Стена огня

Ро спускалась по лестнице в общую залу, держа под мышкой меч и свернутый плащ. Ступеньки уютно поскрипывали под ногами, и снизу поднимался аппетитный запах тушеных овощей. Несмотря на ранний час, из залы доносился приглушенный гомон. За длинным столом против окна расположилась группа шумных полуросликов. Судя по натекшим с сапог лужицам, прибыли они совсем недавно. Маленький народец оживленно обсуждал жареные пирожки и соленья, рагу и эль, вслух высказывая свое одобрение. Девушка приметила и пару городских, один из которых болтал с трактирщиком. Из кухни торопливо выскочила Марта, неся кувшины с дымящимся молоком. Викония и Имоен сидели в дальнем углу, сбоку от камина. Воровка уплетала яичницу, а жрица мрачно смотрела в окно, глубже надвинув на лицо капюшон. Сквозь мутное стекло виднелась крыша соседнего дома, упиравшаяся в затянутое свинцовыми тучами небо. Роулейн прислонила оружие к лавке и плюхнулась рядом, спрятав лицо в ладонях. Унылое серое утро как нельзя лучше подходило к тем мыслям, что у крутились у нее в голове. Дорн. Больше она не даст ему шанса выставить себя такой дурой. Будто вспышкой, Ро вновь пронизало воспоминанием. Его нетерпеливые прикосновения, шершавые горячие ладони, скользящие по вниз по ее гладкой коже. Девушка закусила губу. Нет. Даже и не думай. Вздохнув, Роулейн подняла голову. Викония хмуро смотрела на нее, а в зеленых глазах Имоен читалось беспокойство. Ро перевела взгляд с воровки на жрицу и обратно. – Что? Что-то случилось? – Ты не ответила на наше приветствие. – А... Прости, задумалась. Над ухом раздалось громогласное: – Доброе утро! Минск и Дайнахейр устроились рядом, бросив вещи у стены. Завязался разговор. Роулейн не вслушивалась, продолжая смотреть куда-то вдаль. Еще одна бессонная ночь легла в копилку усталости весомым слитком. Все ощущения притупились, и в голове клубился туман. Краем глаза Ро увидела, как в таверну вошел кто-то с улицы. Мужчина прошел к вглубь залы и, остановившись у стойки, негромко заговорил о чем-то с трактирщиком. Девушка проследила за ним взглядом, уткнувшись в вышитую на плаще эмблему. Кажется, им наконец улыбнулась удача. – Я сейчас вернусь. Роулейн поднялась со своего места и, смахнув лезущие в лицо волосы, зашагала к стойке. Лайом, а она была уверена, что это именно он, оказался невысоким крепким мужчиной средних лет. Грубые, прямые черты лица, седина в темных волосах. Он стоял вполоборота, слушая трактирщика, и задумчиво барабанил пальцами по столу. Томмен поднял глаза и, увидев приближающуюся девушку, махнул в ее сторону рукой, что-то пробормотав. Мужчина тут же поднял голову, и Ро почти физически почувствовала на себе цепкий тяжелый взгляд. Что ж, пусть пока смотрит как на преступницу. У нее есть письмо, которое должно развеять все подозрения. Роулейн подошла к столу и, кивнув трактирщику, твердо произнесла: – Капитан Лайом? У меня к вам есть дело. Прежде чем ответить, гвардеец выдержал паузу. Сжав губы, промолвил: – Как интересно. Потому что у меня к вам тоже дело, Роулейн Кеммет. И боюсь, оно не требует отлагательств. Распахнулась дверь, и лязгнув металлом, показались двое стражников Пылающего Кулака, ведя под руки Дорна. Блэкгард выглядел помятым, и судя по застрявшей в волосах соломе, провел ночь в конюшне. В льняной рубахе зияли прорехи, а на костяшках обеих рук запеклась кровь. Своя или чужая – разобрать было невозможно. Остановившись в центре комнаты, он со злостью дернул плечами, стряхнув руки