! – донесся справа голос одного из лихолесцев. В нем звучал странный надрыв, уколовший целителя предчувствием безымянной беды. Он попытался броситься на зов. Утомленные ноги оскальзывались в ворохах белой крупы, волнами бегущей по земле, гонимой ветром. Плащ путался в лодыжках, легкие горели. Шаг за шагом он рвался вперед, туда, на несущий несчастье оклик. Вот и берег, и резные столбы молчаливыми стражами высятся среди снежного марева. Рималл выбросил руки вперед, обхватывая столб, шершавый и обледеневший, посмотрел вперед… Моста не было. Лишь обугленные вороха покореженных огнем досок лежали на льду замерзшей реки, меж полыней, пробитых падающими бревнами и теперь щерящихся черными оскалами. А там, вдали, едва виднелся за пеленою бури высокий берег родного Лихолесья, казавшийся уже почти достигнутым. *** Несколько мгновений Рималл стоял у обрыва берега, все так же держась за столб, словно ища в нем осязаемый кусок реальности среди мешанины снега и ветра. Итак, моста нет… Нет… Сожжен чьей-то вероломной, злой рукой… Пурга была не последней подлостью… Вот они, новые козни проклятого Ирин-Таура, мелькоровой западни… - Рималл! Как же прав он был, стремясь унести отсюда ноги, как глупо терзал себя эти два дня беспочвенными самобичеваниями… - Рималл!! Проклятое княжество, проклятая земля, проклятые твари… Целитель зарычал сквозь сжатые зубы и остервенело ударил кулаком в столб, раз, другой, третий. Как ненавидел он сейчас все это: треплемые ветром сосны, колючий снег, темное небо… Как ненавидел он Леголаса, притащившего их сюда на погибель, короля, пославшего их в эту дыру, Сарна, равнодушно отпустившего их из Тон-Гарта, где сейчас тепло, и крепкие стены оберегают от пурги. Как отчаянно ненавидел он самого себя, уведшего соратников из безопасного убежища… - Рималл, олух, да очнись же! Кто-то хватал его за руки, и целитель вдруг очнулся, в одночасье ощутив боль в разбитом кулаке. Вплотную к нему стоял лучник Вериам, синеватые от холода губы что-то быстро говорили, покрытые инеем брови сурово сошлись к переносью. Рималл тряхнул головой, отгоняя душный, бессильный гнев, а Вериам вдруг ударил его в плечо: - Ты чего обмер, дурень! Мост не от ветра, поди, обвалился! Засада это! Только в пургу нас достать стрелами непросто. Улепетывать надо, пока не улегся ветер! - Но мост… - обожженное горло разодрал кашель, а Вериам торопливо поднес к губам целителя флягу. От вина жжение усилилось, но кашлять Рималл перестал, лишь тяжко дыша. - Моргот с ним, с мостом, - Вериам почти кричал, - на то и зима, чтоб по рекам пешком бегать. Гляди, брат, в полыньях края какие. Выдержит лед, надо только лошадей осторожно вести, а там уж Эру велик. Вериам был прав, и Рималл ощутил, как сжатая в груди пружина чуть ослабла. Верно, реку можно пересечь по льду. Прочие уже стягивали к пологому участку берега лошадей, снова набрасывая на конские морды плащи, чтоб животные не паниковали при переправе. Кто-то торопливо поправлял сапоги, кто-то туже затягивал ремни оружия. Переход реки по льду с лошадьми – всегда непростая затея, и, пусть лихолесцам она была вовсе не внове, никто не собирался недооценивать серьезности предстоящего пути. - Я пойду первым, - безапелляционно отрезал Вериам, перехватывая тесьму плаща одной рукой и завязывая мягким узлом на шее своего коня, - гляну, крепок ли лед дальше. Похоже, безумные глаза целителя там, у столбов, заставили лучника перехватить кормило руководства. Но Рималлу не было дела до командирских лавров. Его глаза были прикованы к темной стене леса за рекой. Они должны дойти туда… И не важно, кто ими командует. Вериам ступил на лед, властно увлекая за собой скакуна. Тот фыркнул, оскальзываясь, мотнул головой, но пошел дальше. Еще шаг, и еще, и снова конь захрипел, заполошно упираясь в лед копытами, а Вериам настойчиво влек его за собой под взволнованными взглядами соратников. - Вперед, - кивнул Рималл, берясь за гриву своего коня, а к