Стоит железная башня до неба; Сидя, Тисифона там, в кровавую паллу одета, Сна не зная, охраняет порог ночами и днями… Стать никому не дано, кто чист, на преступном пороге… Вергилий, "Энеида"
В тот самый момент, когда зеленое пламя окончательно погасло, и побежденная Мегера скрылась под землей, две ее сестры, примостившиеся на ветке раскидистого дуба где-то в лесу неподалеку от лагеря, вздрогнув, переглянулись между собой. - Ну что же, - протянула та из них, чье имя было Тисифона, - наша сестра проиграла. Какая незадача! Госпожа Геката сейчас, наверное, просто в ярости. Думаю, Мегере лучше ей в ближайшее время на глаза не показываться. Как хорошо, что я успела заранее попросить у нашей владычицы вот это… Тисифона помахала перед лицом сестры связкой, на которой висел один единственный ключ – длинный, черный, с головкой в форме страдальчески искаженного лица и несколькими красными пятнышками на широкой бородке, напоминающими то ли ржавчину, то ли капли запекшейся крови. Алекто, до этого сидевшая со скучающе-меланхоличным видом, встрепенулась и с неподдельным интересом уставилась на сестру. - Если бы я не додумалась это сделать, то сейчас мне пришлось бы возвращаться за ним и заодно докладывать госпоже о поражении, а ты сама знаешь, что это - то еще удовольствие. Ну а раз он у меня наготове, то в случае, если святые откажутся выполнить требования госпожи, которые наша неудачливая сестра наверняка просто забыла изложить, сразу принявшись развлекаться со смертными, – эриния зловеще ухмыльнулась, - я без промедления приглашу их к себе в гости. - О, а не слишком ли легкомысленно ты ведешь себя, сестренка? Вот так сразу приглашать двух малознакомых молодых мужчин домой? - попыталась поддеть Тисифону Алекто. - Хотя я знаю, ты у нас неисправимая домоседка. Раз уж мы покинули подземный мир, можно было бы и порезвиться на вольном воздухе, но нет же, тебя тянет поскорее вернуться в родное гнездышко. И не скучно? Ты же и так почти безвылазно сидишь там и сторожишь души. Хотя, - богиня хищно осклабилась, - возможно, ты и права. Дому и стены помогают, а в твоем случае эта пословица особенно правдива. Тисифона в ответ на насмешливые слова сестры лишь раздраженно повела плечом. - Эти святые не так уж слабы, раз сумели противостоять Мегере. Я, конечно, могла бы выйти против них с ядовитыми змеями и громовым кнутом, коими я обычно устрашаю грешников, - богиня провела ладонью по рукоятки заткнутого за пояс кнута, - но, боюсь, что это будет слишком долго и муторно. Мне же хочется расправиться с ними как можно скорее и тем самым исправить оплошность Мегеры. Моя железная башня – самый удобный и беспроигрышный способ это сделать. Стоит только святым оказаться за ее порогом, как для них все будет кончено. Они никогда не смогут оттуда выбраться. А раз так, то почему бы мне ей не воспользоваться? - Ну… потому что так нечестно, - обиженно надула губы Алекто. – Я ведь тоже хочу с ними поразвлечься, а если они сгинут в твоей башне, то на мою долю веселья уже не перепадет. - Переживешь, - небрежно бросила Тисифона. – Ну да хватит трепаться, пора и к делу приступать. Сказав это, эриния поднялась, расправила крылья и, бесшумно взмахнув ими, взмыла в небо и вскоре растворилась в ночной тьме. Едва святые успели перевести дух после первого сражения, как увидели, что к ним приближается другая богиня, похожая на первую – уродливая, клыкастая, со змеями в волосах и крыльями как у летучей мыши, только глаза ее были не зеленые и одета она была в алый пеплос. Алый цвет одеянию придавала отнюдь не краска – оно было пропитано насквозь кровью, а его волочащийся по земле край оставлял за собой темную дорожку. Эриния ступала легким шагом и выглядела беззаботно и безмятежно. В руках она держала древко с прикрепленным к нему прямоугольным отрезком белой ткани и время от времени вертела самодельным флагом и перекидывала его из одной руки в другую, насвистывая какую-то задорную мелодию. - Белый