Мои алые паруса

Я слышу, как возвращается Мел, слышу, как она поднимается по лестнице и останавливается возле двери, думая постучать, но, вероятно, решив, что я сплю, уходит, осторожно ступая по деревянным половицам. Я лежу, рассеянно блуждая взглядом по потолку. Сна нет ни в одном глазу, но мне не хочется ни выходить, ни каким бы то ни было образом давать о себе знать. Хочется просто молчать, раз за разом прокручивая в голове эту неожиданную встречу, мысленно восстанавливая каждую крупицу увиденного, услышанного и прочувствованного. Восстанавливая, потому что всё до сих пор кажется покрытым туманом – видимо, от переизбытка впечатлений, - и я ощущаю точно такое же переплетение реальностей, которое накрывало меня во время пения Тоски. Произошедшее как-то само собой переходит в разряд некой тайны, которую просто хочется оставить при себе. И не потому, что это именно тайна, не потому, что ей нет желания делиться – нет. Мел, наверное, единственный человек, от кого у меня никогда не возникало потребности что-то скрыть. Рассказать – не проблема. Но не сегодня, не сейчас. Начать рассказывать сейчас – значит, начать анализировать, препарировать, думать. А я не хочу думать. Я хочу просто чувствовать это воспоминание, как мягкое, тёплое тельце пригревшегося на груди пушистого котёнка. Просто носить его с собой, не спрашивая себя, зачем, как так получилось и что с этим дальше делать. У меня сейчас нет никаких сил ничего обсуждать, нет сил слушать эмоциональные комментарии Мел – я и так переполнена эмоциями под завязку. И нет ни одного ответа ни на один из возможных вопросов. Переворачиваюсь на бок, сминая подушку. Мягкий, чуть хрипловатый голос, звучит в голове, подобно гипнозу. «Кажется, я понял… не могу поверить… это какая-то магия!..» И обескураженность на лице, в ответ на мой совершенно необоснованный наезд. Резко сажусь, в сердцах ударяя кулаком по матрасу. Чёрт, как же стыдно! Даже, несмотря на то, что я успела сто раз извиниться, и то, что расстались мы более чем мирно. Падаю обратно на спину, снова вперив взгляд в потолок. За окном чуть качаются ветви яблонь, и их скользящие, колышущиеся тени кажутся какими-то необычными мифическими существами. Губы всё ещё ощущают лёгкое покалывание едва заметной щетины, чуть проступившей сквозь гладкую выбритость его щеки. Прикасаюсь к ним подушечками пальцев, словно в попытке навсегда запечатлеть там это невероятное воспоминание. И тут же, резко смазав движение, издевательски хмыкаю. Глупо! Сентиментально, глупо, бессмысленно! Сколько тебе лет, подруга, чтобы вести себя, как девочка-подросток, и верить в сказки? И не просто верить, а воодушевлённо их себе воображать, предавая случайному недоразумению, обернувшемуся очередной встречей, какое-то особенное значение? Ты ведь ещё три года назад благополучно расшвыряла все свои розовые очки, и это только пошло тебе на пользу. Нет ожиданий – нет разочарований. Всё просто. И крыльев тоже нет, - ехидно свербит где-то внутри давно знакомое и ставшее привычным ощущение пустоты и бесцельности. Снова ударяю кулаком по кровати, пытаясь заглушить это резонное замечание, и, по сути, вполне реальный факт. Хватит! Хватит, хватит, хватит! – неистово повторяю, как мантру, даже не сразу замечая, что говорю уже не мысленно, а вслух. И, мало того, что говорю, - уже практически кричу в полный голос. Осекаюсь на полуслове. Ещё услышит Мел. Надо попробовать заснуть. Вечером впечатления всегда кажутся более яркими и необыкновенными. Особенно сегодня, после вывернувшей мне душу оперной сцены и алкоголя на голодный желудок. Недаром говорят, что утро вечера мудреней. Завтра всё снова будет, как всегда. Закрываю глаза. Вопреки моим надеждам, утро помогает слабо. Старательно пытаясь выгнать из головы лишние мысли, выбивающие из равновесия, загружаю себя новыми впечатлениям настолько, чтобы не было возможности думать ни