Коронованный наемник

Над Ирин-Тауром снова бушевал ветер, обрывал листву, расшвыривая по дорогам сухо шелестящие вороха, гонял по улицам Тон-Гарта клочья соломы и облака печной золы, словом, развлекался на славу. К полудню же ураган обессилел, небеса утробно рявкнули громом, и на княжество хлынул ледяной дождь. В зале было зябко, и Иниваэль, украдкой натягивая на плечи плащ, то и дело подходил к гудящему ярким пламенем камину. Выстывшие стены и высокий потолок издевательски всасывали тепло, оставаясь такими же неприютно холодными. На широком столе, усыпанном исписанными листами, была разложена карта княжества, над которой склонился лихолесский принц. Он что-то сосредоточенно высчитывал, хмурясь и помечая на карте гусиным пером результаты своих раздумий. - Итак, князь, - Леголас выпрямился, откладывая перо. – Вы выразили желание, чтоб мой отряд помог вам в обороне от Темного народа, но позволю себе заметить, что за проведенные в Ирин-Тауре дни я не увидел ни одного орка. Зато имел вволю возможностей увидеть бесчинства, что творят никем не сдерживаемые разбойники. Признаюсь вам, князь, меня весьма беспокоят рассказы о той беспричинной жестокости, какую выказывают эти головорезы… Иниваэль вздохнул, словно от боли. Леголас видел, что князю нелегко слушать его рассуждения, по сути, подтверждающие несостоятельность Иниваэля как правителя. Но князь кивнул, подходя к столу: - Увы, друг мой, вы правы. Я вижу, вы уже наметили план действий, и готов вас выслушать. Лихолесец снова склонился над картой: - Взгляните, ваше сиятельство. Нам необходимо выяснить два обстоятельства – что пробуждает в людях неестественную ярость, и кто главный кукловод в истории с приписываемым вам заговором. Все это потребует времени и усилий, а потому наша первостепенная задача – обезопасить мирное население княжества, чтоб затем посвятить основные силы поиску первоисточников всех бед. В Ирин-Тауре двадцать семь деревень. Приведи я с собой вчетверо больше эльфов – мы все равно не смогли бы оборонять столько мирных и неприспособленных для войны селений. А потому я предлагаю следующее. Леголас указал на несколько кругов на карте с пометками внутри: - Тон-Гарт прекрасно укреплен, а потому за его стенами следует укрыть небоеспособное население княжества – женщин, детей и людей преклонных лет. Среди деревень я выбрал пять тех, что расположены близко к источникам питьевой воды и имеют естественные стратегические преимущества – такие, как скалы, к примеру. Эти пять деревень нужно окружить частоколами, воздвигнуть стрелковые вышки, то есть, превратить их в пять укрепленных фортов, куда и переселить способных к обороне крестьян. Я понимаю, что покидать родные селения людям будет непросто. Но цена сантиментов, увы, может оказаться чрезмерной. В каждом из пяти фортов я размещу десять своих воинов, которые обеспечат оборону и сумеют должным образом обучить этому крестьян. По окончании строительства, я обращу все усилия на поиски вашего врага. Эльф помолчал, покусывая губы, а затем прибавил: - Не могу отрицать, что описание свойств Бервировых ключей меня очень впечатлило. Но, полагаю, применять кристаллы против орков вы не станете, ведь это косвенно подтвердит обвинения вашего недруга. Иниваэль посмотрел принцу в глаза: - Я должен был сам подумать о предложенных вами стратегических мерах. Но я давно уже утратил прежнюю энергичность, чтоб взять ситуацию в свои руки. Я доверяю вам, принц, и ваш план мне представляется разумным. Благодарю вас. Леголас коротко коснулся груди ладонью в знак молчаливой признательности, и вернулся к записям. Предстоял внушительный объем работ, которые необходимо было провести в кратчайшие сроки… *** - Мне не нравится, что ты остаешься здесь один, Леголас, - Сарн хмуро заплетал гриву коня, не глядя на командира, - я видел здешних вояк, это либо мальчишки, боящиеся тени собственного носа, либо полуспившиеся ветераны, большая часть которых недосчитывается частей тела. Принц задумчиво потрепал скакуна меж ушей: - Это мне не по душе оставлять вас в лесах на забаву Мелькор знает какой нечисти. Я-то что… В Тон-Гарте сейчас – будто у Манве за пазухой, тишь