Мои алые паруса

- Слушай, может, всё-таки, ну его, этот бар? – уныло натягивая тенниски, делаю последнюю попытку надавить на жалость. – Дома ведь есть всё то же: и выпивка, и музыка, и микрофон… Но Мел непрошибаема, как Алькатрас. - В баре – определённая атмосфера, дома такую не создашь. Потом – соответствующая аппаратура, с моей дилетантской вообще несравнима. Вот стала бы ты играть на электронном пианино, если бы рядом стоял настоящий Бехштейн или Стейнвей? - Я не стала бы играть на электронном, даже если бы рядом стояла всего лишь какая-нибудь Заря. - Хм… не думала, что ты настолько не любишь электронные пианино. - Почему? Мне они очень даже интересны. Но не вместо акустического инструмента, а как дополнение к нему. Потому что полноценно заменить настоящее, натуральное, живое чем-то искусственно смоделированным просто невозможно. Я играла на электронном пианино. Может, конечно, мне попался очень бюджетный вариант, но там даже глубину звука не прощупаешь! Никаких красок - гудит в одну дуду, как не прикасайся… Бездушная машина! - Вот! – довольно хлопает в ладоши Мел в ответ на мою эмоциональную тираду. - Что и требовалось доказать! Поэтому ты понимаешь, что клубный вариант караоке и домашний – это две большие разницы. Скорбно замолкаю. Мел подловила меня совершенно простым и проверенным способом: утянув в обсуждение вещей, к которым я по умолчанию не могу относиться беспристрастно. Если размер колонок и материал, из которого они сделаны, не особо влияют на моё восприятие музыки, то механика пианино – это то, к чему я цепляюсь в первую очередь, потому что невольно чувствую малейшие нюансы звучания. И тут мне приходит в голову идея ответного манёвра. - Можно заказать аппаратуру на дом, - хитро говорю я. – В Интернете есть предложения подобной услуги. Сама видела. - А в довесок – бармена, который будет мешать коктейли, и массовку, разбавляющую наш скромный интим, - парирует Мел. – Говорю же: атмосфера! - Ты просто позёр, который хочет петь исключительно на публику. - А ещё слушать чужое исполнение… - Может, тогда радио включим? -… вживую, - с напором говорит Мелани. - Ну, мы сравнительно недавно ходили на оперу. Она была вполне живой. - Ассоль, ну что ты, в самом деле! Каждый раз одно и то же: сначала ноешь и упираешься, а потом скачешь в полном восторге и благодаришь, за то, что тебя вытащили. - Ну ладно. Хорошо, - со вздохом сдаюсь, исчерпав все аргументы. Кто знает, может, мне, и правда, придётся по вкусу этот балаган? Я не сильно вдаюсь в выяснение подробностей, поэтому во мне до последнего живёт уверенность в том, что мы едем куда-нибудь в Сохо – традиционный и общепризнанный центр всех лондонских развлечений. Но, как оказалось, без ума влюблённая в Хэмпстед, Мелани даже бар умудрилась подобрать с таким расчётом, чтобы он находился в шаговой доступности от дома. - Китайский ресторан?! – недоверчиво разглядываю яркую жёлто-красную вывеску. – Ты серьёзно?! - У тебя какие-то проблемы с палочками? – осведомляется Мел. В её глазах скачут весёлые искорки. - Скорее с пентатоникой*, - отзываюсь я, с опаской представляя несколько ближайших часов в компании не очень-то любимого мной восточноазиатского музыкального фольклора. -…и вообще я музыку с детства ненавижу! – язвит Мел, продолжая прямую речь от моего имени. Фыркаю в ответ. - Сенсационное признание преподавателя лондонского центра современной музыки, выпускницы Московской консерватории, Мелани Кроуфорд, автора саундтрека к известному документальному фильму BBC «Тайны Вселенной»! Мелани оценивающе поджимает губы. - Слушай, а неплохо звучит, когда всё вместе! Солидно так. Повышает самооценку. И, смеясь, легонько толкает меня плечом. - Без паники, это промежуточная остановка. Хотя, караоке тут тоже имеется, но, на мой вкус, репертуар скудноват. Мне просто надо забрать у одного знакомого мой диск с «Кукрыниксами». - С кем?! Моё удивлённое восклицание вызывает не менее удивлённую реакцию Мел. - С «Кукрыниксами», - несколько озадаченно повторяет она, и на всякий случай поясняет, - вашей, российской рок-группой. Там, правда, не только они, а вообще подборка с «Нашего радио». Ты что, их не знаешь? - Знаю, конечно. Просто не ожидала услышать про них здесь. Особенно, в таком антураже… Погоди, – вдруг осеняет меня.