флаг? – удивленно выдохнул Сизиф при виде богини. Эль Сид хмыкнул. - Готов поспорить на что угодно, что это - кусок савана. - Издеваться, значит, вздумала, тварь… - процедил сквозь зубы Сизиф. Святые бросились в атаку, а эриния быстро выхватила из-за пояса кнут и взмахнула им в воздухе. Последовавший щелчок больше напоминал раскат грома. С пронзительным свистом описав дугу, кнутовище, состоявшее из космо, выглядящего как густой черный дым, прошлось по земле и взрыло почву с такой силой, что оставило после себя глубокий овраг. Святые, едва увернувшиеся от мощного удара, остались на его противоположной стороне. - Эй, потише, мальчики! – крикнула Тисифона, поигрывая рукояткой кнута. - Вы что же, не видели белый флаг? Я к вам, между прочим, с дипломатической миссией. Пока дипломатической… А точнее, хочу предложить вам сделку. - Мы не собираемся вступать в сделки ни с тобой, ни с твоей госпожой, – с негодованием откликнулся Сизиф, однако Эль Сид перебил его: - Погоди, давай послушаем, что она скажет. Между тем эриния продолжила: - Отдайте среднюю дочь Тамары, княжну Этери. Нам нужна только она – малыши бесполезны. Если вы позволите нам ее забрать, то на сей раз я вас, так и быть, не трону, и вы сможете пожить еще немного, до поры до времени. - Нет, пока мы живы, девушку ты не получишь! – крикнул Сизиф, Эль Сид кивнул, поддерживая слова друга. Эриния разочарованно вздохнула. - Раз так, ничего не поделаешь. В кои-то веки я, одна из богинь, сеющих раздор, повинуясь указанию госпожи, пытаюсь решить дело мирно, хотя это глубоко противно самой моей природе. А вы, вместо того чтобы оценить по достоинству предлагаемые мной и моей госпожой уступки и отдать должное нашему великодушию, упорно продолжаете стоять на своем. Разумеется, такую возмутительную неучтивость я просто не могу оставить безнаказанной. Будь же по-вашему – только смотрите, как бы потом не пришлось пожалеть о своем решении. Тисифона сняла с пояса связку с ключом и с силой бросила ее оземь. Когда ключ коснулся земли, он вспыхнул черным пламенем и исчез, а вокруг того места, где он упал, загорелся серебристый обод. Через мгновение охват обода расширился, и внутри него оказались также и святые. Они попытались отскочить и покинуть границы серебряного круга, но обнаружили, что не могут даже просто пошевелиться. Еще через мгновение почва у них под ногами засияла и стала похожа на серебряное зеркало, а потом рыцарей ослепила яркая вспышка света. Когда к святым вернулось зрение, то они обнаружили, что находятся не там, где раньше. Они стояли у подножия винтовой лестницы, и эта лестница, пол и кирпичи, из которых были сложены окружавшие их стены, были сделаны из железа. - Добро пожаловать в мою железную башню, святые! – раздался сверху голос Тисифоны. Рыцари подняли головы. Эриния сидела на самой верхней ступени и насмешливо скалила клыки. - Это место – мой дом в царстве Аида, и чтобы выбраться отсюда, вам придется победить меня. Можете попытаться сделать это прямо сейчас. Так как вы – мои гости, предоставляю первый ход вам. Ну же, чего же вы ждете? Дерзайте! Святые переглянулись. Здесь явно был какой-то подвох, но просто стоять на месте и ждать непонятно чего не было смысла. Они осторожно двинулись вперед – первым шел Эль Сид, а за ним Сизиф. Однако не успели рыцари преодолеть несколько ступенек, как внезапно железо под их ногами стало мягким, и каждый из них погрузился в него по колено, там, где стоял. Как Сизиф и Эль Сид ни старались выбраться, у них ничего не получалось. Они перепробовали все – пытались использовать свое космо, свои атаки, но металл не удалось повредить даже Экскалибуром. Казалось, он поглощал любое направленное на него воздействие. Поразить богиню издалека тоже не выходило, так как стены перед ней сдвигались, защищая ее. Тисифона некоторое время с ехидным выражением лица наблюдала за бесплодными стараниями святых, а затем обратилась к ним с такими словами: - Можете не тратить