Дальняя застава

23 – Даже и не думайте, господин полковник! Не выйдет! Зоул и прежде был в моем оригоне! Золотые Львы не могут потерять лучшего командира солина по вашей прихоти. Найдите кого-нибудь другого! – Ид принимал все близко к сердцу и так живо реагировал на любые кадровые передвижки, что Джаред постарался спрятать усмешку, чтобы не обидеть горячего командира оригона Львов. Подполковник же раскипятился не на шутку, буркнул, отводя глаза: – Если хотите, могу уступить вам Дженсена. Теперь Джареду стало не до смеха. Как же, пойдет к нему Дженсен. Вторую неделю идет подготовка к учениям, и все это время Дженсен старательно избегает разговоров с ним, да просто его избегает! Не на шутку обиделся – при неизбежных встречах делает каменное лицо, смотрит холодно, если есть возможность, спешит уйти, и всем своим видом показывает, как же ему неприятно внимание Джареда. Нда… Одно радует: учения молодого офицера увлекли настолько, что он со своим отрядом пропадал буквально круглыми сутками на полигонах, и Зоул, негласно отвечавший за все пять отрядов-солинов перед Идом, не мог на него нарадоваться. Однако надо было что-то решать. Джареду нужен был командир в один из солинов. Капитан Рикадо до сегодняшнего дня вполне справлялся, но на полигоне вздумал показать солдату, как ловчее обойти очередное препятствие, в результате чего позорно упал, сломал руку, а Джаред остался без командира подразделения. Не все офицеры были задействованы в ежегодных учениях, но из оставшихся у всех были свои причины не участвовать: кто поддерживал связь со столицей, кто управлял системами жизнеобеспечения замка и ежеминутно следил за приборами, кто отвечал за склады с модулями и оружием. Круглосуточное дежурство в главной обзорной башне тоже никто не отменял. Ни одна служба крепости не была освобождена от своих ежедневных обязанностей. В общем, выбора особого не было, разве что рискнуть и поставить командиром Ливьена… По молодости лет лейтенанту еще не приходилось участвовать в играх, и при других условиях Джаред не рискнул бы доверить ему тридцать человек, но… Почему нет? Дженсену же доверил. Они почти на равных. Ну, если не считать спецподготовки Дженсена, на которую так явно рассчитывал Зоул и которую лейтенант так впечатляюще продемонстрировал ранее. Джаред со стеснением вспомнил, какие жаркие споры разгорелись вокруг кандидатуры Дженсена, когда ее предложил на собрании Зоул. Офицеры Золотых Львов все, как один призадумались, зато Синие Ящеры подняли крик: – Так нечестно! – Он не должен участвовать! – Тогда у кошек будет превосходство! – Нет, нельзя, вы что? Он же опять нам устроит такое! Подполковник Ликон Ид тоже довольно прохладно отнесся к идее своего заместителя, сказал недовольно: – Зоул, ты чего? Он же не признает никакой дисциплины, сам себе голова, он нам всю операцию запорет, несмотря на свои, сомнительные, кстати сказать, таланты. И фактора неожиданности уже не будет. – Вы уверены? – Зоул вальяжно раскинулся на своем кресле, окидывая старших офицеров, сидевших вокруг круглого стола насмешливым взглядом. - Риск есть, но вы посмотрите, какой шум подняли эти чешуйчатые. Стоит задуматься, а? – Вреда больше, - стоял на своем Ликон Ид. Все собрание выжидательно уставилось на Джареда, и ему пришлось-таки, скрепя сердце, впервые за свою бытность начальником крепости, единоличным решением утвердить Дженсена командиром солина, игнорируя всеобщее недовольство – и Синих Ящеров, и Золотых Львов. Так сказать, воспользовался служебным положением. Его до сих пор это грызло, а единственный, кто казался счастливым на том собрании – насмешник Зоул. – Все правильно сделал, командир, - сказал Зоул позже, в офицерском клубе, и добавил, смеясь: - Правда, я не уверен, принесет ли нам его участие победу. Но ему пойдет на пользу. И сейчас, когда неожиданно выбыл Рикадо, Ликон не упустил возможности в очередной раз попытаться избавиться от неугодного ему командира. Джаред покачал головой: – Ликон, между нами – что не так? Насколько я слышал, солдаты его слушаются, и за две недели он достиг отличных результатов. Но Ликон упорно не желал переходить на неофициальный тон, отведя глаза, сказал хмуро: – Господин полковник, я привык, что мои офицеры беспрекословно подчиняются мне, исполняют приказы, не задумываясь! Правильно это, или нет. А лейтенант Эклз… Слов нет, в работе с парнями он безупречен. Я даже рискну сказать, что его отряд на сегодняшний день лучший у Львов. Но в командной игре я не могу положиться на него, и я убедился в своих подозрениях насчет него. Как вы знаете, вчера Львы и Ящеры вышли за периметр крепости, в составе всех десяти отрядов-солинов. – Ну да. – Джаред кивнул. – Последняя перед учениями подготовка Большого Полигона. Ид встал, подошел к виртуальному макету крепости, вновь появившемуся в кабинете Джареда с началом подготовки к учениям. Макет слабо сиял зеленым светом, занимая много места в кабинете, но Джаред собирался сразу же по окончании учений свернуть все это сверкающее великолепие. Макет включал в себя не только крепость, но и зону до Второго вала. На этом пространстве сами учения и должны были проходить, и солинам необходимо было проверить целостность ограждения. Каждому солину выделили определенный сектор, и главной их задачей было тщательно осмотреть вал, проверить датчики и вернуться назад в заранее оговоренное время. Джаред тоже подошел к макету, разглядывая местность между двумя валами. Здесь не видно было, как зона выглядит на самом деле, столько раз там все переделывали и перестраивали. Разбросанные тут и там помещения, похожие на заброшенные склады, территория, поросшая густым кустарником или лесом, кое-где проплешины полян, и все изрыто подземными ходами, которые еще нужно было найти, а вокруг полно ловушек и условных мин. – Так вот, – сумрачно подвел итог своим словам Ид. – Этот Эклз… Его отряд явился позже рассчитанного времени на сорок минут. Мало того, они прибыли к воротам замка не все вместе, а по трое, и все с разных сторон, а не только из доверенного им сектора А. То есть, он приказал своим солдатам прочесать все десять секторов, они разведали местность, они успели все осмотреть! Работа перепланировщиков местности насмарку! Джаред расхохотался. Ай да Дженсен! Любит все заранее знать и пользуется любыми методами, чтобы добыть информацию, не важно, пригодится ему это или нет. Он все больше убеждался, что без РДК тут ну никак не обошлось: такие привычки просто так не появляются. – Ликон, так ты должен быть рад, что в твоем оригоне такой офицер, разве плохо? До него никто, пожалуй, до такого не додумывался. Говоришь, всю местность прочесал? Ну, я думаю, много они не успели увидеть. Потайные ловушки, ямы – все это сейчас не активировано. Тем более, тайные ходы они при всем желании не успели найти. Я уж не говорю про Сферы. При упоминании главного Ликон дернулся, но взял себя в руки, рассерженно заговорил, уже забыв о церемониях: – Джаред, ты же понимаешь, о чем я. Он не подчинился приказу. Он его нарушил! Джаред мягко сказал: – Ликон. Тебе придется смириться. – Да я уже понял. – Ликон разглядывая макет, сказал задумчиво: – В этот году наши учения совпали с сезоном охоты каритинов… Надо бы выяснить, как близко они сейчас. Если уж быть до конца точным, у крепости на Эффале было три ограждения. Первое – непосредственно вокруг крепости, настоящие крепостные стены, с башенками и узкими бойницами. Второй – вал в высоту роста человека и с невидимой глазу силовой стеной, не позволяющей проникать на территорию между Вторым валом и Первым крупным хищникам и местным охотникам, но мелкая дичь могла проникнуть через норы, а птицы – пролететь выше стены. И еще существовал третий, условный вал, граница, за которую нельзя было заходить ни одному офицеру или солдату