Ошибка ценою в жизнь

Входная дверь небольшой квартиры громко хлопнула, и в коридоре появилась молодая, но уже сильно потрепанная жизнью девушка. Слезы злости и отчаяния безжалостно и беспрерывно лились из её глаз, мешая сосредоточиться на шнурках. Психанув, она еле стянула с себя кроссовки и с силой кинула их в дальний угол. Топая так, что соседи снизу могли уже волноваться о начале землетрясения, Катя добежала до своей комнаты и, хлопнув дверью, без сил рухнула на кровать. Она ревела долго, с криками и воплями. С ударами кулаков об стену, одеяло и подушки. С разбрасыванием по комнате всего, что попадалось под руку. Ей было настолько плохо, что она забыла о папе, который в данный момент был в соседней комнате и всё никак не решался заглянуть к дочери. Он хотел дождаться момента, когда Катя успокоится, и только тогда он сможет с ней поговорить, помочь, дать совет. Девушка долго занималась самотерзанием. Но всему приходит конец. И когда её силы, наконец, иссякли, она просто упала лицом на подушку. Так она и лежала, изредка и тихо всхлипывая. Услышав тишину, Катин папа подошел к двери её комнаты, прислушался и, поняв, что девушка точно успокоилась, аккуратно зашел внутрь. Он тихо прошел к её кровати, лег рядом с ней и с нежностью приобнял за плечи. Катя, почувствовав, наконец, поддержку и тепло придвинулась к нему ближе, спрятавшись под его рукой, как под неким навесом, который спасет её от всех бед, что так несчастно свалились на неё. А папа только лишь молча обнял дочь ещё сильнее. Он всё знал. Он знал, почему Катя плачет. Он знал, что произошло. Он знал, что его любимую дочь выгнали из команды, в которой она была капитаном десять лет... Ему позвонили примерно час назад. Сан Саныч всё объяснил, сказал, что ему очень жаль, но другого выбора у него нет. Катин папа, конечно, всё понял и не держал зла на тренера. Он и сам хотел бы, чтоб его единственная дочь занималась чем-нибудь менее опасным для здоровья, тем более, после случившегося. Но он знал, что для Кати значит баскетбол. Поэтому он постарался сделать всё, чтобы успокоить любимую дочку и хоть как-нибудь помочь ей. - Катюш, всё будет хорошо. Мы с этим обязательно справимся. Как справились три года назад, - успокаивающим, спокойным голосом говорил мужчина, аккуратно гладив дочку по голове. Катя, всхлипнув, лишь кивнула. - Я не знаю, что мне теперь делать... - прошептала она. - Делай то, что подсказывает сердце. - Но я не понимаю, что оно подсказывает, - дрогнувшим голосом ответила она, почувствовав, как подступает новая волна слез. - Ты ведь хочешь играть в баскетбол? - не переставая гладить дочку, спрашивал мужчина. - Хочу... - Тогда нужно бороться, - с уверенностью сказал он. - Но... Тоша... - тихо и неуверенно произнесла девушка. - Он против... - Против того, чтобы ты возвращалась в команду? - удивился отец. Для него это было неожиданностью. Конечно, он понимает, почему парень может быть против. На его месте он, возможно, поступил бы так же. Но... Он всё-таки её молодой человек и как-никак должен быть на её стороне. Тем более, он прекрасно должен знать, что значит баскетбол для его любимой девушки. Катин папа не мог понять, почему Тоша так поступил. Этого никто и не поймет, потому что никто не знает, что на самом деле у него на уме... - Да, - шмыгнув, ответила девушка. - Он сказал, что Саныч прав, и я не должна больше играть. - И ты не знаешь, что тебе делать? - догадался мужчина. Катя отрицательно мотнула головой, снова шмыгнув носом. - Тогда оставь всё как есть. Отойди в сторону, подожди. Бог сам подскажет тебе верный путь. Ты и сама не заметишь, как после закрытия одной двери, тут же откроется другая, - с улыбкой произнес мужчина, поцеловав дочку в макушку. - Только вот когда она откроется... - тяжело вздохнула Катя. Стоило ей только это сказать, как вдруг... Стук в дверь. Девушка удивленно посмотрела на папу. А тот лишь с улыбкой пожал плечами: - Кажется, прямо сейчас... Катя соскочила с кровати и, вытирая по пути потекшую тушь, побежала в коридор, даже не догадываясь, кто может стоять по ту сторону входной двери.