Друг детства

– Добрый вечер. Отвезите меня к психиатрической клинике, пожалуйста. Пожилой таксист усмехнулся в усы и плавно нажал на газ. Лидия тихо щелкнула ремнем безопасности и, подогнув под себя ноги в белых узорчатых колготках, аккуратно опустила руки на колени. За окном машины привычно колыхался туман, смешанный с химическим дымом и бензиновыми выхлопами. Девочка пробыла в этом городе всего несколько ночей, а он уже успел ей надоесть до зубного скрежета. Едва осознав, что Фог Сити захлопнулся словно ловушка, маленькая Тореадор в отчаянии обзвонила всех своих близких. Но, к сожалению, ни Сир, на встречу с которым она ехала, ни ее дорогой Джованни ровным счетом ничего не могли сделать в этой ситуации, предлагая Лидии лишь сочувствие и моральную поддержку. – Как тебя зовут, солнышко? Мысленно дернувшись при слове "солнышко", девочка мило улыбнулась таксисту, от чего на ее щеках появились небольшие ямочки. – Лидди. – Красивое имя. Почему ты ездишь по городу одна, Лидди? Таксист свернул налево и поехал по кратчайшей дороге, торопясь быстрее доставить маленькую пассажирку. Девочка показалась ему необычайно очаровательной, несмотря на то, что пожилой мужчина не слишком-то жаловал детей. – Мои родители уже в больнице, у дедушки. Я очень волнуюсь за него. Белое здание клиники показалось справа. Водитель сбавил скорость и припарковал машину возле высокого забора. Лидия сунула руку в карман и, вытащив симпатичный пушистый кошелечек-кошечку, отсчитала таксисту нужную сумму. После чего девочка еще раз улыбнулась пожилому мужчине и, сказав "Спасибо. Всего вам доброго. Удачи на дорогах", выскользнула на тротуар, не забыв аккуратно прикрыть за собой дверь. Водитель уехал не сразу. Где-то с минуту он стоял и, глядя вслед удаляющейся Лидии, размышлял о том, что, может, он был совсем неправ, много лет назад убедив жену в необходимости сделать аборт. Клиника выглядела внушительно и респектабельно, однако, присмотревшись повнимательнее Лидия заметила, что окружающий здание сад запущен и не освещен. Фонарей было достаточно, но ни один из них не горел, за толстые стволы деревьев вольготно цеплялся плющ, а пожухлая рыжая трава кое-где заползала на узкие дорожки. Судя по всему, это место знавало лучшие времена. Холодный свет больничных окон ярко освещал ровную дорожку, ведущую ко входу, но не успела Лидия сделать и нескольких шагов, как ее окликнул женский голос, кажущийся смутно знакомым: – Лидия? Девочка обернулась и увидела элегантно одетую темноволосую женщину, которая приветливо помахала ей рукой. На красивых ухоженных пальцах блеснуло несколько изящных, явно дорогих колец. Лидия на секунду задумалась, вспоминая, откуда ей знакома эта женщина, а потом заулыбалась, отыскав в памяти внешность распорядительницы детского конкурса. – Добрый вечер, мисс Майерс. – Здравствуй, Лидия. Что тебя сюда привело? Мисс Майерс выглядела несколько озадаченной от столь неожиданной встречи. Женщина кинула быстрый взгляд на маленькие часики, обвивающие тонкое запястье, и в пару шагов поравнялась с Лидией. – Я приехала навестить своего дедушку. Это было почти правдой. Насколько девочке было известно, мистер Олридж, на встречу с которым она приехала, был Становлен в преклонном возрасте. – Что ж, в таком случае, ты не будешь против, если я тебя провожу? У меня тоже есть дела в этой клинике. – Разумеется, нет, мисс Майерс. Стоило Анне и Лидии миновать стеклянные двери, чистые до родниковой прозрачности, и ступить на ослепительно-белый пол клиники, их встретила Милдред Осборн. На этот раз секретарь Малкавиан была в халате медсестры, белоснежном, идеально отглаженном, с небольшими голубыми вставками на карманах, манжетах и воротничке. – О, вы прибыли вместе. Пожалуй, так даже лучше. Добрый вечер, леди