крепости с тем, чтобы не нарушить условия договоренности между империей и жителями планеты. Человек становился добычей, попадая туда, и эта третья граница обозначалась лишь невысокими столбиками, забитыми в землю на расстоянии трех-четырех футов друг от друга, и, опять же, основным и невидимым ограждением или барьером служило силовое поле. Иногда, очень редко, на короткое время силовое поле отключалось, и тогда на отгороженные зоны попадали крупные животные и не могли выбраться. Впрочем, наблюдатели сразу замечали неполадки, высылали солдат и освобождали несчастных. Упоминание о местных жителях Джаред воспринял со всей серьезностью. – Мне доложили внешние наблюдатели, ближайшее племя находится сейчас в ста милях южнее крепости, загоняют раппаков. Не скоро здесь появятся. – Отлично, – сказал Ликон. И пристально посмотрел на Джареда: – Тогда начинаем завтра? – Да. – Так как же с Рикадо? Кем ты его заменишь? – Придется рискнуть, Ликон. Заменю отважного капитана лейтенантом Ливьеном Атисом. – О. – Ликон немного удивился. – Но ты же можешь снять с дежурства на башне Леца. На прошлых учениях он неплохо отличился. – Надо и другим дать поиграть. – Джаред усмехнулся. – К тому же я чувствую себя немного неловко оттого, что, эээ… заставил тебя принять такого непредсказуемого командира солина. У меня тоже будет новичок, так что можешь этим утешиться. – Я готов поменяться хоть сейчас, – немедленно сказал Ликон. – Мне – Ливьена, а ты забирай своего ненормального Дженсена. От Ливьена я хоть знаю, чего ожидать. Джаред вполне понимал подполковника: тот делал ставку на опытного Зоула, а Дженсен, при всей своей неординарности, грозил головной болью, неожиданными и непредсказуемыми ходами и да, к сожалению, имел слишком независимый характер. Джаред снова вспомнил о загадочном РДК. Его все больше занимало, за что именно Дженсен был вынужден покинуть по всем статьям подходящее ему место. Ну разведчик же, прирожденный, что там не так, почему не прошел главные тесты, те, что обязательны после трех лет обучения и после которых уже окончательно признается годен/не годен? От размышлений его отвлек Ликон. – Ну так что? – с надеждой спросил он. – Меняемся? – Нет. Придется тебе его терпеть, Ликон. – Глядя, как приуныл подполковник, Джаред подбодрил его: – Смотри, вдруг он Сферу добудет. Будешь еще им гордиться. – Добудет, может быть. Только это будет не в результате тщательно разработанной операции, и удовлетворения я от этого трофея не получу. Моей заслуги в такой победе не будет… Джаред подивился, как много значили для старого вояки все условности, необходимые для его победы, и как важно ему было победить по правилам. Ему искренне жаль было Ликона, но в данном случае он ничем помочь не мог. Дженсен высказался по поводу своего участия в предстоящих учениях предельно четко: только Золотые Львы. Джаред подозревал, если бы он возглавил Львов, Дженсен с такой же непоколебимой уверенностью высказался бы в пользу Синих Ящеров. Ликон Ид вскоре удалился, а Джаред все размышлял о Дженсене и с тоской думал об опустевшем без него доме. Возвращаться к себе не было никакого желания. Джаред поглубже уселся в кресло, устроил голову на спинке, закрыл глаза. Вспоминалось его ночное посещение госпиталя, недовольная Сэн, и потом – чувство оглушительной пустоты, когда Дженсен ушел, даже не выслушав его. Если все вернуть – он поступил бы так же. Он тогда и думать ни о чем другом не мог, а ведь знал, как Дженсен отреагирует. Он так и не сказал ему… Не успел. Дженсен не дал ему такой возможности, и теперь Джаред страдал от одиночества, от тоски и от желания объясниться, в надежде на прощение. Только ведь… не будет слушать. *** В процессе подготовки своего солина Дженсен забывал о времени. Настолько интересно было работать с солдатами, учить некоторым хитростям, развивать выносливость, силу, выдержку и видеть, как это все начинает работать, и быстро! И видеть восхищение и обожание в глазах своих бойцов. Выматываться до предела, приходить в казарму и падать почти счастливым в койку… Только для того, чтобы через полчаса открыть глаза с одним именем на губах, с одним и тем же, и забываться только под утро тяжелым сном. И даже во сне не знать покоя. Дженсен спустя неделю сообразил, что он ни разу за время ночевки в казарме – ни разу! – не вспомнил Линса. Это было невероятно. Но он так устал, что удивился слабо, тут же заснул, чтобы через полчаса проснуться с обреченным стоном от яркого, почти осязаемого сновидения. Во сне его преследовал Джаред, и настойчивость, с какой полковник проделывал это, была достойна лучшего применения. Сегодня Джаред приснился так отчетливо, так ярко, что Дженсен с беспокойством осмотрелся: не прячется ли где настырный начальник крепости. Но нет, в комнате никого не было. В этой маленькой конуре затруднительно было бы спрятаться такому крупному мужчине, как Джаред, ну разве что в секретной нише под кроватью. Но это бред, ему пришлось бы сдвинуть кровать, да и зачем… Дженсен вздохнул с невольным сожалением и глубоко задумался. Ворочаться на кровати до утра – безрадостная перспектива. Дженсен раньше надеялся, что усталость даст ему возможность спать без сновидений, но проклятый полковник, видно, решил доконать его. Снился нагло, и если в реальности полковник скромно молчал, то во сне говорил всякий вздор, жаркий, завлекательный, возбуждающий, в общем, такой, что, проснувшись, Дженсен смущенно хмыкал и растерянно разглядывал себя в зеркале, надолго застревая в воздухе бритвой. «Неужели это говорит тебе твое подсознание, Дженсен? Ты этого хочешь? Хотя… Чего скрывать, хочешь, конечно, только ведь мы уже решили – все кончено. Раз и навсегда!» В очередной раз проведя с собою воспитательную беседу, Дженсен шел на службу, загонял себя до полусмерти, но, возвращаясь к себе, с тоскливым ожиданием ложился спать и не успевал закрыть глаза, как тут же являлся Джаред и мучил его своими признаниями и предложениями. Это было невыносимо. Дженсен сопротивлялся изо всех своих сил, но с неохотой, с трудом, признавал, ему все-таки придется поговорить с Джаредом, ну хотя бы для того, чтобы прояснить все окончательно… Хм. Чтобы если и расстаться, то цивилизованно. Да, нужно поговорить о том, что они могут, почему нет, остаться друзьями. От этого дикого словосочетания Дженсен почувствовал привкус горечи на языке. Чушь, конечно, несусветная. Но надо что-то предпринять, терпеть ночной террор полковника нет больше никаких сил. Возможно, если он, Дженсен, подерется с ним или еще что-нибудь сделает, неожиданное, Джаред перестанет его мучить во сне? Что именно он будет делать, когда придет к Джареду, Дженсен еще не знал, и, торопливо натягивая одежду, бормотал под нос несвязное: «Сейчас ты мне… Снится же! Пусть объяснит! Сил уже никаких…» Его обида немного поутихла, не было больше того опустошающего чувства предательства. И немедленно приспичило спросить, потребовать, наконец, объяснений. С Сэн он не разговаривал все эти дни так же принципиально, как и с полковником, и неизвестность угнетала все больше. Дженсен за две недели так измучился, что сейчас не видел никаких препятствий к разговору. Все, что мешало раньше, казалось теперь несущественным. Пусть Джаред ответит, пусть объяснит про кулон и перестанет уже сниться! Так нельзя издеваться над людьми. 