***
Не осмелившись подойти, Вилле, одевшийся в этот вечер в строгий костюм с бабочкой на шее, отправился на светский раут сильных мира сего по приглашению администрации отеля. Оказалось, некоторые постояльцы были очень хорошо знакомы с его творчеством, несмотря на солидность возраста и социальное положение. Вилле всегда полагал, что толстосумы более привычны к театрам, операм и классике и был приятно удивлен, когда убеленные сединами бизнесмены с уважением пожимали ему руку и интересовались о рабочих процессах создания новых альбомов. Вилле доброжелательно и сдержанно отвечал на вопросы, показывая всю свою элегантность и воспитанность, чем немало смущал молоденьких особ, которые строили ему глазки, прикрываясь веерами, за что нещадно одёргивались матушками. — Привет! — голос Лаури из-за спины заставил Вилле вздрогнуть. — Доброго вечера! — Наконец-то мы трезвые и выбрались в высший свет, — парень взял с подноса два бокала шампанского и угостил Вилле. — Не говори, — усмехнулся тот. Вечер проходил в беседах под расслабляющую музыку небольшого оркестра. И когда народ потихоньку начал расходиться, Лаури решился на разговор. — Вилле?! Присядь-ка, поговорить надо. Музыкант сел в кресло напротив собеседника. — Ты соображаешь, что творишь? — без предисловий начал Лаури. — Уже нет, — коротко ответил Вилле, понимая, о чем идет речь. — Лими рассказала? — Увидел Джейн, когда собирался выходить из номера, и услышал ее разговор с сестрой в коридоре. Лими знает, что у тебя девушка есть? — Нет. Ей и не нужно этого знать. — Что между вами происходит? — участливо поинтересовался Лаури. Судя по всему, он не собирался закатывать скандал и кидаться на друга с кулаками, поэтому Вилле решил говорить откровенно. — Сейчас — ничего… — Тогда для чего весь этот фарс? Зачем ты еще и Джейн сюда вмешиваешь? Вало напряженно молчал. — Ты понимаешь, что за один час умудрился обидеть трех женщин? Неужели Йонна заслуживает такое предательство? Если ты ее не любишь, прекрати морочить ей голову. — В том-то и дело, что я ее люблю. Очень люблю… Искренне… — Но? — Но эмоционально сильно завишу от твоей сестры. В постели с Йонной мне не хватает того адреналина, который я получаю с Лими. — Извращенцы несчастные! — вздохнул Лаури, опустив голову. — А ты не пробовал с Йонной обсудить все тонкости твоих сексуальных желаний? — Обсуждали… Но это не то. Я не хочу жить по сценарию. Я хочу, чтобы все происходило естественно. С Лими легко в этом плане. Она непредсказуема и спокойно воспринимает все мои слабости. Йонну же такие импровизации могут напугать. — Боже! Вот это мусора у тебя в голове! Люблю одну, хочу другую, в итоге сплю с третьей. — Я хотел увидеть эмоции Лими, хотел знать, что значу для нее больше, чем просто друг. — Ты в нее втрескался, что ли? — Я запутался… — тяжело вздохнул Вилле. Лаури задумчиво потер лоб, уперевшись кулаком в колено. — Я не хочу заниматься антирекламой, — наконец проговорил он. — Но максимум, на сколько хватит ваших отношений, это месяц… в лучшем случае. И боюсь, по прошествии этого времени вы расстанетесь врагами. — Ты говоришь так, будто Лими домашний тиран, — невесело усмехнулся Вилле. — А ты думал, она белая и пушистая? Вилле удивленно посмотрел на собеседника. — Зная твои запросы, а тем более, зная характер своей сестры, могу с уверенностью заявить, что вы долго не протяните. Ты очень требовательный. Сам понимаешь, для тебя покорность женщины в отношениях чуть ли не на первом месте. А Лими бунтарь. Она не будет беспрекословно тебе потакать, поэтому начнутся бойни. — Любое бунтарство можно подавить! — упрямо заявил Вилле. — Бесспорно, — Лаури не стал перечить. — Только многое зависит и от силы воли. Прости, но Лими психологически гораздо устойчивее тебя. И все твои жизненные принципы попросту разобьются о ее упрямство. Ты будешь беситься, а ее это будет только забавлять. Так что, либо оставляйте все как есть, либо заканчивайте с этим. Вилле снова замолчал. — Ладно, тебе лучше побыть одному, — Лаури поднялся и похлопал друга по плечу. Вало посмотрел на него снизу вверх и кивнул. — Если захочешь поговорить с моей сестрой, она на пляже недалеко от бассейна. И извинись, пожалуйста, перед Джейн, — сказал Юлёнен и ушел, оставив Вилле наедине со своими противоречиями. Проведя в одиночестве некоторое время, он поднялся с кресла, развязал бабочку, оставив ее фигурной лентой свисать с шеи, расстегнул воротничок, снял пиджак, закинул его на плечо и, все-таки, отправился на пляж.***
