Chemical Peace

Нет, они не просыпаются в крепких объятиях друг друга. Мин просто открывает глаза и видит перед собой стену. Они спали с Исином спина к спине, и, стыдно признаться, но этот факт его немного расстраивал. Он садится, протирая глаза, и решает реанимировать себя с помощью своего утреннего ритуала. С трудом найдя у себя молотый кофе, ставит на огонь турку. Заметив на подоконнике так и не выпитое когда-то обезболивающее, он некоторое время сомневается, стоит ли его принять. Кофе постепенно закипает, и он разливает его в две кружки. Он проходит в комнату и садится на корточки перед спящим Исином, у которого во сне слегка вытянуты губы, что придаёт его лицу капризно-детское выражение. И это смотрится так мило, что Мин протягивает палец и проводит им по чужому носу. Юноша напротив мгновенно открывает глаза. - Проснись и пой, - он ставит перед ним горячую кружку кофе прямо на пол. Видимо, Исин воспринимает его комментарий вполне буквально, потому что он садится и, протерев глаза, начинает напевать: - Открыв глаза и собрав вместе кусочки моей разбитой мечты, я начинаю снова жить… Мин устраивается напротив, сжимая в руках кружку: - А ты знаешь, какого ты цвета? Нормальный человек, наверняка, растерялся бы от такого вопроса, но Исин отвечает, практически не задумываясь: - Лимонного? - Нет, - Мин слегка улыбается и отпивает кофе, - ты - бирюзовый. - Жаль, что не лимонный, - он грустно вздыхает. - А по-моему замечательный цвет. - Правда? - Правда, правда. - А какого цвета ты? - Я скучный и банальный. Я – серый. - Цвет печального неба, - парень задумчиво смотрит в потолок. - Цвет подвальных крыс и сырости, - Мин наблюдает за тем, как Исин водит по кружке вверх и вниз пальцами, на которых видны крошечные заусеницы, и ему отчего-то хочется зацеловать каждый миллиметр чужих рук. - И всё же, сравнение с небом мне нравится куда больше. Ты когда-нибудь замечал, что небо прекрасно в любую погоду? Ясную, облачную, дождливую и даже в ураган. - Нет, не замечал. - Я покажу тебе все цвета неба. Мин грустно усмехается и допивает свой кофе. Вдруг, в комнате раздаётся короткий звук, оповещающий о сообщении. Исин вытаскивает телефон и улыбается, глядя в его экран. Он и правда очень красивый. В любом состоянии. Когда улыбается, когда звонко смеётся и даже когда пытается скрыть что-то в бездне своих светлых глаз. Он засмотрелся. Определённо. Наверное, нельзя вот так пялиться на человека, но ему действительно очень сложно (и не хочется) отрывать взгляд. - Это мой друг – Чанёль, - объясняет Исин. Чанёль… Он точно уже слышал где-то это имя. - Тебе… Нужно уходить? – Мин старательно изучает свои коленки. - Только если ты хочешь, чтобы я ушёл. - Если я останусь один, боюсь, что я уже никогда не смогу прийти в себя. - Тогда я, пожалуй, приготовлю лимонный пирог. У тебя ведь всё ещё остались те лимоны? Он встаёт, и, потягиваясь, направляется на кухню. Мин через некоторое время следует за ним. Готовка Исина, совершенно отличается от готовки Лухана. Сначала он нарезает один из лимонов на дольки, раскладывает на блюдце и посыпает сверху сахаром. - Это правда вкусно. Но не ешь слишком много, - он шутя грозит пальцем и начинает исследовать кухонные шкафчики. Бирюзовая дымка мечется от стены к стене, пока собираются все ингредиенты. В движениях столько лёгкости и какой-то безмятежности. Мин сидит на стуле и жуёт лимон, пока в его голове проносятся слова песни, напоминающей одну из последних ночей, проведённых в очередном бреду. Весь день я провёл в бесконечном ожидании Будешь ли ты моей каплей дождя? Я должен остерегаться ночи Будешь ли ты моим облаком? Я должен растопить ночь Будешь ли ты моим тайфуном? Я должен уничтожить ночь Будешь ли ты моим солнцем? Я должен сжечь ночь Исин совершенно волшебный, и, если подумать, Мин ему абсолютно противоположен. Не зря он серый. Но тогда, почему в его жизни появился этот бирюзовый юноша, который просто искрится добротой и нежностью? - Что предпочтёшь: причинять боль или страдать от неё? – он наблюдает за тем, как Исин мелко нарезает лимон вместе с цедрой и добавляет в уже готовое песочное тесто. - Почему ты спрашиваешь? – и взор, полный недоумения. - Я бы предпочёл страдать. Наверное, именно поэтому я всё ещё жив, - он нервно хихикает и всё же берёт забытое обезболивающее, собираясь выпить. К нему озадаченно поворачиваются: - Что это? - Обезболивающее. На лице Исина появляется нескрываемая тревога, он садится на корточки напротив Мина и берёт его за руку: - Что у тебя болит? - Не знаю. Душа? - Души не лечат бесполезными