Let me go

POV Sebastian       Утро. Небо серое, может, будет дождь. 8:24 a.m. Даже раньше будильника. Не выспался, но спать дальше нет смысла. Интересно, Курт уже встал…?       Душ. Холодная вода. Зубная паста. 30 отжиманий, чтоб не потерять форму. А теперь надо сходить к Курту. Он в северном крыле, подальше от посторонних глаз. Это здание такое огромное, я нашел его несколько лет назад, кажется, раньше это было учебное заведение, больше похоже на дворец, чем на школу. Престижная академия Далтон, ее владельцем был какой-то старик по фамилии Андерсон. Когда я её нашёл, дом был заброшен. В общем-то, я не стал особо разбираться относительно его предыдущих хозяев, и просто наглым образом присвоил его себе. Мы с ребятами устроили здесь своего рода «штаб».       Лет 8 назад один парень сильно мне насолил, я собрал четверых своих приятелей и мы «слегка поколотили» его. Но на этом история не закончилась, наоборот это было только началом. Сначала нас было только пятеро Я, Ник, Джефф, Вэс и Дэвид, мы занимались рэкетом, позже занялись выпивкой, наркотиками, мошенничеством, отмыванием денег и прочими увлекательными подростковыми делами. Тогда я и решил создать организацию (хотя даже скорее группировку) «Warblers». Множество ребят мечтали к нам присоединиться. Наша организация быстро набирала популярность и авторитет. Мы обосновались в бывшей Академии Далтон, там же мы нашли чёрно-красные блейзеры, и тогда я понял, чего не хватало нашей организации, отличительного признака выделяющего нас из толпы. И этим признаком стали черно-красные пиджаки с гербом Далтона и красной вышитой буквой «W».       Таким вот странным образом, была создана наша группировка, я стал главой организации, и сейчас она сильно разрослась, у меня есть свои люди почти в каждой отрасли промышленности. Мы поднялись на серьёзный уровень, мы не просто какая-то дворовая шпана, мы элитная преступная организация.       Огромные деньги вращаются в моих руках, пришлось многому научиться. С раннего детства я занимался разными единоборствами: карате, бокс, вольная борьба. Дрался я, пожалуй, лучше всех. Позже научился использовать оружие. А так же я узнал, что в бизнесе иногда приходится чем-то жертвовать… или кем-то.       Недавно выяснилось, что у того старикана, ну владельца Академии, есть внуки, которым завещается это поместье. Эта новость меня удивила, но не более того. Я не намерен покидать это место. Я кое-что слышал о Купере Андерсоне, лично мы встречались лишь однажды, на первом юбилее его фирмы. Но тогда я ещё не знал, что он потенциальный владелец «моего» поместья, он и его младший брат, Блейк, кажется. Или Брайан…? Ладно, неважно.       Я собираюсь сохранить свои права на это место любой ценой. Точно! Надо встретиться с ними, обговорить детали сделки. Мы вроде недавно созванивались. Черт! Я не помню, на какой день мы договорились о встрече. Надо ежедневник завести что ли. А то последнее время слишком много дел навалилось.       В общем, я решил что, этот особняк в любом случае станет собственностью Смайтов. Ведь я всегда получаю то, что хочу!       Винтовая лестница. 3ий этаж. Самая дальняя дверь. Именно эту комнату Курт выбрал, хотя она не самая большая на этаже, еще и с одним окном. Но там довольно большая гардеробная и стоит фортепьяно, возможно поэтому... А ещё, по словам Курта, она "больше других напоминает темницу"... Как это... «романтично» что ли, и так похоже на Курта...       Дверь приоткрыта. А вот и он. Он не замечает, что я вошел или просто не хочет замечать... Он сидит, закинув ногу на ногу (привычная для него поза), на одном из его любимых венских стульев. У него в руках книжка, но взгляд устремлен куда-то в окно... А может сквозь него или сквозь весь этот мир, туда, где только ангелы способны хоть что-то разглядеть...       Господи, я когда-нибудь привыкну к его очарованию? Его глаза всегда разные, но сейчас они серые, темные и глубокие с зеленоватым оттенком, аккуратно обрамленные длинными ресничками. Нежная фарфоровая кожа и утонченные, мягкие черты лица делают его немного похожим на куклу. Волосы как всегда идеально уложены. Сегодня он одет довольно просто по сравнению с его обычными нарядами.       Шелковая белая рубашка, две верхние пуговички маняще расстегнуты; черно-красный галстук слегка ослаблен; неизменно узкие, немного потертые черные джинсы. Восхитителен. - Доброе утро, Рапунцель. Всё ждёшь, когда в небо запустят бумажные фонарики?- наконец произношу я, просто чтобы обратить на себя внимание. - А ты можно подумать притащился меня вызволять, Смайт. В таком случае не стоило утруждаться, - нехотя отвечает Курт, чуть обернувшись в мою сторону. - Как грубо, принцесса. Рано встал?- участливо поинтересовался я. - У меня сигареты кончаются, - проигнорировал мой вопрос Курт. - Будешь столько курить - убьешь и себя, и все живое под окном. Серьезно, из-за окурков уже травы не видно! - нравоучительным тоном заявил я. - Так убери их оттуда, если это тебя так беспокоит! Это же твой дом, - как ни в чём не бывало, подытожил Курт и вернулся к чтению. - Предлагаешь мне собственноручно собирать окурки под твоим окном? - с наигранным возмущением произношу я. - Ну раз ты так настаиваешь, не смею тебя останавливать... - равнодушно добавляет он. - Выгоняешь меня? - с сарказмом спрашиваю я. - Нет, - спокойно отвечает Курт - только прошу купить мне сигарет.       Вновь поднимает глаза, на минуту останавливая свой холодный взгляд на мне, и опять возвращается к книге. - Я собираюсь в город. У меня сегодня пара деловых встреч. Ты можешь поехать со мной, если хочешь. Сможешь сам купить, всё что пожелаешь... - вдруг предложил я. На несколько минут воцарилось молчание, наверно Курт обдумывал мое предложение. - Пожалуй, нет, не хочу чтобы, те зажравшиеся ублюдки, с которыми ты общаешься, снова пялились на меня, истекая слюной... - протянул Курт, и неопределенно взмахнув рукой, продолжил - да и безумно раздражает, когда ты ведешь себя так, словно я твоя породистая собачонка. - О нет, ты не "собачонка". Ты скорее... язвительная, саркастичная сучка, которой всегда просто необходимо добавить свой едкий комментарий... В прошлый раз я из-за тебя чуть пулю в лоб не словил! - раздраженно произнес я. -Оу, мне так жаль... - без тени сожаления, пропел Хаммел, - ну кто-то же должен сказать этим "бедным" омерзительным людям правду. - Действительно. Как бы они жили, не зная о своей "омерзительности"? А когда ты сказал Лорду Кроутону, что «по теории Фрэйда, такой чрезмерный интерес к крупнокалиберному оружию призван возместить очевидный недостаток мужского достоинства, самоуважения и собственных размеров», наш Титаник чуть не пошел ко дну, мисс Доусон, - после этих слов Курт усмехнулся. - Ну что я могу сказать, Фрэйд редко ошибается, а судя по лицу твоего так называемого "лорда", точно не в этот раз… - парень поднялся на ноги, отложил книгу и прислонился спиной к подоконнику, давая понять, что всё его внимание теперь приковано ко мне.       