понапрасну силы – у вас все равно ничего не выйдет. Ведь я – Тисифона – «мстящая за убийство», а башня, в которой вы находитесь, одновременно и мой дом, и мое орудие мести. Смотрите же внимательно! Эриния взмахула рукой, и ровная зеркальная гладь стен изменилась. В ее глубине проступили тысячи искаженных страшной агонией лиц, а пространство башни заполнили стоны и вой. - Что за… - вырвалось у Сизифа. Насладившись тем, какое впечатление ей удалось произвести на своих «гостей», богиня продолжила. - Чистому человеку не дано переступить порог проклятой башни. Здесь терпят свое наказание те, кто запятнал себя кровью – неважно, намеренно или непреднамеренно, по своей воле или по принуждению, с преступным умыслом или для защиты. Души убитых ведь все равно испытывают гнев, боль и жажду мести. Именно гнев, боль и жажда мести убитых были использованы мной для создания железной башни. Тот, кто хоть раз лишил кого-либо жизни, независимо от того, какие причины побудили к его этому, не сможет покинуть эту башню, будет поглощен ей и останется здесь навечно. Вы же – воины, и на вас, конечно, есть кровь врагов, причем в достаточном количестве, а это значит, что вы обречены, и это место станет вашей могилой. Вы сразу провалились довольно глубоко и, думаю, совсем скоро присоединитесь к грешникам, томящимся в здесь. Время шло, и силы оставляли святых. Вместе с силами железо поглощало также сознание и волю, так что очень скоро рыцари заметили, что они не только постепенно слабеют, но и потихоньку теряют способность ясно воспринимать реальность, а их разум погружается в какое-то полуобморочное забытье. Их обоих уже затянуло по грудь, когда Сизиф, окончательно обессилев, положил руки на находившуюся перед ним металлическую поверхность и уронил на них голову. В его угасающем сознании сами собой возникали, причудливо спутывались и тут же распадались какие-то расплывчатые образы, разрозненные мысли, смутные обрывки воспоминаний из прошлого. Внезапно одно из воспоминаний проступило на фоне остальных более ярко и отчетливо. Это воспоминание относилось к годам его обучения в Святилище. Сизиф снова оказался в огромном зале с расположенными амфитеатром скамейками и услышал громкий отчетливый голос Его Святейшества, читающего очередную лекцию. «Важной частью религиозных обрядом у греков и римлян являлись люстрации – очищения. Их предназначение заключалось в очищении человека от вины и внутренней нечистоты, ибо считалось, что вступить в общение с богами можно только будучи внутренне чистым. Существовали случаи, требовавшие особого очищения, в их число входили: похороны, прикосновение к покойникам, пролитие крови или убийство. У греков существовали очищения двух видов: служившие для умилостивления богов – иластика, и для простого очищения - катартика. Обряды первого рода совершались для умилостивления души убитого и примирения с подземными богами, главным среди которых был подземный Зевс. Убийца должен был своей кровью смыть вину и примирить с собой убитого и подземных богов. Однако обычно вместо крови убийцы использовалась кровь жертвенного животного. Животное закалывали и его кровью окропляли руки убийцы, после чего тот мог вступать в обычные отношения с людьми и богами». «Очищение… Очищение… - повторил про себя Сизиф после того, как воспоминание рассеялось. – Чистому человеку не дано переступить проклятый порог… А если бы он все-таки переступил? А если бы здесь оказался чистый человек? Глупая мысль, конечно, но… Если бы нам двоим или кому-нибудь из нас удалось очиститься? Что бы тогда произошло? Убийство смывается кровью, однако у нас нет жертвенного животного, остается только своя кровь. Мы ведь не духи – Тисифона перенесла нас сюда во плоти, так что можно попробовать, по крайней мере, другого выхода я не вижу». Собрав последние силы, Сизиф ударом ребра ладони рассек себе вены, так, как это делали для починки доспехов, и на железо брызнула кровь. - Сизиф, что ты