Покой нам только снился...

 Слог первый. Слова важны. Джим подошёл сзади и приобнял за шею сидящего на диване Морана, который чистил и тщательно смазывал виновку. Тот довольно потерся ухом о небольшие кудри Мориарти, почти не отвлекаясь от работы и погруженный в свои мысли. Когда преступный гений перебрался на кресло напротив и стал наблюдать за Себастьяном, он поднял глаза от оружия и вопросительно поднял бровь. Джим в ответ отрицательно покрутил головой, продолжая наблюдать за действиями снайпера. Они сидели так несколько минут, пока Джеймс не спросил: - Ты любишь меня? Хотя вопрос был неожиданным, Моран довольно быстро среагировал - не в первый раз. - Конечно. Я же живу с тобой, - он улыбнулся, переводя глаза на собеседника и ожидая ответной улыбки. Мориарти совершенно не изменил выражения лица. Он выглядел задумчиво и немного неряшливо, хотя небольшая щетина ему определённо шла. Смешно сказать, но именно этот человек постоянно жаловался на раздражение от щетины Морана, намазывая крем на покрасневшие щеки. - Я не о том. Ты действительно любишь меня? Знаю, ты обычно не разбрасываешься словами, а я обычно тебе верю. Но все же? - он поерзал, устраиваясь и поджимая под себя ноги. Почуяв, что пахнет плохим настроением, Себ замер с деталью в руках. - Да, Джим. Я люблю тебя, как бы глупо это не звучало. Не за то, что ты сам залез ко мне в кровать, а за твои крутые кудри и милую фигурку. - Правда? - Нет, - Моран снова принялся перебирать оружие, иногда поднимая взгляд на Мориарти "мистер-каменное-лицо". - Господи, да это же ты, Джеймс. Превосходный разум, беспринципность и бесстереотипность в одном флаконе с шикарной этикеткой, увлекающийся мной безо всяких причин и разумности. И нет бы доказать, что тебе от меня нужно тепло в постели и надежное плечо верного подчиненного, ты своеобразно подчеркиваешь, что в основе этих отношений лежит что-то глубже. Ты от меня не отделаешся - извини, но это не привязанность, это надолго. Ещё раз улыбнулся, он посмотрел на Джима. Лицо того на секунду изменилось, показывая задумчивую улыбку, а потом он практически спрыгнул с кресла, направляясь в прихожую. Прошуршав там куртками, через минуту он опять промчался мимо дивана. Дверь балкона хлопнула. Себ вздохнул, отложил очередную деталь на развёрнутую здесь же ткань и направился на балкон, вздыхая и надеясь, что не получит окурком в глаз сразу же с порога. Джим сидел на полу, выпрямившись и докуривая сигарету. Рядом лежала купленная Мораном с утра в соседнем ларьке пачка, практически разодранная нетерпеливым гиперактивным психом. Себ достал себе одну и подкурил от сигареты Джима, садясь рядом и пиная его, чтобы он подвинулся. - Ты же не просто так сказал все это, да? - А ты перечишь сам себе. Сказал же, что знаешь вес моих слов. Кто из нас сейчас логичней? - Я давал тебе возможность уйти тогда. - А я остался, сделал кофе и разложил свои вещи. Так и будем играть в "скажи очевидные вещи"? Или ты поделишся, что именно тебя так дёрнуло? Джим подкурил ещё одну, стряхивая пепел себе на штаны и совершенно не обращая внимания на вопрос. - А если я тебе сейчас предложу уйти... Хочешь? Моран закрыл глаза, сосчитал до трёх и выдохнул дым. - Я не знаю, что на тебя нашло, но ты меня отсюда не выгонишь. Или вместе с тобой, или никак. - Да никогда. - Вдруг Мориарти щелкнул по сигарете, отправляя её в полёт за пределы балкона и подлез под бок Себастьяна, обнимая того за талию. Тихо улыбнулся, вытягивая ноги, подрагивая, и сказал: - И умрем мы в один день. - Какая разница. В аду все равно вместе куковать. Говорят, милое местечко для таких, как мы. - А ещё мне кажется, я не тому сердце выжег. - А сам-то? Хладнокровный бессердечный злодей-консультант с горячо любимым снайпером. Каламбур и глупость. - Жизнь вся наша - каламбур и глупость. - И отношения. Пошли в дом, холодно же. *** Слог второй. Все правильно. Обычно он принимал отношения как должное и что-то правильное, но часы сидения на точке, прильнув к прицелу, лишь подталкивали к самоанализу. Джим появился в его жизни ярким порывом, как работодатель и спасительная рука. Моран только вернулся с фронта, утратив на войне все. Остались лишь нитки связей с друзьями и крохотные мосты, которые уже начинали дымиться, а в перспективах - скучнейшая жизнь, выживание, налаживание новых контактов, которые все равно прийдеться порвать, рано или поздно, ни родных, ни друзей в огромном городе. Тогда появился Мориарти, принося с собой работу, отношения, яркую жизнь, продолжение любимого дела. Сначала тяжело было переосмыслить свои взгляды, стреляя не в тех, кто сам мог тебя убить, а тех, кто, возможно, был хорошим искренним человеком, приносящим в мир добро, спасал других, имел семью. Но все сомнения ушли под гибкими моральными устоями и Джимом, умным, беспринципным и действительно ярким. Казалось, Себастьян был первым, кто разглядел маленького обиженного ребёнка в нем