да гладь. Но пора начинать действовать, не век же нам в этой глуши сидеть. Сегодня князь обещал показать мне источники, ради которых, собственно, отец и затеял всю нашу одиссею. Сарн обернулся, видимо, собираясь что-то сказать, но, безнадежно махнув рукой, вернулся к заплетанию гривы… … Сарна и Леголаса судьба впервые столкнула на поприще соперничества за благосклонность некой прелестной девушки. Сарн, сын королевского стременного, хоть кровей был и не благородных, отличался остроумием и приятной наружностью, а потому принц опасался недооценивать врага. Ястребиный надзор королевского отпрыска раздражал Сарна, и тот, пользуясь совместными уроками фехтования и стрельбы, не упускал шанса бросить вызов сопернику. Наставник молодых воинов, умудренный веками, насмешливый Эльятар, не вмешивался в противостояние юнцов, даже когда поединки их перерастали в банальное сведение счетов. Борьба шла с переменным успехом… пока в один ясный весенний день яблоко раздора не пригласило обоих соискателей на собственную свадьбу. Выйдя замуж за «лориэнского олуха», по выражению Леголаса, девица отбыла из родного Лихолесья. Неудачливые соперники же отметили это событие кровавой и свирепой дракой. Принц вышел победителем, но, восхищенный тем, что нашелся наглец, в кровь рассекший обе его августейшие брови, куражиться над поверженным врагом не стал. Отведя раненую душу мордобоем, Леголас пригласил Сарна в винные погреба, где недруги выпили мировую. С того памятного дня сын стременного стал закадычным приятелем принца, и уже не мнил себе жизни без задиристого и неистощимого на выдумки царственного сорвиголовы. Века текли своим чередом, и Леголас из бесшабашного любителя турниров и дуэлей превратился в дальновидного политика и подчас сурового командира. Но Сарн знал, что за фасадом железного самообладания никогда не дремлет отчаянный авантюрист. Их дружба никогда не признавала теплых тонов. Поддеть друг друга колкостью или насмешкой всегда было вопросом чести. Но искрометные пикировки, подчас содержавшие довольно обидные слова и намеки, никогда не мешали друзьям полагаться друг на друга в любой ситуации с безоглядной уверенностью. Трандуил не выбирал сыну приятелей. Он благосклонно привечал Сарна во дворце, предоставляя Леголасу самому решать, кого облекать своим доверием. И посему принц был весьма удивлен, когда, сообщив отцу, что назначает Сарна одним из десятников своего отряда, встретил хмурый взгляд. - Ты поторопился, Леголас, - сухо отсек король, откладывая грамоту о назначении в сторону, - я не подпишу этого. Сарна в твоем отряде быть не должно. Принц приподнял бровь: - Отец, он превосходный лучник и отважный, хладнокровный воин. Ты прекрасно знаешь, что я не обременю ответственностью за десять жизней того, кто не готов к этой ответственности, даже если это мой друг. Но Трандуил покачал головой: - Я знаю о достойных уважения качествах Сарна. Однако ему не место возле тебя, сын. Леголас прищурился, и крылья тонкого носа слегка побелели – принц был взбешен. - Мой король, мы говорим о десятнике моего отряда, а не о невесте. А государь вдруг оглушительно ударил по столу ладонью: - Мальчишка! Ты не конюх, чтоб окружать себя друзьями, ты военачальник и будущий король! Пойми же, безумец, что ты не можешь вести за собой пятьдесят эльфов, если один из них тебе дороже прочих! Судьба не похожа на балладу менестреля! Она слепа, жестока, насмешлива и несправедлива. И кто знает, не придет ли день, когда тебе придется отступать, спасая жизни своих бойцов и бросив Сарна на верную смерть! Когда ты будешь гнать коня прочь, а лицо будет жечь от слез, и ничего, кроме «прости» не будет приходить на ум, и последний взгляд лучшего друга, покинутого тобой, будет сниться тебе день за днем и век за веком! И ты будешь ненавидеть себя за это предательство, и своих воинов, которых тебе пришлось спасать непомерной для тебя ценой! Трандуил вскочил и отвернулся к окну, тяжко переводя дыхание. Леголас молчал, чувствуя, как лицо горит, словно от пощечин. Затем встал и бесшумно покинул кабинет, унося с собой грамоту… …Странно, но Сарн не обиделся. Леголас и прежде ценил в друге умение