Rexenerar (Возрождённый)

      Тихой поступью пробежать мимо вековых дубов. Шаг, шаг, поправить лук. Шаг, шаг, сказать за него Ама Кире спасибо. Шаг. А вот и оно.       Натянуть стрелу, прицелиться.       Крики испуганных птиц стали хором в мою славу. .       — О, Владыка! — воскликнула Кира. Злат, довольный, как сытый кот, с ног до головы в крови, тащил за рога мёртвого оленя. — Что же мне с ним делать?       — Готовить. Я есть хочу.       Кира, достав чистый котёл и кинжал, накинула верёвку на шею животного.       — Злат, поможешь? — спросила девушка, крепким узлом затягивая петлю на шее.       Кивнув, юноша подтащил оленя к ближайшему дубу, приподняв тушу так, чтобы девушка могла перекинуть верёвку через крепкий на её взгляд сук. Подвесив оленя, она неловко дёрнулась, чтобы завязать узел на дереве, и неожиданно встретилась с остекленевшим взглядом мёртвого животного.       — Ухх… — поморщилась девушка, разворачивая от себя морду. — Самая неприятная часть всего этого.       — Кира, — грубо бросил парень, подавая спутнице кинжал. — Он мёртв; чего его бояться?       Взяв оружие поудобнее, девушка резким движением разрезала живот оленя, аккуратно вытащила кишки и бросила их в пустой котелок. Злат заинтересованно нагнулся над котлом и потыкал пальцем в образовавшуюся кучу органов.       — Что это?       — Печень, — Кира замахнулась и выкинула что-то в кусты. — Если удастся, приготовлю из неё что-нибудь съестное, — она поглядела по сторонам. — Злат, подашь мне меч? — видя вопрос в его глазах, она решила объясниться. — Грудину вскрыть надо, — неожиданно девушка задумалась. — Может, у тебя лучше выйдет? А я пока внутренности промою.       Юноша пожал плечами и начал примериваться лезвием к рёбрам. Девушка уже привычным жестом подняла в воздух всё, что было в котелке, попутно закатывая органы в лёд. В такие моменты магия даже казалась приемлемой её обладательнице. Видя, как неопрятные, по-своему мерзкие куски плоти обрастают светлой, мерцающей на свету холодной плёнкой и превращаются в неровные шарики, на сердце почему-то становилось легче от осознания того, что хоть где-то её способности оказались нужны. Громкий и неожиданный удар железа по кости застал её врасплох; куски льда упали на землю.       — Готово, — заявил Злат, вытирая рукавом кровь с щеки.       Кира быстро достала и заморозила остальные органы. Разделив ледяные шарики на две кучи, девушка отправила одни ко входу в пещеру, а другие подняла в воздух, на ходу бросив Злату:       — Закопать надо. Начнёшь пока шкуру сдирать? Я сейчас к тебе присоединюсь.       Отойдя подальше от их «дома», Кира создала большой снежный ком — медленно, медленно, почему же он так медленно создаётся — и запустила им в землю — получилась неплохая яма. Уронив в неё ненужные замороженные органы, девушка как могла быстро — мало ли, растают — закопала их. Вернувшись, она ужаснулась открывшейся ей картине — юноша с совершенно бесстрастным лицом рубил тушу мечом.       — Злат! — крикнула она. — Злат, прекрати! Нельзя так делать!       Парень неохотно остановился. Посмотрев ему в лицо, девушка встретилась с холодным железом его взгляда, поразившем её до глубины души. Похлопав парня по плечам — зрачки, зрачки, у него расширились зрачки, когда он увидел меня, что это может значить — она успокаивающе произнесла:       — Злат, ты, верно, устал и перевозбудился за сегодня. Давай я дальше сама, а ты отдохнёшь, — и, видя, что юноша намеревается возразить, добавила: — И заодно расскажешь вчерашний урок.       — Хорошо, — довольным тоном ответил юноша. — Итак, когда от Весеннего Мора скончался Дейрон Добрый…       Злат говорил медленно и внятно — как его и учила Кира просто из тех соображений, что ей не нравилось, когда речь была быстра. Его рассказ был долог — юноша часто вспоминал какие-то мелкие подробности, которые считал нужным тут же ввернуть в свой ответ — и девушка успела даже разрезать мясо на куски, когда повесть о Эйрисе Книжнике подошла к концу.       — Подождёшь ещё немного? — спросила девушка. — Я сделаю похлёбку и будем есть.       Юноша с недовольным вздохом уселся рядом и принялся точить наконечники для стрел, время от времени поглядывая на стоящий на огне котелок. Поначалу это были лишь мимолётные взгляды, которым он даже не придавал значения, но с каждым разом они становились всё дольше и заинтересованней.       Кира бросает кусок мяса в котёл. Из него вырываются мелкие брызги, но до парня они не долетают.       Пояс.       Ещё один кусок. Варево кипит и того гляди польётся через край.       Золото.       Теперь специи. Что-то — то ли приправа, то ли вода — попадает в огонь, и он ярко вспыхивает, озаряя дно котла цветом меди.       «Корона для тележного короля!»       — Злат? — участливо спрашивает девушка. — Всё хорошо?       Резкая, жуткая боль. Внезапно в голове пронеслось всё — образы, голоса, запахи, ощущения, которые кошмарным месивом наслаивались друг на друга. Одни вспухали болезненными нарывами, другие, будто кровавые слёзы, стекали перед глазами, и все они переливались через край сознания, заполняя пространство собой… Он видел всё, что, казалось, было забыто навсегда — оно настигло, накрыло, поглотило в себя и дичайшим галопом пронеслось через всё сознание. А потом всё ушло, так же внезапно, как и возникло.       Тёплое прикосновение пальцев к щеке стало последней каплей. Злат зло отшвырнул чужую ладонь и вскочил на ноги.       — Да что с тобой не так?       — Всё не так! — почти прорычал он. — Отстань от меня, слышишь?! Ты всё равно ничего не поймёшь!       Ничего не поймёшь.       И правда, она никогда ничего не понимала.       Образ нареченной сестры, давно не утруждавший Киру напоминанием о себе, вновь возник перед глазами и укоряюще поцокал языком. А ведь у них с ней уже состоялся подобный разговор…       Ей вспомнилась девочка с лицом, усеянным веснушками, и глазами дикого зверька. Она была в каком-то смысле мила, вот только без меры гневлива, и с первой же встречи умудрилась невзлюбить странную незваную гостью, в морозную ночь появившуюся у их порога. Возможно, Кире бы хотелось понравиться этому летнему дитя, живущему за Стеной, почувствовать, что не безразлична кому-то, что на самом деле нужна и способна помочь добрым делом другим людям, но, к ее сожалению, тогда она была слишком дика, чтобы стараться ради подобного.       В старых сказках рассказывалось об Иных, чудовищных созданиях, живущих в морозных землях за великой Стеной. Им служат ледяные пауки и убитые люди и звери, обращенные в покорных упырей; сами они мрачны, холодны и белы, как снега, в которых обитают. Некоторые говорили, что в дни Долгой Ночи женщины-одичалые ложились с Иными и рожали ужасных полукровок, в которых было мало человеческого. Ужасные чудовища с черными руками и глазами синими, как звезды, и такими же холодными.       И Кира была рождена подобным безобразным созданием, имея лишь желание служить Великой Ночи и убивать в ее славу.       