Теперь уже я улыбался. Хаммел всегда был остроумным и всегда открыто говорил то, что думает. Но сейчас улыбка почти полностью сошла с его губ, а глаза приобрели небывалую серьезность. Я приблизился почти вплотную, Курт непрерывно смотрит мне прямо в глаза. Наши лица не на одном уровне, сказывается разница в росте. Я подхожу еще ближе, теперь я смотрю на него сверху вниз, а Курт чуть запрокидывает голову, не прерывая зрительный контакт. -Ты что-то еще хотел? - спокойно интересуется Курт. Я молчу, потому что не сразу понимаю, о чём он. Видимо прочитав мое замешательство, он продолжает: -Я вроде уже ответил на интересовавший тебя вопрос. Я сегодня никуда ехать не собираюсь! Так что ты можешь быть свободен, если тебе больше ничего не нужно. -Думаешь, мне нужно было твое «благословение»? Ох, Курт, ты опять забываешь, кто есть кто... И вообще кто сказал, что мне от тебя больше ничего не нужно? - попытался прояснить ситуацию я, чуть понижая голос на последней фразе и совсем прижимая Курта к подоконнику. И тут он понял, в чем на самом деле заключалась причина моего визита (хотя скорей всего, это изначально не было для него секретом), а вернее эта самая "причина" красноречиво упиралась в упругий живот Хаммела, полностью игнорируя препятствие в виде моих брюк от Yves Saint-Laurent и ремня от Gucci.       Не буду скрывать, я хотел Курта, безумно хотел, я нуждался в нём как в каком-то крышесносном потрясающем наркотике, заставляющем утонуть, раствориться в блаженстве, забыть абсолютно обо всем даже собственное имя, потерять счет времени, отбросить все никчемные людские заботы, полностью отдаться этому удовольствию, почти счастью... Хотя в каком-то смысле так оно и было. Курт и был для меня таким наркотиком.       Самый потрясающий из всех существующих, а я за свою короткую жизнь их немало перепробовал. Но не один не вызывал у меня такого привыкания или зависимости, так как это делал мистер Курт Хаммел... Курт поднял на меня сейчас уже полностью зеленые, насмешливые глаза, и с притворным удивлением произнес: -Так вот оно что, Смайт! Хочешь, чтобы я помог тебе справится с утренним стояком?- с явной издёвкой спросил он. -Браво, Шерлок! Тебя проинструктировать, что нужно делать с моим "Ватсоном" или сам догадаешься?- мои слова явно вызвали у него недовольство, поскольку он сощурил глаза и голосом полным отвращения выплюнул: -Иди к черту, Себастьян!       И видимо в подтверждение серьезности своих слов, Курт с силой уперся правой рукой мне в грудь. Но рука, призванная увеличить дистанцию между нами, очевидно, не справлялась со своей задачей. Заметив это, я решил вмешаться. Легко обхватив тонкое запястье, я убрал в сторону ненужное препятствие, а второй рукой, обнял Курта за талию, притягивая его еще ближе. Даже слишком близко. Я даже мог почувствовать его запах с мягким ароматом карамели, такой легкий и нежный. Курт упрямо продолжал смотреть мне прямо в глаза, вглядываясь то в один глаз, то в другой, как будто пытаясь что-то прочесть в них, понять... А я просто тонул в сине-зеленых омутах, направленных на меня... И вдруг я заметил в их глубинах нечто пугающее: абсолютную непокорность, гордость, силу и бесстрашие... И почему-то эта находка просто невообразимо взбесила меня!       Эта стойкость, непоколебимость, высокомерие, с которым этот человек смотрит на мир. Все это так раздражало... Удивительно как хрупкость, нежность и чистота сочетаются с его неудержимым нравом, несокрушимой волей и просто невыносимым характером. Когда я вижу в его глазах всю эту палитру отличительных качеств Хаммелов, я хочу сломать его, уничтожить, раздавить, чтобы не осталось и намека на все эти чувства. Хочется причинять ему боль, заставить кричать, довести до слез, опустить на колени, чтоб тот умолял его отпустить, как в наш первый раз... Но ведь даже тогда он не сломался... И вот сейчас снова этот непобедимый огонёк в его глазах, как же я всё-таки его ненавижу...       Кажется, Курт пытался вырвать руку из захвата, но я лишь сильнее сжал запястье. Я знаю, стоит сжать чуть сильнее и останется синяк. На белоснежной коже Курта всегда хорошо видны следы моих прикосновений, они как доказательство, того что он - моя собственность. Поэтому я с силой стискиваю его правую руку, Курт даже не морщится, он молчит, не отводя взгляд. Опять чертов огонёк, как же бесит, великомученик хренов! Никогда не сдашься, да? Резко тяну на себя скованную руку и грубо впиваюсь в его мягкие губы, прекрасно зная, что от этого огонёк никуда не исчезнет, но мне надо куда-то выплеснуть злость. Нетерпеливо надавливаю на совершенно идеальные губы, они не сопротивляются, но и не отвечают как того хотелось бы. Преодолев это нежное препятствие, проникаю в столь же идеальный рот, по-хозяйски исследую каждый его уголок, стараясь не упустить ни одной детали.       