- Твой знакомый – это тот китаец, с которым ты созванивалась перед выходом? Ван Чи, кажется? - Ага, - кивает Мел. – Только он не китаец, а вьетнамец. Здесь, кстати, помимо прочего, неплохая вьетнамская кухня. - Какие многослойные культурные связи! – бормочу я, входя вслед за Мел в китайский ресторан на северо-западе Лондона, чтобы забрать у работающего там вьетнамца диск с антологией русского рока. Ван Чи оказывается симпатичным и очень разговорчивым барменом. На «Кукрыниксов», а также прочих представителей жанра его подсадила, конечно же, Мел. Только она могла, находясь в самом сердце Англии, увлечь приехавшего туда иммигранта, не своей родной культурой, а российской. Едва узнав, откуда я, а ещё больше – что я тоже интересуюсь данным музыкальным направлением, парень цепляется за меня мёртвой хваткой, принимаясь засыпать вопросами и с энтузиазмом предлагать ядрёные коктейльные смеси, в надежде развести меня на основательную лекцию по своей любимой теме. К слову, о музыке я готова болтать и без дополнительных стимуляторов, но в данном случае от меня толку мало: русский рок, несмотря на весь мой интерес – далеко не мой конёк. Я могу разве что поделиться собственными впечатлениями от конкретных песен и помочь с переводом, что, в итоге, выливается в очень забавные игры разума, потому что глубокий смысл некоторых, полных метафор, текстов даже мне, носителю языка, не вполне ясен. Что уж говорить о попытках адекватно перевести то, в смысле чего я сама не уверена! Развлекаясь на этой философско-лингвистической почве, мы довольно весело проводим время до тех пор, пока не обнаруживаем, что промежуточная остановка как-то незаметно затянулась на целый час. Если со стороны Мел это был расчёт, то очень верный, потому что, расслабившись за непринуждённой болтовнёй и сдобрив её парочкой коктейлей, к конечному пункту назначения, расположенному на Уэлл Уолк, я прибываю уже в довольно благодушном состоянии, и мой категоричный настрой, с которым я выходила из дома, практически сходит на «нет». - Вообще, это обычный паб, - говорит Мел, когда мы усаживаемся за столик в уютном зальчике на первом этаже, - но они иногда устраивают всякие развлечения, типа сегодняшнего караоке. Мы однажды попали на такой вечер – оказалось очень здорово. Просто и по-домашнему. Поэтому я тебя сюда и притащила. С любопытством оглядываюсь по сторонам. Народу пока не очень много, но почти все свободные столики, судя по стоящим на них табличкам, зарезервированы. Несколько мужчин за барной стойкой неторопливо потягивают пиво, с интересом поглядывая, как в стороне, на малюсеньком подиуме, возится молодой парень, по- видимому, звукорежиссёр, настраивая аппаратуру. - Держи, - говорит Мел, подсовывая мне талмуд в тёмно-коричневой, под стать интерьеру, обложке. – Посмотри меню. Тут определённо есть из чего выбрать. Открываю папку, но вместо наименований блюд вижу списки с именами исполнителей и названиями песен. Вот хитрюга! Не могу сдержать улыбку. А Мел между тем, без стеснения утянув другую папку с соседнего незанятого стола, уже вовсю листает страницы, приговаривая: - Как насчёт, Muse?.. Нет, наверное, для закуски тяжеловато… Может, Тони Брекстон? Интересно, а «Un-break my heart» тут есть?.. Хиты точно должны быть… - А здесь предлагают что-нибудь помимо духовной пищи? - негромко вопрошаю я, чувствуя, что к уже влитому внутрь алкоголю неплохо бы добавить что-нибудь более существенное, чем орехи с сухофруктами, которых мы налопались в баре китайского ресторана. - Устроим! – согласно кивает Мел и призывно машет рукой официанту, который тут же с готовностью перемещается к нашему столику. Делаем заказ, и Мелани снова возвращается к прерванному занятию, подходя к выбору