берегу уже подошел Эвеглир. Они не успели спуститься на лед. Едва все эльфы сгрудились у пологого спуска, в завывания ветра вклинился новый звук, высокое, протяжное стенание, которое нельзя спутать с воем пурги. - Это варги! – резко выкликнул Алорн, хватаясь за древко лука, - засада! - Спокойно! – оборвал его Рималл, - переходите. Ветер мешает, но я слышу мало голосов. Покуда прочие подоспеют – мы уж на том берегу будем. С этими словами целитель сбросил с плеча лук и выхватил стрелу. - Переходите же. Я увел вас из столицы, мне и отвечать за все. - Рималл, - Эвеглир шагнул назад, но целитель рявкнул: - Переходите!! В сгущающихся сумерках из вьюжной закипи вынырнули два всадника верхом на могучих хищниках, вихрем мчавшихся вперед. Один резко взмахнул рукой, видимо, что-то крича, но ветер смешал его голос с пургой, донеся лишь обрывок звука. Он требовал остановиться. Рималл скрипнул зубами. Чернокровые твари… Они что же, ждут, что эльфы попросту сдадутся им? Целитель вскинул лук, а всадник снова повелительно взмахнул рукой. - Катись к Мандосу, - пробормотал Рималл, натянул тетиву и выстрелил… *** На бегу застегивая фибулу плаща, Леголас несся вслед за Йолафом к выходу из пещерных лабиринтов. Он не задавал вопросов, уверенный, что рыцарь и сам все поведает ему без лишних слов, но удивлен он не был. Едва ли стоило ожидать, что с его уходом в Тон-Гарте воцарятся мир и покой. В гроте у входа гулял резкий, пронизывающий ветер, наметавший у каменистого порога волнистые сугробы, а наливающийся сумерками лес снаружи был плохо различим за воющими снежными вихрями. У самого выхода откуда-то из темноты вынырнул Селевон, подставляя лобастую голову под ладонь хозяина. Йолаф же негромко свистнул, и к нему бесшумно скользнула темно-серая тень. Обернувшись, Леголас увидел огромного матерого варга. Раскосые глаза поблескивали зеленым в отблесках факела, морда слегка серебрилась, будто тронутая сединой, левое ухо было раздвоено, видимо, в каком-то давнем бою разорванное клыками противника. - Настоящий гигант, - негромко отметил лихолесец, - я не знал прежде, что вы тоже ездите на варгах. - Только я, - коротко пояснил рыцарь, отстегивая меч и прилаживая его в заплечные ножны, - прочие мои соратники ездят на лошадях. Но вопросы о хищнике могли погодить. Вскочив верхом, Йолаф направил было зверя в проем, ведущий наружу, но у самого порога грота придержал варга – видимо, пришло время объяснений. Рыцарь обернулся к лихолесцу, сдвигая брови: - Леголас… В Тон-Гарте большие изменения. Два дня тому назад командование гарнизоном принял новый комендант из твоих подчиненных по имени Сарн… Это имя укололо принца неожиданной болью, словно напомнив о давней и тяжелой утрате, а рыцарь продолжал: -… Это не все. В столице осталось лишь двадцать семь эльфов, остальные покинули Тон-Гарт и идут к границе. Они возвращаются в Лихолесье. Леголас замер. Известие об отступничестве соратников не могло всерьез удивить его после той отвратительной сцены у скального форта. Но где-то на самом дне души в нем, наперекор всему, жила твердая уверенность, что его отряд неколебим. С ним или без него, его воины устоят перед любыми раздорами. Что ж… Он и от себя уже давно не знает, чего ожидать. Что проку сокрушаться о том, что другие не оправдали ожиданий… Все эти мысли вереницей пронеслись в растревоженном уме, а Йолаф, меж тем, отрывисто продолжал: - Восемнадцать отколовшихся идут к Княжьему мосту. Но Сармагат не намерен отпускать их, а потому мост был сожжен еще сегодня до полудня. Принц вскинул голову, порываясь что-то сказать, но рыцарь упреждающе вскинул ладонь: - Погоди, сейчас растолкую. Твои парни не дети малые, они захотят перейти реку по льду, не иначе. На то у Сармагата и расчет. Там, у моста, лед с виду толстый. А на деле из самого дна ключи бьют, лед, как глазурь на пироге, местами прочный – а местами тонкий, ноздреватый. Пешком, да без лат, еще перебежишь, помолясь. А с конем – верная смерть, течение лютое. Причем ключи те к середине ближе, как раз от берега отойти дадут. Гиблое место, одним словом, много там народу на дне успокоилось. Я малость поздно узнал про всю эту затею, последние дни плохо вести ходят. Но сейчас пурга, бойцам твоим с лошадьми трудно. Мы должны их опередить и не дать на лед сунуться. - Откуда эти сведения? – Леголас ощущал, как под кирасой пленной птицей колотится сердце. - Об этом после, - отрезал Йолаф, - тронулись. Варги одним движением пригнули головы и ринулись наружу, навстречу непогоде. Ветер наотмашь стегнул по лицу упругим хлыстом, но Леголас резко и жадно вдохнул ледяную свежесть ненастного вечера, изгоняя из легких факельный дым. Он устал прятаться под землей. Моргот подери, он эльф, а не гоблин… Ледяная крупа дробно и зло секла лицо, капюшон тут же слетел, и разом заледенели губы. И все же лихолесец чувствовал, как накативший от рассказа Йолафа душный страх шелухой слетает с души. Страх не терпит движения, господа… Поспешите ему навстречу, и он тут же малодушно спрячет уродливое лицо в липкие ладони. Восемнадцать… Едва ли не половина отряда, ведь в фортах были погибшие… А он даже не знает их имен. Он, приведший их сюда, не ведает, кто из его воинов уже лежит в этой стылой, неприютной земле. Леголас зарычал, впиваясь клыками в губы, и дал варгу шенкеля. Поздно, Моргот, поздно горевать по погибшим друзьям. Сейчас все, что ему осталось, это попытаться спасти тех, кто еще жив. Варги неслись вперед, перелетая через овраги, фыркая и разбрасывая тучи снега. Непостижимым чутьем угадывали готовые обвалиться сверху толстые сучья, лавировали в воющих потоках ветра, словно верткие лодки, ведомые в бурном море искусной рукой. Близилась ночь, и в подлеске, где неистовствовали снежные вихри, было почти темно. Но звери не подвели. Трудно сказать, сколько времени длился этот полуслепой отчаянный путь, однако в свой срок варги вынесли седоков на опушку, еще не налившуюся непроглядным ночным мраком. Ветер метнулся в лицо с новой силой, и скакун Йолафа издал долгий протяжный вой с резким всхлипом в конце. - Подкуп почуял коней. Эльфы рядом, - невнятно долетел до Леголаса голос рыцаря. «Какой, к балрогам, подкуп?» - мельком подумал лихолесец, но размышлять об этом было не ко времени. Впереди показалась река, и глаза Леголаса, все так же по-эльфийски… а быть может, по-орочьи зоркие, уже различали в полумраке пурги одинокие столбы. Ближе, еще, и Селевон хрипит, вскидывая голову, а у столбов не видно ни души… Неужели они опоздали? А пурга все яростнее бушевала, словно пыталась доказать жалким комочкам горячей живой плоти, что их мелкие дрязги, обиды, тревоги и амбиции ничтожны в ее ледяных, беспощадных объятиях. Но где же они… Готовый отчаяться, Леголас приподнялся на спине варга, взмахивая рукой: - Ээээй!!! Именем государя Трандуила!!! В ответ лишь выл ветер, но принц снова и снова выкрикивал этот привычный всем отцовским подданным оклик в надежде удержать неразличимых в снежной круговерти соратников от опасного пути. - Стойте!!! Где бы вы ни были, стойте, олухи!!! – обдирая горло студеными когтями непогоды, рявкнул Леголас в последнем чаянии настичь криком тех, кого пурга скрывала от глаз. Этот оклик не остался без ответа… Несколько секунд спустя, из сгущающегося мрака со свистом вылетела белоперая стрела, бессильно воткнувшись в снег. Еще никогда лихолесский кронпринц не был так рад нацеленному в него выстрелу. Но Йолаф не разделял его радости… - Осторожно, сумасшедший! Мы на варгах, нас примут за орков и расстреляют еще до того, как мы успеем приблизиться! - Меня нет нужды «принимать за орка»… - пробормотал Леголас и снова понукнул Селевона. Он не опасался стрел. Ветер сбивал линию прицела, да и кирасу он в келье не забыл. Сейчас важнее была не его жизнь… Рядом выругался Йолаф, но не отстал ни на дюйм. Селевон фыркнул, но и Леголас уже чувствовал доносимый ветром запах пота усталых