под слоями шикарной актерской игры и наросшими иголками. Возможно, причиной тому был сам ребёнок, который с интересом и удивлением смотрел из глубины чёрных уверенных глаз, пока Мориарти, засунув руки в карманы, предлагал поработать без права уйти с такой необычной работы. Но Моран не отказался тогда, хватаясь за предложенную возможность и поразившего его человека. Немного прошло времени, когда ребёнок осмелел, сорвал все замки на дверях и побежал к Себастьяну, обнимая, как давно потерянного родителя. Моран стал незримой тенью и твердым плечом, любящим и разумным партнёром, безоговорочно верящим и преданно смотрящим в глаза. Ребёнок остался, вот только теперь не загоняемым Джимом чувством, а ощущением безмерной любви и заботы с новоиспечённому партнёру. И та домашняя искренность преступного гения прочно привязала к себе, а потому Моран не воспользовался предложением уйти, только начиная отношения. Теперь все это вызывало ощущение правильности, ощущением того, что он был на своём месте. В прицеле мелькнула женщина, стоя на ветру и гордо вскинув голову. Когда же вышел Джим, все также засунув руки в карманы, Моран улыбнулся. Он не знал, что сделает или как махнет рукой в следующую секунду Мориарти, играя перед новым зрителем. Тот был в своей стихии, актёр жизни, который вернётся домой, снимет маску, и только удивительная мимика останется при нем. Когда женщина выдернула пистолет, Моран нажал на курок, облегченно вздохнул. Пуля, выпущенная теперь мёртвой женщиной, выбила бетонную крошку у ног Джима, который даже не дернулся, лишь развернулся и ушёл с заброшенного склада. Позже, шипя и ругаясь, он будет сидеть в офисе, пока Себ вытянет из его икры кусок бетона и вычистит рану, успокаивая. Мелочь, с которой безопасно зайти в травмпункт, тот доверит Морану. Опоре, смыслу и единому ценному человеку в этом мире с тех пор, как он ушёл из дому без копейки и перспектив, запирая маленького обиженного мальчика в дальний угол своей души и готовясь к интересному сражению с жизнью. *** Слог третий. Единственное и важнейшее. Джим откинулся в кресле, предвкушая возвращение домой после долгого рабочего дня. Шведские коллеги добавляли забот, подкинутые дела неинтересны и глупы, откровенно скучал каждый человек его штаба. Оставив разбираться с капризными шведами Кэти, он схватил пиджак и вышел на холодный ветер, хмуро сведя брови и садясь за руль машины. Все, что он имеет сейчас, он получил сам. Родители были хорошими людьми, со своим мнением, которое было единственно правильным, единственно хорошим. Джиму светило обучение в хорошем ВУЗе, правильная жизнь, купленная и простая; глупые принципы и моральные устои, правила общества, ограничения разума. Все это претило, заставляло искать другие пути, вырываться из оков общества и стереотипов. Выдающийся ум, желание отличиться и вырваться из глупого предопределённого общества толкнули в шестнадцать лет на уход из дома в одной одежде и с амбициями, заставив родителей забыть его существование и оставить своенравного юнца в покое. Долгий, но крайне успешный путь. Игра, интерес постепенно сменялись скукой - слишком многое добился, выше - легко и неинтересно, цель достигнута. Повседневные преступления, сеть больше, имя - скрытней. Сухой голос из динамика, центр всего криминала Британии, сильный лидер, лицо и имя которого могут связать лишь несколько человек. Пара фальшивых личностей, игра на несколько фронтов - скука, уже слишком банально. Кто знает, какая сила толкнула его лично встретиться с претендентом на пост снайпера, отставного полковника, умного и одинокого, судя по собранной для Мориарти информации. Когда это оказался не военный, пропитанный рефлексами войны и битый сукой-жизнью, а вернувшийся с войны человек, много чего получивший на ней, но не превращая свою жизнь в сражение, а подстраиваясь под гражданку. Высокий мужчина, сильный, сухощавый, но не неловкий; загар, выгоревшие светло-русые волосы. Приятная внешность, слегка скуластое лицо и взгляд, заинтересованный, но умный. Мало чем отличавшийся от массы мужчин в Лондоне, лёгкая остаточная солдатская осанка - единственное, что выделяло его из толпы для внимательного человека. И лишь легко вздернутый уголок губ зацепил, утянул в водоворот отношений, заставил положиться на этого человека. Мориарти хотел свернуться у него на коленях, поведать все секреты. Потом испуг. Да, испуг был следующим чувством - слабость, привязанность к определённой особе, это опасно. Но это ничто по сравнению с влачимым его чувством, по сравнению с новизной. Когда Мориарти подъехал к дому, занавеска квартиры колыхнулась. Себ ждёт его, как и всегда. Они не проживут долгую жизнь, но та, что будет, они проведут рука об руку, вместе против мира и для друг друга, делая счастливей и ярче существование второго. Игры на второй план. У Джима есть цель, за что он может благодарить лишь небеса, удачу, и своего полковника.