песен с такой ответственностью, будто готовит программу на конкурс. Я тоже листаю свою папку, но, скорее, любопытства ради и чтобы скоротать ожидание, потому что реально петь я по-прежнему не собираюсь. - О, смотри! Я нашла твою любимую! – восклицает Мел, разворачивает папку, и в столбце групп и исполнителей я вижу знакомую аббревиатуру. ABBA. «The winner takes it all». Собственно, почему бы и нет, учитывая, что эта песня – одна из самых популярных? Мелани, не дождавшись от меня ответа, но, видимо, достаточно прочитав по моему лицу, с досадой откидывается на спинку стула. - Ну, что ты смотришь на неё, как бык на красную тряпку? Снова какие-то ассоциации с «тем-кого-нельзя-называть»? Слабо растягиваю губы в неком подобии ухмылки. Воспоминания об отношениях трёхлетней давности до сих пор компостируют мне мозг и затягивают в свою воронку всё, чему в тот период не посчастливилось оказаться поблизости. Эта песня всегда занимала в списке моих предпочтений особое место. Трогательная и пронзительная одновременно, она пробирала насквозь даже тогда, когда ещё была для меня просто красивой музыкой с цепляющим, но, всё же, довольно абстрактным текстом, несмотря на всю его прозрачность. Так мы воспринимаем новости о каких-то происшествиях - сопереживая, но оставаясь, тем не менее, за гранью, не примеряя случившееся на себя. А потом вдруг в чём-то таком, извне – какой-нибудь песне или фильме - неожиданно замечаем удивительные параллели. И заглядываем в одну из банальных мыльных опер с заезженным тошнотворным сюжетом, как в зеркало, потому что этот сюжет оказывается точь-в-точь нашим собственным, из нашей вполне реальной жизни. Вот и любимая песня оказалась для меня слишком в точку, чтобы её можно было спокойно слушать, как раньше. И я перестала. Глупо, конечно. Так человек, раз упавший с велосипеда, вместо того, чтобы сесть и поехать снова, убирает с глаз долой не только сами колёса, но и всё, что их напоминает. И мои мысли тут же озвучивает Мелани, с чувством хлопая по столу папкой. - Тебе не надоело вести себя, как страус? То ты бросаешь мечту всей своей жизни, потому что что-то пошло не так, то пытаешься стереть из памяти любимые вещи, потому что они напоминают тебе какого-то придурка! Признавайся, в Сокольники ведь до сих пор не суёшься, да? И гитару, наверное, как запихнула в чехол, так больше и не вынимала? - Продала, - потерянно шепчу я. Мел, конечно, права. И, хотя в её словах нет ничего, что являлось бы для меня откровением, но, сказанное вслух то, что до этого не раз прокручивалось в голове, кажется ещё более беспощадным, а моё поведение в свете этого – ещё более жалким и малодушным. Хочется взять и дать себе хорошего пинка. Ведь я действительно вместо того, чтобы перечеркнуть всего один раздражающий фактор, с мясом выдираю всё, что хоть каким-то боком, хоть раз его коснулось. Напрочь выкорчёвываю целые куски жизни, заклиниваясь на прошлом, загоняю сама себя в какие-то рамки. Чувствую, как внутри поднимается волна раздражения. Сколько можно?! Что случилось, то случилось, и ABBA тут совершенно ни при чём! Уверенно возвращаю папку. Раздражение сменяется задорной бесшабашностью. - Если у тебя есть желание это спеть, то я с удовольствием послушаю. - Серьёзно? – вскидывает брови Мел. Пожимаю плечами. - Ну не позволять же всяким дурацким воспоминаниям портить мою любимую песню! - Ну…хорошо, - одобрительно хмыкнув, решает Мелани. Берёт один из лежащих рядом с салфетницей бумажных прямоугольников, и записывает номер песни. – Позже отдам. Сначала, действительно, неплохо бы поесть. Импровизированный концерт, между тем, уже идёт полным ходом. За каждым столиком закреплён свой номер, и мы успеваем дважды пропустить очередь, пока, наконец, официант не убирает наши тарелки, и мы, уже ни на что не отвлекаясь, разворачиваемся так, чтобы было лучше видно желающих погорланить. Поют, к слову, очень даже неплохо, так что я окончательно расслабляюсь, и, попивая очередной коктейль, с удовольствием наблюдаю