Сильверстайн, добрый вечер, мисс Майерс. Лидия окинула диву взглядом куда пристальнее предыдущих и поджала губы. Не опознала Сородича. Впредь стоит быть в разы внимательнее. Анна же наоборот, казалось, была не удивлена. – Доктор Олридж готов вас принять. Следуйте за мной. Милдред уверенно направилась вперед по коридору. Внутри больница оказалась безупречно, прямо-таки стерильно, чистой, белой от пола до потолка. По коридорам, шаркая больничной обувью, ходили редкие пациенты. Уборщица в бледно-голубой униформе, появившаяся словно из ниоткуда, принялась поспешно стирать едва заметные следы пыли, оставленные двумя парами обуви: женской и детской. Приведя гостей в комнату с надписью "Приемная", мисс Осборн кивнула на закрытую дверь, находящуюся в противоположной от входа части комнаты. Прямо над вставкой из матового стекла висела белая прямоугольная табличка, на которой золотом было выбито: "Главный врач. Брайан С. Олридж" – Проходите. В просторном кабинете стоял резкий запах лекарств и чистящих средств. Пожилой, совершенно седой мужчина около семидесяти лет на вид, одетый в белый докторский халат, застегнутый на все пуговицы, медленно, с видимым трудом поднялся из-за стола, обратив в сторону открывающейся двери неприятное, изрезанное глубокими морщинами лицо. – Доброй ночи, дамы. Я – Примоген клана Малкавиан. Брайан Олридж. Присядьте. И, указав в сторону нескольких белых стульев, доктор уселся обратно. – Ваши имена мне знакомы, поэтому перейдем сразу к делу. У меня проблема с одной женщиной – социальным работником. Она - смертная, а я за столько лет, к сожалению, несколько подрастерял понимание мотивации людей. Я полагаю, что представители клана Розы как нельзя лучше подойдут для решения данного вопроса. Мистер Олридж принялся рассеянно теребить лежащую на столе ручку. Его пальцы, спрятанные в белых хирургических перчатках, казались длинными и необычайно подвижными. – Дело в том, что моя клиника предоставляет специфические развлечения, как для Сородичей, так и для людей, ценящих натуралистические представления, артистами в которых выступают низкопробные человеческие индивиды, неинтересные никому. Порою даже самим себе. Разумеется, в подобном деле не обходится без издержек и частой смены... хмм... актерского состава. – Чем вам помешала смертная, мистер Олридж? Лидия поерзала на неудобном стуле, пытаясь устроиться получше. – Видите ли, несколько моих издержек были ее подопечными. Пропала одна наркозависимая, которую я взялся бесплатно лечить. Я бы с радостью вернул этой настырной даме курируемую, но материал уже отработан и утилизирован. К тому же она успела выяснить об еще нескольких смертях, видимо, ей одной нужных людей, в моей очень качественной клинике. Соцработник грозится вчинить иск. Прямых доказательств у нее нет, только косвенные, но этого будет вполне достаточно для вызова в суд. Я промолчу о той маленькой неприятности, что явиться туда посреди дня для меня будет весьма проблематично. И едва ли стоит говорить о том, что иск на множество возможных вариантов заключений меня не устраивает. – Что требуется конкретно от меня? – спросила Майерс, нахмурившись. – Я бы хотел, чтобы вы помогли мне понять ее мотивацию, найти слабое место. Каким-то образом… Честно говоря, я не очень силен в том, чтобы разбираться в смертных. Мне достаточно того, что я умею их разбирать и собирать в моральном плане. Соцработника нужно отвлечь от моей больницы. Любым возможным способом кроме, разумеется, ее физического устранения, так как это привлечет слишком сильное внимание. Все знают, что она работает над делом моей клиники, поэтому сюда может нагрянуть ФБР. Если вы сможете незаметно доставить ее ко мне - этого будет вполне достаточно. Эта женщина отказывается встречаться со