Поцелуй получается долгим и не таким жестоко-подчиняющим, как я планировал. Отпускаю несчастное запястье и обнимаю Курта обеими руками, углубляя поцелуй ещё больше. Когда Курт начинает двигать губами, я уж было подумал, что он собирается мне ответить, но его язык продолжал лежать во рту мёртвым грузом, зато челюсти пришли в движение. Курт резко свёл зубы, зажимая между собой мой язык и тут же отпуская. Этого я почему-то никак не ожидал. Гадёныш укусил меня! Я рефлекторно отшатнулся, тут же закрывая рот рукой и пряча свой бедный язык внутри. - Сукин сын! Какого черта ты творишь?! - в бешенстве заорал я. На что этот говнюк только усмехнулся. - Что-то мерзкое залезло ко мне в рот. Я должен был с этим что-нибудь сделать... - вытирая губы тыльной стороной ладони, непринужденно произнес Курт. А за тем надменно сузив глаза, он холодно проговорил: - И к тому же не помню, чтобы разрешал тебе целовать себя... - Не помню, чтобы вообще когда-то спрашивал твоего разрешения ... - в тон ему ответил я. - А не мешало бы... Может быть, я начал бы ненавидеть тебя чуточку меньше... - Мне не нужно, чтобы ты любил меня. Ты все время забываешь свою роль, Курт. Всё, что от тебя требуется - это быть лапочкой и раздвигать ноги, когда я этого хочу. - А тебе не приходило в голову, что я не согласен с этой ролью? Что если я не хочу быть и не буду твоей игрушкой! -Смирись уже! Ты забыл, кто вытащил тебя из всего того дерьма, в котором ты увяз по самые ушки? Кто единственный не бросил тебя? Ты должен мне Хаммел! - Ты втянул меня в еще большее дерьмо! К тому же я не просил спасать меня. Я никогда тебя ни о чем не просил! - В любом случае дело сделано, я не могу вернуть тебя обратно. Я потратил слишком много усилий и денег на то, чтобы вытащить тебя оттуда. Я выкупил абсолютно все твои документы и всю информацию о тебе, начиная с твоего личного дела и заканчивая медицинской страховкой. Тебе следует быть благодарнее. - О, я безмерно благодарен! Быть твоим заложником - это просто верх моих мечтаний! Какая тогда разница, сидеть здесь или там?! - Хватит нести чушь! Ты не заложник, ты можешь идти, куда хочешь... Но ведь тебе некуда идти и ты сам это прекрасно знаешь! Ты думаешь, в тюрьме тебе было бы лучше? Могу тебя заверить для «таких, как ты», там самый настоящий ад! - Думаешь, я не знаю об этом? Ты не представляешь, что я пережил, пока был под арестом... - Курт опустил глаза, не позволяя мне заметить проскользнувшую в них боль, а затем немного успокоив себя (хотя у него это не очень получилось), продолжил - Но и твоей подстилкой я быть не хочу. Ты… ты... Да что ты о себе возомнил? Ты заявляешься сюда, когда хочешь, целуешь меня, трогаешь, трахаешь, даже не спрашивая, хочу ли я этого. Ты говоришь, что я "волен идти куда угодно", но ты единственный, кто держит меня на коротком поводке! - Я всего лишь забочусь о безопасности и сохранности твоей задницы! - Мне не нужна твоя забота! Ты говоришь, что я должен быть благодарен, но не устаешь напоминать мне, как многим я тебе обязан. В конце концов ты не оставляешь мне выбора! А меня просто заебало быть твоей безотказной куклой!!! - выкрикнул Курт мне в лицо.       Честно говоря, я просто не знал, как на это реагировать, голос Курта дрожал, глаза метали молнии. Природа, по всей видимости, была с ним за одно, небо полностью затянули серо-синие тучи, и где-то вдалеке (но от этого не менее громко) прогремел гром. От этого пугающего звука Курт вздрогнул и отвернулся к окну, упираясь двумя руками в подоконник и изо всех сил стараясь вернуть утраченный самоконтроль. Он глубоко дышал, и его немного трясло.       В этот момент, когда его реальные эмоции и чувства выплеснулись наружу, я так странно себя чувствовал. Курт редко показывал свои настоящие эмоции, чаще всего он натягивал свою любимую маску безразличия, и всеми возможными способами покрывал меня инеем. Хотя иногда, я заставал его в игривом настроении (это тоже было не так часто), в такие моменты его ярко-зеленые глаза светятся вызовом, насмешкой, он стебётся и грубит, всячески выводя меня из себя. Но сейчас очевидно абсолютно другой случай. Курт был почти на грани, весь его пресловутый самоконтроль, сдержанность и спокойствие полетели ко всем чертям. Не скажу, что такого не происходило ранее, но все равно не часто я могу увидеть настолько раздраженного и близкого к истерике Мистера Совершенство. Я даже немного растерялся, но основной инстинкт и просто адское напряжение пониже живота быстро напомнили мне о моей изначальной миссии...       Я принял самый спокойный и равнодушный вид, на который только способен, и уверенно подошел к окну, остановившись прямо позади Курта. Он явно напрягся, почувствовав мою близость, Курт не знал моих намерений, поэтому он стоял, не шелохнувшись, ожидая моих следующих действий. Я опять подошёл вплотную, так что мог почувствовать мурашек, пробегающих по спине Курта, а он наверняка мог чувствовать мое дыхание на своей тонкой шее. Я был абсолютно спокоен. Уверенно и плавно я протянул руки по обеим сторонам от Курта, но при этом, стараясь не касаться его руками, он затаил дыхание. Но вопреки его ожиданиям, руки тянутся дальше. Наконец дотягиваются до оконной ручки и плотно закрывают окно, пока я вжимаюсь в дрожащее стройное тело. Затем руки исчезают из поля зрения Курта, и я отстраняюсь, слыша едва ощутимый вздох облегчения.       Но через несколько секунд резко разворачиваю парня к себе лицом. Подхватываю Курта за талию, словно балерину перед поддержкой и усаживаю на подоконник. А затем намеренно сильно толкаю его в стекло, так что Курт бьется головой о гладкую поверхность. Раздается глухой удар (недостаточно сильный, чтобы разбить стекло, но вполне достаточно, чтобы посадить шишку у Хаммела на затылке), Курт на секунду жмурится от резкой боли, но вскоре поднимает на меня суровый и озлобленный взгляд. Меня просто тянет победно ухмыльнуться в этот момент, все-таки это была моя маленькая месть за укушенный язык.       Еще какое-то время мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, это была борьба взглядов, безмолвная схватка, в которой нет ни победителей, ни проигравших, только бездонные серо-зеленые глаза и бесконечная ненависть.       Мгновение. И мы одновременно кидаемся навстречу друг другу, губы сталкиваются, мы словно оголодавшие волки сцепляемся в грубом поцелуе. Между нами больше не оставалось ни расстояния, ни воздуха, ни слов. Нам вообще не нужны слова, они все равно никогда не помогали нам услышать друг друга. Только посредством прикосновений, дыхания, поцелуев, укусов, засосов и стонов мы могли понять друг друга, хотя бы на несколько секунд. А потом мы снова поодиночке, каждый в своем вакууме, не слыша, и не слушая друг друга. У нас негласная война, по разные стороны баррикад, мы не умеем сдаваться. Принять поражение невозможно для обоих, но и победа недостижима, вот мы и застряли где-то посередине, ведя эту бессмысленную и бесконечную войну.       