за исполнительскими экзерсисами участников. - Пойдёшь со мной? – вдруг спрашивает Мел, и я вижу, что сейчас как раз поют ребята, сидевшие за соседним столиком. Мелани уже отдала свой вокальный заказ, значит следующая очередь – её. - Нет уж, - категорично трясу головой. – Мне и отсюда будет отлично слышно. - Да ладно тебе! Петь тебя никто не заставляет. Просто постоишь рядом. Как группа поддержки. Скептически вскидываю бровь, ища подвох, который определённо есть. И определённо на самом виду. Но угнетённый градусами мыслительный процесс отказывается искать какие-либо скрытые умыслы и складывать дважды два. - Группа поддержки? - на всякий случай, всё же переспрашиваю я. – С каких это пор? - Ну, я вообще больше командный игрок, так что чувствую себя гораздо лучше, когда под боком есть люди. - Разве?! - Ну… не всегда, конечно, но сейчас – определённо. Неужели тебя скрутит даже оттого, что ты просто постоишь рядом? Мои барьеры, обычно напоминающие крепостной вал со рвом, сейчас кажутся не выше бордюра, перемахнуть который ничего не стоит. Пожимаю плечами. - Не знаю. Ну, пойдём проверим. Изрядно забытый, но такой родной проигрыш заполняет окружающее пространство, вливаясь в каждую клеточку моего тела. Звуки, превращаются в кадры, выдёргивая из глубин подсознания фрагменты прошлого и прокручивая их перед глазами, как старую киноплёнку. Раньше было больно. Теперь я просто смотрю. Избирательная память глупа и недальновидна. Зацикливаясь на плохом, мы отказываем себе в радости наслаждаться положительными моментами прошлого. А, пытаясь держаться за всё хорошее, и защищаясь тем самым от негатива, постепенно, действительно, забываем недостатки, заботливо окружая всё, что было, светящимся нимбом превосходства. И начинаем страдать о потерянном, уже точно не помня, почему не сложилось. И, что ещё хуже - винить во всём себя. Я помню всё. И принимаю всё. Воспоминания выгорают во мне, как прелая прошлогодняя листва. С каждым новым вдохом, до боли распирающим лёгкие, и выдохом, отпускающим эмоции вместе с рвущимся наружу потоком звуков. Будто бы, наконец, спустя столько лет всё недосказанное обретает возможность выражения. Точка. Точка. Точка. Мне надо было сделать так давным-давно. Просто ещё раз погрузиться в это. И выпустить. Навсегда… Аплодисменты. Резкие, оглушительные, как взрывы петард. Это что, мне? Моргаю, сгоняя пелену воспоминаний, и обнаруживаю себя стоящей посреди зала с микрофоном в руке – и когда только Мел умудрилась мне его всучить? И насколько надо было уйти в себя, чтобы этого не заметить?! Опускаю микрофон, недоумённо оглядываюсь в поисках подруги. Мы ведь стояли рядом! Ищу её глазами и, наконец, обнаруживаю в сторонке. Эта предательница скромненько самоустранилась и теперь с воодушевлением рукоплещет мне, чуть ли не громче всех. Состояние алкогольного пофигизма исчезает мгновенно, и я снова чувствую знакомый спазм в горле. Пытаюсь выровнять дыхание, но выдох застревает где-то посередине грудной клетки, не желая спускаться ниже. Глупо улыбаюсь, бормочу какие-то слова благодарности и, избавившись от микрофона, ретируюсь к нашему столику. Дрожащими руками хватаю бокал с коктейлем и, припав губами к трубочке, начинаю поглощать напиток, совершенно не чувствуя ни вкуса, ни количества градусов. Краем глаза вижу, как на соседний стул плюхается Мел, довольная, как слон. От души хлопает меня по плечу. - Ну, что я говорила? Ты была просто великолепна! Слышала бы ты себя! Видела бы ты их лица! - Мел, ты зараза, - устало говорю я. – Ты нарочно всё это подстроила. Сил злиться нет. Я снова чувствую себя полностью опустошённой. - Всё пытаешься победить моих тараканов? В таком случае, можете уже организовывать клуб. Мел непонимающе моргает. - Какой клуб? С кем? - С мистером Камбербэтчем. Он случайно услышал, как я пела дома, пока тебя не было, и, кажется, задался той же целью, что и ты. Да. Сокровенной информацией лучше всего делиться именно так: случайно и между делом, будто бы в ней нет ничего