мной вне своего рабочего времени. – И что я за это получу? – Мою малую услугу. Это довольно серьезная проблема, поверьте. Более того, я держу банк крови в этом городе и готов обеспечить вас бесплатным питанием, если вы успешно разберетесь с моей неприятностью. – Хорошо, у вас есть ее данные? – Прошу, – мистер Олридж протянул мисс Майерс визитку, на которой крупными черными буквами значилось: «Джуди Джулай. Социальный работник. Муниципалитет города Фог Сити. Часы работы: с 9-00 до 18-00. Телефон: 1-888-237-8289». – Но здесь указан только рабочий телефон... У вас нет ее домашнего? – Лидия немного наклонилась к мисс Майерс, задумчиво изучая белый прямоугольник. – Увы, нет. Эта неприятная личность не выдавала мне своих частных координат. Я был бы очень признателен, если бы вы справились в течение недели, иначе, боюсь, она найдет достаточно доказательств, чтобы потащить меня в суд. – Если я что-то сумею с этим сделать, то обязательно сообщу, – сказала Анна, поднимаясь. – Была очень рада с вами познакомиться. – Я тоже согласна помочь вам, мистер Олридж. Полагаю, это будет несложно. Доктор устало кивнул и снова медленно поднялся из-за стола, провожая посетительниц. – Рад встрече с вами. Держите меня в курсе дела. Леди Сильверстайн, мисс Майерс... Доброй ночи. Туман на улице, казалось, еще сгустился и теперь стелился по земле плотной темно-серой массой. В воздухе отчетливо пахло жженой резиной. Женщина и девочка, не сговариваясь, быстро подняли воротники пальто и поспешили к дороге, по которой то и дело шуршали шинами автомобили. Они направились к красному Ford. Водитель Анны ожидал свою диву на водительском сиденье, почитывая детективный роман. – Сэм, что это? – удивленно спросила Майерс, заметив на лобовом стекле белый клочок бумаги под дворником. – Э... Что, простите? – Что за клочок бумаги прилеплен к нашему лобовому стеклу? – Я никого не видел, к машине никто не подходил. Мужчина вышел из салона и, ловко приподняв дворник, схватил бумажку. Развернув ее, он быстро пробежал взглядом по содержимому. – Эм... По-моему, это какая-то шутка, – сказал Сэм, протянув записку Анне. – Взгляните. Женщина взяла ее, и Лидия украдкой смогла разглядеть, что на бумажке неровным почерком написано: «Беги. Я иду за тобой. Друг детства». Маска высокомерия мгновенно слетела с лица Майерс. Лидия не знала, что это значило для женщины, но Анна определенно была взволнована. – Странно, я не видел, чтобы этот шутник подходил к машине, – водитель осматривался по сторонам, словно надеялся кого-то разглядеть. – Сэм, немедленно возвращаемся домой, – приказала Анна, тщательно следя, чтобы голос звучал сухо и не выдал, какой ураган бушует у нее внутри. – Как скажете. Э... – мужчина окинул Лидию быстрым взглядом. – Вашу знакомую… – Леди Сильверстайн. – …Вы едете вместе? – Разумеется, мы же не оставим ребенка перед больницей, – фыркнула женщина, бросив записку в сумочку. – Да, конечно, присаживайтесь. Сэм тут же открыл дверь и помог сесть сначала Анне, а потом Лидии. Дождавшись пока мужчина закроет дверь, девочка негромко обратилась к Майерс: – Гуль? – Да. – Тем лучше. Водитель вырулил на хайвэй, за окном замелькала дорожная подсветка. – Леди Сильверстайн, куда вас отвезти? – спросил Сэм, наблюдая за ними в зеркало заднего вида. – Гостиница "Сен-Жермен", самое лучшее, что я нашла в этом городе. – Какое совпадение, мы остановились там же. – Улыбка Майерс была столь же фальшивой, как и спокойствие в ее голосе. – И вы живете одна? – На данный момент – да. – Ясно, что ж, думаю, раз уж мы занимаемся одним и тем же делом, нам стоит делиться некоторыми сведениями, – предложила Анна. – Почему бы и нет. Вместе веселее. В конце концов, в этом городе все равно нечем заняться. – Лидия дернула плечиком, рассеянно