Но сегодня, сейчас можно забыть об этом хотя бы ненадолго, пусть время подождет, пусть остановится. Пусть время и вовсе перестанет существовать, ничто не должно нас ограничивать, лишь бы наше, так называемое "перемирие" длилось как можно дольше.       Температура заметно повышается, становится жарко. Горячие, страстные бесконечные поцелуи. Воздуха давно не хватает, но мне плевать, пухлые упрямые губы, целующие мои собственные, это все что меня сейчас волнует. Языки без конца борются за доминирование, мы сталкиваемся зубами, кусаем губы. Кажется, я чувствую железный привкус крови, проскальзывающий в поцелуе, или может это вкус самого отчаянья, в котором Курт утопает в этот самый момент.       Одной рукой Курт цепляется за мое плечо, а вторую запускает ко мне в волосы, сжимая и немного оттягивая, как бы напоминая, что мы все еще враги. Но мне опять же плевать, мои руки обвивают стройную талию Курта. Какой же он все-таки утонченный и изящный, и необычно высокий для парня голос очень соответствует его образу. За спиной Курта протягиваю свою руку выше, хватаюсь за шею и притягиваю его голову к себе, не давая отстраниться и, не дай бог, прервать нашу череду безумных и умопомрачительных поцелуев. Но Курт даже не пытается, сейчас он позволит мне все, что угодно...       Обычно он балансирует, ходит по краю, вечно находится на грани, и каким-то чудом ему удается удерживаться на высоте. Но иногда, в такие моменты, как сейчас, Курт срывается вниз, падает в запретную пучину, а вернее позволяет себе упасть, окунуться в нее и просто утонуть в собственных ощущениях, наслаждении и страсти. Поэтому он так сильно сжимает мое плечо, возможно пытаясь ухватиться за него, чтобы совсем не кануть в бездну.       Жадные поцелуи, грубые ласки, столько отчаяния Курт вкладывает в каждое свое действие, словно каждое из них - последнее. Каждый раз с Куртом как последний и в то же время - первый. Секс с Куртом - это ни с чем несравнимо, это необыкновенно, незабываемо. С ним не бывает просто секса, каждый раз это нечто невообразимое, взрывающее сознание, словно мир переворачивается, и все вокруг наполняется красками, звуками, смыслом. Переспав один раз с Куртом, на меньшее ты уже не согласен, больше не нужно, только Курт, мой Курт.       Теперь для меня больше никого не существует, секс с другими людьми больше не имеет смысла. Каждый день вокруг я вижу так много людей, богатых, красивых, интересных, влиятельных. Смотря в их блеклые, похожие друг на друга лица, тянет блевать. У меня много знакомых, даже может "друзей", но ни один из них на самом деле меня не волнует. Они черно-белые, похожие один на другого - всего лишь серая масса, которую можно использовать в моих интересах. Я редко запоминаю лица, имена, даже их голоса звучат одинаково. Казалось бы, с такой неприязнью к людям, я, должно быть, одинок. Но нет, я никогда не был одинок, вокруг меня всегда было много людей: кто-то любил меня, кто-то ненавидел, но мне всегда было глубоко насрать на них.       Мои родители никогда особо не любили проводить время "как семья", они всегда были заняты работой и своими делами. Но глупо было бы называть мое детство несчастным... Я был единственным ребенком в семье. У меня было все, чего бы я только не пожелал, я всегда получал то, что хотел. С самого детства я видел цель и добивался ее при любых обстоятельствах, чего бы мне это не стоило... Меня никогда не интересовали другие люди. Их мысли, чувства, мечты всегда были мне абсолютно безразличны. На самом деле, я никогда в жизни не заботился ни о ком кроме себя. Да и зачем? Все они, всего лишь очередной способ, получить то, что я хочу...       Помните, я говорил, что хочу Курта, это действительно так, я хотел его с того момента, как впервые увидел, и хочу до сих пор. И самое удивительное, что мне всегда мало, как бы близко к нему я не был, сколько бы ни целовал, сколько бы ни прикасался к нему, как бы часто не трахал, никогда недостаточно. Я не могу насытиться им, я хочу его все время! Он завораживает меня, поглощает все мысли, сводит с ума. Его глаза, губы, волосы, кожа, даже его запах - все это просто притягивает, я не могу оторваться от него, не могу успокоиться. Весь Курт, такой восхитительно красивый, привлекательный и беззащитный, абсолютно неземной...       Наверно я мог бы всю жизнь целовать его чудесные губы, но мне опять же мало, хочу его целиком, полностью, снаружи и изнутри. Хочу, чтобы всё это прелестное, ангелоподобное существо принадлежало мне, только мне одному и больше никому. Не прерывая поцелуй, запускаю руку под рубашку Курта, проскальзываю тёплый плоский живот и поднимаюсь выше, цепляю сосок, кожа - чистейший шелк. Вскоре под белой рубашкой оказывается и вторая рука, и я уже энергично изучаю каждый сантиметр желанного тела. Курт кажется хрупким, но на самом деле мышц на нём вполне достаточно. Конечно он не качок, но у него неплохо подкачена грудь и довольно крепкие плечи (хотя они гораздо уже моих, но всё равно для такой принцессы как, Хаммел очень даже неплохо) пресс тоже присутствует, хоть и не ярко выраженными кубиками.       Руки Курта беспорядочно шарятся по моей спине, периодически хватаясь за рубашку. Мы оба понимали, что одних поцелуев уже явно недостаточно, но никак не могли оторваться от губ друг друга. В конце концов, моим рукам становится тесно под рубашкой Курта, и я испытываю просто дикое желание избавиться от нее. Хватаюсь за края рубашки, собираясь распахнуть и сорвать, наконец, эту порядком надоевшую мне вещь. Но Курт протестующе мычит в поцелуй, затем упирается в мои плечи, пытаясь отстраниться, не сразу позволяю ему это, еще бы... Вы видели эти губы? Да от них просто невозможно оторваться!       Курт все-таки прерывает поцелуй, и я понимаю, что мне все это время чего-то не доставало: воздуха! - Не смей! - резко произносит Курт, так же как и я, пытаясь отдышаться. - Если ты порвёшь ещё одну мою рубашку, клянусь, тебе придётся обновлять весь мой гардероб! Рубашка от Brooks Brothers! Это же настоящий шелк! - угрожающе произнёс Курт.       