... and I will try to fix you

Apocalyptica - I don't care Раздевалка встретила привычным запахом пота, и, кинув сумку на низкую скамейку, Лайтнинг бросила короткий взгляд на настенные часы. Черная стрелка показывала без пары минут четыре, что означало лишь одно: никто не явится в ближайшие полчаса. Отметка подпорченного ором тренера настроения упала еще ниже, прямо до «не заговаривай – убью». Урчание в животе не добавляло оптимизма, наоборот раздражая и подкидывая мысль наплевать на тренировку и отдохнуть дома до работы. Переступить через собственные принципы мешали лишь две вещи – грызущая совесть из-за пропущенной тренировки и пять фунтов мелочью в кармане сумки, которых хватит исключительно на два проезда на автобусе по маршруту «университет-работа, работа-дом». Что уж тут, даже сэндвичем из кафетерия не пошикуешь. Решив переодеться позже, Лайтнинг небрежно бросила сумку с тетрадями и формой в шкафчик, дверца которого оглушительно громко хлопнула. Ключ привычно с трудом провернулся в замочной скважине, и Клэр направилась к выходу, попутно засовывая ключ в задний карман джинсов. Спортивный зал встретил гулкой тишиной, скованной в пределах четырех стен, и Фаррон уже целенаправленно прошагала к скамейкам, около которых лежали собранные в сетку мячи. Баскетболисты никогда не удосуживались положить их в инвентарную комнату, считая это ниже собственного достоинства. Надо ли говорить, что сама девушка не особо тепло относилась к ним? Мяч привычно лег в руки, прижимаясь шершавыми боками к рукам, и Лайтнинг, недолго думая, бросила его в корзину, даже особо не прицеливаясь, просто желая слегка размяться. Он оглушительно ударился об щиток, совсем рядом с корзиной, и, отскочив вниз, попрыгал к выходу, громко и мерно стучась об истертый паркет. Спорт был отдушиной Лайтнинг, он позволял привести мысли в порядок и хотя бы немного расслабиться, отдохнуть от повседневной рутины. После занятий в голове воцарялся порядок, над которым властвовало слово «надо», а не «как меня все достало». Клэр было достаточно просто покидать мячик в корзину, чтобы просто морально отдохнуть и от учебы, и от дома. Однако в последнее время ни волейбол, который она так любила, ни баскетбол, в который она играла исключительно ради собственного удовольствия, – ничто не приносило какого-то удовлетворения, приятной усталости, заполненной легкой гордостью за себя самого. И ее это начинало серьезно тревожить. Стандартная трель телефона разрезала сухую тишину, шаг замедлился, и со вздохом девушка достала из кармана трепыхающийся телефон. Достала осторожно, с какой-то неприязнью, как берут в руки лягушек глупенькие пятилетние девочки, наслушавшись, что от них выскакивают бородавки на ладошках. - Слушаю, - сухо произнесла Лайтнинг, неотрывно глядя, как мяч катился по направлению к стене, о которую ударился и застыл на расстоянии полуметра. Спустя пару секунд она шумно вздохнула, потерев пальцами переносицу. - Я в спортзале. Жду. Корпус телефона уже нагрелся в теплой ладони, когда большой палец с коротко остриженным ногтем нажал кнопку отбоя, и Лайтнинг быстро прошагала к одиноко лежащему баскетбольному мячу. *** Машины были для Промпто чем-то предельно ясным, настолько прозрачным, что у него никогда не было с ними проблем. Если он сидел за рулем, то автомобиль вел себя, как покорная лошадь, да и сам Фриман уделял им тьму внимания, разговаривая с механизмом. Кто-то смеялся над ним, называя чудаком и утверждая, что машина – это всего лишь бездушное средство передвижения. Промпто широко улыбался и ловко отшучивался, никогда не оспаривая чужое мнение и умело переходя на другие темы, но про себя никогда не соглашался со своим оппонентом. Поэтому, когда от друга отца поступило предложение подрабатывать в небольшом автосервисе, он ухватился за него руками и ногами и быстро обзавелся постоянными клиентами. Большая часть, конечно, состояла из женщин, очарованных обаятельным автомехаником, не вздыхающим на их озадаченные