стражей. Поймав лихорадочный взгляд Ро, Дорн сжал зубы, отвернувшись. Лайом сухо проговорил: – Ваш товарищ убил моего подчиненного вчера ночью. Риндар? Девушка почувствовала, как на шее поднялись волоски. Будто со стороны услышала свой голос, из которого словно вытянули всю силу. – Ты бы не... – она запнулась, – я уверена, он не делал этого. Желудок словно стиснуло холодной мерзкой рукой. Один из латников выступил вперед и бросил на стойку окровавленный нож. В тишине комнаты глухой звук прозвучал неоспоримым приговором. – Это говорит об обратном. Нашли рядом с ублюдком. Томмен нахмурил брови, с брезгливостью глядя на грязный клинок на полированной столешнице. – Как бы то ни было, я бы предпочел, чтобы вы не пачкали мою мебель всякой мерзостью. Лайом поднял брови, но сгреб предполагаемое орудие убийства со стола, отправив в холщовый мешок. Вытащив из-за пояса тряпку, трактирщик, горестно цокая языком, принялся оттирать пятна крови с дерева. Он пробормотал: – Они тут вчера выспрашивали как раз про тебя. Когда вернешься, чем занимаешься. Ро в отчаянии смотрела на дородного мужчину, суетливо протиравшего стойку. – Томмен! Трактирщик развел руками. Он так и не поднял вгляда на девушку. – Прости, Кеммет. Слухи до меня доходили нерадостные. Кровь Повелителя Убийств все же не водица... Блэкгард низко зарычал. Звук глухим эхом отдавался под потолком. Стражники сжали хватку на его плечах. Лайом возвысил голос. – В цепи его. А вы, – он повернулся к Ро и остальной части отряда, – собирайте вещи и пойдете с нами. Не хватало мне еще банды убийц в Берегосте. Тюрьма находилась в здании стражи, и Лайом повел их по одной из главных улиц, будто бы нарочно устроив зрелище для зевак. Ро старалась смотреть прямо перед собой, механически переставляя ноги. По бокам шли солдаты с арбалетами, и вся унылая процессия неспешно ползла по раскисшей дороге. Паника отступила и, на ее место хлынул неудержимый поток мыслей. Она будто провалилась куда-то в глубь себя, не желая верить, что все обернулось именно так. Как он мог убить кого-то, наплевав на ее слова? Хотя после вчерашнего вечера она уже не знала чего теперь от него ожидать. В висок ударило что-то мягкое, и по лицу потекла вонючая жижа. Роулейн подняла руку и раздраженно смахнула остатки раздавленного помидора, запутавшегося в волосах. Сбоку раздался высокий детский смех. – Баалово отродье! Баалово отродье! – Мама говорит, тебя нужно сжечь на костре, вместе с этой черной! Стайка ребятишек, продолжая верещать, вприпрыжку следовала за процессией. Мальчишки швырялись мелким мусором, и Ро натянула на голову капюшон. Пора признать, что от ее наследия никуда не убежать. В сопровождении зевак они наконец дошли до невысокого каменного здания старой постройки и, оказавшись внутри, Ро была даже рада затхлому, но теплому воздуху. В караульной никого не было и Лайом повел их дальше, прямиком к лестнице в подвал. Они спустились вниз и остановились перед рядом решетчатых дверей, поеденных ржавчиной. Судя по всему, камеры большую часть времени пустовали. В углу стояло рассохшееся ведро, в которое с потолка капала вода. Как уютно. Имоен и Минску досталась комната в углу. На полу даже сохранились остатки истлевшей соломы. Дайнахейр и Виконию, предварительно связав, затолкнули в камеру с ведром. Один из стражников собрал все оружие и понес его дальше. Лайом нетерпеливо махнул рукой, смерив взглядом Дорна, затем Ро. – Вы двое, за мной. Под прицелом арбалетов они побрели дальше по коридору. Чем