Реальная жизнь

Любовь — и правда, и ложь, даже истинная любовь. Потому что одна только любовь не даст тебе ощущения безопасности, если внутри тебя есть дрожащий страх, есть память о том, что значит любить и верить — и вдруг все это потерять. Лорел Гамильтон «Кровь Нуар»

Хосе такой горячий, как будто у него постоянно жар, и быть в его объятиях словно сгорать в обжигающем огне. Глупые, отгоняемые Даниелой полночи, мысли исчезли лишь благодаря ему: прижимающему ее к себе, шепчущему нежные слова на ухо, обещающему никогда не уходить и не причинять ей боли. И ей уже было легко оттого, что не обязательно было верить этому, можно было просто наслаждаться обществом Хосе, не отводящего от нее теплого взгляда, ожидающего на любой свой жест ее одобрения. Утро почти стало добрым. Проснувшаяся раньше всех Алекс не сильно плакала, зовя маму, а просто что-то тихонько подвывала сама с собой, что заставило услышавшую эти звуки в радионяне Дани улыбнуться. Бросив взгляд на стискивающего ее в своих руках Хосе, она несколько раз моргнула, пытаясь собраться с мыслями. Что делать теперь? Сказать Ридусу – это полпроблемы, особенно с учетом того, что он и сам не был ангелом... а вот сообщить Мингусу о том, что она с его отцом уже не просто в ссоре, было огромной проблемой. Ему же не объяснишь, что взрослые, какие бы чувства не испытывали друг к другу, все равно могут причинять любимым боль, от которой не так легко оправиться. И избежать повторения которой не всегда возможно. Новый, милый сердцу, возглас Алексис, и Дани, отбросив все мучающие ее размышление куда подальше, вглубь ноющей души, в ту часть сердца, к которой она хотела закрыть доступ кому бы то ни было навсегда, выбралась из-под одеяла и тепла Хосе, направившись к дочке. Светло-голубые глазки малышки вопрошающе смотрели на мать, склонившуюся к ней. - Ну что? Ты тоже будешь меня ненавидеть, когда вырастешь? За мое опрометчивое решение, за отказ от твоего папки? Или нет? Молчишь? Люблю тебя, солнышко мое, и отца твоего, идиота, тоже люблю. Надеюсь, когда-нибудь и ты, и Мингус простите меня... Умные глазки Алекс, казалось, выражали полное понимание, или Дани просто хотелось видеть это, хотелось знать, что она не ошиблась. Ей не на что было жаловаться. Она жива, ее дети здоровы, ну, подумаешь, не повезло с мужчиной всей ее жизни. С тем, о котором она думала целых семнадцать лет, с тем, с кем она прожила последние пять лет, и с тем, без кого она вообще не представляла своего дальнейшего существования. Задержав дыхание и взяв себя хотя бы на время в руки, Дани вынула дочку из кроватки, улыбаясь ей сквозь непролитые слезы. О себе можно позаботиться и потом, главное – малышка, уже наверняка проголодавшаяся и испачкавшая пеленки, но почему-то до сих пор не плачущая навзрыд. Она будто знала, что ее матери сейчас еще хуже, и не собиралась портить и без того не слишком радостное настроение Даниелы. Под умиротворяющее улюлюканье Алексис Дани помыла ее, переодела и, спустившись вниз, приготовила новую бутылочку со смесью. Эта рутинная работа сейчас отвлекала ее ото всего, пока вернувшись наверх и не уложив девочку обратно в кроватку, Дани не наткнулась взглядом на свой телефон. Беззвучный режим делал свое дело, не позволив любимой ею мелодии проникнуть в каждый уголок дома, но игнорировать и дальше звонящего ей абонента она не могла. - Да, – сдавленно выдохнула Дани в трубку, слыша его голос. - Привет, – осторожно поздоровался Норман, не зная, что именно сказала прошлым вечером Сесилия, и как это могло повлиять на Дани. - Норман... - Дани... Его хриплый смех на другом конце провода, когда они одновременно попытались что-то сказать, вынудил Даниелу прикрыть рот ладошкой, чтобы не разреветься в полный голос. Ей с трудом удавалось сдерживать себя, не выдавая своего состояния. - Ты звонила вчера, – первым снова открыл рот Ридус. - Да, – не было никакого смысла