Страдания Молодого Герцога или некоторые тонкости изображения инцеста

Итак, несколько слов о нашей безымянной герцогине, которою в критике (советской и русской, которая в большинстве своем является бездумным переписыванием советской) рисуют исключительно добродетельной и благородной. Я сейчас буду говорить не столько о герцогине как о личности, сколько именно об этом возвышенно-благородном образе отважной героини и борца со злом, каким ее обычно изображают. Она якобы идеально положительный герой в противовес своим чудовищам-братьям. «Луч света в темном царстве», воплощение гуманистических идеалов и тому подобное. Я собираюсь судить героиню более строго. Почему? А потому что милосердно я сужу лишь ГЕРОЕВ. Аргумент – все мы не без недостатков на меня не действует. Да, все мы не без недостатков но, тем не менее, потакания своим недостаткам надо сначала заслужить. Я могу, например, с пеной у рта защищать и оправдывать Генриха или того же пресловутого Локи, ибо они сильные, яркие личности, способные на поступок. Они обладают неоспоримыми достоинствами, ради которых можно оправдать и их недостатки. И даже пороки... Но за какие великие достоинства можно оправдывать нашу герцогиню? Извините, но я не вижу в герцогине ни малейшего намека на «луч света в темном царстве». Ничего такого героичного, тираноборческого, благородно-светоносного и гуманистического. Да, она мила, допускаю, что в исполнении Джеммы Артертон она даже очаровательна. Но она а) эгоистична и не скрывает этого, б) лицемерна, в) неумна. И весьма небезупречна в моральном отношении. Небезупречна и весьма. Может, по отдельности это еще и выносимые недостатки, но все вместе при отсутствии выдающихся достоинств производит малоприятное впечатление. Начнем с того, что, по сравнению с колоритнейшими злодеями, Фердинандом и Боссолой, положительные герои пьесы на редкость занудны, речи их банальны и скучны. Герцогиня, в отличие от брата, умными книжками явно не злоупотребляет, все ее разговоры, помимо страданий, сводятся к пустопорожнему трепу со служанками и придворными дамами, ну и бесконечным сюсюканьям с муженьком. Допустим, ум ей и не обязателен. Женщина не обязана быть Марией Кюри и Софьей Ковалевской в одном лице. Для автора, возможно, важнее всего, что она женщина и мать. Или вообще он предшественник Чернышевского и пытался дать нам портрет героини как «естественного человека» в противовес извращенцу брату. Но в любом случае герцогиня на редкость эгоистична. Какую-то душевную чуткость к брату, например, можно было бы проявить. Его монологи, адресуемые по ходу пьесы непосредственно к сестре, скорее тоскливы, чем яростны. Герцогиня же в своих личных эмоциях слепа и глуха к окружающим. Она знает лишь, что ее обидели и ей плохо – страданий брата она не улавливает. Да и материнские ее чувства под вопросом. Тоскует и скорбит она исключительно о детях от Антонио. О своем сыне от первого брака она не упоминает НИ РАЗУ. Получается, ребенок от первого нелюбимого мужа ей совершенно неинтересен. Но это же все-таки ее ребенок! Очень показателен следующий диалог: Герцогиня Почитай Трагедию какую-нибудь мне. Кариола Боюсь, тоску я вашу увеличу. Герцогиня Ты ошибаешься. Когда мы слышим, Что есть страдания сильнее наших, От этого нам делается легче. Это ноу комментс, как говорится. Прекраснодушие так глаза и режет. Когда герцогиня узнает о мнимой смерти мужа, то ведет себя поразительно похоже на своего брата-близнеца в тот момент, когда он узнал о ее «грехопадении». Вся ее добродетельность и благородство с нее в момент слетают, и она начинает фонтанировать проклятиями, причем мыслит гораздо масштабнее, чем Фердинанд: если он желает мучительной смерти только ей, ее мужу и детям, то широкая душа герцогини желает стереть с лица земли всех и вся: Слуга: Я тот, кто долгой жизни Желает вам. Герцогиня: А я тебе желаю На