лошадей. Еще немного… И в этот миг визгливые завывания ветра разорвал новый звук. Громкий сухой треск разнесся над рекой, и вслед за ним взвился отчаянный крик нескольких голосов, заглушаемый конским ржанием… *** Они приближались, мчались по снегу, словно тени, издевательски легко перелетая через крутые хребты островерхих сугробов. Они даже не поднимали луков, словно самонадеянно убежденные в беспомощности своей легкой добычи. Один из них кричал что-то, но встречный ветер смешивал слова, унося в стылую снежную даль. Рималл не ощущал, как пересохло горло от рваного дыхания. Он остановит их… Он непременно остановит чернокровых ублюдков… Пусть он останется здесь, в этом снегу, но его соратники, доверившиеся ему и последовавшие за ним, непременно успеют перейти реку… Вот уже Эвеглир, до последнего момента стоявший у кромки берега, обернулся на Рималла, ступил на лед, вплел пальцы в конскую гриву и растворился в снежной закипи ветра. Пусть лишь с того берега донесется свист, что возвестит о первом переправившемся, и Рималл сможет пойти за ними… Целитель выхватил новую стрелу, оттянул закоченевшими пальцами тетиву, прицелился… Он не успел выстрелить второй раз. Оттуда, из темноты, скрывавшей реку, раздался ужасный треск, мучительно заржала лошадь, а следом взорвался многоголосый крик: - Лед! Лед проваливается!! Назад, братья, отходите назад!!! - Рималл слышал, как Вериам отчаянно выкрикнул это последнее «назад!», когда его голос отчеркнул короткий всхлип: эльфа утянул под воду конь… Целитель уже не помнил о приближавшихся врагах. Уронив лук, он опрометью бросился туда, во тьму, где ржали лошади, кричали гибнущие соратники, грохотали, взвизгивая и переворачиваясь, льдины… Не спрашивайте, зачем было мчаться на верную смерть, еще больше отягощая собою проламывающиеся пласты мутного речного льда. Он не рассуждал в этот миг, все сознание, весь разум были до краев полны выворачивающего наизнанку ужаса, гнавшего его все дальше и дальше, к ним, тем, кого он так хотел спасти, а привел в западню… …Это был ад. Льдины, словно живые, кувыркались под оскальзывающимися сапогами, обнажая бугристую обратную сторону, сталкивались, гремели, дробясь на куски и с победным звоном разбрызгивая фонтаны взблескивающего крошева. Шесть коней бились в черной воде, вскидывая морды и пытаясь опереться копытами на края разраставшейся полыньи, а лед снова и снова кололся под тяжестью животных, вновь опрокидывая в студеную черноту закоченевшие тела. Девять эльфов отчаянно хватались за мокрые конские шеи немеющими пальцами. Они не боялись сгинуть в ледяной бездне, они лишь пытались направить тонущих лошадей к берегу. А течение не собиралось отпускать незваных гостей. Могучие стремительные струи обвивались ледяными щупальцами вокруг ног и рук, волокли за плащи, засасывая под нетронутый ледяной покров, а следом неслись тяжелые глыбы выломанных льдин, от которых нужно было успевать уворачиваться, то стремительно ныряя, то отшатываясь и рискуя попасть под новый удар. Оставшиеся на целом льду пытались отвести назад остальных коней, протягивали руки и ножны упавшим. Вот один из эльфов выбрался на лед, второй, третий… В общем шуме не сразу удалось услышать утробный гул, когда целый участок льда заколебался под ногами, и вдруг огромный кусок, будто отколотый землетрясением остров, накренился, сбрасывая в воду стоявших на нем пятерых лихолесцев, и с отрывистым ворчанием развалился надвое. … Алорн, ухватившись за шею коня, влек перепуганное животное к кромке воды. Эру, они не так уж далеко от берега… - Берегись!!! Алорн, сзади!!! – эльф машинально разжал пальцы и ушел под воду, слыша сквозь студеную толщу рваный звук толчка и надрывное ржание. Вынырнул, задыхаясь от холода, и увидел лишь покачивающуюся у самого лица окровавленную льдину, а в двух футах от него, мучительно взбрыкивая ногами, скрывался под водой конь с широкой раной на шее. Алорн лишь ощутил, как вскипают в горле то