Что?! Какого хрена это вообще волнует его в такой момент! Даже не задумываясь, дергаю края рубашки в разные стороны, перламутровые пуговички разлетаются по всей комнате. Наконец я могу лицезреть обнаженный торс моей пассии. - Сука. Просил же! - озлобленно щурится Курт. Ухмыляюсь и снова тянусь за поцелуем, и перед тем, как коснуться поджатых, в память о несчастной рубашке, губ, мягко произношу: - Я куплю тебе сотню таких... - Ублюдок, - вздыхает Курт и отвечает на мой поцелуй. И вот мы оба снова сливаемся в глубоком, чувственном поцелуе, впадая в безумие и в очередной раз теряя связь с реальностью.       Покрываю легкими поцелуями скулу, добираюсь до ушка, чуть прикусываю мочку, слышу, дыхание Курта на секунду прерывается, а затем начинает учащаться. Припадаю губами к нежной коже на открытой шее и ставлю аккуратный засос, проводя языком по покрасневшему пятнышку. Курт вытягивает шею, предоставляя мне больше пространства, не теряя времени, я целую, кусаю и зализываю бледную, тонкую кожу. Чувствую, как температура наших тел увеличивается.       Курт, воспользовавшись моей увлеченностью, резко хватает меня за галстук, развязывает его и отбрасывает в сторону. К слову в отличие от рубашки его галстук всё ещё был на нём. Была бы моя воля, Курт вообще ничего не одевал бы кроме галстука или бабочки. Ведь в одном галстуке он выглядит чертовски сексуально. Довольная ухмылка появляется на его кукольном лице. - Отомстил типа? - оторвавшись от своего увлекательного занятия, вскидываю бровь я. - Меня все время удивляло, что, несмотря на свое положение и статус, и весь этот раздражающий пафос, ты не умеешь завязывать галстуки... - всё так же ухмыляясь, медленно проговорил Курт. - Для этого полным полно людей вокруг, мне совсем не обязательно делать это самостоятельно. - Любишь ты людей использовать... - Любишь ты портить моменты... Но ты все равно мне его завяжешь! - А ты приобретёшь мне всё новую коллекцию Brooks Brothers и купишь мне сигарет. - Из-за одной рубашки? Какой же ты мелочный... - Я просто умею ценить вещи, а ты самодовольный урод.       Кусаю шею Курта, пытаясь отвлечь его от назревающего конфликта, Курт открывает рот в немом крике. И я вновь даю волю рукам, оглаживаю живот, бока, пробегаюсь пальцами по немного выпирающим ребра, продолжая целовать, то шею, то губы парня.       Наконец добираюсь до черных джинсов, расстёгиваю и плавно стягиваю со стройных длинных ног. Кажется, своими манипуляциями я все-таки сумел возбудить мою недотрогу. Хотя даже вызывает уважения как долго Курт, может держаться, проявляя просто пугающее холоднокровие. Джинсы откинуты куда-то к моему галстуку. Раскрасневшийся и возбужденный Курт Хаммел восседающий на подоконнике в галстуке и рубашке, едва держащейся на предплечьях... Захватывающее зрелище... Я уже на пределе, срочно нужна разрядка!       Курт такой соблазнительный и открытый передо мной. Я мог бы трахнуть его прямо сейчас, но я сдерживаюсь. Нужно подготовить его как следует, не хочу сделать ему больно, снова... Поэтому делаю несколько шагов, отстраняясь от Курта, и это дается мне очень нелегко. Он сразу подтягивает ноги к себе и прикрывается руками то ли от холода, то ли от едкого стыда, накатившего так неожиданно. Курт отводит глаза и, кажется, краснеет от осознания происходящего (хотя возможно это только мое воображение).       Почему я бросил мое фарфоровое чудо в таком "неловком" положении? Нет, я не издеваюсь (хотя в принципе мог бы). Просто мне нужно было достать смазку из выдвижного ящичка столика стоящего неподалеку от окна. Достав все необходимое, я как можно быстрее вернулся к подоконнику, на котором удивительно тихо и послушно, ждал меня почти полностью обнаженный Курт.       Кстати при этом я был все еще при полном параде, не считая галстука, и это было несправедливо, поэтому я наспех расстегнул свою рубашку (возможно опять сорвав парочку пуговиц). Пальцы не слушались. Всё, что им было нужно - это прикасаться к жаркому телу, зарываться в шелковистые волосы, трогать, гладить, обнимать... Кидаю рубашку на все тот же столик и приближаюсь к Курту.       Он все так же тихо и спокойно сидит на подоконнике, обняв себя за колени. Он не смотрит на меня, стеклянный взгляд устремлен куда-то в сторону. Наклоняюсь к лицу Курта, аккуратно беру его за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. Он смотрит, взгляд все такой же пустой и равнодушный, словно он и не видит меня вовсе. Спустя несколько секунд "гляделок", его глаза фокусируются, зрачки мечутся по моему лицу, выражение становится осмысленным, Курт приходит в себя.       Ух, кажется, очнулся... Терпеть не могу, когда он включает «режим бревна»! Это что-то вроде защитной реакции. Когда Курт уходит в себя, абстрагируясь от реальности, которую не хочет принимать…       Мягко раздвигаю колени Курта, устраиваясь между его красивых ног. Снова заглядываю в темно-зеленые глаза, убедившись, что Курт в порядке (насколько это вообще возможно), я накрываю его губы своими и обнимаю за плечи, пытаясь впитать его вкус, его запах, его тепло... Курт еле-еле отвечает на поцелуй, позволяя мне доминировать. Прижимаюсь сильнее и случайно задеваю холодной пряжкой ремня эрекцию Курта, он вздрагивает и шумно втягивает носом воздух, зажмуривая глаза. Отрываюсь от сладких губ и смотрю вниз, у Курта действительно стоит. Касаюсь рукой головки, слегка ощупывая пальцами, и чуть надавливаю большим пальцем на крошечную дырочку по центру.       Дыхание Курта окончательно сбивается, и он начинает дышать ртом. Затем обхватываю член Курта всей ладонью и начинаю медленно двигать вверх-вниз, чувствуя, как всё больше твердеет плоть в ладони. Курт закрывает глаза и облокачивается на прохладное стекло, оно приятно холодит разгоряченную кожу. Не прекращая плавно двигать рукой, вновь целую его шею. Курт сдавленно стонет, запуская тонкие пальцы в мои волосы. Опускаюсь губами ниже, пробегаюсь по выпирающим ключицам, дохожу до нежно-розового соска, прикусываю крохотную бусинку и обвожу языком. Курт снова издает тихий стон, я немного увеличиваю темп движения руки. Он стискивает мои волосы в кулачок, не очень приятно, но это только доказывает, насколько Курту нравятся мои действия (даже если он никогда не признает этого).       