24 Джаред и сам не заметил, как задремал в уютном кресле. Разбудила его неясная тревога, непонятная, от такой просыпаешься и, судорожно оглядываясь, с трудом определяешься во времени и пространстве. Сколько времени? Где он? Двенадцать, о господи… Через четыре часа подъем, а он тут, и тело затекло, и надо заставить себя встать, и поспать нормально, хотя бы оставшиеся несколько часов. Джаред с трудом встал, размялся и, вполголоса ругаясь, отправился в собственные апартаменты. Все-таки как хорошо было с Дженсеном. Он бы не допустил такого – чтобы Джаред заснул в своем кабинете. А сейчас и присмотреть за ним некому… Не то чтобы Джареду, вполне самостоятельному мужчине под тридцать, была нужна нянька. Но, оказывается, к хорошему привыкаешь быстро, и очень чувствуется, когда это хорошее из жизни исчезает, напоследок окатив холодным и презрительным взглядом. Джаред, пробираясь к себе по слабо освещенным коридорам главной башни, с несвойственным ему мрачным удовлетворением думал: «Вот так сдохнешь в рабочем кабинете, никто до утра и не хватится. Не нужен ты никому, Джаред. Особенно Дженсену. Один, как перст… И не с кем поговорить даже…Не то чтобы там еще что-то…» Но, уже открывая дверь собственным ключом, Джаред забыл обо всех глупостях, что лезли ему в голову по дороге: рядом явно ощущалось чужое присутствие. Джаред замер и осторожно повернул голову направо, к нише в стене, где ему показалось движение. Он с шумом выдохнул, когда из темноты и в самом деле выступила фигура, но ругательства замерли у Джареда на губах. Дженсен! Не может быть! Не… Пока Джаред лихорадочно соображал, что он тут делает, Дженсен подошел ближе, но продолжал загадочно молчать, причем выглядел сердитым, и это особенно настораживало. Джаред весь подобрался и решил не устраивать танцы с реверансами, мол, лейтенант, что вы делаете в неурочное время вне казармы и почему не спите, набираясь сил перед сложным днем начала учений. Джаред молча толкнул дверь и сделал приглашающий жест. Дженсен заметно колебался, его явно что-то терзало, но, все же решившись, он скользнул внутрь – и Джаред перевел дух. Незаметно настроение подскочило, и он готов был, как ему казалось, выслушать от Дженсена все. Лишь бы он прекратил этот бойкот, это невыносимое молчание, лишь бы шел на контакт, пусть даже если он пришел, судя по физиономии, поругаться. Включив свет, Джаред рассмотрел Дженсена повнимательней. Его затопила нежность при взгляде на строптивого лейтенанта. Это только на первый взгляд Дженсен казался сердитым, на самом деле он выглядел несчастным, раздраженным, и очень хотелось его прижать к себе и успокоить, дурака. Но Джаред уже откровенно боялся делать резкие движения и никак не хотел Дженсена спугнуть, к тому же его разбирало любопытство. Не выдержал и спросил, как он думал, вполне нейтрально и добродушно: – Зачем пришел? И брови сами поползли вверх от ядовитого ответа, от вспыхнувших обидой глаз: – И ты еще спрашиваешь? Джаред растерялся, быстро вспомнил все свои грехи и подивился живучести и, главное, свежести обиды, такой, будто преступление он совершил вот сейчас. И примирительно сказал: – Эммм…. Джен, позволь, я тебе все объясню… – Он торопливо расстегнул мундир и полез во внутренний карман. – Понимаешь, я всегда… это талисман, мама мне его подарила, еще десять лет назад, велела всегда носить при себе, я не люблю на шею ничего, потому в кармане носил, ну вот, а… Джаред замер, подняв глаза на Дженсена, на которого невозможно было спокойно смотреть. С ним творилось что-то непонятное. Он, казалось, взорвется сейчас от обуревавших его чувств, его лицо то краснело, то бледнело, губы поджимались – и тут же он открывал рот, будто хотел возразить Джареду. Но что-то мешало ему, и он молчал и дрожащими пальцами терзал воротник мундира, словно задыхался, но даже пуговицы не подчинялись ему. Джаред, мгновенно забыв про кулон, шагнул к Дженсену, стремясь заключить в объятия, сделать то, что хотел сразу, его даже не остановила паника, засветившаяся в глазах Дженсена, и то, как он отшатнулся, Джареда тоже не остановило. Он обнимал и чувствовал, как Дженсен напряжен, как борется с собой. Вдыхая привычный-головокружительный-любимый запах, прижимал к себе осторожно, тихонько поглаживая по твердокаменной спине, и бормотал успокаивающе, куда-то в шею: – Я рад, что ты пришел, Дженсен. Так рад… Я ждал, не думал, правда, что ты решишься, ты же такой упрямый… Скучал по тебе, слышишь? Спина потихоньку расслаблялась под его рукой, даже сквозь ткань чувствовалось, что напряжение оставляет Дженсена, зато возвращается склочный и стервозный Дженсен, который немедленно же и заявил: – Ну да, ну да. С портретом любимого на сердце. Наверно, он тебе очень дорог, раз ты его в семейную реликвию засунул. Джаред лишь на секундочку прекратил свои поглаживания, борясь с желанием треснуть любимого по шее, но потом продолжил терапию и ласково сказал: – Джен. Ты не забыл нашу договоренность? Ты же сам кричал, что ничего серьезного. И у каждого своя жизнь. И мы всегда можем прервать отношения. Или это только тебе было позволено все, а мне ничего? Дженсен закаменел от возмущения. И немедленно вырвался из его объятий. И пылко и оглушительно заорал прямо в лицо Джареду: – Да пошел ты! Я… Да, может и не прав был, но я думал о нас двоих, я не хотел, чтобы кто-нибудь из нас пострадал и… Дженсен заткнулся так же неожиданно, как начал, а Джаред буднично закончил: – Влюбился, да? Но разве это плохо? Джен, мы не можем контролировать это. Это – происходит само, тут нельзя ничего сделать, никакими дурацкими правилами. Это происходит, и я рад, что это случилось со мной. И, чтобы прояснить до конца, – Джаред оглянулся и взял снова в руки талисман, отброшенный на ближайшую в холле тумбу и при виде которого Дженсена аж перекосило, – там сейчас нет никакой фотографии. Да и попала она туда случайно, я, сам знаешь, не страдаю сентиментальностью. Но это просто талисман, я привык к нему, и если хочешь, если для тебя это так важно, я приделаю туда твой фотопортрет. Хочешь? – Не хочу, – тихо сказал Дженсен. Он вдруг как-то потерял свой запал и снова выглядел несчастным, даже более, чем раньше. Опустил плечи, повесил голову, не глядя на Джареда, сказал бесцветно: – Не надо мне одолжений. Да и… глупо это все, ладно, признаю. Я дурак. И я… пойду, пожалуй. Джаред онемел. Он, можно сказать, признание делает, а в ответ такое. Прохладное и равнодушное. Джаред опомнился, когда Дженсен уже был в дверях. Он подскочил, с неожиданной злобой ухватил лейтенанта за воротник и втащил обратно. – Нет уж, Джен. Так не пойдет, – выдохнул он в лицо Дженсену и добавил нежно, глядя как тот поскорее отводит глаза и прячет улыбку: – Я думаю, ты не для того приходил, чтобы сказать мне: «Пойду, пожалуй». И я не для того признался в любви, чтобы увидеть твою спину в дверях, поверь. Так что сейчас у нас с тобой будет длинный и обстоятельный разговор, я даже наплюю на сон, потому что какой тут, к черту, сон! И ты мне ответишь на все мои вопросы, сладкий. А потом Дженсен вопил, что он офицер и он не может быть сладким, а Джаред возражал, что может. И сладким, и вздорным, и любимым, и нежным тоже, и отзывчивым, особенно если погладить одно укромное местечко. До которого надо добраться, поснимав всю одежду, но это сейчас мы устроим, и не сметь возражать. А Дженсен уже не кричал, а бормотал рассеянно, что так не честно. А Джаред спрашивал настойчиво, нравится ли Дженсену то, что он делает. И не считал вздохи и стоны ответом. Ему хотелось внятного ответа, и Дженсен говорил: да. Да, да, да! А Джаред спрашивал снова и снова, чуть задыхающимся шепотом, нравится ли Дженсену это? А вот это? И Дженсен обессилено шептал: да. А потом Дженсен тоже начал задавать вопросы, странные, непонятные, и Джаред смеялся, глядя на довольного, совершенно расслабившегося Дженсена, вольготно раскинувшегося на его кровати. Дженсен спрашивал какую-то феерическую ерунду, что-то о дудочке крысолова. О невидимых волнах. О спрятанном излучателе. А Джаред ржал, как конь, и не мог остановиться, так что Дженсен разозлился и они затеяли нешуточную борьбу, и даже скатились на пол, и борьба неожиданно, а может, и совсем даже не неожиданно превратилась в любовную схватку. Светало. До начала