виселицу угодить за это. Чудовищно такое пожеланье! Пойду молиться я. Нет, не молиться, А проклинать пойду! Боссола: Да постыдитесь! Герцогиня: О звёзды, проклинаю вас! Боссола: Ужасно! Герцогиня: Пусть русская суровая зима Жестокая и лютая заменит Улыбки осени, весны и лета. Пусть жизнь и свет… Нет, лучше пусть весь мир В первоначальный возвратится хаос. Боссола: А звёзды как светили, так и светят! Да уж, люто. Даже не просто суровая зима, а именно русская! Какой показательный образчик добродетели, вам не кажется? Проклясть того, кто, вполне возможно, искренне пожелал вам добра, предпочесть добродетель ярости и мести, и в результате возжелать гибели всему сущему. Прямо таки Дмитрий-Самозванец какой-то: «Ступай, душа, во ад и буди вечно пленна! Ах, если бы со мной погибла вся вселенна!» Я ВСЕ ПОНИМАЮ. Она в горе. Она страдает. Она одна. Она в отчаянии. Она хочет ВСЕХ УБИТЬ. И чтобы весь мир рухнул, ТАК ЕЙ ПЛОХО. Я ее понимаю и не осуждаю… Вот только. Только ведь и Фердинанд ВСЕХ УБИЛ, потому что ему было плохо, и он был один. Разница лишь в том, что у него была возможность это сделать. Я могу понять героиню, раз уж она отвергает моральные нормы ради личных целей – ее дело. Так ведь и Фердинанд делает то же самое. Разницы между ними в моральном плане нет. Только в, как бы это выразиться, естественно-сексуальном. Но что лично меня больше всего поражает в этой пьесе, так это то, что героиня ФОРМАЛЬНО никогда не была официально замужем за тем товарищем, которому детей нарожала. Они НЕ ВЕНЧАЛИСЬ. Странная женщина. А что она тогда хотела вообще? Я понимаю, почему ее брат на стенку лезет. По понятиям того времени она официально шлюха, а герцогу иметь шлюху-сестру как-то… Она якобы заключила «брак по свидетельству». Угу. Это буквально значит то, что они с ее избранником упали на колени пред СЛУЖАНКОЙ (!) и сказали, «ну, мы, типа женаты, окей?». Антонио Пускай судьба не разлучает нас Нигде и никогда – ни в горе, ни В веселии и радости. Навеки Объединились нынче мы вдвоём. Герцогиня Обряд венчальный не был бы прочнее! Теперь мы стали мужем и женой. И брак церковный стал бы только эхом Свершённого ВСЕ. Я-то думала, им просто уж так сильно переспать не терпелось, а потом пост-фактум они повенчались, и отношения свои юридически оформили, но нет!!! И троих детей прижили, и вдруг спохватились, что чем-то там братья недовольны. Слушайте, ну. Дуракам я сочувствовать не умею в принципе, извините. Нет, я не ханжа. И я не считаю, что жить невенчанными – грех. То, что я однолюбка и для меня брак - все же святое, это мое личное дело. Но тогда просто законы и времена были другие. И понятия о чести и разврате другие. С позиций того времени она развратница, и не ей мораль читать, какая она несчастная и святая, а все вокруг злые. Если она так уверена в своей правоте, что же они так таились, прятались, беременность герцогинюшки скрывали. На роды врача вызывали тайком, слуг в это время по комнатам позапирали. Правда, все равно их в итоге спалили, и когда все предосторожности оказались напрасными, герцогиня ВДРУГ начинает возмущаться и пафосно восклицать: «но слушайте, я замужем!» (дословная цитата). Типа все честно-благородно-законно - уважайте мое решение! Но как можно уважать лицемерного человека, который все происходящее скрывает, громоздит ложь за ложью, а затем требует к себе за это сочувствия и понимания? По сравнению с этим, даже как-то не очень возмущает ее несколько вольное поведение, так, например, она, можно сказать, сама соблазняет своего управляющего. Ну ладно, допустим, что по правилам хорошего тона тех времен, дама более знатная по положению должна была первая открыть свои чувства... И сделать предложение. Но так ведь руки и сердца предложение! Кстати, любопытная деталь. Отправляясь осуществлять свои мечты с Антонио, герцогиня внезапно вспоминает о братьях. Герцогиня