дальше они шли во все уплотняющуюся тьму, тем больше девушке казалось, что здесь что-то не так. Пальцы на руках начали мерзнуть точь-в-точь как в ее недавних снах. Стены сдвигались все ближе и ближе, и с каждым следующим шагом ей казалось, что становится нечем дышать. Глядя на широкую спину Дорна, она почти пожалела что не отдала приказ прорываться с боем из этой гостиницы. Бесполезное письмо, почти ощутимо жгло кожу. Проход закончился тяжелой, окованной железом дверью. Переступив порог, они оказались в довольно просторной комнате, тускло освещенной коптящими факелами. Один из гвардейцев кинул в угол их вещи и отступил, пропуская их вперед. Лайом пнул носком сапога обрывок ржавой цепи и повысил голос: – Я сделал все, что вы просили, теперь ваша очередь разбираться. На свет вышел еще один человек, и Дорн глухо зарычал, натянув цепь. Перед ними стоял никто другой, как вчерашний знакомый. Ро сузила глаза. – Лучше бы ты и вправду его прикончил. Мужчина насмешливо покачал головой. Подняв руки, он снял с шеи серебряный медальон и кинул его гвардейцу. – Спасибо за побрякушку, капитан. Можете идти, вы нам больше не нужны. Дернув щекой, Лайом скрылся за дверью. Переведя взгляд на девушку, липовый стражник попытался улыбнуться, и Ро с удовлетворением заметила, что удалось это ему лишь наполовину. Судя по синякам на левой щеке и заплывшему глазу, Дорн неслабо его отделал. Риндар поманил их вперед. – Подходите ближе, не стесняйтесь. Лакорас, мой мастер, сейчас вас примет. Арбалетчики придвинулись почти вплотную, вынудив пройти вперед. Роулейн подняла глаза, вглядываясь в сгустившуюся у стены тьму. В дальнем конце комнаты над столом склонилась сухопарая фигура мужчины. Услышав шум у дверей, она медленно распрямилась и повернула голову. Девушка замерла, не в силах отвести застывшего взгляда от горящих глаз, багровыми точками отражающими свет факелов. На спине выступил холодный пот. Из кипящей темноты, неслышно ступая, на нее надвигалась тень, появившаяся прямиком из ее мучительных кошмаров. С каждым следующим шагом она становилась все ощутимее и реальнее в неверном свете тусклых факелов. Куда ты привела нас, Роулейн? Больше всего на свете сейчас она желала проснуться. Но на этот раз это был вовсе не сон. Спрятав руки в складках робы, Лакорас застыл на границе освещенного факелами пола. – Оставь насмешливый тон, Теззо, он тут ни к чему. Маг с презрением смотрел на дитя Баала, в глазах которой застыл безотчетный ужас. И эта девочка смогла победить Саревока? Это просто смешно. Он мог только надеяться, что эссенция бога в ее теле окажется не слишком слаба для ритуала. Маг сократил расстояние и, схватив девушку за руку, потащил за собой. Роулейн вяло сопротивлялась. Ее движения были скованными, и она еле переставляла одеревеневшие ноги. Встав в центре одной из начертанных мелом пентаграмы, он обернулся, окинув взглядом хмурого полуорка. – Вы знаете, божество, которому я служу, весьма любит интриги. Хоть и не всегда они оборачивались в его пользу. Но в кое-чему я у него научился. Например, ставить свои интересы немного выше интересов своего хозяина, не сильно его расстраивая. Он вытащил из-за пояса широкий кривой кинжал, задумчиво наблюдая, как желтые блики побежали по хитрой вязи, струящейся по лезвию. Лакорас перевел скучающий взгляд на полуорка. – Боги... Они может быть и всесильны, но все, что делается здесь — делается руками смертных. Моими руками, твоими. Вся грязная работа достается нам. Ты, Дорн, лучше