отделять самолюбие от действительно значимых материй. Лукаво усмехнувшись, Сарн ткнул принца кулаком в плечо: - Не беда. А может, и к лучшему. Если ты еще и командиром моим бы стал – вовсе стыд бы потерял. А так на меня орать все ж через раз будешь. Леголас расхохотался, и долгие годы все оставалось по-прежнему. Потом грянула Война Колец, и лихолесского принца затянул водоворот совершенно непредвиденных им событий и приключений. Новые друзья заняли в душе Леголаса прочное и постоянное место, но, конечно, не потеснили Сарна. Он не рассказывал о лучшем друге никому, даже Арагорну, от которого почти не имел секретов. Даже верному добряку Гимли, который сумел своей грубоватой, медвежьей привязанностью переломить вековую неприязнь Леголаса к гномам. Это прозвучало бы ребячеством, и лихолесец даже с ножом у горла не признался бы в столь вздорном суеверии, но он боялся рассказывать кому-то о Сарне. Он знал, что Лихолесье противостоит ордам Дол-Гулдура. И ему поневоле казалось, что, назови он Сарна другом вслух, он уже не застанет его живым. Слишком многие на его глазах сегодня говорили о друзьях и родных «он славный парень», а завтра уже шептали помертвевшими губами: «он был славным парнем». Но война закончилась, и Леголас вернулся домой. Сарн выехал встречать друга вместе с пограничным патрулем. Вина и рассказов взахлеб хватило на двое суток. Сарн долго восторгался прекрасным луком, подарком – ах! – самой владычицы Галадриэль (Леголас, а она и правда, так красива, как послы сказывают?). Потом до упаду хохотал, спрашивая, признает ли его друг по-прежнему, или теперь изволит выбирать приятелей по густоте бороды. Уже замок погружался в сонную ночную тишь, и зычный голос командира караульного отряда рявкал что-то с высоты дозорных башен, когда Сарн, нетвердо поднимаясь на ноги, вдруг без улыбки взглянул принцу в глаза. - Я очень тревожился о тебе, брат. Благодарю тебя. - За что? – Леголас устало потер виски, тоже вставая с кресла. - За то, что ты вернулся живым… …Больше речь об этом не заходила. Но после этих слов Леголас понял, что только сейчас по-настоящему чувствует себя дома. Назавтра принц узнал, что его отряд понес серьезные потери, и Сарн все же занял место, в котором ему было отказано в тот далекий день. Леголас ничего не стал менять, но суровая отповедь отца, тщательно укрытая в памяти, не оставляла его никогда. *** Мех на оплечье камзола согревал не лучше шелковой рубашки – Леголас, как все эльфы, малочувствительный к холоду, беззвучно бранился, потирая закоченевшие руки. Кто бы мог подумать, что под землей такая стужа? Даже в Мории лихолесец этого не замечал. Однако вскоре мрачный каменный тоннель кончился. Иниваэль, пригнувшись, нырнул в темный провал низкой арки, оборачиваясь: - Осторожно, принц, здесь легко удариться лбом. Предупреждение было уместным – высокий эльф согнулся едва ли не вдвое, чтоб последовать за князем. Распрямляясь, лихолесец огляделся - шаги Иниваэля гулко отдавались в воздухе, дрожащий свет факелов выхватывал отдельные причудливые наросты на стенах, красноватыми контурами зыбко вычерчивался во мраке высокий потолок. Но князь подошел к стене, ткнул факелом куда-то вверх – и ослепительная дорожка стремительно помчалась по кругу, озаряя пещеру фантастическим трепетом пляшущих языков пламени. Леголас замер, потрясенный, не сразу сообразив, что пещера окольцована глубоким желобом, заполненным нефтью. Гудящее пламя нещадно изрыгало потоки черного дыма, который густыми струями устремлялся ввысь, навстречу причудливым фестонам, складкам и опрокинутым пирамидам сталактитов, казавшимся окаменевшими занавесями. Дым уходил во тьму потолка – значит, там были трещины или отверстия, сообщавшие мощную воздушную тягу. Леголас никогда не думал, что камень бывает так ярок и красочен. Прихотливые каменные стяги и кружева были расцвечены синими и красными полосами, прожилками и вкраплениями, и глаз невольно ждал, что тяжкие занавеси заколышутся от прикосновений вьющихся дымных столбов. Потолок пещеры, то уходящий на неизмеримую высоту, то спускающийся почти к самому полу, поблескивал мелкими каплями влаги. Стены местами