делаешь?! – крикнул Эль Сид и попытался броситься к другу, но, естественно, башня его не пустила. - То, что я пытаюсь сделать – это иластика – древний обряд, согласно которому от убийства можно очиститься с помощью собственной крови. Если у меня получится это сделать, то, возможно, башня нас отпустит, ведь она не может удерживать чистых! Тем временем окружающее пространство начало меняться. Башня заскрипела и загудела, в полу, ступеньках и стенах появились многочисленные трещины, которые постепенно становились все шире и шире. Увидев, что ее дом рушится, Тисифона заверещала и кинулась к святым, чтобы не дать Сизифу продолжить обряд очищения, однако дорогу ей преградил уже успевший выбраться из железного плена Эль Сид. Завязалось сражение. Эриния наступала, размахивая кнутом, а святой Козерога отражал удары. Это было последнее, что видел Стрелец перед тем как потерять сознание. Затем все погрузилось во тьму. Очнулся Сизиф уже в лагере, на том самом месте, где Тисифона открыла проход в Аид. Над ним с беспокойством на лице склонился Эль Сид (Святой Козерога был ранен, но, похоже, его раны были не слишком тяжелыми), а княжна, что-то нашептывая под нос, перевязывала его запястья. - Как мы снова попали сюда? Что произошло, пока я был без сознания? - спросил Сизиф и попытался приподняться на локте, но сразу же почувствовал свинцовую слабость и головокружение. Тяжелая ладонь Эль Сида опустилась ему на плечо, заставляя снова лечь. - Тебе лучше пока не шевелиться и не делать лишних усилий. На восстановление потребуется некоторое время. Пока ты был без сознания, башня развалилась практически полностью. Твой расчет оказался верен – железная башня не была предназначена для удержания чистых людей, их души просто не могли туда попасть. Когда ты принес добровольную очистительную жертву и стал именно такой душой, то своим присутствием нарушил законы этого места, и случилось то, что случилось. В бою мне удалось серьезно ранить Тисифону, что окончательно свело на нет магию башни, и энергия, высвободившаяся с ее разрушением, выбросила нас из Аида обратно в мир людей.***
На следующий день, после того, как были преданы земле все погибшие, отряд отправился в близлежащую деревни и остановился там. Раненых распредели по домам согласившихся их принять местных жителей, потому что так выхаживать их было легче, чем в шатрах в открытом поле. Этери все свое время посвящала заботе о раненых, заговаривала раны и лоскуты ткани, помогала делать перевязку и готовила целебные отвары. Несмотря на то, что после полного забот дня она валилась с ног от усталости, спать княжна ложилась не сразу. Каждый вечер она по нескольку часов лежала с открытыми глазами и думала о золотом руне. Этери сосредотачивала на нем все свои мысли и изо всех сил старалась «достучаться до него», установить с ним связь и понять, где оно находится. Она надеялась, что раз в ней течет кровь Медеи, то у нее может это получиться. Святые пока еще набирались сил после сражений, но очень скоро должен был встать вопрос о том, как быть дальше. Мать и старшая сестра погибли, указать путь к тайнику некому. Куда нужно идти и где теперь его искать? Ответов на эти вопросы не было, и попытки княжны почувствовать золотое руно оставались безуспешными. Однажды Этери в очередной раз пришла в комнату к святым с лечебным отваром и новыми лоскутами для перевязки. За ней следом увязалась Сулико, которая успела подружиться с Сизифом. Тот часто играл с ней и вырезал для нее ножиком из деревяшек какие-нибудь фигурки. Да и от его сияющего крылатого доспеха девочка была просто без ума и часто ходила вокруг него кругами, восхищенно любуясь им и осторожно трогая золотые перья. Эль Сида же Сулико немного побаивалась и в его присутствии держалась немножко чопорно, с забавной серьезностью и учтивостью. Виной тому был его суровый вид и, возможно, отчасти его доспех. Ведь все знают, что крылья на спине у ангелов, а с рогами на голове ходит известно