Западня

Лишь поздним вечером Дженсен домчался до поместья, загнав и себя, и коня до изнеможения. Но даже изнуряющая усталость не смогла пригасить его ярость, ему по-прежнему было необходимо излить боль, отчаяние и злобу, слишком долго они копились в его измученной душе. - Ваша Светлость! - его окликнул управляющий, когда он, бросив коня посреди двора, переступил порог родной вотчины. - А мы вас не ждали... - в голосе Карлсона слышалась растерянность. - Разумеется, - пробормотал себе под нос Дженсен. - Распорядись, чтобы Оскара отвели в стойло, - сказал он уже громче. - Я въехал со стороны лесной дороги, - и не дожидаясь ответа, он направился к лестнице. Присланные управляющим, слуги разожгли камин в его спальне, перестелили постель и натаскали горячей воды в умывальню, переговариваясь между собой испуганным шепотом: серое от дорожной пыли лицо хозяина, с гневно поблескивавшими глазами, внушало страх. Дженсен быстро помылся и переоделся в чистую одежду, с нетерпением спеша в столовую, успев за время пути безумно проголодаться. В сервированной комнате его ждал Карлсон, почтительно замерший у стола. - Жареные куропатки, сир, - провозгласил управляющий, открывая пышущую жаром, тарелку. - И паштет из дичи, оставшийся с обеда, - добавил он извиняюще. - Просто мы не были готовы к вашему приезду. - Все отлично, Стив, - отмахнулся от слуги Дженсен, с наслаждением вгрызаясь в жареную ножку. Карлсон поспешил наполнить его бокал красным домашним вином и снова замер в прежней позе. - А где Джаред, или он уже поужинал? - осведомился Дженсен, отпивая терпкое вино – в местном винограде недоставало сладости. - Ваш супруг еще не вернулся с вечерней прогулки, - управляющий потупил глаза, переступая с ноги на ногу. - Что?! Да на дворе почти ночь, - Дженсен со стуком поставил на стол серебряный кубок. - Как ты мог отпустить его одного в этот час на улицу, Стив, он ведь практически ребенок! - Ваша Светлость! - побледневший Карлсон схватился за ворот камзола, словно ему вдруг стало нечем дышать. - Не извольте гневаться, ваш супруг каждый вечер завершает прогулку в гостях у Чада Мюррея – нашего нового соседа, помните, я вам писал о нем. - Мюррей, говоришь... - Дженсен медленно проговорил незнакомую фамилию, перекатывая на языке каждую букву, будто разноцветное монпансье. - Племянник заболевшего Кима Мэннерса... - он резко отодвинул от себя тарелку с недоеденной пищей. - Вот значит как... В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в большом камине. - Молодые люди одногодки, поэтому и сблизились, - попытался разрядить гнетущее безмолвие Карлсон, видя, что хозяин в бешенстве. - Поверьте, ничего предосудительного они не совершали. К тому же, мои доверенные лица приглядывали за ними, - добавил он, потупившись. - Великолепно! - Дженсен встал из-за стола. - Мой муж разгуливает по окрестностям, будто холостой шалопай, а мой управляющий смотрит на это безобразие сквозь пальцы, не потрудившись даже, поставить меня в известность, - с каждым новым словом, Эклз все больше повышал голос, так что конец фразы он буквально прокричал. - Сир, поверьте, все не так.. - Стив, помолчи, или я тебя ударю, - Дженсен тяжело дышал, сжимая кулаки от ярости. Дьявольщина, его все предали: и Том, клявшийся в вечной любви до гроба, и Карлсон – управляющий поместьем, с которым его связывали в свое время отношения, не только как работодателя и работника, и даже Джаред – невинный агнец, воспитанный в монастыре, что впрочем, не мешало ему развлекаться на стороне, делая из него – из мужа, всеобщее посмешище. Вдалеке хлопнула дверь – все двери