— Чего ты хотел добиться своим поступком? — не поворачивая головы, спросила Лими, глядя в небо. — Я хотел увидеть твою реакцию. Понять, что не безразличен тебе, — Вилле присел на соседний шезлонг, небрежно кинув пиджак рядом. — Ты мне не безразличен, — уверенно сказала Лими. — Можно было просто поговорить. — Слова — пустое. Зачастую они ничего не значат, а поступки говорят о большем. — Ты использовал мою подругу, ради того, чтобы побаловать своё самолюбие?! На какую реакцию с моей стороны ты рассчитывал? — девушка все-таки посмотрела на Вилле. — Думал, я буду биться в неистовстве ревности, вопрошать: «Как ты мог?» - и выцарапывать глаза Джейн? — Ну, хотя бы… - подавшись вперед, Вилле сцепил пальцы в замок, и нервно потирал ладони. — Хм, зато честно, — неожиданно для себя заключила Лими, снова устремив взгляд к звездам. — А тебе не приходило в голову, что я, попросту, не имею на это права? Ведь кроме секса и дружбы нас ничего не связывает. Поэтому, даже если я и ревную, ты этого не увидишь. — А как же моменты, предшествующие этому сексу, сопровождающие его? Они для тебя совсем ничего не значат? — Значили… там и тогда. Я много раз говорила тебе, что стараюсь не бередить прошлое. Его нужно отпускать, иначе будет больно… — Будет… Будет очень больно! Потому что я не умею отпускать. Неужели ты ничего не чувствуешь, когда я рядом? — Чувствую… — Лими не понимала, зачем говорит это, но расставить все точки над «i» стоило прямо сейчас. — С одной стороны внутри все сжимается от понимания того, что так продолжать больше нельзя. А с другой — я не в силах тебя отпустить, — попытка объясниться в бесперспективности каких-либо отношений потерпела фиаско. «Проклятье! Что я несу? Хочу разорвать этот порочный круг и тут же признаюсь в собственном бессилии!» Вилле вздохнул, не говоря ни слова, встал, подошел к Лими, нежно поцеловал ее в губы, прошептал: «Прости», и направился в отель.***
— Лими, ты меня напрягаешь своим мельтешением, — Лаури сидел на диване перед телевизором, скрестив ноги и наблюдая, за бесцельными движениями сестры по периметру номера. — Вы поговорили? — Да… — увлеченно измеряя шагами квадратные метры, Лими разминала пальцы. — И к чему пришли? — Ни к чему. Все так и осталось в подвешенном состоянии, — сестра остановилась. — Ты на него злишься? — Как ни странно, нет. Только на душе мерзко. Не хочу его отталкивать, — она снова заметалась по номеру. — Слушай, заканчивай вылавливать тени по углам. Вали к нему. Скажи что не в обиде, хотя бы. Не в кайф лицезреть ваши кислые рожи до конца отпуска! — Не поняла?! У меня проблемы со слухом, или ты даешь свое благословение? — Да иди уже, пока не передумал. Не зря же Вилле оставил дверь номера приоткрытой. Внутри ангел и демон устроили форменную резню. Один орал: «Останови это безумие!», второй заговорщицки ухмылялся: «Зачем? Тебе же хорошо с ним. А все недовольные пусть катятся!» И чему уступить? Здравому смыслу, или животной страсти, полностью отключающей мозг? Здравый смысл толкал Лими прочь от двери, но цель была иной, поэтому пришлось применить изворотливость собственного ума, чтобы он сказал: «Ну ладно… Но только для примирения!», «А дальше по обстоятельствам!» — подмигнул демон.***