теребя круглые ушки своего мишки-рюкзачка. На самом деле причиной сотрудничать с мисс Майерс была отнюдь не только скука. Девочка уже давно смирилась с тем, что смертные считают ее ребенком, милым, очаровательным, умным, но ребенком, а, значит, никак не могут воспринимать ее слова и суждения всерьез. В делах с людьми маленькой представительнице клана Тореадор всегда приходилось искать помощи у Сородичей, становленных взрослыми. Их знания и опыт оказывались не так важны, как внешний вид. – Договорились. Пока они ехали, Анна завязала разговор о конкурсе - единственная общая тема, которая у них сейчас была, помимо задания Примогена. И хотя Лидия отвечала на комплименты охотно, беседа угасла, не успев толком начаться. Их разделяли опыт, возраст и статус - пропасть, которую не преодолеть за одну мимолетную встречу. Наконец, водитель припарковался возле «Сен-Жермен». Тяжелый химический дым серым полотном скрывал улицы, оседая на волосах и одежде, поэтому расстояние от машины до гостиницы Анна и Лидия буквально пробежали. – У меня уже все платья пропахли этой гадостью! – недовольно проговорила девочка, одергивая юбку. – Когда мы уже выберемся отсюда! – Надеюсь, что в скором времени, ибо в этом городе невероятно скучно. Доброй ночи, леди Сильверстайн. Была рада знакомству. – Анна улыбнулась на прощанье и направилась к лифтам. – Доброй ночи, мисс Майерс. *** Линия, штрихи, смена карандаша. Навести, добавить тень, закрасить... Джастин Мид сидел за столом и привычно выводил контуры точеной фигурки его новой главной героини. В изначальной задумке она должна была быть блондинкой с немного уставшим лицом и ясными голубыми глазами, но отчего-то плавно превратилась в Анну. В его прекрасную диву, которую он Становил пятнадцать лет назад. Вьющиеся волосы, томный взгляд и пухлые чувственные губы... В этой части его героиня явилась на похороны родителей. Траурное платье, демонстрирующее глубокую скорбь, густые каштановые волосы, завязанные в хвост, и печальная улыбка из-за одолевающих воспоминаний. Нарисованная девушка стояла у могил, склонив голову, и держала в руках букет белых лилий. Цветы являлись неким символом, демонстрацией происхождения и непорочности… Они словно сверкали при свете дня и создавали ореол вокруг рук красавицы. Его же Анна не могла себе этого позволить, ибо вампирам солнечные лучи смертельны. Джастин невольно вспомнил, как, будучи единственным ребенком в семье, Анна вызвала очередное публичное порицание, не явившись на похороны обоих родителей. Она горевала в душе, продолжая улыбаться и играть на сцене, а злые языки только рады были поговорить про «бесчувственную диву, потерявшую всякий стыд». Но в его новелле все будет не так. Он даст читателям иллюзию чужой жизни, даст красивый обман, в котором добро всегда побеждает зло, а страдания вознаграждаются. Джастин давно понял, что самые успешные произведения те, которые несут в себе как можно больше лжи. Люди не хотят читать о правде. Неожиданно дверь в номер распахнулась и в комнату вошла Анна. Женщина по привычке поправила у зеркала макияж, сняла пальто, и, бросив его на диван, расслабленно опустилась в соседнее кресло. - Доброй ночи. – Она потянулась к пульту, который лежал на журнальном столике, и включила проигрыватель. Зазвучала прекрасная возвышенная мелодия Баха – «Берлинский» концерт*. – Как прошел разговор с Примогеном Малкавиан? – с показной небрежностью поинтересовался Джастин, переведя взгляд на свое Дитя. Анна вкратце изложила ему разговор с Олриджем, не забыв упомянуть про сомнительные развлечения, которые Малкавиан устраивает в своей больнице. – Я об этом слышал. – Кивнул Джастин. – Более того, меня даже приглашали на одно из представлений, которое, кстати, состоится через пару дней. – И как