Волею судьбы она попала под взор Света, смертельного врага, о котором увещевали ее инстинкты, перешедшие от неизвестного отца. Пламенное Сердце, узрев одно из наиболее презренных для него созданий, однако, не сжег, не испепелил ее на месте, хотя девушка подозревала, что он бы не устал от подобной мелочи. Спустившись на замерзшую землю из своего небытия, светящееся существо медленно шествовало, слушая мольбы к себе, и страдало от понимания неотвратимого наступления новой Ночи. Ребенок, чудовище, которое не должно было жить, показалось ему лучиком надежды, возможностью не дать армии холодных белых мертвецов разбогатеть на еще одного солдата.       Свет предложил исполнить одно ее желание, если она поклянется покинуть владения Короля Ночи. И заодно пообещал, что чудовище станет живой девочкой.       Он лишил ее того, что внушало страх в людей, дал новую кожу поверх холодных наростов мертвеца, заставил глаза утратить неестественный блеск, запечатал магию. Чудовище обрело мягкие, гладкие куски теплой плоти и белые волосы, словно сотканные лапами ледяных пауков. Вдобавок ко всему он подарил ей возможность чувствовать, переживать и сострадать — словом, действительно быть человеком, а не притворяться им. Как только это было возможно, она стала больше походить на кровь от крови ее матери, чем от Иного-отца.       Свет отвел ее к странным людям, оставил на пороге их дома, сказав позвать, когда она надумает желание.       Та большая семья — семья ли? — с недоверием относилась к ее истинной природе, боялась, что рано или поздно чудовище внутри проявит себя и навлечет на них большую беду. Они проводили над ней странные ритуалы и обряды, говорили слова на чуждом ей языке, как будто призывая кого-то, а Кира лишь стояла и не понимала, что именно они пытаются с ней сделать. Ее скидывали с рук на руки, часто оставляли на попечении веснушчатой названной сестры, которая по виду явно не искала ее общества.       Девочку с гневным взглядом раздражала отличающаяся от нее навязанная гостья из ниоткуда, не умеющая того, что умела она, не думающая так, как думала она. Все в ней вызывало у девочки злобу, и однажды, во время очередного спора, она с рыком набросилась на Киру и принялась ее душить.       Тогда Свет призрел дитя Ночи и велел ей покинуть этот так и не ставший родным дом, сказал отправиться странствовать в поисках места, где она сочла бы себя нужной, а до тех пор учиться быть человеком. Он говорил, что у нее может это получиться. К сожалению, девушка до сих пор не знала, как.       Кира сняла котелок с огня и разлила похлёбку по двум мискам. Сочувствующим взглядом поглядев на арку, под которой неподвижно лежал Злат, она решила всё же пойти и выяснить, в чём дело. Спускаясь по ступеням с каменной площадки, она попала под лучи полуденного солнца, пробивавшегося сквозь ветви. Юноша, повернув голову, изумлённо выдохнул и прошептал:       — Дени…       — Ты что-то сказал, Злат? — спросила девушка, спустившись к нему.       Бывший Таргариен отвернулся, задумавшись над внезапным открытием. Девочка с белыми волосами, возникшая в его памяти — почему он знал ее по имени? Он мог поклясться, что хорошо знал этот странный образ, словно бы жил рядом с ним долгие годы. Белые волосы и лиловые глаза, такие знакомые черты, очень похожие, что-то напоминающие… Он провел рукой по собственным волосам, всматриваясь в них, как будто впервые видя. Желтый. Неправильный цвет. Кажется, они должны быть другими — не белыми ли?       Девушка подошла ближе к нему, осторожно взяла за руки, привлекая к себе внимание. Он посмотрел на нее, на то, как лучи солнца освещают ее белые волосы, и вновь увидел, ту, другую, чьи глаза не были такими болезненно-синими, чье имя танцевало на кончике его языка.       — Дени. Дейенерис. Она… — юноша умолк, а потом быстро-быстро забормотал. — Она моя сестра, верно? Я был с ней до того, как встретил тебя. Не могу вспомнить, как мы расстались. И не помню, как мы с тобой встретились. Это было так давно? И Дени. Я должен был быть рядом с ней. Это важно. Не спрашивай, почему, я чувствую, что важно. Если я это знаю, то знает и она. Кира, нам нужно найти мою сестру!       — Злат, — прервала его девушка. — Злат, твоя сестра будет несколько удивлена, увидев тебя. Она тебя может и не узнать.       Он недоуменно посмотрел на нее, словно услышав какую-то несусветную чушь. Не узнать? Его? Какая глупость. Если она его сестра, то сможет распознать родную кровь в любом обличье, вне зависимости, черные ли это шелка с алыми драконами или песочного цвета кожа без знамен.       — Я расскажу ей про наше детство, — тут же парировал парень. — Его я хорошо помню. Тогда она поймёт, кто я. Поверь, Кира, это очень важно, мне обязательно надо увидеть Дени…       — Твоя сестра даже не знает, что ты жив! — в сердцах выпалила Кира, отворачиваясь и вытирая набежавшие на глаза слёзы.       Злат умолк, поражённо рассматривая черный туман, заполонивший глаза девушки, скрывший за собой яркую синеву глаз. Казалось, будто ко льду откуда-то снизу прибилась вода, заставившая его потемнеть, потерять свой блеск. Это выглядело таким нездоровым, таким неправильным, как и его желтые волосы.       — Кира, ты тоже больна? — тихо спросил юноша.       — Больна? — всхлипнув, повторила девушка. — С чего ты взял? Я здорова. Это всего лишь слёзы.       Внезапно осознав, что именно спросил ее друг, она до смерти испугалась. Что значит «тоже»? Бывший Таргариен страдает — но как такое возможно? Свет должен был полностью воскресить его, дать ему новую жизнь — конечно, он не говорил про долгую и счастливую, но и не упоминал, что заберет ее обратно меньше, чем через год. Это казалось напрочь несправедливым и нечестным: он лично поклялся исполнить любое желание, но при этом получается, что вышло так недобросовестно, что все старания пошли даром. Она торопливо спросила, болен ли он и, когда юноша утвердительно кивнул, почему так уверен в подобном.       — У меня часто болит в груди, — прошелестел Злат. — Сильно болит, как будто меня насквозь мечом пронзают. Бывает, мне становится трудно дышать и в ушах гул поднимается. Чаще всего это случается, когда ты меня касаешься… Кира, у тебя опять слёзы в глазах.       Нет, Свет, нет, прошу, не забирай его у меня, слышишь, оставь. Меня, если хочешь, забери, но его не трогай. Пускай он живёт, я всё ради него сделаю. Я даже к сестре его отведу — да что там, я ее лично отыщу, только пусть он будет жив. Прошу, убери эти боли, он не должен… Он не должен вновь умереть.       Где-то далеко послышался топот копыт. Кира и Злат, выхватив оружие, осторожно подкрались к камням, скрывавшим ложбину от любопытных глаз. Всего лишь два всадника, заплутавших в лесу. Наблюдатели прислушались к их разговору.       — Лорри, нет, ты слыхал, Лорри, про Матерь Драконов-то?       — А кто это?       — Да ты что! Тут только и делают, что странники из Кварта приходят и говорят, что видели её с тремя драконами, каждый размером с дом, пламя мечут, как факиры, людей жрут и орут громче горна! И сама Матерь, как её — то ли Денирис, то ли Дахирис, сам не знаю — вроде бы в дракона обращается и детей по ночам утаскивает.       — Да ладно!       Всадники отправились дальше по лесной тропе, даже не повернув головы в сторону украшенного гигантскими камнями холма. Щеку девушки опалило горячее дыхание.       — Это моя сестра, несомненно. Приходяшие ко мне во снах говорили, что она дала жизнь трём драконам — прошептал на ухо подруге Злат — мне кажется, или каждый раз, как он упоминает драконов, в его глазах вспыхивает красным? — Кира, нам нужно в Кварт.