учений оставалось совсем немного времени, и Джаред не видел смысла спать. Он, подперев голову одной рукой, задумчиво поглаживал другой дремавшего рядом Дженсена, по плечу, по руке, по груди – куда доставал, и рассматривал его снова как в первый раз, и снова удивлялся – и думал, что никогда не устанет смотреть. Дженсен пробормотал, не открывая глаз: – Прекрати пялиться, полковник. Джаред усмехнулся. Голос вполне довольный, но уже, уже снова возвращается прошлое, уже снова Дженсен, несмотря на всю интимность обстановки, дистанцируется. Джаред не прекратил поглаживания; ему так нравилось трогать Дженсена, словно через эти – не всегда, как сейчас, нежные – прикосновения он пытался донести свое отношение к нему, показать свое расположение. Признание его, судя по всему, Дженсен проигнорировал. Или не придал этому значения. Или считал само самой разумеющимся, что Джаред влюблен. Или просто не поверил. Последнее – скорее всего. А еще, подозревал Джаред, Дженсен сделает вид, что ничего не случилось, и снова начнет талдычить о свободе, в то время как сам — самый настоящий ревнивый собственник. Джаред не особенно расстраивался из-за наличия у Дженсена такого неприятного качества, как ревность. Ну что же, он просто не будет давать повода. Но вот терпеть холодную отстраненность Дженсена он больше не намерен. Джаред придвинулся на постели ближе, коснулся обнаженным животом горячего бока, шепнул на ухо: – Ты мне запрещаешь? Рука его потянулась к члену любовника, и под его умелыми прикосновениями Дженсен судорожно вздохнул, выгнулся в пояснице и закусил губу. Джаред настойчиво продолжал ласки, с удовольствием глядя на раскрасневшегося, изо всех сил сдерживающегося Дженсена. Прекрасное зрелище, на такое не устанешь любоваться, особенно когда Дженсен так легко откликается. Дженсен распахнул глаза, повернул к нему голову, прошептал прерывисто: – Ты… Не… Ах… ненасытный, отвали уже, я спа… спать хо… — Он проглотил окончание слова, снова выгнулся и загнанно задышал, а Джаред, быстро возбуждаясь, придвинулся еще ближе, легонько захватил зубами ухо, отпустил, лизнул, прошептал: – Не хочешь ты спать, Джен. Ты снова хочешь меня, я же вижу. Чувствую. Дженсен не возражал. И не лежал бревном, безучастно принимая ласки – тоже потянулся к нему, и Джаред коротко выдохнул, когда Дженсен легонько сжал его яички и добрался до члена. Упоительно. Волшебно… И слишком быстро летит время. Джаред любил определенность во всем, а Дженсен так и не дал ему уверенности в завтрашнем дне, выворачивался, уходил от ответа, уходил как песок сквозь пальцы, отступал, и не было никакой возможности прижать его и призвать к ответу. Никакой, мать его, определенности. То ли завтра Дженсен забудет о нем, удовлетворив желание, то ли так и будет трепать нервы, изредка дразня своими редкими появлениями. Это надо было разрешить немедленно, пока не начались учения, когда любые переговоры с противной стороной исключались, как минимум, на неделю, дабы не было утечки информации. Джаред не сомневался в способностях Дженсена: тот, если ему приспичит, найдет возможность увидеться с ним, но вот зависеть от прихоти взбалмошного любовника не хотелось. Но когда осталось совсем чуть-чуть, и Джаред, уже одетый, ждал Дженсена и уже не надеялся ни на что – он был вознагражден за долгое и терпеливое ожидание. Выбежавший в холл Дженсен подарил ему быстрый поцелуй, как признание. Почти целомудренный, но со значением. – Мы все решим Джей, ладно? После учений. Согласен? Джаред немедленно воспользовался возможностью сграбастать Дженсена снова в объятия и поцеловать как следует. Дженсен покушение на личное пространство воспринял на редкость благосклонно, что, впрочем, бывало с ним, когда он был почти доволен жизнью, после качественного и продолжительного секса. Завыла сирена тревоги, и Дженсен сделал нетерпеливое движение к выходу, а Джаред спросил: – Не будет, как прежде? Что хочу, то и делаю? Дженсен сказал с нотками нетерпения в голосе: – Мы все решим, Джей. Все будет… хорошо. Правда. А теперь бежим. – Да. – Джаред опустил Дженсена и, проводив его глазами, весело закричал вслед: – Удачи тебе, котяра! – И тебе не облажаться, чешуйчатый, – донеслось в ответ. Джаред поспешил к командному пункту. Завтрак сегодня отменялся, вчера все были снабжены сухим пайком и к тому же плотно поужинали. Игра началась. И да! Жизнь, кажется, налаживалась. 25 Джаред подозревал, что с такой стремительностью, как он теряет своих бойцов, они в этом году игру закончат гораздо раньше намеченного времени. Уже к третьему дню оригон Джареда был ополовинен, и каждый час он продолжал терять людей. По давно установившимся правилам ни оригон Ида, ни оригон Джареда не имели связи с крепостью, всякий условно погибший в бою или раненный немедленно отправлялся в крепость и уже оттуда через мониторы с удовольствием наблюдал за военными действиями противников, азартно делая ставки и болея каждый за свою команду. Учения продолжались не больше недели, и в течение следующего года и участники, и болельщики еще долго с удовольствием вспоминали игру и с жаром обсуждали, что надо было сделать для победы и где участники совершили ошибку. Джаред сумрачно посмотрел в одну из камер; не очень-то и старались их запрятать. Представил, как у экранов в крепости взвыли сразу несколько офицеров, приветствуя начальника крепости, и, не удержавшись, показал неприличный жест. Хорошо им там внутри, в тепле и с пивом. Немного подзадержавшись, в этот раз они попали на раннюю осень, и ночные заморозки не очень способствовали веселью. К тому же противник в этот раз вел себя агрессивно, и Джаред здорово вымотался, как и его бойцы и командиры. Джаред считал не только свои потери, по всему выходило, что у Львов людей осталось даже меньше. В его последней, тщательно спланированной акции Ящеры практически обезглавили Львов, условно разгромив их штаб. Ид выбыл из игры, а вот Зоул, к великому сожалению Джареда, успел выйти из землянки. Дженсена он и не рассчитывал убрать, но все же надеялся, что его опыт сработает и поможет против недоучки-разведчика. Но Дженсен со своим летучим солином убирал его людей так быстро и аккуратно, как это вообще было возможно, без устали и без отдыха. Люди Джареда находились в постоянном напряжении, не было от проклятого лейтенанта покоя ни днем, ни ночью. Львы яростно мстили за своих командиров, и за сутки Джаред потерял много бойцов. В результате из ста пятидесяти у него уцелело семьдесят пять человек, включая командиров солинов, капитана Зиневру и, что удивительно, лейтенанта Ливьена Атиса. Последний, впрочем, был все еще жив только благодаря своей сверхосторожности. Джаред из оставшихся солдат сформировал два солина, получилось, что в двух отрядах теперь чуть больше людей, чем положено. В карауле находилось шестеро, и Джаред каждую минуту ждал новой пакости от разошедшихся Львов. Джаред конечно тоже применял всю свою выучку и знания, и сопротивлялся натиску Львов отчаянно, иногда и Ящеры переходили в наступление, однажды они почти отловили отряд Дженсена, но Зоул прикрывал напарника и помог ему уйти. Удивительно, как они быстро спелись, Джаред даже приходил в восхищение. Увидеть Дженсена ему за три дня ни разу не удалось, и Джаред подозревал, что если увидит – то это будет последнее в этой игре, и за дальнейшими действиями ему придется наблюдать уже в качестве рядового зрителя из крепости. Проигрывать два года подряд страшно не хотелось, и у Джареда был один план, так сказать, последнее, что он приберег в надежде выиграть. Играть можно было до последнего бойца, но предполагалось, если противник отыщет Сферу, то, как бы ни было велико численное превосходство тех, кто потерял Сферу, они считались автоматически проигравшими. Сейчас Джаред делал ставку на Сферу. Вчерашняя