обвалились, булыжники лежали вперемешку с обломками колонн, и уцелевшие участки были расписаны незнакомыми Леголасу знаками и символами, некоторые из которых напоминали старинные карты звездного неба, виденные эльфом в Изенгарде в последнюю войну. - Впечатляет, не правда ли, принц? – Лихолесец не заметил, что Иниваэль стоит рядом с ним, так же озираясь по сторонам. – Я бываю здесь иногда, воды источников используются в лазаретах. Но каждый раз подолгу стою на месте, как впервые. Это зрелище не удается вместить в сознание, оно лежит за гранью привычной нам красоты. Прошу вас, взгляните. Лихолесец двинулся за князем к овальному озеру с изломанными краями. Оно было почти зеркально-неподвижным, лишь в двух местах вода рябилась мятым шелком, где источник уходил под землю. Кристальная прозрачность воды позволяла разглядеть каждый уголок дна, усеянного зеленоватыми кристаллами. Одни из них были размером с голубиное яйцо, другие - покрупнее. Они тускло мерцали в толще воды и казались безжизненно-холодными. Иниваэль опустился на колени, зачерпнул воды ладонью. - Попробуйте, Леголас, эта вода вельми приятна на вкус. Эльф тоже встал на колено, погружая руку в источник. Странно, но вода не казалась ледяной, несмотря на стоящий в пещере адский холод. Она пахла обычной свежестью лесного ключа, так привычно и знакомо, что Леголас невольно тоже набрал воды в пригоршни. Но в последний момент задумался. Ключи эти обладали грозной силой. Кто знает, каково их действие на эльфов? Но Иниваэль, правильно истолковав взгляд принца, ободряюще кивнул: - Вам нечего опасаться, погребенная во мраке, вода эта ничем не отличается от любой другой, кроме как превосходными целительными свойствами. – С этими словами, князь сам выпил несколько пригоршней. – Вы наверняка слышали об этой воде дома. Еще до войны здесь побывал ваш посол, благородный Гвадал. Я водил сюда его со всей посольской свитой. Тогда еще – лишь похвалиться дивом нашей земли, не рассказывая об оборонных свойствах кристаллов. Гвадал тоже испил из источников, как и большая часть его свиты, неужели вы не слышали рассказов? Леголас покачал головой: - Гвадал погиб в стычке с орками сразу, после возвращения домой. Его же спутники большей частью здравствуют и поныне, но Война Колец оттеснила все прочее на второй план, и я так и не узнал подробностей того посольства. Иниваэль нахмурился: - Я не знал о смерти Гвадала. Это зело прискорбная новость, принц. - Гвадал был другом отца, и я хорошо помню горе батюшки в те дни. Увы. Отчасти этим и объясняется интерес моего родителя к оружию против орков – именно от их рук пало большинство его соратников и близких друзей. – Леголас задумчиво водил кончиками пальцев по поверхности воды. Зачерпнул, поднося прозрачную влагу к губам, но в последний момент привычная осторожность все же взяла верх. Пробовать колдовскую воду будем позже… Князь ссутулился: - К сожалению, большинство жителей Средиземья могут сказать то же самое о себе. Что ж, Леголас, пойдемте. Здесь невыносимо холодно. … Уже на обратном пути, Иниваэль обвел пещеру широким жестом: - Далее тянутся еще пять гротов, но все они похожи. Если пожелаете – осмотрим в следующий раз и их. Увы, прекрасных орнаментов на стенах, что упоминал воевода Бервир, уже нет. Лет десять тому назад приключилось землетрясение, и стены обвалились. Сам проход к источникам нам пришлось раскапывать. Помните ту отвратительную арку? Ранее вход сюда был широк и грандиозен, теперь же приходится лазать в крысиную нору. Леголас невольно ухмыльнулся – то землетрясение он помнил, Лихолесье тоже ощутило утробную дрожь земли. В королевстве эльфов разрушений не приключилось, однако в кладовой дворца побилась кое-какая ценная посуда. Грозный государь причитал над нею, словно девица над собственным приданым… Чего уж греха таить, батюшка бывал порой излишне скопидомен. *** Уже глубокой ночью в собственных покоях Леголас снова стоял над развернутой картой. Ничего ли он не упустил? Что ж, иногда упущения дают знать о себе лишь на месте. Значит, пора переходить к делу. Леголас отпустил края карты, с мягким шелестом свернувшейся в трубку, и погасил свечу.