многих должен это знать. Он грубо встряхнул девушку. – Посмотри на нее. Частица Баала – тяжелая ноша. А что же она получила взамен? Жизнь, полную боли и лишений. Ужасов. Смертей. Сомнительная плата за подобную участь. Сощурившись, он вызвал в уме символы, высвобождающие энергию сущностей, запертых в металле колец, унизывающих его тонкие пальцы. – Все эти сверхсущности... Они нуждаются в нас не меньше, чем мы в них. А порой и больше. Так нуждаются, что обойтись без нас не могут, не так ли, блэкгард? Дорн оскалился. – Смотрю ты весьма умен. Уверен, что твой божок, или кому ты там служишь, достойно наградит тебя за убийство дитя Баала? Лакорас все еще смотрел в глаза полуорку, и на мгновение за маской колдуна средней руки, проглянул кто-то более изворотливый и опасный. Пора развенчать эти глупые заблуждения. Он сухо проговорил: – А кто сказал, что я шел за ней? Выражение удивления на лице полуорка было бесценным. Вместе с мускулами мозги он явно унаследовал от отца. Блэкгард сжал кулаки, натянув цепь. – Что? Усмешка мага стала шире. – Ты, дурень. Вот, кто мне нужен. Эта же посредственность, – он дернул подбородком в сторону Роулейн, все еще смотревшей перед собой остекленевшими глазами – лишь необходимый компонент заклинания. Редкий ингредиент. Дорн сделал шаг вперед. Лакорас поднял нож, приставив к незащищенному горлу девушки. - Ну-ну. Не стоит спешить. Твой покровитель не сможет спасти тебя от стрелы в затылок. Холод металла словно выдернул Роулейн из паутины оцепенения, и она судорожно вздохнула, почувствовав острую кромку, цепляющую кожу. Голос мага был нарочито ленив. Захрустела натянутая тетива. Блэкгард замер и, поведя плечами, выдохнул. – Что тебе от меня нужно? Лакорас наклонил голову, и его глаза недобро блеснули. . – Твоя сила. Дорн поднял горящий взгляд. – Всего-то. Ну так забирай. Мне она уже ни к чему. Символы на полу. За полгода Дорн повидал их достаточно, чтобы понять, что тут что-то не так. Схемы были словно вывернуты наизнанку. Неужели этот чародей?.. – Пошевеливайся, полукровка. Маг сильнее вдавил лезвие в горло девушки, заставив ее еще ближе прильнуть к его сухому телу. Ро скривилась, беспомощно глядя в черные глаза полуорка. Пламя бездны! Почему он просто не может оторвать ему голову? – Тихо, тихо. – Дорн поднял руки в примиряющем жесте, – тебе же нет никакого прока от нее мертвой. Он шагнул в круг второй пентаграммы, холодно мерцающей на полу. Как только его ступня коснулась рун, магический порошок вспыхнул алым пламенем, обрисовывая массивную фигуру полуорка. Его словно прошибло электричеством, и мышцы свело судорогой. Сжав зубы, он поднял взгляд на культиста. На худощавом лице Лакораса застыла безумная усмешка. Чиркнув лезвием по запястью девушки, заклинатель облизал губы, смотря, как выступившие капли тяжело падают на замерший в голодном ожидании пентакль. По комнате пронесся еле ощутимый шепот, когда напитавшиеся кровью руны словно зазвенели от распирающей их магии. Ро дернулась, и нож снова оказался у ее горла. Лакорас принялся нараспев читать заклинание. Слова срывались с его уст, острые, будто стальные лезвия. Они падали в пространство, сковываясь в тяжелые рубленые фразы, коробя слух своим уродством. В фокусной точке между двумя звездами вспыхнул огонек и, тут же погаснув, прожег черную дыру в ткани мироздания. Ее края мягко тлели, пока темнота все росла, черным щупальцем корчась в ритме произносимых заклинателем фраз. Извиваясь и раскачиваясь, оно