кто. В какой-то момент Этери тоже взглянула на золотой доспех, и ей в голову вдруг пришла незваная мысль о том, что примерно так же, как его пластины, наверняка блестят на солнце нити золотого руна. Подчиняясь внезапному наитию, девушка закрыла глаза и представила себе эту самую нить. Возникший перед ее внутренним взором образ отличался такой яркостью, какую ей ни разу не удавалось ему придать. Казалось, что нить, которую она видела перед собой, не была плодом ее воображения, а являлась самой что ни на есть настоящей, и чтобы коснуться ее, стоило лишь протянуть руку. Вечером княжна еще раз попыталась так же четко представить себе нить, и ей это удалось. Более того, когда она открыла глаза, нить никуда не пропала, она осталась перед ее глазами и тянулась куда-то вдаль, и для того, чтобы перестать видеть ее, Этери пришлось приложить усилие, а также хорошенько проморгаться. Решив проверить осенившую ее догадку, княжна соскочила с кровати, быстро оделась, обулась и затем вышла из дома. На улице княжна еще раз закрыла глаза и повторила все то, что делала до этого, чтобы увидеть нить, и она опять возникла перед ней. Золотая нить вилась вдоль улицы и уходила куда-то за горизонт, будто указывая дорогу...***
Наконец, сборы были окончены. Этери последний раз обняла на прощание брата и сестру, а затем поправила мешок с вещами и небольшую сумку через плечо с лекарственными травами. На голове у девушки был темный платок вместо вуали, а одета она была в простое крестьянское платье – этот скромный и удобный наряд как нельзя лучше подходил для дальнего пешего путешествия, которое ждало ее впереди. Княжна вышла из дома и увидела, что святые и Джумбер уже стояли неподалеку и обсуждали что-то с господином Дадиани. Азнаур выглядел очень хмуро, так как то, что ему придется отправить дочь своего друга и крестницу в полный опасностей путь, его совсем не воодушевляло. Было решено, что идут вместе с княжной только Сизиф, Эль Сид и Джумбер, и что отправлять кого-то еще необходимости нет, ведь никто лучше рыцарей ее защитить не сможет. Правда, пойти с сестрой рвался еще и Васо, но ему пришлось остаться вместе с Сулико у господина Дадиани, на что мальчик очень сильно обиделся. Этери напоследок махнула рукой азнауру и вышедшим проводить ее брату и сестре, затем заставила себя снова увидеть указывающую путь золотую нить, после чего она и святые отправились в дорогу.***
- Смотри-ка, наша Медея опять что-то колдует, – сказал Сизиф Эль Сиду и кивнул в сторону княжны. Девушка усиленно растирала в порошок какие-то травы, приговаривая что-то, а потом высыпала их в кипящий на костре котел с водой. Когда все было готово, Этери поправила сбившийся на шею от усердия платок, зачерпнула получившийся отвар, разлила его по чашкам, а затем поднесла святым и Джумберу. Сизиф с сомнением повертел чашку в руках и принюхался. - Что это? На обычный целебный отвар не похоже… Джумбер передал вопрос княжне, и та принялась ему что-то объяснять. Юноша обернулся к святым и сказал: - Это защитный сбор. Он оберегает от воздействия темных чар. Сизиф еще раз бросил подозрительный взгляд на напиток с резким запахом, дымящийся в чашке. - Хм-хм, не знаю, как насчет защиты, но хуже-то от него, надеюсь, точно не будет? Этери, уловив по интонации смысл высказывания Сизифа, гневно сверкнула глазами и с глубоко оскорбленным видом вскинула голову и сложила руки на груди. - Ладно-ладно, не дуйтесь, Медея! Ваше здоровье! - улыбнувшись, примирительно подмигнул девушке святой. - Этери, Э-те-ри! – недовольно откликнулась княжна Сизиф поднял чашу, сделал большой глоток и тут же закашлялся. – Тьфу-ты горечь-то какая! Девушка, подав чашку Джумберу, фыркнула и что-то проговорила. - Полынь, – перевел Джумбер и осторожно отпил немного. – Эта одна из самых сильных защитных трав, и для этого отвара ее потребовалось много - оттого и вкус горек. Затем Этери поднесла чашу Эль Сиду. Тот осушил ее за раз, даже не поморщившись, и