в замке были из дуба с металлическими оторочками по краям, поэтому и шум от них всегда слышался за милю. - Джаред вернулся, - одними губами произнес управляющий, в ответ на вопросительный взгляд Эклза. - Свободен, - коротко бросил Дженсен, выходя из столовой. С Карлсоном он еще успеет поговорить, а вот с младшим супругом следовало разобраться незамедлительно. Джаред поднимался по лестнице, рассеянно хлопая снятой перчаткой по перилам, его меланхоличное с утра настроение, сменилось умиротворением после вечерней прогулки с Чадом и их последующей игры в покер за чашкой чая для него и стаканом виски для друга, как сверху его окликнул по имени знакомый голос, заставивший сердце забиться чаще, а левую, свободную руку непроизвольно переместить на живот, отгораживаясь и защищаясь. Прямо над ним, на лестничной площадке свесился через перила, невесть откуда появившийся, Дженсен, испепеляя его неприкрытой ненавистью, заметной даже, с приличного расстояния. Не понимая, чем провинился, Джаред тем не менее, испугался, втягивая голову в плечи и крепче вцепляясь в перила правой рукой, выронив перчатку. - А я уж и не ждал тебя сегодня, - сообщил ему Дженсен, спускаясь к нему навстречу. - Думал, что ты завтра явишься от приятеля, - на его губах играла усмешка, но в зеленых глазах плескалась ярость. - Сир, я не знал, что вы вернетесь в поместье, - жалко залопотал Джаред в свое оправдание, наклоняясь за перчаткой. Дженсен молча сверлил взглядом, выставленный зад, преклоненного мужа, который вместо того, чтобы покаяться и извиниться, еще смел придуриваться и насмехаться. - Значит, ты каждый день встречаешься с... этим... Мюрреем, - выплюнул он, ставшее ему ненавистным имя, кипя негодованием на юного мужа, строившего из себя ангела, но оказавшегося на самом деле, обычным лицемером и притворщиком. Не зря Дженсен всегда недолюбливал святош с их неизменными молитвенниками и псевдо кроткими взорами, обращенными к небу. - Чад – мой друг, - пояснил, постепенно приходивший в себя, Джаред, справляясь с первоначальным приступом паники и сердясь на самого себя за трусость и малодушие – чего ему бояться, ведь ничего дурного он не делал. - Теперь это так называется, - прокомментировал Дженсен слова супруга, злобно усмехаясь. - Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты вел себя осмотрительно, твои любовники меня не волнуют, можешь заводить их хоть сотнями, но изволь, сохранять в неприкосновенности мою фамилию, деревенщина неотесанная! - Если кто и позорит имя Эклзов, так это ты сам! - в запальчивости вдруг высказался Джаред, которому надоело выслушивать оскорбления мужа, погрязшего в блуде, однако, смеющего, обвинять его в несуществующих грехах. - Ты и твой Том Уэллинг! - Что?! - при упоминании любовника, вернее, уже бывшего любовника, Дженсен впал в неистовство и уже совершенно не контролируя себя, ринулся к зарвавшемуся супругу, перескакивая через несколько ступеней кряду. - Щенок! Да ты совсем обнаглел, - он размахнулся для оплеухи, но тут же замер на месте, в шоке уставившись на распахнувшийся плащ Джареда. - Ты беременный?! Джаред невольно попятился назад, опасаясь за ребенка. - От кого ты нагулял своего ублюдка? От Мюррея? - Дженсен грубо тряс его за плечи, будто желая вытрясти из мужа правду. - Да я тебя в порошок сотру, негодяй! - Это твой ребенок! - выкрикнул Джаред, обеими руками обхватывая свой выпирающий живот. - Забыл нашу брачную ночь? Когда смысл слов супруга дошел наконец до Дженсена, он медленно разжал руки, недоверчиво глядя на уворачивавшегося от него партнера. - Не может быть... С первого раза... После