вытягивалось, стремясь соединить оба пентакля. С кожи блэкгарда начали слетать искры, когда край энергетического канала прошел сквозь него и дернул, будто зацепившись за метку у него на груди. Противоположный конец достиг культиста, и связавшая двоих мужчин чернота на мгновение вспыхнула багрянцем. Температура в комнате подскочила, и поток воздуха, исходящий от начертанных на плитах формул, превратился в обжигающий ветер. Дорн чувствовал, как будто из него тянули жилы. Несмотря на окружавший жар, тело пробил озноб, и на бледной коже выступили капли пота. Энергия слетала с него алыми всполохами, слой за слоем вытягиваемая связавшей их пуповиной. Свиваясь в струи, она вливалась в культиста в такт биению его сердца. Ящики на полу мелко вибрировали, сдвигаясь с мест. В углу хлопнуло стекло, и воздух наполнился кислым запахом вина, черной жижей разлившегося по полу. Вырывающийся из начертанных пентаграмм ветер сорвал пламя факелов, и в сгустившейся тьме лишь жадно пульсировала связь набирающего силу заклинания. В глазах темнело, и полуорк зарычал, натянув цепь. Он не будет показывать слабость перед этим неудачником. Сердце гулко стучало в ушах, и с каждым ударом сила оставляла его, перетекая к культисту, в глазах которого все ярче и ярче разгорался багровый огонь. С последним словом заклятия черная пуповина, изогнувшись будто хлыст, лопнула, осыпав комнату пеплом. Тело Дорна выгнуло дугой, и он упал на колени, не отводя глаз от торжествующего лица Лакораса. Энергия распирала худощавое тело мага, кроваво-красными волнами прокатываясь по телу. Культист обнажил мелкие зубы в издевательской усмешке: – Ну а теперь, посмотрим кто тут большой и страшный. Высокомерно глянув на полуорка, стоящего на коленях, он грубо схватил Ро за подбородок, проведя сталью по нежной шее. Его горящий взгляд жадно впился в ее искаженное отвращением лицо: – Мне жаль, но по приказу Маска, тебе придется умереть. Если бы не воля моего хозяина, я бы с удовольствием... – его горло свело спазмом и он издал странный булькающий звук, - Я бы... Он опустил глаза, глядя на кровь, текущую изо рта и заливающую воротник серой робы. Черты его лица исказились, словно отражение в кривом зеркале. Лакорас поднял неверящий взгляд на Дорна, встретившись со спокойными, почти безмятежными глазами полуорка. По его телу прошла рябь, и болезненно раздувшись, оно лопнуло, расплескавшись по комнате с тошнотворным звуком рвущейся плоти. Кровь окатила стражу, и завизжав, приспешники Лакораса побросали арбалеты и, скользя на липком полу побежали к двери, расталкивая друг друга. Теззо секунду стоял с раскрытым ртом, глядя на то, что осталось от его хозяина, потом страх взял свое, и он молча выскользнул в коридор. Роулейн успела зажмуриться, почувствовав, как ее с ног до головы залило чем-то горячим. Она замерла, будто кошка, вступившая во что-то мокрое. В наступившей тишине, прерываемой лишь стуком падавших капель, раздался низкий хриплый смех. Звук был настолько чуждый, что девушка распахнула глаза, ошеломленно глядя на полуорка. До этого момента она никогда не слышала, чтобы он смеялся. В угасающем свете пентаграм он все еще стоял на коленях, схватившись за живот. Плечи Дорна тряслись от рвущегося наружу веселья. Потрясенная, Ро уперла руки в бока, обвиняющие ткнув в его сторону пальцем: – Ах.. ах ты скотина! Ты знал! Взглянув на девушку, он хотел что-то сказать, но, хрюкнув, снова скрючился на полу. В крови с ног до головы, будто древняя богиня, с