вернул с благодарным кивком. Девушка улыбнулась и в смущении отвела глаза. Она сама не понимала, что являлось тому причиной, но ей было очень тяжело выдержать взгляд спокойных непроницаемых глаз младшего из святых. Всякий раз, когда их взгляды встречались, ее внезапно охватывала какая-то странная робость, и она опускала свой взгляд, отчего-то не находя в себе силы прямо посмотреть юноше в глаза. Внезапно на поляне потемнело, и это несмотря на то, что еще был полдень, а в воздухе резко похолодало. Княжна испуганно выронила чашку, а рыцари тут же приготовились к бою. Уже несколько дней они ожидали нападения последней из эриний, но та почему-то медлила. И вот сейчас, похоже, она все-таки соблаговолила появиться. Алекто вышла из леса и направилась к святым, безумно хихикая и вытаскивая на ходу из ножен стигийский меч. Сизиф и Эль Сид бросились на нее, но… затем произошло нечто странное. Вместо того, чтобы отражать атаки, эриния взмахнула мечом и нанесла несколько глубоких ран самой себе. Брызнувшая черная кровь попала на руки, лица и доспехи не ожидавших такого поворота рыцарей. «Она что, сумасшедшая? Зачем она ранит саму себя?» - озадаченно подумал Эль Сид, но тут же при взгляде на довольно оскалившуюся богиню его осенила страшная запоздалая догадка: «Нет, Алекто сделала это намеренно, а это значит, что у ее крови, как и у крови Святого Рыб, есть какие-то опасные свойства. Но какие?» Ответ не замедлил последовать. Широко раскрытыми от ужаса глазами, княжна наблюдала, как ее защитники рухнули на траву. Такая же судьба постигла и Джумбера, когда он ринулся на богиню. Та просто перехватила его руку, притянула его к себе и, проведя ему по лицу ладонью, измазанной собственной кровью, оттолкнула прочь. Затем богиня повернулась к Этери и довольно проговорила: - Ну вот и все, теперь под ногами больше никто не будет путаться. Пойдем же, госпожа ждет. Этери отшатнулась. - Что ты с ними сделала? - Слышала поговорку: «когда боги хотят наказать человека, они прежде всего лишают его рассудка»? Любой, на кого попадет моя кровь, сходит с ума. Сейчас эти люди погружаются все глубже и глубже в бездну безумия, в жуткие кошмары, от которых им не очнуться, но если даже они и очнутся, то уже не станут такими, какими были, а превратятся в сумасшедших, и нечего их уже не спасет. Ну же, – эриния протянула руку, - пойдем, чего ты медлишь? Не выводи меня из себя. Однако Этери не послушалась Алекто. Вместо этого она бросилась к своей сумке, достала оттуда какую-то флягу, вылила немного ее содержимого себе на ладони, затем подбежала к святым и Джумберу и стала по очереди проводить каждому из них ладонью по векам, бормоча слова заговора. Эриния наблюдала за ее действиями с любопытсвом и жалостью. - Ничего ты не добьешся. Твоя слабая волшба мою кровь не пересилит, так что лучше оставь эти глупости. Да, я чувствую, что до этого ты их опоила каким-то зельем, ну а толку-то? Даже если тебе удастся перетянуть немножко моих чар на себя, это все равно ничего не даст – и их не спасешь, и сама свалишься. Однако княжна не слушала богиню и продолжала делать то, что дела. Правда шаг ее становился все тяжелее, на лбу выступили капли пота, и когда она в очередной раз перешла от Эль Сида к Сизифу, то споткнулась и упала, но тут же заставила себя с трудом подняться на ноги и, не прерывая чтения заговора, двинулась дальше. - Вот же упертая, - хмыкнула эриния, - ей говорят, что ничего не выйдет, а она по-своему делает. Ну, как знаешь, я предупредила. Эль Сид не помнил, кто он, и не понимал, что с ним происходит. Его сознание погрузилось во тьму, а рассудок не подчинялся. Само его «я», казалось, потихоньку рассыпалось, как рассыпается гора песка под действием собственной тяжести. Ни одна из мыслей не задерживалась надолго, и постепенно он терял саму способность мыслить. Вокруг него царил хаос, состоявший из сменяющих друг друга кошмарных видений, каждое из которых было абсурднее и бессмысленнее