Что если?..

- Бетани… ты можешь что-то сделать с моими… волосами… Младшая сестрица, как раз заплетающая себе тугие косы, удивленно замирает и смотрит на старшую. Мариан никогда не просила раньше ни о чем подобном. Она вообще никогда особо не следила за тем, что там у нее с волосами, какие туфли сейчас в моде и каким цветом рубашки лучше подчеркнуть глаза. Мэри – мальчишка. «Братец» - как зовет ее Карвер. Но сегодня вечером – Сатиналья. Сегодня Барлин в Лотеринге избран королем дураков, хотя сам об этом не знает. Сегодня люди дарят друг другу подарки на долгую память и признаются в любви без помощи слов… в деревне устроят большой праздник, на котором каждая девушка постарается показать себя. Чем же Мэри исключение? - Ого, - сдержанно удивляется Бет, повязывая ленту в косу, - И что ты хочешь сделать с волосами? - Это я у тебя хотела спросить, что вообще можно с ними сделать… чтоб они не выглядели… так, - вздыхая, говорит Мариан, глядя в зеркало. Бетани осторожно, будто боясь, что сестра укусит, гладит ее по локонам. - У тебя хорошие волосы, что не так? - Они короткие, - констатирует Мариан. Бетани издает смешок: - Думаешь, я тебе их заклинанием наращу что ли? - Не знаю… не знаю! – огрызается Мэри, вертя башкой и так и этак, - я похожа на парня. Можно это исправить как-нибудь, м? - Ты не похожа на парня, - ласково произносит Бетани, приобнимая сестру и глядя вместе с ней в зеркало, кладет голову ей на плечо, - ты очень красивая. В тебе есть шарм и… обаяние. И у тебя ладная фигура… - Захвалила, - фырчит Мариан, накручивая короткий локон на палец, - нужно как-то их… украсить что ли. - Я могу сделать тебе венок и вплести туда золотник. Если наденешь его с бардовым маминым платьем… - отступница задумчиво ухмыляется, - деревенские простушки разорвут тебя на части, - иронично заканчивает свою мысль Бет. - Думаешь, мамино платье еще не сьела моль? И я в него влезу? – скептически ворчит Мариан, становясь боком и проверяя свою талию. Бетани впервые видит ее настолько озабоченную своей внешностью. Она гладит ладошками живот, придирчиво растягивает кожу на лице, где есть мелкие морщинки. Встает на носочки и смотрит, как этот подъем сказывается на ягодицах. - Пойдем посмотрим, - подмигивает она сестре заговорщицки, и чувствуя себя необычайно счастливой от внимания Мэри, идет вместе с ней наверх в родительскую комнату и открывает небольшой дорожный сундучок, который Лиандра повсюду с собой таскала годы странствий. В нем она хранила разную одежду, и то дорогое платье из Джейдера, которое они с Мальколмом купили вместе. Бархатное, с золотыми вышивками, оно было очень красивое. Мариан трагично глядит на изящную орлейскую вышивку и хмыкает: - Знаешь, дорогая, оно просто… дорогущее. Если я выйду в нем на улицу – не успею пройти и десяти шагов, как с меня его снимут. - Ну и хорошо. – вдруг произносит Бетани озорно, - давно уже пора, чтоб кто-нибудь снял с тебя платье. Мэри ошарашенно глядит на свою сестрицу. - Бетани… - Ну, что, что «Бетани»? – пародирует Бет возмущение в голосе Мэри, - ты уже два года, как после той охоты совсем не интересуешься… - Бетани! – прерывает Мариан жестко, - я не хочу это обсуждать. - А я хочу, - хмурится Бет, - найди себе уже парня. Хватит скучать по нему! Свет клином не сошелся на одном несчастном оруженосце… Ты вот для кого сейчас прихорашиваешься? Для Винсента? Ну, так будь с ним, наконец, он же места себе не находит. Бил Теркинс вчера слезно выпытывал у меня, придешь ли ты на праздник. Фарин спрашивал о тебе. Мэри – только выбирай. И выбери уже кого-нибудь, а то я смотрю на тебя и жалею. - Жалеешь? – эхом повторяет Мариан. Ее тонкие брови давно уже спрятались за челкой. - Ты последний месяц сама на себя не похожа! Вся как на иголках… ну, будь уже наконец, девчонкой, Мэри, влюбись в кого-нибудь. - С каких пор тебя так интересует моя личная жизнь? – недовольно тянет Мариан, складывая руки крестом. Бетани пожимает плечами, невинно отводя глаза: - Ну, знаешь, когда столько парней подходит к тебе не для того, чтоб пригласить на праздник, а чтоб узнать о твоей сестре, это