всклокоченными, слипшимися волосами и вытаращенными в справедливом гневе глазами, горящими на алом лице как две звезды, Ро являла собой уморительное зрелище. Мужчина перевел дыхание. Все еще посмеиваясь, Дорн поднялся с колен и подошел к девушке, взирающей на него с упреком. Поднял скованные руки, обведя ими кровавую лужу, в которой виднелись золотые кольца и края серой робы. – Где-то тут должен быть ключ. Не могла бы ты?.. Он выжидающе смотрел, как девушка открыла рот, явно намереваясь сказать что-то нелестное в его адрес, но тут его внимание привлек тихий шипящий звук. Ро замерла с поднятой рукой, тоже его услышав. Опустив взгляд, он увидел, как сквозь кровь под ногами начал пробиваться тусклый свет. С шипением испаряясь, вязкая жидкость пришла в движение. Сперва отдельными каплями, затем - сливаясь в тонкие струйки и, наконец, объединившись в один сплошной поток, кровь Лакораса устремилась к фокусной точке между тлеющими пентаграммами. Проследив за потоком, Дорн, нахмурившись, рыкнул: – К черту ключ, найди мой меч! Ро подбежала к сваленному в кучу оружию, вытащив из нее поблескивающее лезвие Ранкора, и свой тонкий клинок, заткнув его за пояс. Полуорк вытянул руки, слегка отвернувшись, и девушка опустила тяжелый фламберг на соединяющую наручники цепь. Под тяжестью меча звенья лопнули и, освободившись, Дорн повел плечами. Девушка передала ему меч рукоятью вперед, и он обернулся, глядя как кровавый вихрь, вращающийся посреди комнаты, начал обретать черты. Роулейн стояла рядом, напряженно вглядываясь в багровую темноту. – Зубы Талоса! Я была бы рада, если бы этот идиот оставил после себя просто мокрое место. Полуорк мрачно смотрел, как в алом тумане проступил огромный сгорбленный силуэт с двумя парами конечностей, одна из которых заканчивалась тяжелыми острыми клешнями. Мощная грудь переходила в короткую толстую шею, державшую звероподобную голову, которую венчала корона изогнутых рогов. В сиянии рун чешуйчатая кожа зверя матово поблескивала, отражая тусклый свет. Полуорк смотрел, как издевательский голос в его голове обрел хозяина. Ну ты и урод, Ур-Готоз. Выдохнув, Дорн покрепче ухватил фламберг, расставив ноги для равновесия. Пора было встретиться с судьбой. Чудовище наконец воплотилось, и на собачьей морде прорезались пылающие желтые глаза. Ощерив клыки, демон издал низкий шипящий клекот. Обозрев помещение, существо на миг задержало взгляд на Дорне, прежде чем перевести горящие глаза на девушку. – Ты разочаровал меня, полуорк. Твое неповиновение доставило мне неприятности. Зрачки демона сузились. – Но я дам тебе еще один шанс исправиться. Убей дочь Баала сейчас, и я закрою глаза на твою вчерашнюю выходку. Дорн оскалился, глухо прорычав. – Я повторю еще раз: иди в Бездну! Роулейн обернулась, ее голос дрожал. – Ч-что... Полуорк молча смотрел, как лицо девушки побелело, а спустя мгновение на нем отразилось мучительное понимание. Демон гортанно засмеялся. – Смертные! Вы забавляете меня так, как ничто другое. Он зашипел, и под его горящим взглядом девушка замерла, словно ее ноги приросли к полу. – Скажи, дитя Баала, может, тогда мы с тобой заключим небольшую сделку? Я смогу отсрочить твою смерть. Ненадолго. Дорн зарычал. В речах демона сквозил более глубинный, более грязный смысл. – Не слушай его, Роулейн! Что бы он не сулил и не предлагал, не соглашайся! Его слова не достигали слуха воительницы, словно отскакивая от невидимой преграды. Скрипнув зубами, Дорн выругался на орочьем и, подняв меч, пошел