такого особенного, чтобы уделять ей какое-то специально отведённое время. Но, даже упомянутое таким образом, оно должно вызвать реакцию – хоть какую-нибудь. По крайней мере, кто-кто, а уже такой эмоциональный человек, как Мел, не может вот так просто сидеть и молчать. Но Мел молчит. Прищурившись, снова смотрит на меня тем самым своим сканирующим взглядом, от которого хочется спрятаться под стол. И, наконец, ровным голосом произносит: - Интересно. И рассказывать мне это ты, судя по всему, не планировала. Её вывод кажется мне нелепым, и я сердито дёргаю плечами. - Если бы не планировала, то шифровалась бы и дальше. - Ясно, - коротко говорит Мел, всецело занятая помешиванием кусочков льда в своём бокале. И от её тона у меня внутри всё будто ухает вниз. Конечно, она обиделась – теперь на самом деле, без шуток. Потому что в настоящей дружбе хуже недоверия только предательство. А я, выходит, не доверяла, - по крайней мере, так, наверное, выглядит со стороны, - раз столько времени молчала, не желая делиться. Но, когда она, подняв голову, поджимает уголки губ в насмешливой улыбке, у меня от сердца откатывает камень. - Не поэтому ли ты всё это время так и норовила улизнуть подальше от дома? В прятки играла? Чёрт. Неужели всё настолько очевидно? Смущённо вскидываюсь, протестуя, хотя и понимаю, что глупо отрицать очевидное перед тем, кто, мало того, что знает тебя не хуже тебя самого, но и только что просветил своим рентгеном вплоть до спинного мозга. Мел, продолжая улыбаться, заговорщически подаётся ко мне. - И, кстати, о главном, во избежание дальнейших обвинений в кознях и интригах. Ты, конечно, как всегда ушла в астрал, поэтому и не заметила, но, тем не менее, петь ты начала сама, по своей собственной инициативе. А я всего лишь дала тебе микрофон, уже после того, как ты запела. Вот. Так что это ещё одно подтверждение того, что твои заклины успешно лечатся. Тебе просто надо расслабиться и отключиться, и не думать о том, что тебя кто-то слушает. Закрываю лицо ладонями. Отлично! Это подтверждение совсем не того, что мои заклины лечатся, а, напротив, наличия ещё одного, под названием «провалы в памяти». - Ну да, - с нервным смешком отзываюсь сквозь свою импровизированную маску. - Напиться почти до беспамятства. Лучше не придумаешь! - Да брось! Какое беспамятство! Выглядишь и разговариваешь вполне нормально - так, будто весь вечер ничего крепче чая не пила. И проблем с координацией движений тоже не видно. Ещё бы! Экспертный анализ состояния от такого же подвыпившего соседа – верх беспристрастности! - А с выпадением из реальности ты отлично справляешься и без помощи алкоголя – я видела. – в заключение выдаёт Мел. Ну, спасибо тебе, дорогая! Ничего не скажешь - умеешь взбодрить, когда нужно! С силой потираю пальцами лоб и украдкой оглядываюсь. Уже вовсю звучит новая песня, и две девчонки с упоением выводят какой-то неизвестный мне очень зажигательный мотив. Но заинтересованные взгляды окружающих нет-нет, а мечутся между эстрадой и нашим столиком, - как бы между прочим, но это нервирует гораздо больше, чем открытое проявление любопытства. Непроизвольно сжимаясь в клубок, опираюсь на стол локтями и страдальчески шепчу через стол: -Мел, я хочу уйти. Они все на нас смотрят. Я не могу так. У меня руки трясутся. -Да ну! - беспечно отзывается Мелани. - Какие проблемы! Выпей ещё – и всё снова будет нормально! Ушам не верю! -Ты хочешь выдавить из меня комплексы, банально споив?! - Могу, в виде альтернативы, предложить тебе начать заниматься йогой. Тогда, в следующий раз будешь расслабляться не с помощью алкоголя, а посредством каких-нибудь соответствующих асан. А пока что извини, у меня сейчас нет никаких других идей для твоего расслабления, кроме выпивки, так что пользуйся тем, что есть. - Хорошо, - решительно отодвигаю стул. – Можешь оставаться, а я ухожу. - Стой! – подскакивает Мел вслед за мной. – Да подожди ты! Надо же хотя бы расплатиться! Она умудряется бурно сопротивляться, даже разговаривая вполголоса, но