Фэльзи — дочь краболова

Рассвет пришёл неслышно, словно кошка. Встрепенув застывшую тундру заливистыми мелодиями птичьих песен, он наполнил мир собой, и первые лучи, дымно-золотистые, сияющие, рассеяно-нежные, скользнули по озябшей земле. А потом по склонам и лесистым долинам растеклось хрустально-свежее утро, неся с собой росистую прохладу и невесомый запах разомлевших под солнцем трав. Блекло-лиловые соцветия тимьяна, серебристые стебли полыни, лимонно-жёлтые корзинки песчаного цмина, белоснежные колосья пушицы — все они словно бы пробудились, теперь захлёстывая воздух пряными, древесно-травянистыми ароматами. Этот новый день нёс в себе жизнь. Фэльзи сидела неподалёку от хижины краболова, скрестив ноги. Прежде чем ускользнуть в прозрачную чистоту неба, бледный дым тлеющего костра касался её рук. Словно бы зазывая отправиться с собой, раствориться в лазурной вышине, став частью упоительной безмятежности. Но взгляд охотницы был направлен на краснеющие угольки; она отстранённо покручивала вертел с жарящимся кроликом, и ветер нового месяца сдувал пепельные пряди с её лица. За эту ночь ей далось многое, и она принимала идиллический покой утра, как подарок богов. Подарок Девяти ей. Разобравшись с ранами юноши, Фэль отправилась в лагерь, смутный среди темноты, и унесла то, что показалось ей нужным. Она вытащила походную сумку в дальнем углу одной из полок — явно побольше кошеля, в котором ей прежде доводилось таскать шкурки и необычные камешки. Она собрала и сложила всё, рассортировав по необходимости. Она наточила свой кинжал и наконечники стальных стрел. И теперь, оставив свои вещи у порога хижины, что была для неё родной много лет, она готовила себе еду. Последний завтрак дома. "Нет, — Фэльзи вдруг дёрнулась, вспомнив что-то. — Нужен базилик". Отец всегда добавлял в пищу специи, принося из Морфала пучки трав, когда ему удавалось туда выбраться. Зачастую, он собирал их сам; учил маленькую Фэль отличать одни растения от других, знать свойства чертополоха и микстуры, получаемые из травяного стручка. А одним вечером со смехом поведал ей слова одного каджита: "Похлёбка без специй, что празднество без скумы". Фэльзи мало что знала про скуму, но эти слова всё же запомнила. Как и то, что к мясу прежде всего нужен базилик. Она поднялась, отряхивая штаны, и направилась к хижине — там, у потолка, были подвешены связки с разнородными листьями, должно быть, среди них отыщутся и нужные. Только переступив порог, охотница замерла. Рик очнулся. Сидел на лежанке, расстерянно разглядывая перевязки из льняной ткани. Боги помогли ей — он не приходил в сознание со вчерашнего вечера, и Фэльзи надеялась оставить хижину позади к тому моменту, когда это случится. Но, выручив один раз, Девятеро снова её покинули. Фэль не собиралась отступаться — последняя домашняя еда непременно должна была быть с базиликом. Не отходя от стены, она сделала несколько аккуратных шагов в сторону, сдёрнула один из пучков сушёных трав и скользнула за дверь, надеясь остаться незамеченной. Нет, право, Фэльзи немного недооценила его внимательность. — Хей! — голос послышался сразу же, как только она подобралась обратно к тлеющему костерку. — Я знаю, что это ты! Я знаю, что... — вслед за этим раздалось шипение — видимо, попытался встать с лежанки. Цокнув языком, Фэльзи вытянула из походной сумки кусок выдубленной кожи и, сняв кролика с вертела, принялась уматывать тушку — позавтракать можно и потом. Связка листьев отправилась в один из кармашков жилета, охотничий лук — за спину, заранее приготовленная сумка — на плечо. — Да погоди, даэдра тебя... Всё же сумел подняться. На пороге возникла высокая худощавая фигура Рика, придерживающегося за дверной проём. Он морщился, устало глядя на Фэль, и та невольно заметила, как странно выглядит чужой человек на том месте, где обычно стоял отец. Словно прежняя жизнь стала чем-то далёким, смутным, сном, который время от времени напоминал о себе неясными воспоминаниями и отцовскими наставлениями. Но, пусть сон, он был ей ближе. — Слушай, я знаю, что это сделала ты: там больше никого не было. Зачем? Фэльзи молча уставилась на измождённое лицо, придерживая сумку рукой. — И... м-м-м... куда ты идёшь? "Будто бы я сказала тебе". Очевидно, осознав, что ответа он не дождётся, Рик спрыгнул с порога и сделал несколько шагов в её сторону. — Я, вроде как... благодарен тебе. Ты живёшь здесь? — Он окинул дом любопытствующим взглядом, а потом, ощутив на себе сверление глаз Фэльзи, быстро поднял руки. — Нет, отличный дом, конечно, я ничего такого не хотел сказать, — он весь такой крепкий и... э-э-э... из дерева, правда, вообще ничего страшного, что ты живёшь здесь, я не это имел в виду, просто хотел сказать, что засушенный краб на стене — это, — он задумчиво обернулся, — немного... странно? Ну знаешь, обычно люди вешают чьи-то шкуры или... — он озадаченно уставился на её сумку, — головы? Кого-то, ну понимаешь, помощнее, а краб на стене — это, считай, крыса, вот что я хотел сказать. На солнечном свете многочисленные синяки стали отчётливее, и Фэльзи подумала о том, что действие остатков зелья оказалось довольно слабым. Хотя раны затянулись, оставив после себя уже почти незаметные красноватые следы. И припарки явно пошли на пользу, если ему удавалось так живо жестикулировать и беспечно улыбаться. Глядя на непроницаемое лицо охотницы, он наклонил голову. — Слушай, твоего отца здесь никто не трогал, он просто... Просто. — Рик прокашлялся. Явно собирался сказать про то, что отец платил им налог, о чём Фэльзи уже знала, но немного благоразумия в этом парне всё же было, и он вовремя остановился. — Ты вообще разговариваешь? Фэльзи прищуренно посмотрела на него. Она просто тратит время. То, что нужно было сделать, уже сделано, а её ждёт долгая дорога в Солитьюд, к сестре отца, Рик её просто задерживает. Охотница подтянула ремень сумки и направилась к реке. — Хей-хей, погоди, — чужие пальцы уцепились за её рукав. Фэльзи терпеть не могла, когда её трогают. Только отцу было позволено делать это. А последний раз, когда её сдерживал этот парень, у неё отобрали все зелья, деньги, кошель, и навряд ли ограничились бы только этим, если бы она не убежала. Она попыталась выдернуть рукав, но Рик явно не собирался отпускать его. — Отпусти, — голос прозвучал немного глухо. Последний раз она говорила что-то уже довольно давно. — Таки разговариваешь, — в голосе появились довольные интонации, но хватки он не ослабил. Фэльзи развернулась, яростно глядя на него из-под спутанных волос. — Ты уже достаточно хватал меня. Запах вываренной кожи, рассыпанные яблоки и замшелые валуны невольно проскользнули в памяти. Тот поднял руки: — Ладно-ладно, я не трогаю. Просто дай спросить. Столкнувшись с её напряжённым взглядом, он облизнул губы и продолжил. — В лагере все мертвы, ведь так? Фэльзи помедлила, а потом кивнула. Злость понемногу рассеивалась. Тающе-кровавый кусок льда — теперь с лагерем навсегда закрепился этот образ, — жуткое, запустевшее место. А ночью, когда она наведывалась туда, витающий в нём запах смерти стал ещё хуже, обретя сладковатые нотки гниения. Этот ведь тоже мог бы быть мёртв. Очевидно, он тоже подумал об этом, потому как на мгновение его лицо дрогнуло. Надо было что-то сказать. — Твой отец... — ... чёртов ублюдок, — парень покачал головой. — Нет-нет-нет, это неважно. Конечно, его вид выражал совсем другое, но это не было её делом. Нужно было уходить. Она снова развернулась, и на этот раз никто не удерживал её. — Слушай, изгойка, я не протяну здесь один. Тогда зачем было делать всё это? Фэльзи помедлила. Остановилась, поставив одну ногу на речной камень. Полуобернулась. — Иди к своим друзьям. — Ты про другие лагеря? — он как-то обречённо засмеялся, запустив обе пятерни себе в волосы. — Никто не принимает чужаков, тем более, что в этом регионе все недолюбливали моего отца. Предугадывая её следующие слова, парень добавил: — В Морфале знают моё лицо, а дальше я не дойду один. Фэльзи хотела заявить, что это не её проблемы, но, в таком случае, было проще не спасать ему жизнь. — Что ты от меня хочешь? — Просто... просто скажи, куда ты идёшь? — Рик снова приблизился. Без доспехов и оружия он выглядел потерянно, словно случайно оказался на каменистом берегу посреди безлюдной пустоши. Фэльзи уставилась на небольшие камешки у другого берега реки, рядом с которыми плескалась вода. — Брось, как тебе сможет повредить то, что я буду знать точку твоего назначения? Охотница помолчала, а потом бросила через плечо: — Солитьюд. Она пожалела о том, что сказала — это слово как-то неправильно повисло в воздухе, словно отражаясь от него и отдаваясь эхом, несмотря на полную тишину. Разбойник — хотя был ли он им теперь? — подошёл ещё ближе, и Фэльзи в лицо невольно бросилась разница в росте. Она неуверенно посмотрела на него из-за занавеси кудряшек. — Послушай. Я знаю, что ты полна этой своей рыбко-убийственной решимости, но одна ты туда не дойдёшь, — он снова облизнул губы и продолжил. — Я, хоть пока слаб, но всё же смогу помочь тебе добраться до Хаафингара. Тем более, вдвоём в любом случае безопаснее. — Зачем тебе это? Рик хмыкнул, улыбаясь: — Мне же по-любому нужно убираться отсюда, — на несколько мгновений его лицо приобрело серьёзно-задумчивое выражение с очевидной на нём тоской, и у Фэльзи проскользнула мысль, что это вполне может быть его истинной личиной после всего, что случилось. — Может, там я смогу придумать что-то для себя. Ей не особо хотелось брать с собой того, кто вчера её грабил. Она спасла его, разве этого недостаточно? — Я хорошо скрываюсь в тенях, смогу добраться и одна, — в этих словах уже не было прежней уверенности — охотница просто перебирала неубедительными аргументами. — В Скайриме полным-полно тех, кто скрывается в тенях лучше тебя и, помимо всего, не очень жалует маленьких девочек. Фэльзи заколебалась. В конце концов... В конце концов, что ей терять?