Глава 4
Ленинградская Областная Клиническая Больница внутренним убранством не отличалась от европейских. Чистейший холл, приветливый персонал, палаты евро-стандарта, огромное количество кабинетов для дополнительных исследований, экспресс-лаборатории. Джейн и Лаури вошли в приемное отделение в сопровождении местных блюстителей закона. Предъявив документы и объяснив, по какому поводу визит, они прошли к лифту и поднялись на этаж травматологии. Вилле дремал в одноместной палате. Рядом тихо попискивал монитор жизнеобеспечения. Из вены на тыльной стороне запястья торчал катетер, подключенный к капельнице через систему. Когда скрипнула дверь, он открыл глаза и повернулся на звук. При виде друга, перемотанного бинтами, в плену бесчисленных проводов, из головы Лаури сразу исчезли все негативные мысли о нем. Он подошел и просто обнял Вилле. — Привет, дружище! Как ты? — Болит все, — поморщился парень. — А где Лими? — это вопрос поверг Лаури в ступор. — Я у тебя хотел спросить, — наконец ответил он. В палату зашел лечащий врач, предварительно поговорив с полицейскими — земляками. — Здравствуйте, доктор, — представившись, обратилась к нему Джейн на сносном русском. — Скажите, пожалуйста, когда мы можем забрать вашего пациента обратно на родину? — В конце недели. Он нуждается в реабилитации. У нас созданы все условия, — дальше разговор проходил на английском, которым врач владел в совершенстве, поэтому и Лаури и Вилле понимали, о чем шла речь. — Видите ли, в следствии сильной черепно-мозговой травмы, нанесенной тяжелым плоским предметом, скорее всего, с режущим краем, господин Вало потерял память. За неделю ему удалось восстановить события своей жизни почти на сто процентов, но случившееся в заливе, навсегда останется тайной и для нас, и для него. У него так называемая генерализованная амнезия. — Я совсем не помню, что произошло. Ни единого момента. Помню концерт. Лими. Мы ехали… вот только куда? Потом я очнулся здесь. — Ваши коллеги сообщили мне о расследовании, — продолжил врач. — Видимо, стресс был настолько силен, что мозг господина Вало просто стер события его спровоцировавшие. Говоря языком высоких технологий, отформатировал сам себя… безвозвратно. Плюс сама травма. — Где же Лими? — с досадой вопросил Лаури. — Да что произошло, в конце концов? — настороженно поинтересовался Вилле. — Вы с Лими отправились в залив на твоей яхте, — начала объяснять Джейн. — Напоролись на всплывшую мину. Яхты больше нет, капитан в реанимации с ожогами, а Лими пропала. Слава Богам, тебя нашли! — Да, только толку от меня мало… — печально заключил Вилле, ошарашенный такой новостью. Поиски продолжались.***
— Девушка в коме уже третью неделю. Полиция на ушах, документов у нее с собой не было, и мы не знаем ни имени, ни возраста, даже из какой она страны вообще?! — отчитывался лечащий врач перед комиссией. — Ее доставили в разорванной легкой одежде, на спасательном вертолете с корабля, идущего в Стокгольм из Санкт-Петербурга. — Произошла какая-то катастрофа, судя по рассказу пилота — взрыв. — Какова причина, по которой она впала в кому? — поинтересовался один из членов комиссии. — Контузия, усугубленная переохлаждением. — Значит будем ждать изменений в состоянии, надеюсь в лучшую сторону, — сказал председатель комиссии. — Делайте все самое необходимое. Придет в себя, все расскажет. Думаю, страховка у нее есть. — Я тоже так думаю, — согласился врач. — На одежде… точнее, на том, что от нее осталось, сохранились логотипы, далеко не дешевые. Девушку в любом случае будут искать.***
Медсестра снимала показания системы жизнеобеспечения. Монитор мозговой активности без устали выписывал непрерывные кривые, указывая на то, что мозг все еще жив, но сознание находится где-то очень-очень далеко. Аппарат ИВЛ мерно качал кислород, наполняя им легкие и забирая из них углекислый газ. Питание организма происходило через капельницы. Внезапно веки пациентки дрогнули. Медсестра заметила это и сразу же взглянула на электронный энцефалограф. Кривые приобрели гораздо больший размах. Девушка приходила в себя… Через пятнадцать минут пристального наблюдения собравшихся врачей, она выгнула шею и приоткрыла глаза. Размытые силуэты, склонившиеся над ней, с каждой минутой становились все более четкими. Она попыталась говорить, но помешала эндотрахеальная трубка в горле. — Вы меня слышите? Шведский язык понимаете? — обратился к ней лечащий врач. Девушка еле заметно кивнула. — Сейчас я отключу аппарат ИВЛ, выну трахеотубус. Попробуйте дышать самостоятельно. Будет немного неприятно, — он провел указанную манипуляцию быстро и максимально безболезненно. Девушка широко открытым ртом втянула воздух и кашлянула. — Отлично! Как дышать, не забыли. Вы в больнице Стокгольма, — улыбнулся доктор. — Лаури… - шепотом произнесла она. — Лаури? Кто это? — врачи переглянулись. — Брат… — ее голос был слаб, и было заметно, что каждое слово дается с трудом. — Вы помните, как вас зовут? — Лими… кажется… — Хорошо. Отдыхайте, я зайду позже, — лечащий врач отдал распоряжения персоналу, и с тела девушки тут же убрали половину проводов, но одели кислородную маску, которую к вечеру заменили на носовые кислородные канюли. Врач заходил каждый час, чтобы проверить состояние своей подопечной. На следующий день начались обследования: МРТ, анализы, УЗИ. — Зрение восстанавливается очень быстро, — заключил доктор, нанося очередной визит через пару дней. — В голове шумит? — Периодически… — Лими щурилась, пытаясь сконцентрироваться на фигуре врача. — Это тоже поправим. Откуда вы? — Из Финляндии. — Что с вами произошло, помните? — Яхта взорвалась. Меня оглушило, потом темнота… — Вы называли имя брата. Вас наверняка ищут. Мы должны сообщить. — Мне нужно позвонить в Департамент полиции моей страны, — попросила Лими. Она не хотела, чтобы Лаури волокли в Швецию, не хотела предстать перед ним в таком виде, хотя и понимала, что для него не важно, что она еле разговаривает и с трудом соображает, главное, что она жива!