В моих брюках становится просто невыносимо тесно. Опускаюсь на колени, ни на секунду не отрывая губ от нежной кожи. Мягко целую впалый животик, убираю руку от напряженного органа и поглаживаю внутреннюю сторону бедер. Курт приоткрывает веки и наши взгляды пересекаются, его взор заметно помутнел, глаза затянулись тонкой дымкой желания.       Я немного приподнимаю бедра Курта, сильнее заваливая его на окно. И мне открывается вид на плотное колечко мышц. Поднимаю глаза и ловлю на себе смущенный взгляд Курта из-под полуопущенных ресниц. Шире развожу его длинные ножки в стороны (не стоит беспокоиться, растяжка Курта мне это позволяет). Касаюсь языком маленькой дырочки, Курт сразу напрягается, обвожу по периметру и надавливаю на центр.       Мышцы в этом месте сокращаются, проталкиваю язык внутрь, Курт, зажмуриваясь, запрокидывает голову назад и делает глубокий вдох. Двигаю языком, раздвигая тугие стенки, Курт стонет. Думаю достаточно, отстраняюсь.       Беру с края подоконника небольшой тюбик, одной рукой удерживая бедро Курта поднятым, выдавливаю немного содержимого на пальцы и смазываю анальное отверстие. Курт вздрагивает от соприкосновения с холодной субстанцией, выдавливаю еще немного, смазывая заодно и свои пальцы, несколько раз обвожу по периметру отверстие и плавно ввожу один палец. Курт сдавленно кряхтит, и между его бровями пролегает маленькая морщинка. Чуть подождав, начинаю двигать пальцем, сгибать-разгибать внутри, растягивая плотные стенки. Постепенно добавляю второй палец, и начинаю резче двигать пальцами вперед-назад, разводить в стороны, интенсивно растягивая анус. Курт тихо постанывает, реагируя на каждое мое движение внутри себя. У меня тем временем стоит так, что почти больно.       Решив, что достаточно подготовил моего мальчика, я расстегнул ширинку и, наконец, высвободил свой налившийся кровью, мучительно ноющий от невыносимого возбуждения член. Курт сглотнул. Не удивительно, думаю, размер моей эрекции впечатлял и пугал его одновременно. Я подхватил Курта под коленями и немного приподнял его над подоконником. Предварительно смазав и себя тоже, я приставил пульсирующий орган к его входу, учитывая нашу не самую удобную позу, я не рассчитал силу и вогнал почти до основания.       Курт вскрикнул от резкой боли. Он выгнулся всем телом и вцепился пальцами в мои плечи, откидывая голову назад. Я чуть не отключился. Матерь божья, как же хорошо! Внутри Курта просто блядски тесно и горячо. Тугие мышцы сжались, плотно обхватив мой член, и я чуть не умер от наслаждения. Меня вернули к реальности пальцы, буквально впивающиеся в мои плечи.       Черт, Курт! Ему наверно опять было больно... Блять! Ну хотел же аккуратно… Боже, Курт такой красивый, когда вот так прогибается…       Курт попытался открыть глаза, получилось не сразу, сначала один глаз потом второй, в них блестела влага. Курт сморгнул непрошеные слезы, я не двигался, стараясь не сделать еще больнее. - Уебок. Нельзя было поаккуратнее…? - глухо, сдавленно, с хрипом, словно сорвал голос произнес Курт. А затем он обессилено откинулся на окно, немного ослабляя хватку на моих плечах и запрокидывая голову назад, на этот раз специально ударяясь головой о стекло и снова плотно зажмуривая глаза, вероятно пытаясь отвлечь себя от нестерпимой боли пониже пояса. Я тоже попытался отвлечь Курта, нежно целуя так удачно открывшуюся мне шею, покусывать ушко и оставлять засосы на бледной коже. Когда Курт повернул голову, мои губы незамедлительно нашли его, и мы снова вернулись к безудержным, страстным поцелуям. Я завел ноги Курта себе за спину, вынуждая сцепить их и плотно обхватить мою поясницу, он же тем временем, не имея никакой опоры, обвил мою шею.       Целью всех этих манипуляций было освободить одну мою руку, но в процессе переноса центра тяжести на другую руку я не удержал Курта и тот немного сполз, до конца насаживаясь на мой член. Я почувствовал себя офигенно, а он жалобно замычал сквозь зубы, утыкаясь лицом в мою шею. Я подхватил Курта под ягодицы, удерживая теперь на одной руке. Курт легкий, как котёнок и такой же беззащитный и то, как он прижимается ко мне, стараясь не упасть. Второй, теперь ничем не отягощенной рукой обнимаю его, едва ощутимо поглаживаю его спину, провожу по мягким волосам, чувствую его сбитое дыхание на своей шее, мне так хочется защитить его, не позволять никому трогать его и даже смотреть на него. Они все не заслуживают Курта, никто не заслуживает, я никому его не отдам и никогда его не отпущу. В груди разливается такое странное теплое, легкое чувство и вместе с тем что-то вязкое тяжелое и холодное... Что это? Сожаление? Нет. Что-то другое... Ладно, я разберусь с этим позже.       Немного отстраняю Курта, чтобы видеть его лицо, глаза серо-голубые (его глаза вообще способны сохранять один и тот же цвет дольше 5 минут?) ресницы полностью намокли. Курт не позволял слезам скатываться по щекам, все они оставались исключительно на ресницах или в самих пасмурно-голубых глазах. Провожу ладонью по фарфоровой щеке, наслаждаясь нежностью и гладкостью кожи. Я взял его за шею, поглаживая скулу большим пальцем, и притянул его личико. Курт послушно закрыл глаза, и наши губы соприкоснулись, мягко, непринужденно, плавно, языки сменяли друг друга. Моя правая рука вернулась обратно на бедро Курта, удерживая его обеими руками. Не прекращая целовать Курта, я наполовину вышел из его тела и снова вошел до основания. Курт тут же открыл глаза и застонал в поцелуй. Он попытался отстраниться и разорвать поцелуй, но я ему этого не позволил. Продолжаю медленно двигаться внутри Курта, он стонет от боли. При этом не выпускаю губы Курта из плена своих, стараясь отвлечь его от болезненных ощущений, но на самом деле просто глушу стоны и вскрики рвущиеся наружу от невыносимого давления на стенки ануса. Каждый раз как будто девственности лишаю...       Это удивительно, сколько бы раз мы не занимались сексом, Курт все равно остается чертовски узким. Резкие, глубокие, медленные толчки, ощущения просто потрясающие. Прислоняю Курта к стеклу и снова подхватываю его под коленями. Делаю шаг назад, таким образом, изменяя угол проникновения.       