ночная вылазка принесла кое-какую информацию, и, тщательно все продумав, Джаред решился. Сегодня ночью, если ему повезет, и они не угодят ни в одну из ловушек, и если Джаред правильно рассчитал – он заберет Сферу Львов, и можно будет примерять лавры победителя. За свою Сферу Джаред был уверен на все сто – Дженсен, при всех своих умениях, никогда не отыщет ее. Нужно было покинуть землянку-штаб как можно незаметнее, и сделать так, чтобы у возможных наблюдателей осталось впечатление, что здесь по-прежнему бурлит жизнь. Джаред забрал с собой отряд Зиневры, ему нужен был опытный командир для охоты за Сферой, и, скрепя сердце, для отвлекающих действий оставил солин Ливьена. Отряд лейтенанта должен был до конца отвлекать на себя внимание солина Дженсена, и, если повезет, и Зоула, если тот будет поблизости. – Держитесь, сколько возможно. За два часа мы попробуем отыскать Сферу и вернуться. Зиневра хлопнув Ливьена по плечу, посмеиваясь, сказал: – Не кисни, друг. Ты продержался почти до конца, это хороший результат. И у тебя есть шанс выжить. К тому же у вас есть отличный сюрприз для гостей. Лично от нашего полковника. Ливьен старался ничем не выдать своей радости. Лишь когда солин Зиневры вместе с начальником штаба Ящеров бесшумно скрылись в темноте ночи, он позволил себе широко улыбнуться. Неееет, он не пешка в игре. Они еще его не знают. Он так хотел встретиться с Дженсеном за территорией крепости, и судьба словно услышала его и подарила это шанс – да черт с ней, с игрой! У него - своя игра. Главное – добраться до Эклза, а как – он это уже продумал. Давно. Все складывалось как нельзя лучше. Дженсен видел, как ушел отряд Зиневры в темноту, и тихонько вздохнул. Джаред, похоже, ушел с ними. Издалека не видно было его лица, он только по очертаниям и по росту догадался, что это именно Джаред. Сладко заныло сердце, и мелькнула шальная мысль – сорваться вслед, догнать и, выбрав момент, оглушить и оттащить Джареда в темноту, и никто не опомнится как минимум несколько минут. А он успеет за это время осуществить свое желание, вряд ли условно убитый Джаред будет сопротивляться. Нда. Ну сопротивляться-то он, может, и не будет, но вряд ли простит Дженсену свою безвременную смерть и позорный выход из игры. Ладно, можно потерпеть еще немного. А потом и поцелуи не придется воровать, и секс до утра – все, что душе угодно… Дженсен сердито тряхнул головой и вновь посмотрел через прибор ночного видения в сторону, где совсем недавно промелькнули фигуры противника. Там где-то штаб, и, возможно, там… Но нет, Джаред не будет рисковать, Сфера находится в другом месте. Это было бы слишком просто… Эх, отыскать бы ее поскорей. Ясно, что Джаред сотоварищи с той же мыслью отправился в ночь, но защищать Сферу Львов полагалось Зоулу, и Дженсен беспокоился по этому поводу мало. При всех своих замечательных качествах руководителя, Джаред вряд ли сможет отыскать их Сферу, к тому же ее оберегает такой опытный воин, как Зоул. У Дженсена была своя задача. Первое – уничтожить как можно больше противников и при этом сохранить свой отряд. Если получится – отыскать Сферу. И еще – в качестве ответного шага нужно было уничтожить штаб противника, который он, кажется, только что нашел. Дженсен сделал знак своим бойцам и двинулся к штабу. Но войти внутрь, даже просто приблизиться им не удалось. Дженсен не ожидал такой системы защиты. Вот никак. Кто-то из его бойцов – а возможно, и он сам – наступил на проволоку, и все вокруг осветилось, как днем. Дженсен и его солин были видны, как на ладони. Со всех сторон взвились в небо ракеты, и скоро вокруг штаба развернулась нешуточная рукопашная битва, причем условно убитые и раненые никак не успокаивались и в азарте продолжали драться, а на Дженсена навалилось сразу пятеро. Оказалось, Ящеров было здесь намного больше, чем ожидалось. «Джаред, сукин сын!» – последнее, что подумал Дженсен перед тем, как его крепко чем-то приложили по голове. Очнулся Дженсен уже в штабе, крепко связанный по рукам и ногам. Перед ним сидел сияющий Ливьен, и при виде его Дженсен, несмотря на головную боль, испытал настоящий стыд. Вот черт! Ну как же так! Не может быть, ну только не это, его же засмеют… – Ну привет, Эклз. Давно хотел поговорить с тобой. Так давно. – И что тебе мешало? – надменно спросил Дженсен. Дженсен немедленно начал работу по освобождению конечностей. Недоумку Ливьену совсем не обязательно знать, что в его рукаве спрятано лезвие. Хотя в этой ситуации недоумок как раз он сам, надо же, так глупо попасться. Ну ничего, хорошо, что Ливьен так самоуверен, и даже солдат в землянке нет, только они вдвоем. Ливьен улыбаться перестал, как свет выключили. Столь резкий переход от радости к нескрываемой ненависти насторожил Дженсена. Мало ли что этому психу в голову взбредет, один раз уже с ножом на него кидался, а он даже еще и не развязался пока. – Трудно до тебя добраться. То отрабатываешь в качестве генеральской подстилки, то вокруг Сэн трешься. Дженсен дернулся и чуть не выронил лезвие. Но сдержался, и, заинтересованно подняв брови, спросил: – Генеральской? Почему же генеральской? Ливьен поднялся, подошел к нему, привязанному к стулу, и процедил: – Какая разница, генеральская, полковничья. Ты же не остановишься, верно? Пока тебя не остановят. И я должен это сделать. – Убить меня хочешь? – Дженсен как можно беспечней улыбнулся. – Нет. Это – в крайнем случае. Дженсен удивился. Надо же. А он уж думал, у парня совсем крыша съехала. – Я хочу с тобой договориться. – Я слушаю. – Ты оставишь Сэн в покое. Оставишь в покое нашего командира. И свалишь отсюда как можно быстрей, а я пообещаю, что не буду стараться тебя убить, пока ты здесь. И в качестве приятного бонуса – получишь Сферу. Дженсену показалось, что он ослышался. – Что ты сказал? Сферу? – Ты все слышал. Второй раз повторять не буду. – Ну ни хуя себе. – Дженсен был поражен. – Нет, я понял про Сэн. Ну, тут ты не прав, но я хотя бы тебя понял. А Джаред при чем? Ливьен окинул его таким неприязненным взглядом, что Дженсену стало не по себе. – Ты бессовестная скотина, Дженсен. Продажная тварь, да все вы такие, столичные уроды. Сат этот… Такой же. Дженсен снова чуть не выронил лезвие, но насильно улыбнулся, а Ливьен, увлеченный какой-то идеей, продолжал: – Ты никогда не оценишь, не поймешь, ты вообще не понимаешь, что это такое – настоящее чувство! За то время, пока ты здесь, Джаред стал сам на себя не похож, он страдает, мучается, а ты… Да что с тобой разговаривать? Убирайся назад, вали к своему генералу, что ты здесь забыл? Поиграться захотелось? Но тут живые люди, ясно тебе? Ты получишь свое и все равно уедешь, а нам здесь дальше жить. Зачем ты портишь тут все? – Никак не ожидал, что у Джареда найдутся заступнички. Да еще такие… вдохновенные. Парень, у тебя все в порядке с головой? – Дженсен, как ни старался держать ситуацию под контролем, невольно начал злиться, - Откуда такие выводы? Застой в личной жизни, смотрю, плохо сказывается на твоих умственных способностях. – А ты вообще помалкивай про мою личную жизнь, ясно? – обозлился Ливьен и подскочил так близко, что Дженсен подумал было, что тот его сейчас ударит. Но Ливьен удержался, лишь наклонился близко и, сверкая глазами, пригрозил: – В последний раз предлагаю. Дженсен почти умилился такому энтузиазму. Ишь, думает, наверно, что командира спасает от ужасного, бездушного, беспринципного и никчемного Дженсена Эклза. – А то что? – негромко спросил он, готовясь к прыжку. – Я убью тебя, – пафосно сказал Ливьен, и в следующую минуту Дженсен сбросил веревки, вполне профессионально скрутил опешившего Ливьена и сказал мягко: – То договориться хочет, то уже убью… Хоть бы определился сначала. Так где, ты говоришь, Сфера? *** Как выяснилось, в результате последней рукопашной у Ливьена осталось