таблетками. - А чем лечат души? - Любовью. Исин поглаживает его ладонь, и когда он кладёт голову ему на колени, в Мине что-то трепещет, и он роняет злополучную таблетку на пол. Любовь? Что за глупости? Зачем он говорит ему подобные вещи? Зачем сейчас безмятежно целует колени, переплетая их пальцы рук? Зачем такому как Исин вообще быть с таким как Мин? Не проходит и пары минут, их спокойного уединения, когда Мин ледяным голосом произносит: - Зачем ты здесь? Но сам же Исин не реагирует на подобную перемену и лишь поднимает на него взгляд: - Я хочу быть с тобой. В глазах мелькают обрывки воспоминаний, которые уже давно перестали пытаться похоронить. «Я люблю тебя» «Никто не будет любить тебя так, как я» Способность дышать куда-то пропадает и в следующий миг возвращается, заставляя судорожно хватать ртом воздух, и он смеётся, закрыв глаза: - Пытаешься быть добрым со мною? Полюбишь меня, будешь заботиться, излечишь всю мою боль? Или, может, спасёшь меня? – наклоняется близко, критически близко к чужому лицу, их разделяют сплошные миллиметры недосказанного и сказанного зря. – Знаешь, ведь вам всем нужно лишь одно. Исин, может ты, наконец, трахнешь меня? Шёпот обрывается в вихре воздуха, смешанного с переливами бирюзового и бледного серого, потому что его подхватили на руки, и направились в сторону ванной. Паника. Дежавю. Он изо всех сил сопротивляется, в последний момент чуть не повалив обоих на пол. Но Исин совершенно непреклонен, когда получив несколько царапин на лице и шее, вталкивает его в душевую кабину и прижимает к её холодной стенке. Мин всё ещё пытается вырваться и видит, как чужая рука тянется к крану. - Только не… Исин прижимается к его губам и включает воду. В этот раз поцелуй полон отчаянья и собственной, личной грусти, которая тщательно скрыта под слоем бесконечной доброты и напускной безмятежности. Руки напряжённо сминают ткань футболки, не решаясь притронуться к нежной коже Мина, который не может и не хочет найти в себе силы, чтобы оттолкнуть. Исин тяжело дышит и, наконец, проводит рукой по чужому животу, выдохнув куда-то в губы «Какой же ты худой». Он опускается к шее и зацеловывает каждый её сантиметр, будто пытается избавить от старой боли, тисками захватившей сердце и рассудок. Мин нерешительно обнимает и чувствует, как к нему прижимаются сильнее, случайно оставляя лёгкий засос. Они впадают в какое-то беспамятство, пока руки ласково проводят по оцарапанному лицу, в попытках извиниться за страшный миг одержимости, а губы пытаются передать безмолвные чувства. Исин отстраняется и некоторое время смотрит в глаза, сжимая пальцы на бёдрах: - Прости… Прости меня. Мин, я… Но Мин снова притягивает его к себе и утыкается лбом в грудь, ему нужно ещё несколько вздохов, чтобы прийти в себя: - Мне холодно, пошли в комнату. Потом выключает воду и ведёт недоумевающего парня за собой, держа за указательный палец. В комнате он, как и в прошлый раз, достаёт большое полотенце, жестами показывая Исину, что ему нужно раздеться. Тот беспрекословно его слушается и стягивает футболку и джинсы. Мин очень старается перевести взгляд от подтянутого тела с жемчужного цвета кожей, поэтому скрупулёзно развешивает одежду на сушилке и очень тихо произносит: - Думаю бельё тоже стоит снять. Сегодня холодно… Не хочу, чтобы ты заболел. Я не буду смотреть, не волнуйся, - он отворачивается, в попытках стерпеть неловкость происходящего. - А как же ты? – спрашивает Исин где-то слишком близко за его спиной, заставляя вздрогнуть. - У меня всего одно полотенце, я потерплю. - Я не хочу расхаживать голым один, - по интонации можно почувствовать, как он шутливо надул губы. - Ты в полотенце. - Но я всё ещё голый. - Нет, ты прикрыт, а у меня больше нет полотенца. - Господи, Мин. Сколько я тебя не вижу, ты постоянно болеешь, если ты сейчас не снимешь с себя мокрую одежду, я сделаю это сам. И мне совсем не будет стыдно. - Я не хочу. Исин сзади хватается за его футболку и начинает тянуть вверх. Мин успевает пискнуть и отскочить, признавая чужую победу: - Хорошо, ладно. Кровь приливает к голове, лицо заливается краской. Откуда вдруг взялся весь этот стыд? Он вешает футболку на сушилку и, взяв волю в кулак, смело поворачивается лицом. И видит перед собой парня, широко расправившего перед ним полотенце: - Я тоже не хочу, чтобы ты заболел. Мин вздыхает, понимая о чём речь, и снимает с себя бельё, когда Исин показательно закрывает глаза и через пару секунд спрашивает: - Всё? - Да. Юноша со всё ещё закрытыми глазами подступает ближе и обхватывает Мина полотенцем. Затем