на демона, в надежде отвлечь его от девушки. Он хорошо помнил ту безлунную ночь в Лусканской тюрьме. Тяжелый, спертый воздух камеры. Цепи на его руках и вкрадчивый шелестящий голос, обещающий ему сладость мести. Тогда его мало волновало, что стояло за этими речами. Хоть на год, день или час, он отдал бы все за то, чтобы освободиться. Сейчас же, познав всю крепость пут, которыми он добровольно связал себя тогда, он не мог позволить Роулейн повторить его ошибку. Он видел ее целостной, полной надежд, побеждавшей трудности лишь силой своей воли, без нужды в подачках подобного толка. Ей не нужен демон, когда рядом был он, готовый прорубить кровавую стезю через все Побережье мечей, стоит ей сказать лишь слово. Чувствуя, как шерсть поднялась на загривке, он внезапно понял, что готов встретить свою смерть здесь, сейчас, в этом богом забытом подвале, но не дать чудовищу заполучить Роулейн. Он желал ее лишь для себя. Эта мысль потрясла все его существо, и он помотал головой, загоняя ее как можно дальше. Зарычав, он нырнул вперед, направив острие меча в мягкое подбрюшье чудовища. Несмотря на кажущуюся неповоротливость, монстр довольно ловко орудовал тяжелыми клешнями, отбивая все выпады зачарованного фламберга. Глабрезу поймал лезвие Ранкора между роговыми пластинами, второй клешней нанося размашистые удары по незащищенной груди полуорка. Бритвенно-острая кромка вспарывала ткань вместе с кожей, оставляя после себя рваные раны. Дорн зарычал от боли и выпустил меч из рук, упав на одно колено. Утробно захохотав, Ур-Готоз отбросил меч в сторону и пнул бывшего слугу в грудь. Полуорк отлетел в конец комнаты и медленно сполз по стене, стиснув зубы. Каждый вздох пронзал ребра вспышками боли. Низкий голос монстра эхом отдавался под потолком. – Не путайся под ногами, мальчик. Дорн закрыл глаза, по привычке обратившись к океану черной силы, так долго плескавшемуся внутри, но с леденящим ужасом обнаружил, что тот высох, оставив позади бескрайнюю пустошь, до боли похожую на родное стойбище. На мгновение в глазах потемнело. Потянувшись к силе еще раз, он лишь зачерпнул горсть песка, просочившегося сквозь пальцы. Пусто. Только сейчас он осознал, что означало появление демона. Идиот! Судорожно разодрав рубашку, он увидел, что метка почернела, превратившись в черное пятно. Печать была нарушена, а с ней и его контракт. Он в ярости потер ее, вызвав лишь вспышку боли. В этот миг он снова ощутил себя бессильным, малолетним щенком, лежащим в пыли у ног исполинской фигуры отца. Сжавшимся в ожидании побоев. Слабым. Дорна захлестнуло волной страха, но подняв взгляд на оцепеневшую девушку, в глазах которой стояли слезы, он почувствовал как в этой пустоши, в которую превратилась его душа, словно огонь племенного костра, начала разгораться ярость. Придушенная, затоптанная, она медленно занималась, плавя одну за одной цепи, сковывавшие ее все эти годы. Из еле тлеющих углей она росла, поднималась, превратившись из тонкого язычка в ревущую стену огня, сметающую все на своем пути. Дорн больше не мог думать ясно. В сузившимся поле зрения остался лишь черный силуэт демона. Глумливые желтые глаза немигающе горели в полумраке комнаты. Полуорк медленно поднялся на ноги, чувствуя, как воздух вокруг налился тяжелым жаром, все плотнее и жестче сворачиваясь вокруг него упругим скользящим коконом. С кожи шел пар, и оставленные глабрезу раны лишь тупо ныли где-то на границе восприятия. Он сделал шаг вперед, и вращающийся вокруг вихрь на миг