всего лишь трое солдат, оставшихся снаружи, и снять их Дженсену труда не составило. От его отряда не осталось в живых никого. Парни так увлеклись, что появились и реально пострадавшие. По правилам и раненные, и убитые должны были немедленно покинуть полигон, не вступая в диалоги с живыми, и, глядя вслед Ящерам и Львам, уходящим дружной кучкой и так же дружно и беззлобно переругивающимся, Дженсен лишь вздохнул. Плохой он командир, раз не смог сберечь солдат… ну зато у него есть шанс получить Сферу. Ливьена никто за язык не тянул, пытать он его не собирается, а вот психологической обработкой еще никто не запрещал пользоваться. Как ни странно, Ливьен без всякого давления согласился показать ему, где находится Сфера. Когда Ливьен привел его к самой границе полигона, где за столбиками просматривалась территория от Второго вала до нейтральной полосы, Дженсен недоверчиво хмыкнул. Однако. Спрятать Сферу за полигоном… Никто и не подумал искать Сферу за пределами полигона, а они столько времени потеряли. Джаред умеет удивлять. Но как ему это удалось? А как же силовое поле? Ливьен вскоре прояснил ситуацию. Они подобрались к самой границе, и Ливьен глядя на него ясными глазами, сказал: – Развяжи. Иначе не поведу тебя дальше. Дженсен решил, что с Ливьеном справится в любом случае, и выполнил его просьбу. Тот первым делом посмотрел на светлеющий горизонт и потом на часы. – Сейчас, - загадочно сказал он. – Чего мы ждем? – потеряв терпение, спросил Дженсен. – В период от 6 до 6-15 в некоторых местах защитное поле дает сбой. Появляются словно ворота, можно пройти. Быстро, туда и обратно. Здесь как раз такое место. Вот… Сейчас. Ливьен осторожно протянул руку и шагнул вперед, Дженсен, поколебавшись лишь мгновенье, шагнул за ним. Что-то в этом всем было неправильно. – А камеры? – запоздало спросил он. Ливьен равнодушно ответил: – Тут мы вне зоны камер, я все предусмотрел. Дженсен с проснувшимся нехорошим подозрением повернулся к Ливьену, но тот уже быстро нагнувшись, подобрал что-то с земли и сказал холодно: – Все, ты проиграл, Эклз. – и направил ему в грудь наверняка припрятанный здесь раньше бластер. Настоящий, боевой. – Отбрось подальше свое оружие. Или я выстрелю. Тон был угрожающий, и Дженсен с неохотой расстался и с заряженным красящими патронами револьвером, и с ножами, покачал головой, а Ливьен не удержался и сказал торжествующе: – Ты дурак, Эклз. Неужели поверил, что полковник может пойти против правил и спрятать Сферу за пределами Большого Полигона? Но я знал, что ты купишься. Ты же сам не очень уважаешь правила. Ты плевать на них хотел. И очень хотел верить, что я приведу тебя к Сфере. Дженсен напрягшись, сказал обманчиво спокойно: – Но ты был готов отдать Сферу. – Да. Но ты не согласился сразу, а теперь тебе ее не видать. Отойди на три шага, иначе я выстрелю и откажусь от идеи поединка. От удивления Дженсен остановился в движении, и спросил: – Поединок? – Да, – Ливьен выглядел так уверенно и спокойно, и так нелепо было все, что он говорил, Дженсен не знал, что и думать. Лучше всего было, конечно, отобрать бластер у психа, треснуть его по башке и скорее бежать к проходу в силовом поле, но при этом мальчишка мог пострадать. Тьфу ты. Да и любопытно было, что за поединок решил устроить Ливьен. Ливьен же посмотрев на часы, сказал удовлетворенно: – Ну вот… Нам никто не помешает. Окно закрылось. И с этими словами разрядил и отшвырнул бластер в сторону. Дженсен развел руками и спросил, страшно заинтригованный: – И что, так драться будем? – Ну, зачем же. Я не такой дурак. С последним утверждением Дженсен был категорически не согласен, но он сам, что и говорить, тоже в ситуации с Ливьеном сообразительностью не блистал. Мальчишке два раза почти удалось обвести его вокруг пальца. Ливьен тем временем, пятясь и не решаясь повернуться к нему спиной, дошел до ему одному видимого тайника и как из под земли вытянул из него… именно. Дженсен успел захлопнуть рот и поймал брошенный ему меч, а Ливьен уже отбросил ножны своего и шел к нему с самой зверской рожей. – Шутишь! – воскликнул Дженсен. Отступил, снял ножны, полюбовался на клинок и вдруг испытал почти детский восторг. Как давно не фехтовал, с самого училища! А тут такой шанс! Мальчишка не знает, что и здесь ему не светит, в спарринге с мечом в училище ему не было равных. Но Дженсен решил не лишать парня иллюзий, а позволить ему выпустить пар. Надо отдать ему должное – с каким упорством Ливьен добивался с ним боя! Ну что ж, и себя, и его порадовать… Кстати, надо будет спросить, где он добыл такой отлично сбалансированный клинок. И в дальнейшем можно будет продолжить… Дальше Дженсену стало не до размышлений, Ливьен налетел на него, как вихрь, и сразу показал, что не зря выбрал именно это оружие. Дженсену сперва пришлось не сладко, но удовольствие от боя придало ему сил, и уже он наступал, тесня противника, и едва удерживаясь от победного клича. Они так увлеклись, что не сразу поняли, что вокруг что-то происходит. Дженсен отвлекся первым, и это едва не стоило ему жизни, но он крикнул: – Ливьен! Стой! Посмотри, как они проникли сюда?! Мечи со свистом рассекая воздух со звоном столкнулись в последний раз, Ливьен мельком оглянулся и хрипло выдохнул: – Нет… Не может быть! Их, не торопясь, и очень грамотно брали в кольцо, а Дженсен, впервые видевший местных жителей, с удивлением сказал: – Какие… Лив, у них такие рожи зеленые от рождения или это краска? Они стояли спина к спине, и Дженсен не видел лица поединщика, зато по голосу понял, насколько тот испуган: – Кра… ска… Это… во время охоты… Блядь, Дженсен! А как же силовое поле?! – Похоже, на них оно больше не действует, - сказал Дженсен. - Или… они сделали что-то, что сняло защиту. – Они не могли… Они же дикари! – Нельзя недооценивать противника. Ливьен, эй! В твоем бластере хоть были заряды? – Блин… Они отдельно валяются… И до них еще добежать надо. Дженсен прикинул: до того места, где Ливьен бросил бластер, было метров десять, а еще нужно воткнуть заряды, и на все требуется драгоценное время. – Вот что. – Дженсен прикинул расстояние до спешившихся охотников и сказал: - Медленно отступай. Иди назад и не оглядывайся. Я прикрою. Думаю, если силовая стена между нейтралкой и вторым валом отключена, то между вторым и первым может быть тоже. – Я не уйду. – Блядь, сука, Ливьен, ты должен предупредить остальных! Там куча людей бегает с холостыми патронами, а эти зеленорожие все вооружены, пусть ножами, но все равно опасны. Охота, говоришь? Покромсают, как… Если вторая стена работает, ладно. А если нет?! Беги давай! 26 Каритины выстроились правильным полукругом, наступая. Дженсен оглянулся, и увидел, что Ливьен медленно, пятясь, отходит назад, к Второму валу, и его движение вызывает среди наступающих волну недовольства, они начали кричать, и делать угрожающие жесты. – Беги! – выкрикнул Дженсен, и Ливьен, будто ему придали ускорение, развернулся и бросился к валу, и тут же каритины взревели, и азартно бросились вдогонку. Но на пути у них стоял Дженсен, и они с радостью набросились на него. Почти сразу же Дженсен понял, что придется драться по настоящему, и не на жизнь, а насмерть. Охотников было около десяти-пятнадцати, и скорее всего, они оторвались от основной группы, как их принесло сюда, было неясно, но настроены они были весьма воинственно. Он сдерживал их натиск, отбивая удары копий и длинных ножей, отдаленно напоминающих мечи, его теснили назад, к валу и он медленно отступал, надеясь, что Ливьен преодолел Второй вал. Если силовая завеса в действии, то им обоим конец, но по крайней мере, другие в безопасности. Особенно сильно наседавшему каритину с красными перьями на голове Дженсен выбил копье из рук и плашмя ударил по голове, тот отлетел, но оставшиеся с удвоенной силой наседали, их