ли слезы, то ли брань, когда чья-то рука снова рванула его под воду, и новая льдина пронеслась над головой. Опять вырвавшись на поверхность, он увидел неестественно фиолетовое лицо Гэлторна. - Спасибо… - обронил он вместе с выплескивающейся изо рта водой, а рядом вынырнул еще кто-то, отталкивая очередной ледяной снаряд и оставляя на ледяной кромке следы крови. Похоже, это был конец… Оставалось надеяться, что не все сейчас барахтаются в ненасытной утробе реки, что кто-то остался там, на берегу. И в этот миг Гэлторн вскинулся, глядя за плечо Алорна: - Что за балрог?.. – пробормотал он невнятно, но Алорн уже тоже обернулся назад: прямо по зыбкой мозаике льдин к ним несся темный силуэт. - Мелькорово ребро! Варг! – захлебнулся неподалеку голос Эвеглира. По качающимся льдинам к эльфам мчался огромный хищник, на его спине сидел… человек. Без плаща, насквозь мокрый от летящих брызг, из-за плеча торчала рукоять клинка. Вот варг взлетел вверх, точно приземляясь всеми четырьмя лапами на скользкий островок, так, что эльфам был виден иней на темной морде зверя. Всадник нагнулся вперед, ухватил Эвеглира за ремень кирасы и выдернул из воды, а к оставшимся в воде эльфам уже спешил второй всадник на таком же страшном скакуне… … Рималл метался по краю полыньи. Ему удалось вытащить всего двоих, один из эльфов был ранен краями льдин, а только что прямо на глазах целителя утонул конь. От бессилия, горя, ужаса хотелось в голос выть, каждый крик, доносившийся из марева снега, мог быть чьим-то предсмертным криком. Раненый обессиленно лежал на льду, и темные ручейки скользили из-под его спины к краю воды. Второй уже протягивал кому-то руку, что-то крича. С берега доносилось тревожное ржание: несколько лошадей удалось вывести на твердую землю. Целитель успел забыть о приближавшихся орках… И они не преминули напомнить о себе сами. Рималл замер на миг, увидев, как оба всадника направили скакунов прямо на лед. Что они собираются делать? Неужели добить тонущих? Целитель зарычал, хватаясь за плечо, и тут же вспомнил, что лук остался на берегу, брошенный в снег при звуке ломающегося льда. А варги мчались вперед, легко, словно птицы, перелетая со льдины на льдину. Кто бы заподозрил такую прыть от огромных хищников?.. Вот один пригнулся, резким рывком выдергивая кого-то из воды… Им нужны пленники?.. Варг метнулся назад, к толстому покрову льда, всадник без особых церемоний вышвырнул спасенного на твердую поверхность и рванулся обратно. Рималл бросился к упавшему, а тот уже неловко пытался подняться на ноги, скребя пальцами по льду. - Эвеглир!! – крикнул целитель, а лучник снова бессильно осел на лед, сотрясаемый крупной дрожью. Подоспев, Рималл увидел, что Эвеглир без сознания. Подхватив соратника под руки, он оттащил его к самому берегу и помчался к полынье. Что же там происходит? Кто эти таинственные спасители, и что за корысть ими движет?.. …Леголас рвался к Вериаму. Тот бился в крошеве острых льдин, то по плечи показываясь из воды, то снова уходя в черную стеклянную стыть. Ранен? Селевон преодолел последние ярды, Леголас подался вперед, вытягиваясь, словно струна, пытаясь достичь рукой соплеменника. Он уже видел разодранную щеку, неловко вывернутое плечо. - Вериам! – принц в последнем усилии рванулся вперед, едва не соскользнув с мокрой спины Селевона, вцепился когтями в камзол, потянул на себя… Эльф не поддавался, какая-то тяжесть влекла его вниз. Он ничего не говорил, только шевелил в полубеспамятстве губами, глядя сквозь Леголаса. И в этот момент принц увидел бесформенную черную массу у самого бока Вериама, перетягивающую его грудь тугими тисками… Мокрый плащ, запутавшийся в оружейных ремнях то ли тесьмой, то ли разорванным краем. Этим плащом, наверняка, лучник покрывал голову коня, и теперь погибший скакун тянет лучника на дно. Леголас выхватил меч… …Вон он, остановил варга у чьей-то головы, виднеющейся среди льдин, нагнулся… Рассматривает что-то, видимо, пытается понять, жив ли утопающий, к чему им трупы?