Хочу я, чтобы ты свою Фортуну Повёл на ложе брачное сейчас (Так говорит во мне твоё желанье, – Ведь стали мы единым существом). Мы ляжем вместе и начнём с тобою Придумывать, как братьев успокоить. Вот че-то я не думаю, что когда они вместе лягут, они начнут братьев обсуждать. И все же братья - и в первую очередь Фердинанд - на «брачном» ложе все же присутствуют. Символично, что сестра именно в этот момент о нем подумала. Лишнее доказательство в копилку того, что не все между ними чисто. В общем, неудивительно, что Фердинанда в сестре возмущает, прежде всего, не ее «распутство», а скорее, ее притворство. Фернандо Те женщины, чьи лица выражают Не то, что сердце чувствует, – все ведьмы, И с юных лет становятся они Добычей дьявола Даже во всех случаях покорную, да и в принципе далекую от высокоморальности служанку поведение герцогини временами смущает. Кариола Сударыня, не лучше ль сделать вид, Что вы на воды в Лукку собрались Иль в Спа фламандский? Уж меня простите, Не нравятся с религией мне шутки И мнимое паломничество это. Герцогиня Ты дура суеверная. Я как человек, который в церковь ходит МОЛИТЬСЯ, не могу сочувственно относится к человеку, который туда идет ломать комедию и прикрывать свои грязные делишки. Пусть ей наплевать на религию, это личное дело каждого, но ей наплевать и на чувства других верующих. А по тем временам это и вовсе проступок уголовно-наказуемый. Так что из церкви их погнали совершенно обоснованно. Пока у герцогини все путем, над религией она чуть ли не вслух издевается и полностью ею пренебрегает. Но когда все становится плохо, она вдруг проявляет большое религиозное рвение – по крайней мере, на словах. Герцогиня За этим вы явились? Надругаться Над таинствами церкви захотели? За это вам придётся выть в аду. Мда, вот нам уже и церковь мать родная. Душенька, с учетом твоих предшествующих слов и поступков в аду вы будете выть дуэтом. Но, возможно, Уэбстер не так прост, как кажется. Он и в самом деле разделяет благочестие истинное и ложное. И, возможно, именно оказавшись в беде и на краю гибели, герцогиня осознает, что не стоило так уж отвергать помощь свыше. Иногда это может пригодиться. Ее последние слова, обращенные к служанке: Лекарство дать малютке не забудь, Простужен он, и проследи, прошу, Чтоб девочка молилась перед сном. Она, скорее всего, осознает, что и служанку, и детей придушат сразу же после нее (что собственно и происходит), а эти последние слова – своего рода попытка бытовыми заботами отвлечься от страха смерти и встретить эту смерть достойно, не скатиться в истерику. И все же ее последний завет детям о молитве. Что это: банальное бездумное указание, когда все равно, что сказать, лишь бы хоть что-то? Или это действительно идет от души? В целом героиня не плоха. Нет. Она даже трогательна. Просто как-то далековата она все-таки от воплощения нравственного идеала. Впрочем, не думаю, что у автора была цель изобразить нравственный идеал. Этого и так в те времена хватало с переизбытком. Он хотел изобразить живую женщину в плену обстоятельств, любящую и страдающую, со своими слабостями и недостатками. Как противовес Фердинанду это работает. Но сам по себе персонаж скучен. Да, возможно, когда ее играет симпатичная и обаятельная Джемма Артертон с ее милой улыбкой, она вызывает симпатию. Так же как и злобный Фердинанд в исполнении обворожительного Доусона тоже вызывает некоторую симпатию и сочувствие. Именно «так же». Они даже бесятся и проклинают друг друга похоже. Ну и давайте признаемся сами себе, героиня здесь положительная не потому, что она лучше Фердинанда. Она не лучше. Она просто проигравшая сторона. Ее жалко. В этой истории он – палач, она - жертва. С другой стороны – она была счастлива, а Фердинанд – никогда. Их обоих есть за что пожалеть. И они оба не вызывают особого восхищения. Все это подводит нас к нашему выводу.