просьбы починить машину, потому что «в багажнике что-то стучит». Но Фримана также ценила и мужская клиентура хотя бы за его быструю и качественную работу, а также и за умение вставить в разговор меткую шутку. Как итог – все расходились довольные: клиент забирал починенную машину, Промпто возвращался к машинам, довольный проделанной работой и маленьким подарком в виде нескольких шуршащих купюр. - … в общем, в следующий раз не давайте так резко по тормозам, и все будет в порядке, - быстро закончил парень, заметив нотки непонимания в глазах своей постоянной клиентки. Добродушная усмешка в придачу – и лицо женщины мгновенно светлеет, расплываясь в ответной благодарной улыбке. - Спасибо, учту, - кивнула она на прощание, и автомеханик устало потянулся и зажмурился, как только что проснувшийся кот. Учеба и работа все-таки дают о себе знать в виде наваливающейся хронической усталости, и сам парень уже был готов начать отсчитывать дни до Рождества, хоть до него и было целых полтора месяца. Да и ноябрь вместе с его серой погодой не вселял ни толики позитива. - Пром, ты идешь на перекус? – поинтересовался мимоходом один из автомехаников, мужчина лет тридцати, имени которого Промпто не знал, но с ним он несколько раз перекидывался парой слов. Парень помотал головой, улыбаясь в извинение за отказ, и автомеханик прошел мимо, слегка пожав плечами, словно говоря: «Не хочешь – как хочешь». Отчего-то вспомнился давний разговор с Ноктисом, от которого его до сих пор коробило до желчи в горле, и Промпто мгновенно слегка помрачнел. … - Ты не чувствуешь себя проституткой социума? – Ноктис задумчиво крутил в руке телефон, безразлично разглядывая поверхность кухонного стола, покрытого царапинами – пользоваться досками для резки Фриман так и не научился. Зашумел электрический чайник, нагревая воду из-под крана, и Промпто сел напротив друга, состроив озадаченное выражение лица. - Ты о чем? У тебя воспаление мозга на фоне глубокой умственной деятельности? – Он не смог удержаться, чтобы не подколоть Келума, замершего с мрачной физиономией, часто мелькавшей в последнее время на его аристократическом лице. Сейчас у блондина не было настроения, чтобы вести беседы, касающиеся философии жизни, так что попытка увести разговор на более легкую ноту показалась правильным решением. Жаль, что это осталось лишь попыткой. - Все эти улыбки, смешки… Тебе самому не противно? – Телефон с оглушительным стуком лег на стол, худые пальцы Ноктиса забили тревожную нетерпеливую дробь, разносящуюся вибрацией по всему столу. Промпто почувствовал, что собственные черты лица дрогнули в тени досады, которую он не сумел скрыть. Темные глаза, казалось, сканировали его, считывая любую эмоцию, даже спрятанную глубоко-глубоко в груди. Быть открытым настолько, чтобы выворачивать наизнанку душу? Нет, это было не про Фримана. - Нокт, послушай. Ты придумываешь несуществующие вещи. Я живу, как живу, и не надо искать в моих улыбках смысла, - он глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Короткий щелчок, оповестивший о вскипевшем чайнике, словно разрезал нить слов, которые он хотел сказать своему товарищу. – О, чайник вскипел! Тебе ведь черный чай?.. Мысли прервал истерично пискнувший телефон, известивший о пришедшем сообщении, и блондин незамедлительно полез в карман синего форменного комбинезона за мобильником. Одного лишь взгляда на экран хватило, чтобы расплыться в бездумной улыбке. «Когда ты сегодня войдешь в игру? Серенити» Большой палец замер над клавиатурой, словно засомневавшись, однако уже через секунду ответ бодро печатался. Через минуту, стирая буквы, сливающиеся в слова, а те – в предложения, Промпто напряженно вглядывался в надпись «MESSAGE IS SENDING…”. Спустя несколько мгновений экран оповестил об отправленном сообщении, и Фриман бодро двинулся к автомату с горячими напитками, чуть слышно насвистывая незамысловатую мелодию. «Как обычно, в десять. Серенити, я хочу с тобой встретиться. Здесь, в реале.»