другого. Все вокруг было зыбко, сумрачно и расплывчато, не было ни малейшей опоры, за которую можно было уцепиться, физически или мысленно, чтобы задержать это бесконечное падение в бездну, падение в безумие. Внезапно среди всего этого хаоса звуков, видений и ощущений Эль Сид различил голос. Этот голос снова и снова повторял ритмично и без остановки слова на незнаком языке, и каждый раз последняя сказанная им фраза заканчивалась словами «шени чириме». Этот ритм и эти повторяющиеся слова были единственным неизменным и отчетливым явлением в окружающем хаосе. Святой Козерога ухватился за них и последовал за ними, как слепой следует за поводырем. Эль Сид открыл глаза и увидел над собой безобразное лицо. Алекто, после того как Этери наконец потеряла сознание, перетягивая на себя чары, решила, что, похоже, с развлечениями на сегодня закончено, подошла к святым и собиралась их убить, чтобы избавиться от них уже наверняка. Удар Эскалибура прошел через ее грудь насквозь, а Эль Сид, наученный горьким опытом, отскочил в сторону, чтобы кровь на него не попала. После в битву вступил успевший очнуться Сизиф и обрушил на богиню град золотых стрел. Затем Сизиф заметил, что Этери лежит на земле без сознания, и крикнул: - Что ты сделала с княжной? Богиня лишь пожала плечами. - Это не я, она сама с собой это сделала. Я предупреждала ее, что если она попытается перетянуть с вас на себя мои чары, то вскоре не выдержит, и с ней случится то же самое, что и с вами. Однако я похоже ее немножко недооценила. Вы смогли ухватиться за ту соломинку, которую она протянула вам, ослабив чары, и вы смогли благодаря ей выйти из забытья и сохранить рассудок. Сражение вспыхнуло с новой силой, и в конце концов святым удалось одолеть богиню и она, как и Мегера, увидев, что победа не на ее стороне, сбежала в Аид. Тем временем очнувшийся Джумбер протирал Этери лицо лоскутком, смоченным в отваре из лежащей рядом с ней фляги. Это был тот самый отвар, с помощью которого она пыталась привести в сознание своих спутников. Когда рыцари закончили бой и приблизились, Джумбер обратился к ним: - У меня ничего не получается. Похоже, отвар в руках обычного человека не имеет достаточной силы. Юноша еще некоторое время пытался таким образом снять чары с Этери, но у него ничего не выходило. Девушка продолжала лежать без сознания. Святые, не зная, чем помочь, стояли, понуро опустив головы, и наблюдали за его действиями. Наконец Эль Сид первым нарушил тишину. - Когда я был под воздействием крови Алекто, я слышал голос княжны. Она то и дело повторяла фразу «шени чириме». Скажи, что означают эти слова. Сизиф поднял голову. - Значит ты, как и я, тоже слышал это? Эль Сид кивнул. - И я, – откликнулся Джумбер. "Шени чириме" - это такое выражение, оно означает «твои беды - мне». Неудивительно, что оно использовалось в том заговоре, который читала госпожа Этери. Она ведь действительно взяла на себя то зло, что было на нас, и спасла нас от сумасшествия. Но кто же теперь спасет ее? Неужели ей суждено погибнуть вот так? Неужели ничего нельзя сделать? – последние слова юноша произнес срывающимся от отчаяния голосом. Эль Сид внезапно наклонился и взял девушку на руки. Сизиф взглянул на него с удивлением и спросил: - У тебя есть какая-то идея? Святой Козерога кивнул. - Да, есть, и мне понадобится твоя помощь. Алекто побеждена, а раз так, ее кровь должна теперь действовать слабее. К тому же эриния сказала, что чар на себя Этери перетянула не много, а значит, вполне возможно, что если мы разожжем космо, то сможем очистить ее от них. - Что же, думаю, это может подействовать. По крайней мере, ничего лучше я предложить не могу. Давай попробуем сделать так, как ты сказал, - ответил Сизиф. Он подошел к Эль Сиду и осторожно взял княжну за руки, затем оба рыцаря начали разжигать космо. Через час их старания увенчались упехом – ресницы девушки дрогнули, и она открыла глаза. Ее взгляд был ясен, и в нем не было ни капли безумия