отнекиваться. - Вряд ли ты опять хочешь слышать, что все не так, как ты думаешь? – попытался пошутить Норман, которому срочно было необходимо облегчить свою душу и выяснить, что Дани не злится на него. - Не хочу, – покачала головой Даниела, но осознав, что собеседник не видит ее жеста, продолжила: – Не могу. - Что она сказала тебе? – по тяжелому дыханию, раздавшемуся в трубке, Дани поняла, что Норман уже слегка на взводе. - Что ты в душе, – так просто это проронить, словно между делом, словно нет леденящей сердце боли, и услышать в ответ гнетущее молчание, затем мат и снова тишину. - Я... я убью ее, – пробормотал Ридус, вслушиваясь в ответную реакцию Даниелы. – Она наврала, Дани. Ничего не было. - Дежа вю, Норман, не кажется тебе? Ему не надоело оправдываться? Неужели он не устал от этого? От одних и тех же слов, что вечно слетают с его губ. От одних и тех же мыслей, постоянно прокручиваемых в голове. Ото всего: ревности, злости, ярости и недоверия... Она точно устала, и даже любовь, которую она никогда не перестанет испытывать к нему, кажется, уже не спасала. - Согласись, если бы у нас все было хорошо, никто так запросто не смог бы влезть к нам и начать разрушать нашу семью. Я не хочу удерживать тебя рядом с собой из-за дочки. Ты волен делать все, что ты хочешь... – сглотнула подступивший к горлу горький ком Даниела, почти не справляясь со своими эмоциями и давая волю чувствам. - О чем ты вообще говоришь? – растерялся Норман, который совершенно не понимал того, что произошло с Дани за одну ночь на расстоянии в три тысячи километров. Где обещанное друг другу доверие? - Можешь спать с ней. С кем угодно, – задержав дыхание и не веря самой себе, произнесла Дани, удерживаясь в вертикальном положении только благодаря подвернувшейся под руку кованой спинке кровати. - Ты выжила из ума?! – оглушил ее своим диким воплем Ридус. - Нет, скорей всего, наоборот. Норман, я больше не буду мешать тебе. - Дани! – предостерегающе прошипел Ридус. – Прошу тебя, замолчи. - Норман, после того как я вчера позвонила тебе, желая услышать твой голос и почувствовать хотя бы так рядом с собой, но трубку взяла она... Мне было так больно, Норман, я... – забывая известные ей слова, Дани смутно соображала, что и как она говорила, торопясь облегчить душу этим, никому уже не нужным, признанием. - Нет! – заорал Ридус. – Ничего мне не говори. Ты не могла! Прошу, не могла. Только не ты. - Норман, давай сделаем вид, что мы друзья? – дурацкая попытка, этим уже ничего не добиться. Ничего не исправить, не вернуть. - Совсем свихнулась? Ты трахалась с Кантилльо! Какие на хрен друзья? – опешил совсем уже ничего не понимающий Норман. Она не предавала его! Почему-то сейчас, когда она сама так запросто ему в этом признавалась, поверить в то, что это реально случилось, он не смог. Пропустив его высказывание мимо ушей, Дани решила перевести тему, отвлечь его, дать время остыть, дать себе время. - Ты взял Мингусу билет на самолет? - Что? – оторопел от такой резкой смены обсуждаемой проблемы Ридус. - Когда Мингус вернется сюда? Когда его встречать? – повторила Дани свой вопрос, прикрывая веки, делая пару вдохов и крепче вцепляясь в кровать. - Никогда, – зло процедил сквозь зубы мужчина. – И с Алекс можешь попрощаться, я сделаю все, чтобы забрать ее у тебя, чтобы ты больше никогда не увидела ни ее, ни Мингуса, – Норман бросил это просто, чтобы она испытала ту же боль, что и он. Чтобы любой вздох так же обжигал горло, чтобы хотелось закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Дети для нее важнее всего, важнее любого мужчины, а значит, нужно бить в самое слабое место. - Норман? – испугалась Дани, не зная, что ему ответить и как себя вести теперь. Умолять? Просить? Заклинать? Что поможет ей? – Ты не посмеешь этого сделать. Они мои дети, – давить на жалость, наверное, самое подходящее в этот момент, но она и это умела с