Курт судорожно пытается одной рукой найти хоть какую-нибудь устойчивую опору и хватается за оконную раму, другую руку на всякий случай, оставляя на моем плече. Полностью выхожу из него и в следующее мгновение одним движением вгоняю обратно. Курт громко стонет, но теперь уже не только от боли. Продолжаю двигаться в том же направлении, каждый раз задевая простату, сначала медленно, постепенно наращивая темп. Курт стонет уже без остановки.       Он прогибается в пояснице, подстраиваясь под мои движения, помогая мне. Зрачки немного расширились, на щеках проступил румянец, волосы растрепались, дыхание участилось. Я не могу отвести глаз от него. Разве можно быть еще сексуальнее и притягательнее?       Курт такой горячий, в прямом и переносном смысле... Даже воздух вокруг накалился, нам обоим нечем дышать. Курт облизнул сухие губы. Жарко. Мы уже перешли на бешеные ритмы, быстрее, глубже... ах как же тесно... Боже, как же хорошо! Еще немного и окно точно не выдержит...       Наклоняюсь к лицу Курта, ни на секунду не прекращая быстрые, рваные толчки, целую его, Курт вяло отвечает, кусаю и без того потрескавшиеся губы. Курт плохо соображает, наконец удовольствие от процесса захлестнуло и его. Курт, видя, что обе мои руки заняты, удерживая его на весу, и не могут удовлетворить его в полной мере, оторвал руку от рамы и прикоснулся к своему изнывающему, сочащемуся члену, затем начал надрачивать себе в ритм моих толчков. Мы двигаемся в одном ритме… так близко, так тесно, так горячо… Я уже на пределе, Курт тоже ускорил движение руки. Я уже просто вдалбливаю Курта в стекло, а он так сладко стонет, мне кажется, я сейчас задохнусь от его близости. - Себ... Ах... Я сейчас... Я больше не могу... - задыхаясь от собственных стонов, с трудом проговаривает Курт. - Да... Я тоже... - мне не менее тяжело говорить, воздуха катастрофически не хватает.       Делаю еще несколько быстрых, резких, отчаянных толчков и за секунду до конца выхожу из разгоряченного, податливого тела. Проскальзываю своим дрожащим членом по члену Курта, он высоко и громко стонет, выгибая спину, а я низко с рычанием, пальцами стискивая бедра Курта, и мы оба кончаем на худой живот Курта.       Все тело наливается тяжестью, голова кружится, мне трудно стоять на ногах. Сажаю Курта на подоконник и почти наваливаюсь на него сверху, обнимая, пытаюсь отдышаться и слышу тяжелое дыхание Курта у уха. Утыкаюсь в его шею и закрываю глаза. Приятная нега окутывает меня, так легко и спокойно, нирвана, мой личный рай, хочется, чтобы этот момент не заканчивался...       Курт никак не реагирует, просто сидит, разве что все еще держится за мое плечо, не позволяя мне сползти на пол, постепенно выравнивая свое дыхание. Он протягивает свободную руку и приоткрывает окно. Холодный ветерок врывается в комнату и легко пробегается по нашим телам, растворяя надоевший жар и приятно охлаждая кожу. Сейчас как никогда был необходим глоток свежего воздуха, и мы с Куртом просто дышали в одном ритме, словно у нас одно дыхание на двоих. Я чувствовал, как в груди Курта бьется сердце, и, кажется, в моей тоже не было так глухо и пусто как обычно...       Запах Курта, он везде, я чувствую его так отчетливо, как будто он проник мне под кожу. Уличный воздух холодный, но тепло Курта согревало, кожа Курта такая мягкая. Целую тонкую шею, просто прикосновение губ, почти невесомо.       Чувствую как, так же невесомо упирается мне в грудь тонкая ладонь, не сильно, как напоминание. Через пару секунд Курт немного надавливает, упираясь более настойчиво. И у самого моего уха звучит тихий, ровный голос: - Тебе пора... - только и произносит он.       Нет, не то... Это не то, что я хочу услышать... Но он прав, мне действительно нужно идти, много дел предстоит переделать, много встреч. Множество не существенных забот, которые вдруг стали безумно важными, нужно столько всего успеть, скорость жизни неизменно увеличивается, а я все бегу за ней, не имея ни малейшего понятия, куда бегу и зачем... Я не вижу ничего впереди, но все равно продолжаю туда стремиться... А может, я просто боюсь остановиться? Или может, я никуда и не двигаюсь? Может я бегу на месте?       Упираюсь двумя руками в подоконник и поднимаюсь на ноги. Курт продолжает неподвижно сидеть на подоконнике. Подхожу к столику, выдвигаю уже известный ящичек. Достаю салфетки, вытираю сперму. Протягиваю пачку салфеток Курту, он берет ее и тоже вытирается, хотя зачем? Все равно сейчас в душ пойдет... (он всегда отправляется в душ после секса)       Тепло исчезло как мираж, словно его и не было, холодно, неуютно, внутри пусто. Застегиваю ширинку. Надеваю рубашку, застегиваю на все пуговицы. Курт, молча, наблюдает за моими действиями. Поднимаю с пола свой галстук, подхожу к Курту и протягиваю ему. - Завяжи, - холодно приказываю я. Курт смотрит на галстук, затем поднимает глаза на меня. - "Пожалуйста"? - произносит Курт без каких-либо эмоций в голосе, исподлобья смотря мне в глаза. Полностью игнорирую эту фразу и тоже смотрю в его серо-голубые глаза. Через пару секунд он усмехается и берет галстук из моих рук. - Квадратный или треугольный? - спокойно спрашивает Курт. - На твой вкус, - равнодушно отвечаю я.       Курт на глаз отмеряет длину и завязывает идеально аккуратный узел. Пока Курт отвлечен, и мы так близко, я рассматриваю его лицо...       Красивое… черты лица такие мягкие, большие глаза, длинные ресницы, правильный нос, немного суженный на кончике (но это только придает ему особую миловидность), губы такие красивые, нежно розовые. Взгляд останавливается на уголке губ, присматриваюсь и замечаю крошечную мимическую морщинку, память подбрасывает мне улыбку Курта... Самую прелестную улыбку, что я когда-либо видел...       Я уже и не вспомню, когда последний раз Курт улыбался. Всегда только усмешки или ухмылки, но не улыбка, не та ангельская улыбка, от которой таял лед где-то очень глубоко в моей груди... Хотя я вообще не помню, чтобы Курт когда-либо улыбался мне. Я видел его улыбку, но ни одна не предназначалась мне...       