День простоять да ночь продержаться

Адам и Монти были так увлечены перепалкой друг с другом, что даже не услышали, как хлопнула дверь студии. - Это никуда не годится! Я предлагаю все-таки смикшировать вот этот канал и оставить только эти два! – настаивал Питтман, размахивая руками в воздухе для пущей убедительности. - Ни за что! – не сдавался Ламберт. – Так было задумано! Это создает эффект более объемного звука! - Это создает эффект кастрюли, по которой лупят скалкой! Его нужно убрать! - Черта с два! Я не дам тебе его убрать! Потому что я… я… я-понская вишня! Что это?! - Сакура, - равнодушно хмыкнул Монти. - Чего? Да сам ты сакура! – чертыхнулся Адам, взял бородатую физиономию в ладони и грубо развернул в сторону двери. - ЭТО что?! Увидев стоящих у входа Карпентера и Рэтлиффа, Питтман замер от удивления и широко раскрыл рот. Адам просто энергично захлопал глазами, пытаясь либо прогнать видение, либо убедиться в его достоверности. - Айзек… - Монти первым оправился от шока и с трудом вернул себе способность говорить. – Где ты взял этого белого ангела и куда ты дел нашего Томми? Рэтлифф трагически закатил глаза, а ширину улыбки барабанщика уже можно было измерять в футах и милях. - Он настоящий? – с недоверием спросил Ламберт, встал, обошел его по кругу, как статую в музее, и в довершение ткнул пальцем в плечо. - Не смей меня тыкать! – недовольно рыкнул Томми, брезгливо дернув плечом. - Настоящий, – констатировал певец. Томми нервно почесался, не зная, куда девать руки от неловкости, но тут же испуганно вздрогнул от раздавшегося сзади женского визга. Эшли? - Ааааа!!! Боже! Томми?! - Нет, Святой Лука! - скривился Рэтлифф. Девушка непроизвольно схватилась за голову, несколько секунд смотрела на него в упор и наконец тихо произнесла: - Господи, Томми! Что с тобой? Ты… красавец! - Спасибо, польщен, - гитарист всеми силами старался держать себя в руках, хотя от нервного напряжения у него уже начал дергаться глаз. – Услышать такое спустя два года работы в группе весьма неожиданно. - А… - Это ж надо… - к изучению нового образа Рэтлиффа подключился Монти, придирчиво ощупывая его руки и плечи. Томми пыхтел, но мужественно терпел надругательства над своим телом: - Что, Монти, и тебе я тоже до сегодняшнего дня казался чмом? - Да пошел ты… - фыркнул бородач, не прекращая своих исследований, да еще и требовательно разворачивая его то в одну сторону, то в другую – как манекен. – Нет, ну я, конечно, знал, что ты мелкий и худой, но… Бля буду! Кто ж знал, что под всеми этими балахонами ты прячешь ТАКУЮ ФИГУРУ! Ламберт загадочно повел бровью, Эшли еще раз вздохнула, приложив ладонь к груди, а Томми, вырвавшись наконец из рук Питтмана, наигранно отряхнулся и упер руки в бока: - Ну так я не понял! Мы гитарные партии переписывать приехали или меня щупать? Может, все-таки пойдем писАться? *** Разумеется, Монти быстро сообразил, что к чему. Пока музыканты настраивали инструменты в студии, он схватил Айзека за рукав и оттащил в сторону, где их не могли услышать. - Чувак, что ты творишь? – на лице Питтмана читалась странная смесь из искреннего беспокойства и дикого желания заржать. – Где вы взяли эту одежду, и КАК ты уговорил его нарядиться в такое? - Эй, ты чего? – обиделся ударник. – Я тут ни при чем! Мы же вчера договорились, что сегодня он будет говорить только правду, и я спросил, есть ли у него какая-нибудь другая одежда, кроме черных футболок? Монти явно удивился: - То есть, ты хочешь сказать, что эта одежда у него БЫЛА?! - Да. - Так… Хорошо. Ладно. Это, безусловно, многое меняет, но каким образом ты заставил его это надеть? Айзек виновато пожал плечами: - А чего ты на меня так накинулся-то? Когда я увидел эти тряпки, я поинтересовался, почему он никогда не надевал этого. Он долго мялся, но потом сказал, что купил их якобы для свидания - дескать чтоб кого-то очаровать. Правда, кого именно – говорить отказался. И тогда я поставил ему условие: или он говорит, кто эта счастливица, или молчит, но идет в этом в студию… - … И судя по тому, что он явился к нам в таком виде, он так и не сказал, для кого именно собирался перевоплотиться в этого воздушного ангелочка? Карпентер, ты просто негодяй! - Э, а че я-то? - Да замолчи ты, придурок! Вот что я тебе скажу. Мы с тобой вчера учинили это пьяное пари, и сегодня ты решил развлечься на всю катушку? Ради бога, Айзек! Прекрати этот детский сад! Поприкалывались – и хорош! Ты же видишь, что парень и так места себе не находит! Давай хотя бы сам факт этого пари оставим между нами – не рассказывай ничего Эшли и Адаму! Они ведь изведут его! Сконфуженный барабанщик неопределенно хмыкнул, кивнул головой и угрюмо побрел в сторону студии. Плюхнувшись за ударную установку, он измерил испепеляющим взглядом Монти, оставшегося за пультом, и воткнул в ухо наушник. Адам вежливо кашлянул, всеми силами сдерживая ванильно-карамельно-сахарную улыбку; Томми съежился в комок, стараясь прикрыть гитарой максимум себя; и только стоявшая позади него Эшли бесстыдно облизывала взглядом подтянутую попку, тоненькую талию и крепкие плечи, обтянутые белой водолазкой.