наводит на разные мысли. А если ты, наконец, найдешь себе кого-нибудь, может они обратят внимание и на меня! – на последней фразе Бет сидит уже надув свои пухлые губы и дуется, дергая за ленточку в недоплетенной косе. Мариан смотрит на сестру с весельем и неожиданной нежностью. - Бет, я и не знала, что тебя это так волнует, - после долгого молчания произносит Мэри, положив ладонь на руку сестры. Бетани закатывает глаза со смешком: - А тебя, значит, не волнует? То есть про волосы забудем, да? Тогда я сама надену это платье и пусть тебе будет хуже… - с этим она достает из сундука бархатный шедевр орлейских швей и вскрикивает. - Моль! Дырка! - Ну, а что я тебе говорила, - пожимает плечами Мариан. И тут они обе видят под бархатным, безнадежно испорченным платьем еще одно, тоже орлейское, джейдерское, но при этом не такое вычурное. От него веет чем-то ферелденским, морозным. Бетани аккуратно вынимает его из сундука и гладит мягкую голубую ткань пальцами. - Тебе как раз под цвет глаз, - произносит она, встряхивая и расправляя платье. Поднимает пыль. Белое с голубым, это убранство Лиандры Хоук цело и невредимо. Мариан легко надевает его и затягивая шнуровку на корсете, любуется своими голыми щиколотками. Платье не слишком короткое, но и не в пол, а значит, подол не испачкается. Летящие рукава едва прикрывают Мэри локти. Сборка спереди над корсетом открывает выгодный вид на высокую грудь девушки. - Как влитое, - вздыхает Бетани, - к нему больше подойдет вьюнок, чем золотник. Я сплету быстро. Мама будет летать вокруг тебя весь вечер. - А ты что наденешь? - Свое белое. Алисон говорит, мне очень хорошо. - Врет, и не краснеет твоя Алисон. Здесь у мамы есть еще… вот это, из Редклифа, - Мариан хозяйски роется в сундуке и достает нечто столь изумрудно-зеленое и струящееся, что обе девушки на мгновенье замирают, задерживая дыханье. - Надень, - требует Мариан беспрекословно. Бетани с охотой исполняет это требование и оказавшись у зеркала, начинает лихорадочно вытаскивать из кос розовые ленты. Мариан какое-то время наблюдает за ней, потом со вздохом помогает. Они никогда не были так… близки раньше. Как сестры. Бетани наслаждается этим моментом, ведь так любит сестру, такую сильную и твердую, недосягаемую и во всем лучшую. Ей не до младшей сестренки, редко когда Мэри снисходит к ней, особенной, любимице отца, маленькой волшебнице, отягощенной своим даром. И Карвер и Мэри думают лишь о том, как защитить ее от храмовников, а о самой Бетани и не вспоминают… она закрывается в себе, читает книги, перешептывается с парочкой знакомых из деревни и занимается домашними делами. Одна. Маленькая особенная девочка, до которой всем нет дела. И тут вдруг Мариан. Так по-сестрински говорит, по-женски волнуется, по-доброму смотрит. Не иначе, как ее на заутренней в церкви коснулась сень Создателя. Бетани так рада этому крохотному кусочку теплоты от резкой Мэри, что дрожит от ее прикосновений. Мариан же с удивлением отмечает, что в женских делах нет ничего такого уж неприятного и обременительного. Пропуская длинные волосы сестры через пальцы она тоже чувствует какое-то родственное тепло, какого между ними раньше не было. Или было, но мимолетно. А теперь они на пару минут становятся нормальными сестрами. - Кто он? – спрашивает Бетани, наконец. Должен же быть какой-то юноша, ради которого Мэри так волнуется. - Твой брат, - отвечает Мэри с усмешкой. Внутри желудок делает кульбит, а к горлу подступает тошнотворный комок. Сколько раз она уже представляла с ним эти отвратительные, похотливые сцены? Сколько раз ее выворачивало от самой себя наизнанку, но между ушей и внизу живота продолжала гореть одна и та же проклятая идея? И когда ей действительно начала нравится эта проклятая неправильность? - Очень смешно, - отзывается Бетани, убирая ленты и платья в сундук. Ей еще надо найти белый вьюн и сделать венок для этой шутницы, а та, похоже, совершенно не желает откровенничать. Мариан сглатывает, пряча взгляд потемневших, увлажнившихся глаз. Сестра действительно не понимает, что Мэри как никогда открыта и говорит правду.