он открывает глаза, и поднимает его над полом, и тащит в кровать, накрывая их обоих одеялом. Он, всё ещё в полотенце, лежит на спине, но пристальный взгляд сбоку заставляет повернуться на бок и ответить ему не менее пристальным взглядом. - Мин. - Что? - Ми-и-ин. Минсок. Ким Минсок, двадцать четыре года, работает обычным служащим в небольшой конторе вместе со своим лучшим другом Луханом. Имеет пристрастие к кофе и обезболивающим препаратам, вынужден посещать каждый месяц психиатра из-за некоторых событий в прошлом, пошатнувших его сознание… Мин в ужасе раскрывает глаза и накрывает ладонями рот Исина: - Откуда… Что ты пытаешься мне сказать этим? - Всего лишь хочу рассказать тебе свой секрет, - он крепче прижимает к губам его ладони, целуя пальцы. – Знаешь, некоторые люди рождаются довольно необычными. - В смысле? - Ну как в фильмах про супергероев. Какие-то аномальные способности. Кто-то умеет читать мысли, а кто-то оказывается бессмертным. - И к чему ты ведёшь? – ситуация начинает его беспокоить. Исин делает глубокий вздох и отвечает: - Я умею видеть чужие жизни, просто скользнув по человеку взглядом. - Что это значит? - Я вижу прошлое и будущее людей. Что с ними было и что с ними будет. - То есть ты знаешь обо мне всё? – от волнения у него перехватывает дыхание, но он пытается держать себя в руках. - Не совсем. Ты – второй человек, чьё будущее я не могу уловить. Оно просто не хочет показываться мне, - в глазах Исина тревога и откровенный страх. - Кто же первый? – шепчет Мин, пытаясь поверить в сказанное. - Я сам. Я не вижу своего будущего, и начинаю забывать некоторые нюансы своего прошлого. Однажды я даже не сразу вспомнил свой возраст. - То есть всё это время ты практически знал обо мне всё? - Нет. Я вижу твою жизнь лишь до определённого момента. - Какого? Исин молча смотрит ему в глаза, а затем подносит руки к его шее и гладит её большими пальцами: - То, из-за чего ты не можешь нормально жить. Мина словно ударило током, он пытается отстраниться и, почувствовав сопротивление, срывается: - Всё это время… Ты всё время знал обо мне больше, чем тебе было положено. Это личное, это моя личная боль, зачем ты сунулся ко мне? - Мин, успокойся. - Мне было замечательно и одному. Я привык быть один. Но вдруг появляешься ты и рушишь моё хрупкое существование… И Исин хватает его за запястья: - Ты думаешь мне было легко? Заметить тебя где-то в толпе людей и сначала просто попытаться понять, почему я не вижу твоего будущего вовсе. Ничего, даже смерти. Искать встреч хотя бы издалека. Случайно запомнить дорогу до твоего дома, работы, как сумасшедший преследователь. А затем просто взять и… влюбиться? В твой образ, в твоё лицо, в твои привычки. Влюбиться и уже потом увидеть те ужасные вещи, что тебе пришлось пережить. А потом ты вдруг падаешь в обморок прямо в мои руки и разбиваешь сердце одним лишь прикосновением к тебе. - Что именно ты видел? – истерика Мина закончилась так же внезапно, как и началась, поэтому сейчас он просто пытается отойти от шока. - Все чувства, эмоции, страдания. В деталях, – Исин прячет взгляд и говорит еле слышно, сбивающимся от волнения голосом. - Видеть всё это без возможности хоть как-то помочь. Боже, Мин, я ведь такой бесполезный. Я видел столько смертей заранее, что страшно представить. Я даже пытался предотвратить их, но всё тщетно. Колесо судьбы запущено, и ничто не может повернуть его вспять. - Предотвратить? Чью смерть ты пытался предотвратить? - Моего друга звали Сэхун, и тебе, наверняка, знакомо это имя. Конечно знакомо. Знакомо слишком хорошо. Зато теперь многое встаёт на свои места. - Значит ты и сам прекрасно знаешь, что он разбился из-за меня? – тихо произносит Мин, пытаясь унять дрожь. - Не из-за тебя. На тот момент, как Сэхун разбился, он должен был умереть уже шесть раз. Я просто оттягивал его время. С каждым разом видения становились всё более смутными, и в итоге я просто не смог разглядеть его седьмой раз. Твоей вины здесь нет и никогда не было. Мин… - он замечает его дрожь и обнимает. Тепло затекает в каждую трещину души, успокаивая и возвращая рассудок, который вот-вот должен был покинуть тело. - Прости меня. Прости за то, что не появился в твоей жизни раньше. Прости за то, какой я никчёмный. Я бы так хотел тебе помочь, но всё, что я могу, это просто быть рядом, - он крепко его обнимает и гладит по голове. Мин больше не может сдерживать слёзы, накопившееся в нём так давно, и когда Исин начинает сцеловывать их с его глаз, говорит сокровенное: - Иногда быть рядом – это более, чем достаточно.