не смущало что меч со свистом описывающий дугу вокруг владельца был почти невидим от скорости, они перли на него, надеясь задавить количеством. Следующего Дженсен не пожалел, да он не мог уже думать о том, чтобы не нанести вред. С воем повалился еще один, хватаясь за располосованное плечо, а третьему самому настырному, лезущему вперед как оготелый, меч чиркнул по горлу, и парень повалился на колени, выронив оружие. И тут же нападающие взревели, и один, самый ловкий, достал его копьем, метя в глаз, но Дженсен в последний момент успел отклониться и копье чиркнуло по виску, ослепив и дезориентировав его. Этого хватило охотникам, чтобы скопом навалиться на него, опрокинуть на землю, и с остервенением начать избивать. Дженсен прикрывал как мог руками голову, но вскоре получил такой мощный удар, что все потемнело перед глазами и он отключился. *** Все шло слишком, пугающе хорошо, они почти без потерь нашли и отбили Сферу, и Джареда теперь мучило предчувствие, ну не бывает, не бывает все так прекрасно! Он со спокойной совестью мог отправляться в крепость, а уже вечером, отмыться и наконец поесть не всухомятку а как полагается, в офицерской столовой, ради такого случая можно даже и выпить! Можно было отправить в штаб к Ливьену солдата, специально обряженного в оранжевую робу, издали извещающую всех о том, что Главный Приз уже взят и война окончена. Но что-то помешало Джареду сразу идти в крепость, он торопился назад, в штаб. И где-то на полпути навстречу ему попался Ливьен, всклокоченный, с безумными глазами и почему-то крепко сжимающий в правой руке меч. Едва только увидев его, Джаред понял – вот оно. Непредвиденное. Расплата за слишком удачно прошедшую операцию. А когда услышал, что случилось, схватил Ливьена за грудки, зарычал: – Что?! Дженсен там остался?! Ты его оставил, одного, с этими?! Ливьена от полковника с трудом оторвали, напрасно Ливьен кричал, что Дженсен сам его отправил, чтобы он успел предупредить, что силовые поля не работают, и каритины в любую минуту могут оказаться на территории Большого Полигона. Самым правильным было бы сейчас бежать в крепость, и выяснять, что случилось с защитными силовыми полями. Но Джаред не мог в этот момент поступать правильно, он стряхнув с себя солдат, подобрал меч и снова подступил к Ливьену, спросил отрывисто: – Где это случилось? Выслушал, и приказал солдатам немедленно оправляться в крепость за вооруженной подмогой. Сейчас отсутствие связи с крепостью играло против них, против него, против Дженсена, и он ничего не мог поделать. Ливьен отказался идти в крепость и вызвался идти с ним. – Хорошо, дорогу покажешь. Только не лезь, когда их увидим, понял? Джаред бежал, Ливьен бежал чуть впереди, и время уходило, уходило, уходило. Минут через пятнадцать они были там, где, по словам Ливьена, они расстались с Дженсеном. Джаред заставил себя успокоиться и тщательно осмотрел место, по следам крови, притоптанной траве, и даже найденному бластеру понятно было, что это именно то самое место. – Они забрали его, – сдавленно сказал Ливьен и прошептал еле слышно, – это я виноват… – Помолчи. – Джаред сел, прижал ладонь к земле, сказал сквозь зубы, – далеко не ушли. Догоним. Лишь бы только… Он не договорил. Но мысль была одна – лишь бы только он был жив! Они прошли, пробежали не так много, как услышали сзади гул модуля, летающее устройство летело низко от земли, от крепости, и судя по встревоженным лицам пилотов, на заставе о несчастье уже знали. – Слетела защита, командир. Бригада ремонтников работают ударными темпами, говорят, что через полчаса силовое поле будет восстановлено, никто не думал, что так выйдет, откуда их черт принес? Влезая в кабинку летательного аппарата, Джаред немедленно спросил о том единственном, что его сейчас интересовало: – Где они? – Да в полумиле, ровно на границе нейтралки. Там дальше их земля. Что будем делать, если? – Догонять, – отрезал Джаред. – Проверка нам не страшна. Доказательства нарушения границы есть. – Не все, – подал голос Ливьен. – камеры слежения я на том участке отключил… – Есть следы. Следы их верховых животных, кровь. – Джаред повернулся к Ливьену, спросил жестко, – зачем ты отключил камеры? – Я хотел… Я должен был сразиться с ним, один на один. У Джареда не было сил ненавидеть идиота. Он покачал головой и сказал глухо: – Если только… Если только мы не вернем его… Голос его дрогнул, он не договорил, и взволнованно приподнялся на сидении, когда первый пилот заорал: – Командир, вон они! Что-то делают там, вон под тем деревом! Видите? Джаред с волнением смотрел вниз, но не видел ничего, понял только, что охотники верхом на своих животных сгрудились возле одиноко торчавшего дерева. Модуль угрожающе завывая, стал спускаться по спирали вниз, к дереву, и увидев, что там происходит, первый пилот не сдержавшись, выругался. Вдруг как по команде, все охотники одновременно сорвались с места и поднимая пыль рванули вперед, подальше от границы. Пилот снова посмотрел на дерево и спросил холодно: – Догнать? Я их положить могу всех, командир. – Не надо. – с трудом сказал Джаред. – Спускайся, быстро. Может, еще не поздно… Джаред первым вывалился из модуля и на подгибающихся ногах побежал к дереву. Все даже издали выглядело слишком плохо, но надежда никак не желала умирать. Он не поступит так с ним. Вот так, взять и сдохнуть, это несправедливо! Каритины использовали Дженсена в качестве мишени. Он не падал только потому что два копья вошли в тело на уровне плеч, и крепко застряли в дереве, еще одно копье каритины вогнали в живот, и при виде крови, залившей весь мундир лейтенанта Джареда замутило. Джаред дрожащими пальцами пытался нащупать пульс на шее, одновременно другой рукой приподнял Дженсену голову за подбородок, позвал: – Джен… Слышишь меня?.. За бешеным стуком собственного сердца Джаред не мог ничего разобрать, глаза застилали слезы, и билась в голове заполонившая все мысль – надо снять его отсюда, немедленно. Подбежали люди, кто-то оттолкнул его, чужой, неузнаваемый голос Сэн, жестко приказывающей не трогать Дженсена, и нести из модуля инструменты, она тоже была в модуле? Джаред тупо смотрел на маленькую женщину, встающую на цыпочки, чтобы дотянуться до шеи пострадавшего, и тупо же думал, что в модуль набилось чуть не полкрепости. Нет, он преувеличил. Десять… Тринадцать, они что, на войну собрались? И тут же понял – да, все вооружены, собраны, и переговариваясь по рации, не выпуская из рук оружия, несколько воинов сразу стали в оборону вокруг модуля а Сэн помогали несколько человек, и принесли уже резак, и запахло в воздухе каким-то лекарством. Все что-то делали, один он стоял в прострации, и не сводил глаз с залитого кровью, неузнаваемого Дженсена, не в состоянии включиться в работу, ему казалось, если только он отведет глаза, если прервет невидимую никому связь, Дженсен тут же умрет. Все действовали настолько слаженно, будто репетировали не раз вот такой незапланированный вылет, и у Джареда мелькнула еще одна посторонняя мысль – вот она, поговорка в действии, все должно работать хорошо, даже если начальство тупо ничего не делает. Когда несколько человек уложили Дженсена на носилки и чуть не бегом рванули к модулю, только тогда с Джареда сошло оцепенение, и он вслед за всеми поспешил влезть в летательный аппарат. И только сейчас удивился, как не заметил здесь, в тесно забитом пространстве, где парни держали носилки на руках, на весу, столько людей. Он только сейчас, когда немного отпустило, увидел, кто здесь, вот Зоул с необыкновенно серьезным лицом, Зиневра тоже рядом, плечом к плечу, придерживает носилки. Ливьен, потерянный, не спускает глаз с Сэн, он будто молится на нее, а Сэн, жестко поджавшая губы, держит Дженсена за запястье, и смотрит в маленький светящийся синим экран хитрого