Все это время Вилле просидел на диване, закинув ноги на журнальный столик. Мысли то роились в голове, то моментально исчезали, предварительно потрепав нервные клетки, то возвращались вновь. В руке то и дело вибрировал телефон, но разговаривать с Йонной сейчас не хотелось вообще, поэтому музыкант просто крутил мобильник, зажав между пальцами, постукивая им по обивке дивана. Лими тихо, но уверенно вошла. Взяв со столика пульт, она открыла нишу со стерео-системой и, выбрав нужный диск, поставил музыку. Заиграла «Эльфийская ночь» Вольвганга Амадея Моцарта. Вилле с каменным выражение лица следил за каждым ее движением. Наконец девушка подошла к нему и протянула ладонь, предлагая встать. Он устало моргнул и уступил. Проводив его в середину гостиной, Лими встала перед ним и заглянула ему в глаза, взяв за руки. Парень, словно бы оттаивая, еле заметно улыбнулся. Они обнялись и закачались в медленном танце. — Ты останешься? — спросил Вилле. — Нет, — тихо ответила девушка. — Я не могу, ты должен понять… — Ты нужна мне… Сегодня… Очень… Пожалуйста… — к горлу подкатил комок. Лими помотала головой, уперевшись лбом Вилле в грудь. Он сильнее прижал ее к себе, положил подбородок ей на макушку, и уставился в пространство. В груди теплом разливался тягучий сладкий яд, отравляя кровь и сознание, иначе это чувство охарактеризовать было нельзя. Потом разомкнул объятия и просто отпустил.***
Лаури все еще находился в номере сестры. Он сидел в кресле под торшером, и читал журнал. Когда Лими зашла, он вопросительно посмотрел на нее, заметив напряжение в ее лице. — Не сейчас? Лими поморщилась и качнула головой.***
Вилле, взяв бутылку Арманьяка, пошел к бассейну. Усевшись на лежак, он, все таки, ответил на призывный писк мобильного. — Привет! — ответил ласково. — Прости, Йонна, забыл телефон в номере. Как ты? — Нормально, — прозвучал голос на другой стороне. — Как отдыхается? — Пьем беспробудно! — довольно заявил Вало. — Хорошо вам, — Йонна даже не думала о том, чтобы отчитывать его. Она была воспитана иначе, давая ему полную свободу действий. И каждый его каприз воспринимался как данное, не вызывая ни единого вопроса или попытки не подчиниться. Лишнего он себе не позволял, поэтому их отношения текли плавно и размеренно… слишком размеренно. Сейчас Вилле ловил себя на этой мысли, разрываясь между мятежной Лими, способной дать ему отпор так же, как и принять, привнося разнообразие в их маленький хрупкий мир, и кроткой Йонной, даже не подозревавшей, что он может вытворять в постели. Вилле дорожил ею, не желая оскорбить ее действиями, к коим она, попросту, не привыкла, но близость с Лими стала для него наркотиком, от которого не было спасения. — А у нас тут повседневная суета, — Тем временем продолжала Йонна. — Показы, показы, показы. Домой уже хочу! Соскучилась по тебе невероятно. — Я тоже скучаю, — искренне признался Вилле. — Ты еще в Милане? — Нет, уже в Париже. Завтра в Нью-Йорк. Хорошо, что Азия уже позади. Ты знаешь, мне очень понравился Пекин. Если хочешь, мы как-нибудь съездим туда. — Как только появится свободное время, обязательно. — Ну хорошо. Мне пора идти. Завтра рано вставать. Пока! Люблю тебя! — И я тебя! Йонна отключилась. Вилле сделал глоток коньяка, встал и, резко развернувшись в противоположную от бассейна сторону, с силой швырнул телефон в колонну здания ресторана. Затем уселся обратно, поставив бутылку на бетонный пол. Он задумчиво созерцал подсвеченный бассейн. Алкоголь медленно, но верно вытаскивал из нейронов очередную ядерную идею. Лими наблюдала за всем этим из-за гардины у окна своего номера, приглушив свет. Вскоре к Вилле присоединился некто, по походке очень напоминающий Аки. У Лаури заверещал мобильник. — Да, Аки? — Это Вилле. Выходи на ночную прогулку. — Не-не-не! Я хочу завтра проснуться там, где засыпал. Желательно в пределах отеля, и желательно живым! — Живым — скучно. Мы просто прогуляемся с парнями по пляжу. Если надумаешь, присоединяйся! — Ладно. — Иди, — поддержала подстрекателя сестра. — Развлекаться, так развлекаться!