о чём другом. Лондон и окрестные городки сменяют друг друга со скоростью узоров в калейдоскопе, так, что, в конце концов, Мелани начинает поглядывать на меня с подозрением. Но терапия оказывается вполне удачной, поэтому я, прикидываясь шлангом, с деланной беспечностью отмахиваюсь от вопросов и продолжаю держать выбранный курс. После посещения нескольких маленьких художественных выставок в районе Юнион-стрит, неподалёку от работы Мел, во мне внезапно просыпается желание углубиться в материал и, в частности - наведаться в галерею Куртольда, чтобы полюбоваться на импрессионистов. Так как у Мелани с утра дела в колледже, мы решаем встретиться прямо возле Сомерсет-хауса ближе к полудню. Не спеша собравшись, беру ключи, предусмотрительно оставленные Мел на полке в прихожей, и выхожу на крыльцо. Поколебавшись между метро и автобусом, делаю выбор в пользу наземного транспорта – даже если дорога и займёт чуть больше времени, я всё равно вышла с запасом, и хотя бы в отпуск могу себе позволить не бежать с часами наперевес через подземку, а спокойно и с наслаждением поглазеть в окошко! Солнечный свет мягко пробивается сквозь тонкие, как кружево, облака. На тротуаре ещё кое-где темнеют следы едва просохших после ночного дождя луж. Разглядывая дома тёмно-красного и коричневого кирпича с радостными белыми вставками, ловлю себя на мысли что, уже настроившись на волну, непроизвольно начинаю представлять, как бы это могло быть изображено на картинах разных художников. Например, ван Гог наверняка бы отдал предпочтение сочным, почти мультяшным сочетаниям контрастных цветов, а у Моне, особенно позднего периода, все очертания и контуры, напротив, были бы едва уловимы, расплываясь в туманном мареве или ярком солнце… - Подвезти? Погружённая в свои мысли, я совершенно не обращаю внимания на окружающие звуки, и эта привычка абстрагироваться в который раз играет со мной злую шутку. Внезапное урчание мотора вкупе с глубоким баритоном, раздавшимся почти возле уха, производит замечательный эффект разорвавшегося снаряда. Едва не завизжав так, что позавидовала бы и Царица Ночи*, я резко дёргаюсь и хватаюсь за сердце, пытаясь усмирить свою разгулявшуюся тахикардию. Не ожидавший такой бурной реакции, Бенедикт сам чуть не роняет шлем и, соскочив с мотоцикла, участливо подхватывает меня под локоть, пытаясь успокоить. Выглядит при этом не менее ошарашено, чем я, без конца повторяя: - Прости, прости, пожалуйста! Я совсем не хотел тебя пугать. Глупо вышло. Продолжая держать за руки, наклоняется, обеспокоенно заглядывая мне в лицо, а я уже вовсю смеюсь, – и стыдясь, и забавляясь одновременно. Получив подтверждение того, что я в порядке, он издаёт облегчённый выдох, смущённо запускает пятерню в волосы, взъерошивая торчащие завитки, и, наконец, смеясь, произносит: - С тобой не соскучишься. А то! Похоже, мистер Камбербэтч, именно вам выпала честь регулярно наблюдать за тем, как я попадаю в дурацкие ситуации. Точнее, я почему-то попадаю в них именно в вашем присутствии. Чем не развлечение? Смотрю, как в уголках его глаз расходятся тонкие лучики морщинок, и понимаю, что все мои тщательные попытки навести в голове порядок, только что потерпели полное фиаско. Одна его обезоруживающая улыбка – и будто бы и не было всей этой недели, которая прошла с момента нашей последней встречи. Пожимаю плечами и растеряно улыбаюсь в ответ. Как ему это удаётся? Мне снова хочется на всякий случай сбежать, чтобы не наделать ещё больших глупостей. Или начать защищаться. А лучшая защита, как известно - нападение. Но, в виду того, что на моём лице продолжает расплываться улыбка, вопрос, который должен звучать возмущённой претензией – пусть и притворной, оказывается не более чем шутливым упрёком. - Ты чего подкрадываешься? Озадаченно потирает бровь и снова смеётся. - Вот уж не думал, что это слово можно применить к мотоциклу. Шум мотора и