… А вот потянулся за спину… Рималлу еще недавно казалось, что в круговерти снега не разглядеть ни зги, а сейчас с удивительной четкостью видел каждое движение орка. Вот он вынимает клинок, заносит над головой тонущего… - Будь ты проклят… Мелькорово отродье… - Рималл лихорадочно огляделся, чувствуя, как кровь бурлит, застилая глаза пеленой. В висках нарастал звон, биение сердца оглушало. Плащи… брошенные фляги… ножны… вот, чей-то лук! Ноги сами понесли его к оружию, целитель выхватил стрелу из все еще висевшего за спиной колчана и выстрелил в орка в тот миг, когда лезвие меча метнулось вниз, а наперерез рванулась какая-то плохо видная в снегу фигура… Промах…Снова бросив лук, целитель рванулся вперед. - Рималл, не стреляй! Да не стреляй же!.. – Алорну казалось, что он кричит, надрывая глотку, а из обожженного морозом горла вырывался лишь хрип. Рималл убьет Леголаса… Эру, куда его несет… Эльф с трудом приподнялся. Колени оскальзывались, руки дрожали, на кисти горели глубокие царапины от когтей принца. Валар милосердные, как он страшен… И все же это он… Алорн сразу узнал его глаза, он узнал бы этот веками знакомый янтарный взгляд на любом, самом ужасном лице… Как мог он считать, что принц стал иным, лишь взглянув на его обезображенные черты… Слепой идиот… … Не выходит. Узлы затянуты, их не разрубить, не ранив самого Вериама. К Морготу… Леголас сбросил плащ и спрыгнул со спины варга в ледяную воду. Подхватил каменно-тяжелое тело соратника одной рукой, другой вынул кинжал. Прочные шнуры промокли, став твердыми, как железо, ремни колчана упруго тянулись под стальным жалом, не желая лопаться. Ну же… От ледяной воды трудно дышать, и льдины больно тыкаются в подставленное плечо, покрытое отчаянно мешающей кирасой. Стиснув зубы, Леголас замахнулся кинжалом раз, другой, третий, чувствуя, как натягиваются ремни. И тут вскинутую в замахе руку охватили чьи-то цепкие пальцы. В недоумении оглянувшись, он увидел у самого края полыньи искаженное лицо Рималла. Глаза целителя полыхали безумием, мертвенно-белые губы дрожали: - Ты…– выдохнул он, - это ты… Леголас, как… Как ты мог… Он же был твоим другом… - Прекрати болтать и отпусти меня, - рявкнул принц, - иначе Вериам пойдет камнем на дно. - Ах так… - Рималл улыбнулся и вдруг в голос захохотал, - ты зарезал его собственными руками, а теперь угрожаешь утопить тело? Да я лучше сам отправлю тебя вслед за ним, чернокровая тварь!!! – заревел он вдруг, обрывая смех, и тоже выхватил кинжал, выворачивая Леголасу кисть. Это была странная, гротескная, нелепая сцена. Леголас одной рукой удерживал потерявшего сознание Вериама, все еще отягощенного тонущим трупом коня, другую руку, вооруженную кинжалом, сжимал совершенно обезумевший Рималл, заносящий клинок над головой своего бывшего командира. Кто знает, чем кончился бы этот поединок, но вдруг Рималл опрокинулся назад, выпуская запястье принца, и тут же вскочил, оборачиваясь к новому противнику. Из последних сил Леголас нанес два остервенелых удара по растрепавшимся волокнам шнуров, и ощутил, как обмякшее тело Вериама вдруг словно лишилось веса. Принц подтянул лучника к неровному краю полыньи, закинул на лед руку, медленно взобрался на кромку, молясь, чтоб та снова не провалилась, но к нему уже спешил Йолаф. Вдвоем вытащив Вериама из воды, они осторожно поволокли бесчувственное тело подальше от опасного места: - Всех вынули, кто на воде был, - отрывисто проговорил, тяжело дыша, рыцарь, - лошадей несколько сгинуло, жаль. Только парень этот, что перед тобой кинжалом махал, похоже, рассудком повредился, ничего в ярости не соображает, ни слышит ни слова. Мне пришлось ударить его по темени, чтоб он дал мне вернуться к полынье. - Я пойду снова на воду взгляну, - Леголас распрямился, - нет ли еще кого. Грохот льдин по-прежнему сливался с воем ветра, и голосов можно было не различить. Рыцарь согласно кивнул, укладывая