замер, а затем с глухим толчком взорвался, плотной волной прокатившись по комнате. Снесенные ветром ящики разбились в щепу, по полу с лязгом катилось железо вперемешку с мусором. На цепях плясали медные светильники, высекая искры о каменную кладку. Ро вскрикнула и отлетела к стене, ее растрепанные волосы трепетали в потоке горячего воздуха. Ур-Готоз зашипел и повернулся к полуорку, поднимая влажно поблескивающие клешни. Подобрав меч, Дорн бросился вперед. Эти тусклые желтые глаза зловещим маяком висели в сгустившейся тьме. В голове вертелось одно: бить, кромсать, резать, пока эти буркалы не погаснут навсегда. Он вырвет его сердце своими собственными руками, и ему не нужна чья-либо помощь. Последним рывком он оказался рядом с массивной фигурой глабрезу и, уворачиваясь от роговых лезвий, начал наносить один удар за другим. В ушах шумела кровь, и алая пелена, застилавшая взор, мешала видеть ясно, но пламя, бушевавшее в груди, пульсирующий жар разлившийся по телу, переполнял его эйфорией. Ощущение силы было несравнимо ни с чем, что он испытывал до сих пор в бою. Его голову пару раз дернуло, и он ощутил солоноватый привкус на языке. Краем глаза он увидел, как острая кромка вспорола плечо, и в воздухе повисли алые капли. В ушах стоял чей-то низкий гортанный рык, и кажется, это ревел он сам. Дорн крепче стиснул рукоять. Волнистое лезвие с хрустом пробило клешню насквозь, разрубив одну из меньших пар рук возле локтя. Отделенная кисть осталась болтаться на лоскуте кожи, разбрасывая блестящие капли. Черная кровь струей била из раны, шипя при контакте с воздухом. Демон взревел, пытаясь достать полуорка неповрежденной клешней. Бок обожгло и, развернувшись, Дорн по дуге опустил лезвие, пропоров голень глабрезу до самой кости. С влажным стуком Ур-Готоз рухнул на колени. С балок над головой посыпалась труха. Не дав врагу опомниться, полуорк налетел сверху. Срубив вторую клешню, он раз за разом загонял лезвие фламберга в грудь чудовища. – Я. – Тебе. – Ее. – Не. – Отдам. Темная вязкая кровь фонтанами вырывалась из раны. Рукоять стала скользкой от черной жижи. Демон выл и скреб когтями, высекая искры из каменных плит. Тяжело дыша, полуорк вонзил меч глубже и, проскрежетав по кости, клинок пробил позвоночник насквозь, выйдя из спины. По телу Ур-Готоза прошла крупная дрожь, и чудовище грузно осело, испустив дух. Дорн выпустил Ранкор из липких пальцев и неуклюже откинулся назад, тяжело дыша. Бешено стучащее сердце никак не хотело успокаиваться. Перед глазами все еще висела пелена, но бурлившее в крови пламя медленно начало отступать, уступая дорогу холодному отупению. Конечности переставали слушаться, наливаясь стальной тяжестью. Полуорк лениво подумал, что сейчас он не смог бы поднять и пальца на руке, ни говоря уже о мече. Он на секунду смежил веки, но провалиться в уютную темноту ему не дал кто-то, схвативший его за плечи и принявшийся трясти. – Дорн! Эй! Дорн! Знакомый голос. – Идиот! Очнись! Ро. Только ей он бы позволил себя так называть. Дорн разлепил веки, пытаясь разобрать что-то в темноте подвала. Тьма на миг отступила, открыв ему побелевшее лицо Роулейн. Девушка смотрела на него так, будто увидела призрака. Он попытался сказать ей, что с такими круглыми глазами у нее донельзя глупый вид, но язык еле ворочался во рту, а клубящийся по бокам туман вдруг уплотнился и широким потоком хлынул вперед, целиком затопив сознание. Последнее что он увидел были шевелящиеся губы Ро, но он не смог разобрать ни слова.