всё такое… Сложно не заметить. - У меня профессиональная глухота! – недолго думая, сообщаю ему диагноз собственного изобретения. - Что-что у тебя?! Вижу, как у него округляются глаза. Понимаю, что понятия музыкант и глухота, мягко говоря, не сочетаются. А прилагательное «профессиональная» вообще доводит эту комбинацию слов до абсурда. Начинаю объяснять. - Ну, просто я натренировалась не воспринимать любые звуки, если они в данный момент не относится к теме. А как ещё, к примеру, писать диктанты по сольфеджио и не сбиваться с мелодии, тональности и размера, если в это время под дверью во все меха наяривает какой-нибудь баянист? - Ты имеешь в виду концентрацию внимания. – Не спрашивает – уточняет. - Верно. Но, согласись, что этот вариант звучит гораздо банальнее и скучнее моего. Улыбаясь, наклоняет голову. - Определённо, твой намного оригинальнее. Мне только интересно: а почему баянист занимается под дверью? Хороший вопрос. На засыпку. - Потому что, не знаю, как сейчас, но в моё время учёбы со свободными классами был напряг, так что студенты, когда у них образовывался перерыв, частенько готовились к уроку по специальности прямо в коридорах. Судя по твоему живому интересу, ты с таким не сталкивался? Качает головой. - Нет, знаешь, не приходилось. Интересные у вас обычаи в учебных заведениях. - Зато очень способствуют выработке терпения и той самой пресловутой концентрации. - Хотел бы я знать, что сейчас настолько заняло твоё внимание? - Мечты о ван Гоге с отрезанным ухом, - невинно улыбнувшись, сообщаю я. Услышав о подобных мечтах, Бенедикт, скривившись, строит такую комичную физиономию из смеси притворного ужаса, брезгливости и изумления, что она сама по себе выглядит вполне достойной отдельного художественного полотна. И тут же, как по мановению волшебной палочки, его лоб разглаживается, и с губ срывается добродушный смех. - Держишь путь в галерею Курто? - и с нотками сентиментальности в голосе добавляет: - Как давно я там не был! О, какое знакомое чувство, свойственное многим аборигенам! Я в Пушкинском музее тоже забыла, когда была в последний раз, даром что живу в Москве. - Может тогда…э-э… присоединишься? – неожиданно предлагаю я. И чувствую, как где-то в груди при одной только мысли, что он согласится, раскатывается горячая волна. Но Бенедикт качает головой и смотрит с явным сожалением. - Боюсь, сегодня никак, - и, словно извиняясь, поясняет, - у меня сейчас запись. Еду, кстати, примерно в те же края, - в глазах снова пляшут озорные смешинки, - так что моё предложение подвезти всё ещё в силе. Тщательно игнорируя факт того, что сама по себе такая поездка уже чревата потенциальными неприятностями в виде моего падения с мотоцикла, - страх снова попасть в глупое положение нередко провоцирует ситуации ещё более неловкие,- пытаюсь сосредоточиться на практической стороне дела. Скептически оглядываю свою короткую юбку из тонкого шифона. Представляю, каким эффектным парусом она взметнётся выше пояса, когда Бенедикт даст по газам. И, скрепя сердце, делаю свой геройский выбор. - Пожалуй, я лучше на автобусе. Не стоит эпатировать прохожих. Бенедикт, в свою очередь, задерживает свой взгляд на моей одежде и понимающе хмыкает. - Уверена? Ещё и подначивает! - Без вариантов! Скорбно вздыхает и перекидывает ногу через сиденье. - Жаль. Ну, тогда до следующего раза!.. Подмигивает, прежде чем надеть шлем, взмахивает рукой и срывается с места. - А что будет в следующий раз?.. – тихо шепчу я ему в след. – И будет ли он вообще? Мел, сидит на балюстраде, болтая ногами. Увидев меня, спрыгивает и устремляется навстречу, радостно помахивая рюкзаком. Налетаю на неё в её собственных лучших традициях и вдохновенно стискиваю в объятиях. - Привет! Давно ждёшь? - Да нет, минут пять – не больше. Отступает на шаг, с подозрительной улыбкой. - Какая-то ты сегодня неожиданно бурная. И сияешь, как витрина с