афродизиака... - пробормотал он, сомневаясь в искренности Джареда. - Впрочем, это можно проверить... Пойдем в мой кабинет, - крепко схватив младшего супруга за руку, Дженсен потащил его за собой, мечтая поскорее расставить все точки над «i». - Выпей! - отрывистый приказ прозвучал так знакомо, что Джаред отшатнулся, гадливо морщась при виде флакона с розоватой жидкостью – однажды он уже пил неизвестное снадобье, оказавшееся возбуждающим средством и больше не хотел повторять прошлые ошибки. - Не буду! Не дам пичкать ни себя, ни нашего ребенка разной дрянью в угоду твоим богомерзким желаниям. - Не беспокойся, ни твоему здоровью, ни здоровью нашего ребенка, это зелье не навредит, - Дженсен сделал акцент на слове «нашего». - Но если беременность наступила не от меня, а от твоего дружка Мюррея – произойдет выкидыш, - сообщил он побледневшему, как полотно, Джареду. - Нет, - тихо, но твердо произнес Джаред, стоя на своем. - Рисковать жизнью малыша я не намерен, - упрямая складка на лбу подтверждала серьезность его намерений, и Дженсен осознал, что тот скорее даст себя убить, чем исполнит его команду. В порыве отчаяния он не нашел ничего лучшего, как схватиться за шпагу, мгновенно извлекая ее из ножен. - Пей немедленно, - Дженсен приставил острый кончик к беззащитному животу супруга, стараясь нагнать на него больше страха. - Ты – чудовище, - прошептал в сердцах Джаред, прикрывая глаза от ужаса, чтобы не видеть дьявольской усмешки в зеленых глазах. Ощущая себя, загнанным в ловушку зверем, он, под пристальным чужим взглядом, решительно отпил глоток неизвестной дряни, молясь лишь про себя о благополучии еще не родившегося ребенка, но уже подвергавшегося необоснованному риску, из-за ревнивой паранойи, одного из отцов. С минуту они стояли молча: Джаред настороженно прислушиваясь к своему организму, Дженсен, наблюдая за мужем. Потом Дженсен нехотя убрал шпагу обратно, не в силах принять, что скоро станет отцом. - Убедился? - от прозвучавшего вопроса он встрепенулся и по-новому посмотрел на Джареда, щеки которого горели нервным румянцем. - Извини, все как-то неожиданно случилось, - Дженсен со всего маха, плюхнулся в кресло, тяжело вздыхая, поражаясь тому, сколько всего разного произошло с ним в последние дни, сам не понимая, рад или нет, известию о беременности мужа. - Я могу идти к себе? - спросил Джаред, не скрывая враждебности – сложно сохранять благодушие, когда твою кожу царапает острие шпаги. - Да, конечно, - рассеянно отозвался Дженсен, устало потирая виски: кажется, нынешнее состояние, сыграло с ним дурную шутку, едва не закончившись, трагедией. - А что говорит доктор, с тобой и ребенком все в порядке? - поинтересовался он озабоченно, словно не он, только что размахивал, как сумасшедший, клинком. - Я не наблюдаюсь у целителя, - ответил Джаред, поглаживая живот. - До родов еще несколько месяцев. - Ты хочешь сказать, что врач ни разу не осматривал тебя? - Дженсен потрясенно воззрился на мужа, живущего будто, суеверными трактатами и учениями средневековых монахов. - Но ведь это опасно... Джаред зло сверкнул на него глазищами и ничего не сказав, вышел из комнаты. - Стив, немедленно ко мне, черт тебя, подери, - Дженсен несколько раз позвонил в серебряный колокольчик, стоявший перед ним на столике. Пожалуй, он слишком долго пробыл в столице, уделяя непозволительно мало времени делам и родовому поместью – настала пора вспомнить, что он старший супруг и глава семьи. Ничего, с завтрашнего дня все переменится – ветреный Дженсен Эклз превратится в примерного семьянина, осталось только самому в это поверить.