Курт затягивает галстук, специально туже, чем нужно, мне немного сдавливает горло, и он медленно убирает руки. Затем поднимает глаза, в его глазах лед настолько холодный, что даже обжигает. У меня такое чувство, что я окунулся в ледяной океан, тысячи иголок одновременно впились мне в кожу. Мне трудно дышать. Отхожу в сторону, ослабляю галстук.       Курт разворачивается в пол оборота к окну, закидывая ноги на подоконник, сгибая в коленях и чуть прижимая к себе, и прислоняется спиной к стене справа от окна. У него на шее все еще болтается черно-красный галстук, а полу разодранная рубашка повисла на локтях, больше никакой одежды в общем-то на нем не было.       Курт открыл окно шире... Он что рехнулся? Вспотевший, почти голый, он сидит на подоконнике и открывает окно?! Курт тянется к столику, сверху лежат сигареты, он берет пачку и возвращается в прежнее положение. Подхожу к окну и прикрываю до узкой щелочки. Курт вскидывает бровь, непонимающе глядя на меня. - Ты простынешь так, - без каких-либо эмоций объясняю я. Курт усмехается. - А тебе есть дело? - иронично ухмыляясь, спрашивает он. Я не отвечаю, серьезно смотрю в глаза Курта. Ухмылка вскоре исчезает, губы смыкаются в тонкую линию, Курт закатывает глаза, доставая сигарету. Он снова открывает окно еще шире, чем раньше, игнорируя мой недовольный вид, и закуривает. Еще какое-то время пристально наблюдаю за его движениями, но Курту очевидно плевать, он курит в открытое окно и не обращает на меня никакого внимания. Это раздражает...       У стены стоит большой резной шкаф, а на его ручке, на вешалке висит черный пиджак с красными вставками и гербом Далтона с левой стороны, блейзер Уорблеров. Хотя формально Курт не является Уорблером, но все же пиджак у него есть (даже если он его никогда не надевает…) Стягиваю его с вешалки, подхожу к Курту сзади и накидываю пиджак на его узкие плечи.       Курт чуть повернул голову в мою сторону и коротко взглянул на появившуюся на его плечах материю, а затем вновь отвернулся к окну. Я обхожу его и облокачиваюсь на подоконник слева от Курта. Он затягивается и выдыхает тонкую струйку дыма. Несмотря на открытое окно, в комнате всё равно накапливается дым. Мягкий аромат Курта, всё ещё витающий в воздухе, медленно смешивается с резким запахом табака, рождая удивительную смесь противоположного, смесь правильного и неправильно, нежного и грубого, светлого и темного. От этой одурманивающей смеси у меня начинает кружиться голова. Вытаскиваю тлеющую сигарету из тонких бледных пальцев, делаю несколько затяжек и возвращаю её обратно Курту.       Взгляд Курта устремлён куда-то в окно, но я не понимаю куда. Я разворачиваюсь и тоже внимательно вглядываюсь в окно, но не вижу там ничего особенного… Серо-синее небо, трава и деревья. Вот и всё, и больше ничего… Может Курт видит там что-то, чего не вижу я? А может Курт и этого не видит? Наверно, ему уже осточертел этот пейзаж…       И вдруг тишину разрезает спокойный, высокий голос: - Себастьян, чего ты хочешь? Этот вопрос несколько сбил меня с толку, и я ответил первое, что пришло в голову: - На ещё один раз времени, боюсь, не хватит. Но от минета я бы не отказался... - Нет. Я не это имел в виду. Я хочу сказать… зачем я здесь? Чего ты хочешь от меня? - К чему этот вопрос? Ты и сам прекрасно знаешь, зачем ты здесь, - немного раздраженно отвечаю я. - Я не понимаю, почему я должен находиться здесь? Почему я не могу уйти, когда захочу? – не унимался Курт. - Потому что ты принадлежишь мне! Ты - моя собственность! И я хочу, чтобы ты был здесь, когда ты мне понадобишься, – повышая голос, уверенно произношу я. - Кто это решил? Я не подписывался на «это»! - А тебя никто и не спрашивал! - Вот именно! И что теперь? Я должен сидеть здесь и удовлетворять твои низкие желания, когда тебе «понадобится», как какая-то личная шлюха?! А что дальше? Сколько это будет продолжаться? Год? Пять? Десять? Или всю мою оставшуюся жизнь? – надрывался Курт, он говорил очень быстро, хотя голос оставался ровным, даже скорее усталым.       Столько эмоций светилось в его глазах, и сильнее всех других сейчас была злость. Курт был действительно зол. Затем он отвёл глаза и притих, задумавшись, словно он вел какую-то внутреннюю борьбу.       Сигарета в его руке почти потухла, Курт сделал последнюю затяжку и, откинув окурок прочь, продолжил: - Я не хочу так. Моя жизнь должна была быть другой… - Твоя жизнь никогда уже не будет прежней… Тебе пора перестать цепляться за прошлое. Хватит строить бесполезные иллюзии и надеяться на что-то. Всё так, как оно есть. И ничего уже не изменится.       Курт внимательно посмотрел на меня, и мне на секунду показалось, что в его широко раскрытых глазах что-то треснуло… Он тут же опустил глаза, с неслышным вздохом снова отворачиваясь к окну. Меня охватило сильное желание обнять его, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Но я подавил этот бредовый порыв, продолжая стоять с другой стороны подоконника, примерно в полуметре от Курта. - Но знаешь, кое-что я всё же могу тебе пообещать…       Я снова привлёк его внимание, Курт повернул голову в мою сторону. В его руке горела уже новая сигарета. Он чуть отвёл руку к окну, чтобы не дымить в комнате, а сам весь настороженно сжался, в ожидании продолжения моих слов. - …я обещаю, ты больше никогда не останешься один. Тебе больше не придётся справляться со всем в одиночку. Я не брошу тебя как все другие. Что бы ни случилось я не оставлю тебя одного. Я всегда буду рядом. Я защищу тебя… Курт заворожено слушал меня, затаив дыхание и не отводя глаз. Его глаза почти сияли. - …но это так же означает, что я никогда не позволю тебе уйти, - мой голос не дрогнул, бесстрастно и уверенно, не оставляя сомнения в правдивости этих слов. Курт моргнул пару раз и опустил глаза, обдумывая, а затем, как мне показалось, разочарованно отвернул голову к окну, докуривая уже вторую сигарету.       Спустя несколько минут стало очевидно, он не собирался мне ничего отвечать, поэтому я развернулся и зашагал в сторону выхода. У двери я последний раз глянул на Курта, он не повернулся, не смотрел мне вслед, продолжая равнодушным взглядом гипнотизировать деревья за окном и курить. И я вышел из комнаты, не замечая, как из серо-голубого глаза по бледной щеке катится крохотная горькая слезинка и, не удержавшись, падает с подбородка.