я всё-таки впихиваю ей свой кошелёк и, сказав, что буду ждать на воздухе, устремляюсь к выходу. Не поднимая головы, открываю тяжёлую створку и с размаху врезаюсь в кого-то, как раз входящего в этот момент с улицы. Неловко бормочу извинения и поспешно выскальзываю наружу. За спиной слышу чей-то низкий, до боли знакомый голос, но дверь уже захлопывается, а возвращаться и, тем более, вступать с кем бы то ни было в беседу мне сейчас совершенно не хочется. Медленно иду по тротуару. Через пару минут меня догоняет Мел. - Видела Камбербэтча? Он сказал, что ты налетела на него в дверях и сбежала, как угорелая. А, так вот перед чьей грудной клеткой я так сумбурно извинялась, и чей голос только что слышала. Наверное, в другое время, сердце вскинулось бы во мне, как ненормальное, захлебнувшись восторгом. Но мой эмоциональный фон сейчас где-то в районе нуля. Либо я слишком устала, либо слишком избаловалась случайными встречами, но я просто фиксирую этот факт, как что-то сродни фатальной неизбежности. Ловлю себя на мысли, что, если бы я не вломилась к Бенедикту по приезду, то всё равно позже обязательно бы на него где-нибудь наткнулась. Что и озвучиваю идущей рядом Мел. Похоже, моя реакция слегка не совпала с её ожиданиями. Недоверчиво фыркнув, она бросает на меня косой взгляд. - Я знаю, когда ты начинаешь говорить таким чрезмерно равнодушным тоном. - Я тоже знаю. – Даже не пытаюсь возражать. - Так что не будем обсуждать то, что мы обе прекрасно знаем. - Хорошо, - неожиданно легко соглашается Мел. – Не будем. Будешь изводить себя сама, когда никто не видит. Только, может, расскажешь смысл этой гонки на выживание, которую ты устроила нам на прошлой неделе? - Пыталась вправить себе мозги. -И как, вправила? Молчу. - Похоже, что нет, - наконец, тихо признаюсь, глядя себе под ноги. - Похоже, что в рядах фанаток мистера Камбербэтча, несмотря на чьё-то активное сопротивление, определённо прибыло. - Не говори ерунды! Причём тут фанатизм?! Почему, если человек известен, то он не может просто нравиться? Если бы это был, к примеру, какой-нибудь Вася из соседнего подъезда, тебе бы и в голову не пришло называть меня его фанаткой! - Вася из соседнего подъезда, значит? – ухмыляется Мел. Хорошее сравнение. Глядя на веселящуюся подругу, понимаю, что когнитивный диссонанс я ей обеспечила. - Мел, пожалуйста, давай не будем! – почти отчаянно восклицаю я. - Ладно, ладно, как скажешь! – всё ещё посмеиваясь, говорит Мел, и бормочет себе под нос: - Господи, как же мне теперь удержаться и не заржать, когда я в следующий раз увижу этого твоего Васю! С размаху пинаю её рюкзаком под пятую точку, и Мел, визжа, отпрыгивает от меня подальше. Пятнадцать минут до дома – слишком мало, чтобы проветриться и прийти в себя. А мои биоритмы, похоже, с самого дня приезда впали в глубокий шок и пустились во все тяжкие. Даже Мелани уже, зевая, уходит наверх, а я всё сижу, таращась в телевизор, и никак не могу отключиться. Буквально физически ощущаю, как чересчур насыщенный поток мыслей просто распирает черепную коробку, и от них никак не получается избавиться. Распахиваю окна. Ночной воздух мягко касается лица, наполняя гостиную свежим запахом зелени, и тут я понимаю, что мне жутко хочется гулять. Стрелки часов, правда, уверяют, что время для променадов не самое удачное, но куда им спорить с вожжами, попавшими под хвост! Пообещав часам – да, да, вслух и на полном серьёзе (а чего ещё ожидать от пьяной головы!) - особо далеко не уматывать, обуваюсь и тихонько выскальзываю за дверь. Ноги, неизвестно зачем, сами несут меня обратно на Уэлл Уолк. Надо сказать, довольно легкомысленная затея. Хотя понятно, чем именно она вызвана. Но с чего я взяла, что он ещё там? Или что он не пойдёт домой другой дорогой? Или что он вообще пойдёт домой? Думая о своём, спускаюсь с бордюра, но слышу визг тормозов и отшатываюсь обратно на тротуар. Левостороннее движение, чтоб его! Третью неделю здесь живу, а всё никак не запомню, куда в первую очередь смотреть. Мимо