бриллиантами. - Правда? – пытаюсь придать лицу побольше наивности, но удаётся слабо. - Тебе зеркало дать? Прищурившись, склоняет голову на бок. - Что-то мне подсказывает, что я знаю причину. Волшебный магнит снова в действии? - Сканер выключи! – смеюсь я. - Ещё чего! Всё равно, что просить закрыть глаза или заткнуть уши! Плюхается на скамейку и с выражением глубокой заинтересованности подаётся ко мне. - Ну?! Неловко дёргаю плечом и сажусь рядом. - Да ничего особенного. Просто мы сейчас случайно встретились на улице. Я шла к остановке, а он подкрался на своём мотоцикле и напугал до чёртиков… - О, мне нравится это выражение: «подкрался на мотоцикле»! – забавляясь, перебивает меня Мел. - Как звучит! Пожалуй, возьму себе на заметку. - Вот и он сказал примерно то же, когда я на него наехала. - Наехала?! – недоверчиво восклицает Мел. - Ты наехала на Камбербэтча?! О, как я хочу это видеть! - Ну не то чтобы наехала, - поспешно поправляюсь я, - скорее попеняла…немного… Но Мел не успокаивается: - «Наехала», «попеняла»… Боже, какие страсти! Обожаю!!! - и делает вид, что лезет в сумку за мобильником. – Что-то давно я никаких новостей в Твиттер не писала…. - Только попробуй!.. – в панике вырывается у меня прежде, чем другая часть моего сознания успевает отреагировать на шутку. Мда… что-то со мной в последнее время явно не то… - Спокойно, спокойно, - Мел, посмеиваясь, выставляет вперёд ладони, в примиряющем жесте.- В Твиттер, так и быть, не буду… - …только в Тамблер! – произносим одновременно, и окончание тонет в нашем дружном смехе. - Короче, давай дальше! – требует Мел, когда к ней возвращается способность говорить, и мы, оставив скамейку, всё-таки направляемся ко входу в галерею. - Короче, он меня напугал своим появлениям, я его напугала своей реакцией на его появление, потом мы немного поболтали и он предложил меня подвезти. - А ты? - А я сказала, что доеду на автобусе. Мел смотрит на меня с таким видом, будто я призналась в том, что спустила в унитаз лотерейный билет с выигрышем в миллион фунтов. - Любая из его фанаток, услышав сейчас такое, решила бы, что у тебя не всё в порядке с головой. - Эх, жаль, рядом никого из них не было – передала бы эстафету, чтоб добро не пропадало! – ехидно комментирую я. - Я бы приняла, не задумываясь, даже не будучи фанаткой. Ещё разок прокатиться на его Хонде... даже в качестве пассажира!.. Лицо Мел приобретает отрешённое выражение, а уголки губ трогает мечтательная улыбка. - Ещё разок?! – нагло нарушаю процесс медитации. - Ну, да, - пожимает плечами Мел, с трудом возвращаясь на Землю из своих байкерских фантазий. – Он как-то по-соседски подвозил меня со студии. У меня скутер был в ремонте. Ничего себе подробности! - И как впечатления? – не скрывая удивления, спрашиваю я. Вопрос, правда, чисто риторический. И так всё понятно. -Супер! – немедленно восклицает Мел. – Так что ты многое потеряла. - По-твоему, мне надо было сесть к нему вот в этом, – дёргаю себя за подол вполовину не дотягивающей до колен юбки, - и устроить демонстрацию своего нижнего белья всем встречным и поперечным? - Для разнообразия можно и устроить. Но, разумеется, только избранным. Встречным - слишком много чести! Закрываю лицо ладонью и машу головой, больше не в силах вести беседу в этом направлении. - Мел? - Ммм? - Сделай милость: заткнись. Мелани хмыкает, закатывая глаза, но просьбу выполняет - может, всего лишь затем, чтобы не отвлекать других посетителей, потому что мы как раз входим в экспозиционный зал. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------- * Персонаж оперы Моцарта «Волшебная флейта». Наибольшей известностью пользуется её ария из 2-го действия «Der Hölle Rache kocht in meinem Herzen» («В моей душе пылает жажда мести») с колоратурами в третьей октаве. (Именно её напевает Ватсон-Соломин в конце первой серии «Знакомство» нашего родного советского сериала :) )