Вериама на лед, а принц рванулся обратно. Расширившаяся полынья топорщилась осколками, вертящимися в потоке быстрого течения, там и сям виднелись клочья плащей, перчатки и прочие следы борьбы. В нескольких местах края полыньи темнели кровавыми пятнами, и Леголас ощутил, как сжимается нутро от мысли, чья это могла быть кровь. Нет, похоже, спасать уже некого… Принц сделал шаг назад, собираясь свистнуть Селевону, которого потерял здесь, в мешанине льда и воды. Но вдруг мокрая рука охватила сзади за шею, и хриплый голос прошептал: - Скольких ты успел утопить? Молчишь? – послышался полусмех-полувсхлип, - я не отпущу тебя отсюда, мой принц… Потрясенный Леголас не успел среагировать. Железные руки охватили его поперек корпуса, и мощный рывок увлек принца в полынью. Обрушившись в ледяную воду, лихолесец забился в хватке неожиданного противника, чувствуя, как течение волочет их вдоль края полыньи, обдирая плечи: - Рималл, Эру с тобой! Что ты делаешь? – вода плеснула в рот, Леголас судорожно закашлялся, а целитель снова надрывно захохотал: - При чем тут Эру, беспамятный, - оборвал он свой смех, и принц услышал, как дрожит тяжелое дыхание Рималла, будто от слез, - я, наверное, в чем-то ошибался. Я сам завел своих друзей в западню… Но Леголас… Они же были твоими земляками… Почему, мой принц, мой сюзерен, мой брат… Почему? - Рималл!!! – Леголас резко дернул головой назад, надеясь оглушить эльфа ударом затылка, но толчок оказался недостаточно силен, и целитель лишь коротко вскрикнул, а потом еще крепче сжал руки: - Не кричи. Я виноват. Я уйду с тобой и оплачу своей жизнью свою вину… С этими словами Рималл вдруг прекратил работать ногами, и Леголас ощутил, как начинает погружаться в воду. Последним могучим усилием гибнущего живого существа лихолесец рванулся из тисков целителя, размыкая мертвую хватку, но тот немедля перехватил его за шею, не давая вернуться к краю полыньи, а течение все быстрее влекло их вдоль изломанной кромки льда. И тут снова чьи-то руки вцепились в кирасу принца, удерживая на поверхности, и Леголас усилием оторвал от себя пальцы Рималла. Ухватился за режущий край полыньи, подтянулся, выбираясь на лед: - Храни тебя Эру, - выдохнул он, заходясь кашлем, а Йолаф, отчего-то синевато-бледный, прижал одну руку к левому боку, вскидывая вторую и указывая на воду: - Леголас, он погибнет… Принц рванулся обратно. Рималла волокло течением к противоположному краю полыньи. Леголас помчался вдоль края: сейчас ему не было дела до недавнего замысла обезумевшего целителя, он видел лишь уносимого водою эльфа… - Рималл, держись!!! – закричал он, падая на колени и вытягивая руку с ободранными пальцами. Целитель, барахтающийся в ревущей воде среди ледяных осколков, обернулся, и принц поймал последний отчаянный взгляд. Секунду поколебавшись, Рималл устремился к Леголасу, загребая воду усталыми руками. Ближе, еще ближе, вот уже считанные футы остались меж двух вытянутых рук… Еще… Полфута, и вот уже когти царапнули по кончикам пальцев… Леголас не успел понять, как это произошло. Обессилевший целитель подался к нему в неистовом рывке, неловко запрокинулся на бок, и в этот миг осколок льдины врезался ему в грудь, и течение увлекло Рималла дальше. Леголас уже не мог подняться, на разъезжающихся коленях он пытался снова настичь ускользающую руку, когда темный поток всосал эльфа под лед. Еще несколько секунд исцарапанная загорелая рука и край кожаной наручи с изящным тиснением виднелись у края, но вот и она сорвалась, и через миг только кровавый мазок на изломе ледяного пласта обозначал место, где исчез Рималл… - Рималл!!! Брат!!! – даже эхо не откликнулось на этот крик, унесенный ветром в темноту. Молча, опустошенно, безжизненно Леголас смотрел на темный след пальцев. Потом так же медленно обернулся, непонятно что ожидая увидеть позади. На истоптанном грязном льду стоял варг Йолафа, настойчиво тычась носом в щеку неподвижно распростертого у его лап рыцаря.