меня, громыхая динамиками, проносится спортивный кабриолет, из которого в мой адрес летит что-то очень эмоциональное, касающееся глаз и мозгов. В ступоре провожаю его взглядом, невольно отмечая, насколько неуместно, словно брейк-данс посреди концерта классической музыки, выглядит подобный автомобиль - яркий и шумный - на здешних улицах. Придя в себя, чувствую, что желание возвращаться к пабу как-то пропало. Вместо этого мой ещё не совсем трезвый мозг посещает не менее гениальная идея дождаться возмутителя моего душевного спокойствия непосредственно возле его дома и объяснить, почему я слиняла, словно Золушка при бое курантов. То, что он вряд ли испытывает потребность в моих объяснениях, особенно посреди ночи, меня почему-то сейчас не заботит. Подхожу к дому как раз в тот момент, когда его владелец сосредоточенно ковыряется ключами в замке калитки. Ну что ж: может, мои порывы и авантюрны, но в удаче им не откажешь. - Привет. Бенедикт быстро вскидывает голову, но, разглядев при свете фонарей мою физиономию, живо, хотя и несколько удивлённо, восклицает: - Оу! Привет! – И добавляет, чуть поддразнивая. – Давно не виделись! Ну, это как сказать. Лично мне, например, как-то странно называть встречей секундное общение моего носа с его курткой. - Я…в общем…просто зашла извиниться, что убежала, не поздоровавшись. Я не видела, в кого влетела. Мне уже потом Мел сказала. Его брови ползут вверх. Похоже, я собрала все призы в конкурсе «удиви Камбербэтча». - Да ничего. Не бери в голову! – наконец, говорит он, смеясь. - Ну, тогда ладно. Спокойной ночи! - Подожди! Ты куда? - Бенедикт, по-видимому, замечает, что двигаюсь я в какую-то, по его мнению, не в ту сторону. - Гулять, - оглядываясь, с улыбкой сообщаю ему. - А где Мелани? - Там! – неопределённо машу рукой назад. – Спит. Наверное. - Вы что, поссорились? - Нет. С чего ты взял? - Так. Понятно. Идём, – в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние, решительно берёт меня за руку и разворачивает на 180 градусов. - Куда? – упрямо сопротивляясь, упираюсь в тротуар всеми копытами. - Провожу тебя домой. - Нет, я не хочу домой! Я только что оттуда! Я гуляю. - Тебе не кажется, что ты немного не в том состоянии, чтобы совершать ночные прогулки, да ещё и в одиночестве? - Ну, я же не за рулём! К тому же, несколько коктейлей – совсем не та доза, из-за которой стоит беспокоиться. - Хорошо, - неожиданно кивает Бенедикт. - Только давай тогда для начала зайдёшь ко мне. - Зачем? - Выпьем кофе и обсудим маршрут. - Ну… ладно, - неуверенно соглашаюсь я. Нутром чую за этой его уступчивостью просто попытку сменить тактику, но, тем не менее, ведусь. – Ладно, давай. Он пропускает меня вперёд, и я поднимаюсь по уже знакомым ступенькам. Он взбегает следом, отпирает дверь и приглашающим жестом раскрывает её передо мной. Слегка помедлив, захожу внутрь. В прихожей ожидаемо темно, и я неуверенно застываю на пороге, не зная, куда идти и боясь что-нибудь задеть. Бенедикт щёлкает выключателем и едва слышно чертыхается. - Лампочка перегорела, а я совсем забыл поменять. Снова берёт меня за руку и, подсвечивая себе мобильником, осторожно ведёт по коридору куда-то вглубь квартиры. Повернув за угол, мы оказываемся в какой-то комнате с широкими проёмами занавешенных окон – то ли гостиной, то ли кухне - и Бенедикт, наконец, зажигает свет. Хотя, чувствую, что мне было бы приятнее оставаться в темноте. Усталость накрывает меня внезапно. Хочется свернуться калачиком вот в этом самом ближайшем кресле и никуда не двигаться. - Какой кофе будешь? – слышу я будто издалека. Оборачиваюсь, и в этот момент пол и потолок начинают стремительно меняться местами. Неуклюже пытаюсь схватиться за стену, но она проплывает мимо моих ладоней куда-то вбок. Чувствую руки, подхватывающие меня на полпути к полу, потом – что-то мягкое под головой. И всё. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- * пентатоника – пятиступенный бесполутоновый звукоряд, основа китайской музыкальной теории.