ты на это смотришь? – Резко отрицательно. Смерть напоказ и для развлечения... Пфф... Безвкусица. – Я тоже не нахожу подобные мероприятия достойными нашего внимания. Кстати, помнишь, я тебе вчера рассказывала о девочке? Лидии Сильверстайн. – Анна заметно оживилась, словно ей не терпелось что-то рассказать. – Юная поэтесса? – Она Сородич. Сегодня мы случайно встретились с ней на пороге больницы Олриджа. Лидия тоже пришла к Примогену и мы вместе вошли к нему в кабинет. – Я так понимаю, он попросил помощи в одном и том же деле? – спросил мужчина, собирая эскизы в папку. – Да, а взамен пообещал малую услугу и бесплатное питание в своем банке крови, но после выполнения уговора. Анна поднялась и, вытанцовывая паспье** под звуки заключительной части концерта, приблизилась к проигрывателю. Достав из подставки несколько дисков, женщина с интересом углубилась в чтение их содержания. – А у меня для тебя тоже есть интересная новость. – Джастин отбросил со лба светлую прядь и откинулся на спинку кресла. – Я сегодня говорил с нашим Примогеном. Так вот он утверждает, что никаких Сородичей на кампусе не зарегистрировано. – В таком случае об этом Сородиче нужно сообщить, – Анна тут же отложила диски и посмотрела на своего Сира. – Я уже это сделал. Примоген Тореадоров высказал предположение, что возможно это кто-то из Малкавиан или Носферату, пользуясь Затемнением, решил перекусить загулявшим студентом. Всякое бывает, это не тянет на серьезное нарушение. Максимум предупреждение. Его передадут остальным Примогенам этих двух кланов. – Все верно, но почему-то у меня нехорошее предчувствие, – сказала женщина, поежившись. – Еще и эта глупая записка… – Записка? – Какой-то шутник оставил ее под дворником нашей машины, – порывшись в сумочке, Анна вынула клочок бумаги и положила перед Сиром на стол. – Не понимаю, кому это нужно? Джастин внимательно пробежал взглядом по строчкам и нахмурился. – Да, знаешь, больше похоже на то, что кто-то неудачно пошутил. Однако не очень смешная шутка с угрозами, – сказал мужчина, сжав записку в руке. Он на некоторое время закрыл глаза, погружаясь в воспоминания этого небольшого куска бумаги. Анна замерла в ожидании, наматывая прядку своих кучерявых волос на мизинец, как обычно это делала, когда волновалась. – Я бы не сказал, что это шутка, – неожиданно произнес Джастин серьезным тоном. Он открыл глаза и посмотрел на свое Дитя. – Я почувствовал написавшего. Более того, я видел руки, пишущие эти строки и чувствовал гнев. – Это были женские или мужские руки? – выдохнула женщина с тревогой. – Мужские, – продолжил Джастин все так же серьезно. – Мужские мертвые холодные пальцы, пишущие это. Подвижные, ловкие… И гнев… Почти все заслоняющий гнев. Анна, я не припомню, чтобы у меня были враги в этом городе. Может быть, у тебя внезапно завелись какие-то недоброжелатели? – Джастин, я удивлена. – Женщина действительно выглядела растерянной. – Я не конфликтовала с друзьями детства. Да, у меня были завистники, были недоброжелатели, многие ненавидели меня за мой якобы странный образ жизни и за то, что я жила не так, как хотело общество. Но это не может склонить человека к преследованию и, тем более, к таким угрозам. Мужчина молча поднялся и принялся мерить комнату шагами, держа записку в руках и задумчиво прикасаясь пальцами к строчкам, однако, уже не применяя Прорицание. Он был не на шутку взволнован. – Знаешь, когда такое пишет Сородич, это заставляет волноваться, – сказал Джастин, еще раз пробежав взглядом по корявым буквам. – Тем более, когда кто-то пишет с такими эмоциями, которые бьют даже сквозь безжизненный предмет. Возможно, это связано с делом Примогена Малкавиан? Когда ты получила эту записку? – Я получила ее сразу же, как только мы с Лидией покинули