прибора, который она прижимает к груди Дженсена. Приборчик жужжит, выпускает иголки с анастезирующим препаратом и кровоостанавливающим, Джаред знает, на нем Сэн тоже пробовала эту штуку, и это немного успокаивает, ведь не стала бы она применять его, если бы… Да, если бы было уже поздно. В лицо Дженсену смотреть было страшно, оно все заплыло от кровоподтеков, губы разбиты, глаз не видно, на виске рваная рана, но Джаред смотрел, и не мог отвести глаз. Просто не мог. И… Дженсен как будто услышал его невысказанную мольбу. Когда впереди уже видна была крепость, и до посадки на площадке перед госпиталем оставались считанные минуты, Дженсен открыл глаза, вернее попытался их открыть, и шевельнул губами. Сэн тут же наклонилась к нему, за шумом двигателя Джаред ничего не слышал. Видел лишь, как Сэн посмотрела на него и сделала знак подбородком, мол, подойди, но Джаред уже расталкивая всех, встал рядом с ней и нагнулся над лицом Дженсена. На зазубренную пику, вернее, на отрезанную ее часть, точащую у него из живота Джаред старался не глядеть, и все внимание сосредоточил на его губах. – Что? Джен, что ты? – нагнулся совсем низко, и расслышал, еле еле, на выдохе слышимое: – Ты здесь? Джаред не знал, как ему удалось не разрыдаться на виду у всех, когда он увидел, что Дженсен пытается улыбаться. – Здесь. Держись, все будет хорошо, слышишь? Мы уже близко. – И поддавшись порыву наклонился и нежно и осторожно поцеловал Дженсена, попросил, – потерпи. Я буду рядом, все время, ты только не уходи, слышишь? Дженсен опять силился что-то сказать, и Джаред в попытке услышать чуть не задел ухом его губы и разобрал еле слышное: – Не дождешься… Утро. Это случилось утром, так почему на улице темно, и Сэн уставшая, но счастливая, тормошит его, и просит уйти, когда успела наступить ночь? – Идите уже, никого не пущу, нельзя, он не скоро придет в себя. Джаред увидел, что не один сидит в маленьком коридорчике перед операционной, оказалось, тут все те же, кто был с ним и в модуле, и еще несколько человек. Джаред, словно просыпаясь, провел руками по лицу, спросил хрипло, голос от долгого молчания не повиновался ему: – Как он? Она с нескрываемой гордостью сказала: – Могу сказать, что это был очень серьезный случай, никогда прежде мне не приходилось выполнять в одиночку столь сложную операцию. Профессор бы мной гордился. Но все прошло хорошо, он выкарабкается. Вот увидишь. Джаред. Тебе нужно отдохнуть, ты хоть ел сегодня? Ел ли он? Что за глупости, какая еда? И самое главное, он же обещал Дженсену. Так что уйти он никуда не может. С самым уверенным и властным видом, на какой был способен сейчас, Джаред сказал: – Я никуда не уйду. Я должен быть здесь. Сэн так и не удалось выгнать его, и Джаред гордился этим достижением. Нашла коса на камень, они стоили друг друга, и в конце концов она разрешила ему остаться. Но в реанимационное отделение не пустила, заявив, что Дженсен сейчас очень слаб, и делать там Джареду нечего. Джаред и не настаивал. Уселся возле двери, и еще сорок минут Сэн потребовалось, чтобы хитростью и уговорами увести Джареда в одну из свободных палат, и там он незаметно отключился. Ему показалось, вот только закрыл глаза, а когда открыл – светло, и Сэн стоит рядом, и на тумбочке поднос с дымящимися тарелками и упоительно пахнет мясным бульоном. Но когда Джаред вспомнил все, дневной свет померк, и он немедленно спросил о Дженсене. Из жуткого состояния ужаса, разом заморозившего все его чувства, его выводила Сэн, давала какие-то микстуры, разговаривала с ним, и постепенно Джаред приходил в себя, потому что все-таки потихоньку начинал верить в то, что Дженсен выживет. Дженсену, этому засранцу необычайно повезло, что в заштатной крепости оказалась тщеславная и упорная Сэн Ал, каждый вечер штудировавшая литературу по профилю и не смотря ни на что – мечтавшую сделать карьеру в своей области, ее знаний, смелости и упорства хватило на проведение блестящей операции, в любой другой заштатной крепости с пьющим хирургом Дженсен неминуемо умер бы либо не довезенный до госпиталя, либо под ножом, и в самом лучшем случае остался бы глубоким инвалидом. Сэн же утверждала, раскладывая перед Джаредом сканы со всеми этапами запечатленной операции, что с этим материалом она вполне может стать самым молодым профессором в своей области. С горящими глазами она показывала ему все, тыча под нос схемы и страшноватые фотографии – и доказывала, что с его драгоценным Дженсеном будет все в порядке. А Джаред все ждал, что вот сейчас, тревожно запиликают подключенные к Дженсену приборы, и все слова Сэн окажутся неправдой, и он умрет, и они ничего не смогут сделать. Своя беспомощность убивала Джареда и только время понемногу утихомиривало его ужас. Еще один день, и Дженсен не умер. Каждый день надежда росла. И Сэн говорит, что его состояние стабильно, она, конечно же, может врать, может, может! Просто жалея его, но ведь Дженсен не умер еще, а если так, но надежда на благополучный исход продолжает потихоньку расти. Это было необъяснимо - с Джаредом так было впервые, он никогда раньше не испытывал вселенского, всепоглощающего ужаса, как будто если произойдет это страшное, о чем он даже думать боялся – то и жить дальше не стоит, просто не захочется. Его пугало это самого, он видел, пугало и Сэн, которая устало, в который раз объясняла: – Джаред, да приди же наконец, в себя. Ну что мне еще сделать, чтобы ты поверил? Все шансы за то, что он выживет, даже будь он в столичном госпитале, ему не оказали бы лучшей помощи. Я серьезно. Я знаю столичных всех, учились вместе. Половина сидит в центре только благодаря богатеньким родителям, а никак не своим способностям. Джаред, ну сколько можно изводить себя? Джаред хмурился, говорил, что он в порядке, и просил не беспокоиться, хотя смутно понимал, что с ним творится неладное. Но окончательно вытряхнули его из состояния шока как ни странно, события еще более печальные. На Энит неожиданно нагрянуло начальство. Проверки всегда бывают неожиданными, Джаред знал правила, но так же знал, что негласно проверяемых обычно предупреждают, за день-два, чтобы уж совсем какое непотребство прекратили, вроде хождения по крепости в пьяном виде или бардака, или не дай бог, оставленного без присмотра личного оружия. Но с некоторых пор Энит считалась образцово-показательной крепостью, и прикрываясь этим, Каэло частенько подкладывал Джареду свинью, заявляя, что они всегда должны быть готовы. Ко всему. Хуже времени и придумать было нельзя, Джаред собирался доложить о происшествии с каритинами, но чуть позже, когда Дженсен придет в себя. Он обязан был доложить сразу о нарушении границы, но в свете сложившихся обстоятельств понимал – как только Каэло узнает, немедленно явится в крепость, воспользовавшись удобным предлогом. На самом деле конфликты подобного уровня Джаред мог решать сам, это слишком мелкое происшествие, чтобы подключать к нему мощь империи. И такое бывает часто – разрозненные племена на отдаленных планетах плохо находили контакт между собой, казалось бы, договоришься с одним племенем, построишь крепость, а у каритинов, или например, синторов, уж власть сменилась, и с новыми нужно договариваться. Возникали и стычки, и вооруженные нападения, и Джаред хоть сам впервые столкнулся с подобным на Эффале, но слышал о таких случаях. Как бы там ни было, Джаред не доложил вовремя о факте нарушения границы, о пострадавшем офицере, и теперь Каэло, в другое время закрывший бы на это глаза, мог его сурово наказать. Вплоть до смещения с должности начальника крепости. Едва в госпиталь прибежал испуганный дежурный с донесением, что корабль с имперскими эмблемами запрашивает разрешение на посадку – Джаред понял, генерал Линс Каэло явился в крепость за Дженсеном, и ему даже не понадобился для этого особый повод.