трудом. - Я все сказал! – хриплым, твердым, сводящим, как и всегда, с ума голосом заявил не собирающийся сдаваться Ридус. Он уже забыл данное ей когда-то обещание простить, если она бы вдруг оказалась в одной постели с Хосе. Она даже не собиралась ему об этом напоминать – все равно ничего хорошего в свой адрес не узнала бы, так зачем? Практически не ориентируясь в пространстве из-за пелены слез, Дани не сразу поняла, как оказалась в ванной комнате, притворив за собой дверь, чтобы ее истерику и жуткие рыдания не услышала Алекс. Дани не поняла, когда легким перестало хватать кислорода, а горло судорожно стало сжиматься в попытке вдохнуть хотя бы каплю спасительного воздуха. Ноги больше не держали ее, и она повалилась на пол, всем телом ощущая холод кафельной плитки. Дани пришла к пониманию, что все... Скоро она потеряет смысл своей жизни: тех, кто всегда вселял в нее уверенность в завтрашнем дне, тех, кто безо всяких причин улыбался ей, тех, без кого у нее больше нет ничего. Услышавший шум падения Хосе, миновав все правила этикета, рванул дверь на себя, почти срывая ее с петель, и вбежал в ванную, ошарашено замерев на месте, созерцая свернувшуюся в клубок девушку, заходящуюся в рыданиях и жадно глотающую ртом воздух. Дани не видела его, только почувствовала его присутствие, поднимая на него помутневший отрешенный взгляд. - Пожалуйста, – еле дыша, взмолилась она, – сделай так, чтобы боли не было... Я больше не выдержу. Опустившийся рядом с ней на колени Хосе не знал, что довело ее до такого состояния, и как теперь вернуть все на свои места. Она пугала его, и он, даже несмотря на ее просьбу, боялся прикоснуться к ней, сделав тем самым еще больнее. Он не думал, что с такой огромной силой может болеть не только тело, и что его прикосновение не сделает хуже. Совершив над собой усилие, Дани протянула ему руку, показав, в чем именно она нуждается, и он подчинился ей. Лег рядом, сжав в объятиях, обернулся вокруг нее, так, чтобы ни один участок ее голой кожи не касался ледяного пола. Все, что он ей мог дать сейчас, это только свое присутствие. Все, что ей было нужно сейчас, это вернуться на пять лет назад и отменить то идиотское интервью... *** - Тварь! – скинул звонок Ридус, жестко сжимая ни в чем не повинный телефон в дрожащей ладони. – Встречусь лицом к лицу и больше так легко не отпущу. Сволочь Кантилльо. Дани – сука! Женщины никогда не думают мозгом, – бурчал себе под нос Норман, тяжелым шагом возвращаясь в свой трейлер. Спрятаться от любого внимания. Скрыться ото всех, запираясь на ключ, и дать себе время на восстановление сил. Дани словно отняла у него жизнь, так почему бы не поступить так же. Эгоизм? Норман не ожидал застать у себя завернутую в его полотенце Сесилию, вышедшую из душа и свободно разгуливающую по комнате. Кажется, вот ее точно ничего не заботило в этом мире. Ни его отношение к ней, как к бесполезной ничего не значащей особе, ни даже отношение его друзей, кривящих при встрече с ней лицо и делающих постную мину. Глупое, остро встающее желание отыграться на том, кто рядом, победило все тихие протесты головного мозга. Она так хотела его, пусть получит, ведь той – другой, забравшей его сердце, он все равно уже не нужен. - Эй, Сингли, – позвал ее Ридус, сокращая разделяющие их сантиметры. - Что? – держа разъезжающееся на груди полотенце, повернулась к нему модель, игриво хлопая накладными ресницами. - Говоришь, было что-то, лишь отдаленно напоминающее секс? То есть, я был не на высоте? - Ну, так, на двоечку, – протянула явно забавляющаяся Сесилия. - По какой шкале? – изумился своему низкому успеху Норман, не привыкший к такому. - По пятибалльной, – хохотнула Сингли, беззастенчиво роняя уже ненужное ей полотенце на пол. – Хочешь исправиться? Ридус лишь пожал плечами. Клокочущая внутри ярость требовала выхода и, приподняв девушку, он резко бросил ее на кровать, накрыв собой.