больницу. Все это время девочка находилась со мной. Гуль сидел в машине и был удивлен, когда я указала ему на записку. – Затемнение? – пробормотал мужчина. – Возможно, кто-то невидимый оставил эту записку. Хм, Малкавиан? Может быть, у Примогена есть недоброжелатели, которые не хотят, чтобы его проблема была решена таким методом? Однако очень странная форма послания. Хм, друг детства. У кого-то специфическое чувство юмора. Джастин свернул записку и бросил на стол, словно больше ни секунды не хотел держать ее в руках. – Анна, обязательно сообщай мне обо всем, – произнес он, подойдя к своему Дитя почти вплотную. – Я не хочу, чтобы ты пропала в этом богом забытом городе. Будь осторожна - просто так Сородичи угрозами не разбрасываются. – Естественно, я все это прекрасно понимаю и мне не по себе. В последнее время все против меня: застряла в этом городе, изнываю от скуки, не имея возможности носить свои лучшие платья... – Узнаю мою Анну, - Джастин не смог сдержать улыбки. – Даже под угрозой смертельной опасности ты думаешь о платьях. – ...а теперь еще эта записка! Я не хочу закончить свои дни в этом болоте! Я хочу умереть с бокалом Мартини, хоть больше и не пью его, но все равно - дива должна уйти красиво... Джастин притянул женщину к себе, заключая ее в объятия. – Успокойся, я постараюсь сделать все, чтобы эти угрозы остались лишь угрозами, - сказал он, с нежностью проведя рукой по ее волосам. – И все-таки будь осторожней. Майерс прижалась к своему Сиру. Она знала, что Джастин, как истинный джентльмен, всегда держит свое слово, потому рядом с ним чувствовала себя в безопасности. Мужчина всегда оберегал ее. – А почему ты решил, что неизвестный использовал Затемнение? – спросила вдруг Анна. – Это могло быть и Доминирование. Сэму могли стереть память. – Могли, – согласился Джастин, искоса глядя на женщину, которая доверчиво уткнулась носом в его плечо. – Но памятуя о том, что ты получила эту записку рядом с убежищем Примогена Малкавиан, я подумал больше на способности этого клана. Хотя некоторые Малкавиан и владеют Доминированием. – Но тот, кто оставил эту записку, мог именно этого и добиваться – чтобы мы подумали об этом клане. – Возможно, – Джастин разжал объятия и вернулся в кресло. – Но пока у меня нет других предположений, кто еще бы мог, находясь возле убежища Малкавиан, подбросить такое недружелюбное послание. – Ладно, я постараюсь быть осторожнее, – пообещала Анна, доставая из сумочки мобильный телефон. – А сейчас мне нужно позвонить Фоккарту. Сир вопросительно приподнял одну бровь. – Он может что-то выяснить про этого социального работника, – пояснила Анна и набрала номер. – Доброй ночи, мисс Майерс, – раздался жизнерадостный голос в трубке после первого же гудка. – Я могу вам быть чем-то полезен? – Да, мистер Фоккарт. Я бы хотела попросить вас о небольшой услуге. – Все для вас. – Я готова предоставить вам очередной сенсационный материал обо мне. Очередную утку, которую сможете пустить в свою газету, помимо того скучного интервью, которое вы брали у меня прошлой ночью. Но взамен я хочу, чтобы вы подключили свои связи, и нашли сведения про одну женщину. – Разумеется, – проговорил Мигель, зашуршав бумагами. – Я записываю. Что за женщина? – Мне нужно узнать про Джуди Джулай. Она социальный работник муниципалитета Фог Сити. – С каких это пор вы интересуетесь проблемами дна мира? – Дело в том, что она создает неприятности одному моему старому другу, и я очень хочу уладить этот вопрос. – Слащавости ее голосу было не занимать. – Я постараюсь найти о ней что-то особенно впечатляющее. – Грязное белье есть у всех, мистер Фоккарт. Я рассчитываю на вас... _____________________ * Концерт № 5 для клавира с оркестром (фа минор). ** Старинный французский танец, похожий на менуэт.